– Вот у тебя заведется, и у тебя времени не останется, – незло огрызнулась Александра, ей в общем-то было приятно, что эта девчонка ни с кем не хотела ее делить. – И вообще, должна у меня быть личная жизнь?
– Так ею до тридцати надо было заниматься, – не сдавалась Юлька.
– Ну ты и нахалка!! Я на тебя лет через двадцать посмотрю да послушаю, что ты мне тогда петь станешь.
– Юлька столько со своим языком не проживет, – смеялся Вовчик.
Александра внутренне содрогнулась. Забылась, пора сосредоточиться, времени почти не оставалось. Ей надо одеваться, и это была проблема. Она прежде надевала дубленку тут же, при всех, но сейчас надо было еще напялить этот дурацкий жилетик, а как это сделать, когда на тебя смотрят несколько пар глаз?
– Мальчики, девочки! Освободите кабинетик, пожалуйста. Мне необходимо привести себя кое в какой вид, с вашего позволения, – недолго думая, стала она выпроваживать ребят.
«Клубисты» так толком ничего и не поняли – в какой конкретно вид собралась приводить себя их учительница, но все же нехотя потянулись к выходу. И уже через несколько минут все покинули школу, кроме Севки. Парень хотел поговорить про опекунство над братом. Как вообще это делается, как быть с родителями и еще много других «как» и «куда», но время он выбрал явно неудачное.
– Александра Михайловна, я с вами поговорить хотел, – начал он.
– Сев, если бы ты знал, как мне сегодня некогда! Ты извини, но сейчас никак не могу, вопрос жизни и смерти. Давай завтра, а?
Александра, не дослушав парня, заторопилась к выходу.
– Завтра Женька уезжает, – не отставал Севка. – Он мне хочет квартиру оставить, а одному-то мне она зачем? Мне бы брата от родителей забрать.
– Ты вот что, – Саша не знала, как именно сейчас помочь парню. – Ты бери квартиру, там что-нибудь придумаем, да и Женьке, если что, будет куда вернуться. Завтра к Галине Дмитриевне с тобой сходим, все разузнаем, а сейчас бегу, ни минуты нет.
Севка изумленно смотрел, как за учительницей захлопнулась дверь школы.
– «Бери»! Она же еще и денег стоит, аренда-то! Женька не просит, но как в глаза-то еще смотреть? – бурчал парень, выбегая на улицу.
Вот и решай с такими вопросы! Несется как угорелая эта Александра. А кстати, куда это она? Говорит – «вопрос жизни и смерти». Никакие конторские дела в такое время не делаются, к жениху с таким выражением не спешат, к подругам тоже… Парень выскользнул следом.
Саша быстро застучала каблучками по дорожке к мастерской. «Вот так всегда! Продумаешь все до мелочей, триста раз все просчитаешь, а тот же Севка все расчеты спутает».
Ильченко не упускал Александру из виду, стараясь не попасть ей на глаза.
«Вот сумасшедшая, сама на рожон лезет!» – подумал Севка и увидел, как за тоненькой женской фигуркой метнулась черная тень. Парень дернулся и тут же осел, удар оборвал его мысли – наступила глухая тьма.
Саша почувствовала за собой слежку еще до мастерской. От нервного возбуждения ее трясло так, что дрожала даже сумочка в руке. Нет, так не годится. Саша перебросила ремешок на плечо. «Только бы его на дорожку вывести, только бы к кустам подтянуть, а то ведь, зараза, прикончит раньше времени. И куда, гад, торопится?!» До назначенного места он не тронул свою жертву. Неширокая аллейка пугала своей темнотой. «На фига я из себя героиню корчила? – чуть не плакала Санька. – Вот убьет меня эта скотина, с кем тогда Баська останется?» Она боялась, очень боялась и уже была близка к тому, чтобы заорать на весь район и самой кинуться на того, кто идет за ней. Но разум пока брал верх, и она покорно тащилась во тьму. Вот и гравий, под сапогом захрустели камни. А за каждым кустом сидит стрелок, который ее сейчас охраняет. Так, во всяком случае, хочется думать, хотя их присутствия как раз не чувствовалось. Нигде даже намека на человеческую фигуру. Вот будет здорово, если у Котятича что-нибудь сорвалось, а у братков все идет по-задуманному. Но такого просто не может быть, он бы предупредил. И все же… Это как же надо спрятаться, чтобы ни вздоха, ни звука. Позади раздался хруст. Это по ее, Санькину душу. Сердце заколотилось где-то в горле, в висках ломило, ужас сковывал каждый шаг.
