Проблема климатического прогноза в науке пока не решена. Поэтому наука обязана создать правильную теорию колебаний климата, а на ее основе научно обоснованную методику климатического сверхдолгосрочного прогноза.
Где же та путеводная нить, следуя которой можно будет вывести на простор эту научно-практическую проблему?
Иван Владимирович указывал эту путеводную нить: солнечная деятельность.
Увеличение солнечной деятельности сопровождается большим или меньшим усилением ультрафиолетового и рентгеновского излучения солнца, а также усилением излучения солнцем радиоволн, прежде всего в диапазоне до одного метра. Кроме волновой радиации, возбужденное или активное солнце выбрасывает в больших количествах пучки электрически заряженных элементарных частиц. Изменение радиации солнца оказывает могущественное влияние на землю и другие планеты и кометы солнечной системы.
- Еще в 1937 году я показал, что причиной, обусловившей недавнее потепление Арктики и современное изменение климата нашей планеты, является происходящее теперь вековое изменение солнечной активности. Это было в дальнейшем полностью подтверждено многочисленными исследованиями советских и зарубежных ученых (Львов пожимает плечами и потупляет глаза).
По этой причине, а также в связи с тем, что колебания климата Арктики взаимосвязаны с колебаниями уровня Каспийского моря, уровень Каспия является функцией режима солнечной активности.
Дальше, к моему великому сожалению, Иван Владимирович переходит на тот самый "тарабарский" язык, который нельзя понять.
Мальшет, оставивший нас в самом начале доклада, появляется на сцене, румяный, оживленный, с целой кипой карт, таблиц, графиков и помогает Турышеву демонстрировать их восхищенному залу. Коэффициенты корреляции, батиграфическая кривая, вертикальные перемещения футштоков... (Лиза прерывисто вздыхает и тихонько сморкается.) Была там и тройная карта изменения конфигурации Каспия в связи с понижением уровня. Я видел ее не раз в комнате Турышева. Но что поразило меня больше всего (да и не только меня!) - это график колебаний числа солнечных пятен (одна кривая), стока Волги (вторая кривая), уровня Каспия и улова рыбы (третья и четвертая кривые) - четыре линии, повторяющие одна другую. Прямая зависимость!
Иван Владимирович оживился, лицо его потеплело- лед растаял. А Львова он просто не замечал.
В общем, я кое-что все-таки понял. Проблема изменения уровня Каспийского моря тесно связана с изменением климата всего Северного полушария. А колебание климата обусловливается колебанием солнечной активности. Во второй половине XVII века солнечная активность была очень низкой, а уровень Каспия, наоборот, высоким. В XVI веке солнечная активность была высока, а уровень Каспийского моря - низок. В XV и XIV веках солнечная активность стала ниже, чем в XIII веке, и соответственно положение уровня моря повысилось.
Низкое стояние Каспия в 1930-1960 годах приходится на современную нам фазу высокой солнечной активности. Ей предшествовала эпоха, в общем средняя по высоте солнечной активности, и вековые положения уровня Каспия были в 1870-1920 годах средними. Солнечная активность наивысшего уровня достигла к 1790 году, как раз в это время имело место резкое падение уровня Каспия.
Таким образом, получалось, что сверхдолгосрочный прогноз уровня Каспия упирался в прогнозы солнечной деятельности - вот куда приводила путеводная нить. А достижения советской гелиофизики, накопленный ею фактический материал были огромны. И выводы из этих накопленных фактов и наблюдений гласили: на ближайшие сто -двести лет (возможно, на пятьсот!) солнечная активность будет возрастать. Следовательно, уровень Каспия будет падать. (В зале поднимается шумок.)
- Смело! - усмехается Львов и с глубоким соболезнованием смотрит на Турышева. Он так соболезновал, 134
что я невольно подумал: еще один шумок в зале, и Львов пошлет за каретой "скорой помощи" для своего коллеги.
Иван Владимирович развивает свое утверждение. Он категорически настаивает на том, что в ближайшие сто - двести лет уровень Каспия будет снижаться. (Львов поникает головой: ему "стыдно" за своего коллегу.)