«О господи, а это кто?» Навстречу Саше по ночной дорожке, по которой и днем-то никто не ходил, шатаясь из стороны в сторону, брел одинокий пьянчужка. Увидев в таком месте женщину, он широко растопырил руки и пошло захихикал.
– Ну ч-чо, птич-чка, залетела?
– Дайте пройти, – оглядываясь назад, зашипела Саша. «Принесла нелегкая! Столько нервов, и все сорвется из-за этого алкаша!» Сзади, шагах в тридцати, темнел черный силуэт. Преследователь и не думал прятаться, он просто ждал, когда Саша закончит разговор.
– Ты чо, не поняла? Я тебя снимаю, врубаешься? – упорно надвигался пьянчужка. Саша боялась того, черного. Этот был ей не страшен. И напрасно.
Еще раз оглянувшись назад, она задохнулась от тугого шнура, вмиг перехватившего ей шею. Почти сразу же удавка ослабла, и Саша услышала глухой стук падающего тела. Возле нее стоял парень в маскировочном костюме. Того, черного, тоже повалили на землю и защелкивали наручники. Ни шума, ни криков, только глухие удары и немые движения фигур. Александру прорвало. Она захлебывалась кашлем и слезами, ее душили рыдания.
Подошел Сергей, тоже в маскировочном костюме, и крепко прижал к себе. Саша, уткнувшись лицом в твердую ткань куртки, почувствовала себя такой слабой, такой маленькой, как в далеком детстве. Размазались тушь и помада, а слезы все катились, унося с собой страхи, тревоги и волнения. Так можно стоять вечность, но было жутко неудобно в жилете, который распирал ее дубленку, даже прижаться-то к любимому плечу как следует нельзя.
– Сань, уже все позади, ты умница.
– Я боялась, – шмыгая носом, прошептала Саша.
– И я боялся, я никогда не боялся так, как сегодня, – совсем тихим незнакомым голосом проговорил он.
– За меня?
– Ну что ты! Я темноты боюсь. – На нее смотрел прежний ироничный Котятич. – Сань, я сегодня не приду, в охране ты теперь не нуждаешься, но на всякий пожарный оставлю тебе Мишу. Парень нормальный. Кстати, там у школы ученик твой в сознание приходит.
– Что с ним?
– Его мои ребята не за того приняли, уж больно аккуратно он шел за тобой. Вот и попридержали.
– За кого приняли?
– Саша! Очнись! Все нормально, все кончилось. Начинай жить. Ты смелая, прекрасная… тетенька.
– Сам ты тетенька! Даже слов человеческих жалеешь. – Санька отвернулась и медленно поплелась к крыльцу, у которого находился ее ученик. Ей никто не говорил, но она знала почти наверняка, что это был Севка. Парень сидел прямо на земле и вертел головой.
– Сев, как ты? Сильно тебя?
– Не знаю. Жив. А что же вы мне ничего не сказали? Предупредили, я бы понял, а то уже подумал черт знает что.
– Сева, пойдем ко мне, там и поговорим.
– Поздно уже, мне на работу утром, – ни о чем не спрашивая, напомнил парень.
– От меня и пойдешь, я тебе в Дашиной комнате постелю, – в голосе Саши звучала усталость.
– Пойдемте, – вдруг согласился ученик.
От группы боевых ребят отделился один, подошел и коротко представился:
– Я – Миша, буду с вами.
– Ну что ж, пойдем, Миша.
Александра впустила гостей в комнату и, не раздеваясь, взяла на руки подошедшего Бакса. Уткнувшись лицом в мягкую, теплую шерсть, она только сейчас по-настоящему ощутила, что ей грозило час назад.
– Баксена, тебе сегодня знаешь как повезло! Пойдем-ка дам тебе рыбки. Да ну ее к черту, рыбку! Я тебе сейчас мяса самого лучшего дам целый кусок.
Бакс терся мохнатой мордой о шею и лицо хозяйки, будто и в самом деле понимал, кого мог потерять. Саша открыла холодильник, ни рыбы, ни мяса там не было. На полке стояла банка какого-то варенья, лежали четыре луковицы и две скрюченные морковки.
– У-у, Бася, барский ужин откладывается на несколько минут.
Саша отпустила кота и снова взялась за сумочку.
– Ребята, вы посидите, я в павильон сбегаю.
После сегодняшней аллеи двор ее дома казался родным и безобидным. Да к тому же кормить надо было не только Бакса, но и двоих мужиков.
– Саша! Да вы что, в самом деле! Скажите, что надо, я сам сбегаю, – подскочил Миша.
– Один ты много не наберешь, пойдем вместе, а ты, Сева, ставь чайник, мы только туда и обратно.
– Да куда я денусь, подожду.
Севка с интересом разглядывал квартиру учительницы. Три комнаты обставлены довольно скромно. Самым ярким и дорогим украшением были прекрасные обои, со вкусом подобранные шторы и ковры на полу. Мебель самая необходимая, поэтому в комнатах было светло и просторно. Кухня беленькая, чистенькая и необыкновенно уютная. На окнах не было жалюзи, которые уже давно стали предметом первой необходимости в обеспеченных домах, вместо них окно прикрывали легкие шторки с нежным рисунком. На столе стояли светленькие сахарница и заварник. Даже чашки для кота были чистенькими и беленькими. Хозяин этих чашек лежал тут же и лениво следил за гостем полузажмуренными глазами.
– У тебя, кошачина, жизнь раз в десять лучше моей, – сообщил зверюге Севка. – Вон как тебя лелеют, хозяйка сама чуть жива, а тебе за рыбой понеслась. А меня сегодня и не хватятся, уж не говоря о том, чтобы спросить: «А что ты, ел, сыночек любимый? И ел ли хоть что-то?».
Кот открыл глаза шире.
– Ну понятно, это для тебя дико. Просто тебе повезло больше, а мне меньше. Ладно, говори, как у вас тут плита зажигается.
Саша с Мишей вернулись действительно быстро, и тут же на столе стали появляться пакетики с пельменями, бутылка коньяка, какой-то консервированный салат и еще куча всякой снеди, набор продуктов венчала огромная курица в целлофановой упаковке, которая почему-то называлась цыпленком.
– Гулять, так гулять. Я не пью, но сегодня коньяка можно, – лукаво подмигнула Саша ошарашенному Севке. – Ты, друг, не думай, я не каждый день так жирую, просто у меня сегодня день особенный, да и тебя не каждый день отключают.
Через несколько минут на столе дымились пельмени, стол украшали тарелочки с закуской, а Бакс активно разделывался с лыткой гигантского цыпленка. Когда все было съедено, на столе появились маленькие чашечки с кофе, куда Александра накапала себе и Севке коньяка, оставив, однако, Мишину чашку без внимания – тот все-таки на службе. Охранник назойливым не был, взял кофе, парочку конфет и удалился в зал смотреть очередной боевик.
– Сев, может, тебе коньяк-то отдельно налить?
– Не пью я, серьезно. После родительских забав даже запаха этой дряни не переношу.
– Ты извини, я закурю. – Саша затянулась и насмешливо посмотрела на парня. – Так ты что, и правда сегодня решил, что я не совсем нормальная, когда в темень шарахнулась?
– Да ну что вы! Мы подумали, что вы совсем ненормальная, еще раньше, – набив рот конфетами, успокоил Севка.