- Исследование старинных карт позволяет установить, что за истекшие две тысячи лет среднее положение уровня Каспия было вообще ниже современного, следовательно, Каспийскому морю более свойственны низкие стояния, нежели высокие,- добавляет Иван Владимирович.- Необходима самая срочная разработка широких научно обоснованных мероприятий для поддержания уровня Каспия на отметке, наиболее благоприятной для народного хозяйства...
В заключение своего доклада Турышев вынес публичную благодарность научно-исследовательским институтам, любезно представившим ему свои материалы и лаборатории, и под дружные аплодисменты сошел в зал.
Мы с Лизой посадили его между нами. Он немножко "захекался", то есть тяжело дышал.
Следующий доклад был Мальшета. Неудобное предоставили ему время -- все устали и хотели есть. До обеденного перерыва оставался час. Но не таков был Мальшет, чтобы не захватить хотя бы и уставшую аудиторию.
Когда-то, увидев его впервые, обратил я внимание на то, как уверенно шагал он по земле. Вот именно так, уверенно, подошел он к кафедре, уверенно и страстно начал речь. И тут мне бросилась в глаза разница между уверенностью Мальшета и Львова. Уверенность Филиппа была силой внутреннего убеждения, у Львова - ощущением прочности своего положения.
Странное в этот момент возникло у меня ощущение. Почему-то показалось, что все это уже было. Был этот переполненный людьми затемненный зал, пронизанный полосами дневного света, падающего из раскрытых в коридор дверей, монотонное жужжание вентиляторов, была именно эта обитая сукном сцена с неподвижными членами президиума на фоне огромных голубых карт Каспия. Был Филипп Малынет, уверенно бросавший в зал выношенные им идеи сердца. Был тяжело дышащий Иван Владимирович рядом на стуле. Было, наконец, неизвестно откуда возникшее чувство, что сегодня непременно еще что-то произойдет. Тягостное ожидание неприятности.
Не знаю, могло ли то быть предчувствием скандала, разразившегося в этот самый вечер,- я таки имел к нему причастность! - или это просто случайное совпадение?
Ощущение это продержалось минуты две-три и угасло. Словно темный предмет осветили на миг изнутри лучами.
Растревоженный, стал я внимательно слушать Филиппа.
Мальшет коротко, броскими штрихами рисовал картину обмеления Каспия. Пересохшие каналы и протоки, подводные отмели, ставшие островами, илистые соры вместо зеркальных заливов, погибшие богатейшие в мире нерестилища. Дельты Урала уже нет, дельту Волги поглощают пески. Остались в песках на десятки километров от моря крупнейшие ловецкие поселки. К некоторым промыслам, например к Бурунному, рыбу доставляли сложным и дорогим путем: суда становились из-за мелководья далеко от берега, рыбу грузили в ящики, которые уже на верблюдах подвозили к промыслу. Теперь этот промысел, как и многие другие, просто закрыт, здание рыбозавода заносит песок, рыбаки перебрались на остров, но и остров оказался... на песке, а море отступает все дальше.
Сестра легонько ущипнула меня за руку: "Слышишь, Янька, это он о нашем Бурунном говорит!"
- В устье реки Урала,- продолжал с гневом Мальшет,- рыбные заводы работают с неполной нагрузкой, зачастую в убыток из-за трудности подвоза рыбы с моря. Полностью исчез залив Гасан-Кули - единственный рыбный район у берегов Туркмении. Остров Челекен сделался полуостровом. Отмирает вблизи устья реки Куры ценнейший залив имени Кирова. А между тем Каспийское море представляет богатейшие источники сырья, к его берегам тянутся потоки хлопковых грузов, шерсти, и по морскому грузообороту море занимает первое место в СССР.
По долгосрочным прогнозам Института океанологии Академии наук СССР (что подтверждается, в частности, работами такого крупнейшего ученого, как . профессор Турышев), уровень Каспия будет снижаться еще в течение ближайших ста - двухсот лет. На советских ученых лежит тяжелая ответственность за Каспий. Говоря языком старинных лоций, мы, смотрящие вперед, обязаны далеко видеть. Уровень Каспия нужно поднимать, этого требует народ, требуют государственные интересы. Давайте советоваться, что же нам предпринять.
Анализируя создавшееся на Каспии положение (в ближайшие годы в Каспий не может быть подано достаточно воды для поддержания его уровня!), Институт океанологии Академии наук СССР предложил схему локального регулирования моря. Это будет дамба через море. (Мальшет спокойно с указкой в руке перешел к огромной карте Каспия.) Дамба пройдет от поселка Бурунного на остров Ракушечный в направлении на северо-восток по современным глубинам 0,5-1,5 метра и будет иметь длину 250 километров. Однако к проекту Океанологического института относятся без должного внимания. О нем много пишут, но и только. Не отпускают средств на изыскания. Над проектом инженера Дмитриева о стоке северных рек - Печоры, Вычегды, Камы - в Каспий трудилась десятки лет целая армия изыскателей, проектировщиков, конструкторов. Группа высококвалифицированных инженеров руководит топографо-геодезическими работами. Имеются налицо детальные чертежи, по которым можно класть бетон и рыть землю. А проектом дамбы через Каспий занимаются одни океанологи. Каспийской проблеме не уделяется должного внимания, она, по существу, беспризорна.
- А как вы относитесь к проекту Дмитриева? - спросила, вдруг оживляясь, полная пожилая женщина в черном платье с орденом на груди - она сидела в президиуме. (Как я потом узнал, это была известный ихтиолог Васса Кузьминична Бек.)
- Весьма положительно отношусь! - воскликнул Мальшет.- Но Каспий это не спасет. Эффект его для Каспийского моря скажется не меньше, как лет через двадцать, когда уже будет поздно спасать вашу рыбу, Васса Кузьминична! Повторяю, нужны самые срочные меры! - продолжал Мальшет.- Я уже предлагал в печати и снова настоятельно предлагаю - надеюсь, совещание поддержит это предложение - объявить открытый конкурс на гидротехническое сооружение, регулирующее уровень Каспия. Кроме того, в обсуждении проблемы Каспия должны принять участие не только представители научно-исследовательских учреждений, но и печать, партийные и советские органы. Проект такого грандиозного сооружения может родиться лишь как результат огромного коллективного труда. Как ни странна своей новизной идея регулирования целого моря, но она вполне по плечу советскому народу, советской технике...
Здесь начались такие бурные аплодисменты, что Мальшету пришлось минут пять помолчать. Он не улыбался, ожидая как-то очень серьезно тишины. Я взглянул сбоку на сестру... О, как она смотрела на Филиппа, забыв обо всем на свете, ничего не замечая, не слыша. Вот, значит, каким бывает взгляд женщины, которая любит,- доверчивый и пылкий. У меня сжалось сердце: как мне хотелось, чтоб Лиза была счастлива в жизни. Как-то сложится ее судьба? Что она любит Мальшета, я подозревал давно. Напрасно Фома так избил Глеба. Ведь я ему говорил: "Мальшет - вот кто ей нужен!" Глеба она только жалеет, мне тоже его жаль (странно все-таки, что такого здоровенного красивого парня все жалеют. Чудеса!).
Заканчивая свой доклад, Мальшет просил совещание упомянуть в решениях о необходимости срочного создания экспедиции (у меня радостно екнуло сердце!) по изучению трассы дамбы.
- Объявляю перерыв на обед,- утомленно объявил председатель.
Глава восьмая
"ПОТОМУ ЧТО ВЫ... ПОДЛЕЦ!"
Вечернее пленарное заседание началось с обсуждения докладов. Взволнованный и страстный тон, который задал Мальшет, сохранился. Выступали ихтиологи, гидрохимики, биологи и климатологи, ученые с мировыми именами и скромные труженики, как Мальшет. Выступали представители партийных организаций, гидростроители, рыбники, моряки. Очень мне понравились их выступления- они были коротки и определенны. Практики ставили вполне конкретные задачи, разрешения которых ждали от ученых, а ученые обсуждали возможности и пути их осуществления. Стало как-то особенно хорошо, я вдруг поверил, что с Каспием скоро справятся.
Иван Владимирович тоже был очень доволен ходом совещания. Мы сидели втроем на тех же местах, а Мальшет, после того как ответил с трибуны на вопросы, пошел в ложу и сел рядом с высокой девушкой, одетой дорого и со вкусом,- серая шляпка и серая сумка, которую она клала то на колени, то на барьер, очень пришлись к лиловому модному платью. У нее было несколько длинное бледное лицо и большие серые глаза, похожие на серый бархат. Это была сестра Глеба - Мирра Львова, гидробиолог и планктонолог, работавшая вместе с Филиппом в Институте океанологии.