– Кто это мы?
– Мы с Женькой. Нам все время не давал покоя ваш адрес, который у Танюхи нашли, и ваше поведение тоже. Вы ведь в последнее время на себя не похожи стали. Уроки для вас в тягость, клуб не в радость. Казалось бы, личная жизнь налаживается, вы по школе летать должны… Вон как наша Надежда Александровна, она из такой змеи в бабочку превратилась перед замужеством, а вы прямо кошка дикая.
– Я никак не привыкну к тому, что вы взрослые люди, все видите и понимаете лучше нас… порой.
– А потом я на женщине зациклился, – продолжал Севка. – А уже сегодня и подавно к вам отношение изменилось.
– То есть, если я тебя поняла верно, ты меня в чем-то подозревал?
– Ну не подозревал, а скорее, не мог вас понять. У меня было ощущение, что вы чего-то боитесь, а если боитесь, значит, о чем-то знаете.
– Конечно, боялась! Еще бы! Мне подбрасывают такие фотографии… кстати, ты ведь не знаешь, меня преследуют, вокруг какая-то грязная возня, а я даже не знаю, в чем моя вина. Но я тебя поправлю, дружище, боятся больше всего как раз неизвестного. Если люди, как ты говоришь, что-то знают, то они ищут выход, а если нет, тогда мечутся в панике. Вот я и металась, пока ниточка не появилась, а как только наметилась, мы ее и потянули. Сегодня. Мы убийцу хотели выманить, а ты нам чуть все дело не загубил.
– И вы правда думаете, что вас хотели убить? – Севка явно ей не верил.
– Мне об этом сказал один человек, причин врать у него не было.
– Мне все-таки кажется это несерьезно.
– А мне так не показалось, особенно с удавкой на шее.
– Это сегодня?!
– Да, Севочка, сегодня. Мы для этого и устроили весь балаган.
– И вы знали, что идете к убийце?
– Да, знала, что он за мной идет и может напасть в любой момент, вот мы ему момент и подкинули.
– Вы железная женщина, а кто это был?
– Я и сама пока не знаю, вот жду Сергея…
Севка только глазами хлопал, кофе в его чашке давно остыл.
– Ну чего замолчал? – усмехнулась Саша. – Признавайся, на какой ты женщине зациклился.
– После вашего триллера я и не знаю, может, несерьезно…
– Опять «несерьезно»!
– Ну, в общем… Помните, Сашка Кротов фотографии принес с похорон тети Иры? Так вот, там почти на всех кадрах лицо одной женщины. Понимаете, люди в кадрах меняются, а она всегда там, рядом с гробом. И лицо у нее как каменное везде. Кто-то плачет, кто-то просто скорбит, там видно, а эта застывшая какая-то. Я у Женьки спрашивал, может, это кто-то из родни, он говорит, нет, и вообще ее в первый раз видит. Она и за столом не сидела. Вот кто она?
Саша молчала. Действительно, она и не обратила особого внимания на траурные снимки. А выходит, зря.
– А ты о ней следователю говорил?
– Нет, тогда ведь еще пленку не успели проявить, а больше нас и не спрашивали. Мы потом с Женькой все семейные фотографии пересмотрели, все письма, и – ничего. Фотографий ее нет, а писем вообще не нашли. Конечно, может, просто какая-то знакомая, но как-то слабо верится. Да и знакомых у них здесь по пальцам пересчитать можно, Женька всех знает.
– А писем, ты говоришь, совсем нет?
– Да нет, были две-три открытки, а письма, Женька говорит, писать некому, их и не было.
– Та-ак. Пишите письма мелким почерком. – Саша поднялась, налила кофе себе и Севке, капнула коньяка.
– Александра Михайловна, вы же мимо лье… – и умолк, видя, как та застыла и лицо ее покрылось мертвенной бледностью.
– Стоп, Севочка, подожди, – Саша медленно выдохнула. Господи! Как же ей раньше не пришло в голову. Она поставила бутылку на стол и стремительно вышла. Тут же вернулась, неся с собой коробку из-под обуви, набитую открытками и письмами.
– Пишите письма мелким почерком, пишите письма мелким… – Саша судорожно перебирала все конверты, красочные листки открыток. – Господи, неужели нет? Куда я дела ее, сейчас… Вот она, Севка! Вот этот почерк!
Ильченко смотрел на Сашу во все глаза, ничего не понимая.
– Ты еще не понял? Почерк с моим адресом, он мне еще таким знакомым казался. Только я его в школе, в черном ящике искала да среди ваших тетрадей. А здесь у меня самые близкие… здесь от моих самых близких письма, я и подумать не могла об этой коробке. А он здесь и оказался, почерк этот треклятый. – Саша держала открытку, и та дрожала в ее руке. – «Крушинская, с днем рождения тебя, люблю, целую. Рад, что ты есть, остальное при встрече. Игорь». Вот он, мой адрес. И город, и квартира, и улица, один в один! Теперь все ясно! – Саша не могла сидеть, она вскочила, схватила сигарету, нервно защелкала зажигалкой.
– А по-моему, еще запутаннее стало. – Севка тихонько цедил кофе и о чем-то думал. – А что, этот ваш Игорь знал Танюху?
– Не знаю, нет, по-моему. Он про нее ничего не говорил, во всяком случае. Завтра найду его, расспрошу, все на свои места станет.
– Да нет уж. Лучше нам друга вашего, Сергея, дождаться, он поопытнее, вдруг это опасно? – Севку пугала решительность Александры.
– Да ты что?!! Я человека семнадцать лет знаю! Это же… Да ты что?! Он нормальный парень, только вечно в истории дурацкие попадает, как и я. Так ведь это просто невезуха, а не преступление! – Санька всерьез обиделась за Игоря. – Ты сейчас еще молодой, а когда проверишь друзей годами! Да если мы еще своим близким не будем верить, как жить-то? Ты молод…
– Может, и молод, – медленно заводился Севка, – да только вы хоть и старше меня, а живете как под стеклянным колпаком. Может быть, вас плохое еще не коснулось, но видеть-то жизнь вы должны! Возьмите нашу семью – родители избивают родного сына, я про брата говорю, хуже лютых врагов, возьмите Дашку Литвинову, самые близкие люди – папа и мама – из дома беременную выставили, а Инка Капустина! Ее отец спит с ней, а она даже преступления в этом не видит, возьмите Толика Шатко – брат посадил его на иглу, вам еще примеры нужны? Откройте глаза! Вы ничего никому не сделали, а за вами охотятся, как за зайцем. Какие же могут быть рассуждения о дружбе, о том, кто что может или не может, когда речь давно уже идет о вашей жизни! – Севка разошелся, лицо покрылось багровыми пятнами. – Вот вы говорите, друзья у вас годами проверены! А чем вы их проверяли, как? Пили, ели вместе? Иной человек сам себя не знает до конца жизни, а вы за друзей отвечаете! В конце концов, адрес ведь нашли не в чьей-то потерянной сумочке, а в кармане убитой девчонки!
Саша молчала, только тихо всхлипывала. Сегодняшний день раздавил ее окончательно.
– Так что ты предлагаешь – не верить близким, друзьям, родным? Всех рассматривать как потенциальных врагов, предателей, так, что ли?
– Я предлагаю просто дождаться Сергея и, пока он не придет, никому о конверте не говорить.
– Сергей не придет сегодня.
– Тогда давайте ложиться, утро вечера мудренее. Где вы мне хотели постелить?
Саша уложила Севку, ему в этот день тоже досталось, хотела предложить Мише лечь на диван, но тот, не дождавшись, сладко спал прямо в кресле перед включенным телевизором.
Мужчины спали, Саша заснуть не могла.
Она встала и еще раз взяла открытку в руки. Ошибки не было. Это был его почерк там, на смятом листке. «Как же так вышло, Игорь? Куда ты попал на этот раз?»