Филипп собирался нас познакомить, но Мирра опоздала на заседание. "В перерыве, наверное, познакомит",- подумал я и сбоку посмотрел на сестру. В ней чувствовалась какая-то скованность, внутреннее напряжение, с которым она мужественно боролась. Иван Владимирович, сидевший со стороны Лизы, ласково дотронулся до ее загорелой руки. Он хотел что-то сказать, но промолчал. Я тоже так сделал, хотя мне хотелось успокоить сестру. "Значит, она испытывает сейчас ревность,- решил я,- там давняя дружба... если это только дружба".
Я подумал, что Глеб тоже пришел бы на совещание, где были и его отец, и сестра, и мы все. А вместо этого он вынужден прятать от людей свое лицо. Что-то постыдное было в том, что он дал так "разукрасить" свою физиономию. Ведь никто не знал, что его избил чемпион по боксу. Странно, но действия Фомы не вызывали у меня никакого внутреннего осуждения. "Подрался из-за одной девчонки!" - сказал Глеб. Это хорошо, что он не стал хныкать и жаловаться. Интересно, поставил ли он Фоме хоть один синяк?
Я вдруг вспомнил все, что Глеб рассказывал о своем детстве. Властный, суровый отец, который вечно его третировал, открыто презирал и ненавидел. Странно все-таки - за что, ведь любил же он дочь. Однажды я задал этот вопрос Турышеву, и он ответил так:
- Может быть, Львов чувствовал душевную хрупкость, незащищенность Глеба? Люди склада Львова никогда не удержатся, чтоб не залезть в незащищенную душу сапогом.
Иван Владимирович хорошо знал мать Глеба, она была именно такая незащищенная. Муж, которого она беззаветно любила, сильно ее обижал измены, унижение достоинства, вечная боль и подавленные слезы. Уйти от мужа с двумя детьми у нее не нашлось сил. В результате бесконечных травм - рак...
Я читал в одной научной статье про такой в точности опыт. Группу собак дразнили, пугали, расстраивали, и вот они все заболели раком. (Опыт, конечно, жестокий, я бы не мог там работать, хоть это и для блага человечества! Я Павлушку Рыжова еще за то ненавидел, что он мучил животных. Причем у него-то уж никакой не было цели. Ребята уверяли, что он только при мне мучил, чтоб меня позлить. Возможно, и так.)
Раздумывая о Львове, я невольно посмотрел на него - он сидел на том же месте, в президиуме, у края стола, такой же свежий и выхоленный. Один из членов президиума - он не то опоздал, не то выходил - на цыпочках прошел на свое место позади Львова. Профессор обернулся и протянул руку. Обмениваясь рукопожатием, тот товарищ улыбнулся Львову. Через меня словно электрический ток пропустили - так меня дернуло. Это было ужасно! Ведь тот ученый - или кто он там был - не знал, что из себя представляет Львов, и, пожав ему руку, опоганился. Кабы он знал про него все, он бы, разумеется, не стал пожимать ему руку. Мне показалось это таким страшным, что мурашки поползли по спине.
По-моему, самое гнусное, что может быть на свете, это - улыбнуться подлецу. Ниже уже нельзя пасть. Некуда. Конечно, тот человек не знал про Львова. Не знал, что он подлец, занявший место оклеветанного им друга, что он изо дня в день убивал свою жену, навсегда подорвал веру в свои силы у ребенка, разбил чужую семью - отнял у Фомы мать. Вот если бы он знал и улыбнулся Львову, тогда, конечно, он был бы еще хуже Львова - именно хуже, ведь со стороны подлость виднее. О, это было что-то такое уж низменное и подленькое, что и выразить нельзя.
От этих мыслей мне стало так одиноко и неуютно, что хоть волком вой. Я оглянулся. Кругом полно народа, всем жарко, обмахиваются- женщины веерами, мужчины газетами и журналами, но все внимательно слушают. Мне сразу стало легче. Но в этот момент на кафедру вышел Львов...
Его так же встретили рукоплесканиями. Улыбаясь обаятельной улыбкой, он поднял белую холеную руку и слегка ею помахал - не то в знак приветствия, не то страдая от скромности. Говорил он без всяких шпаргалок, язык-то у него был привешен не хуже, чем у нашего Павлушки.
Выступление Львова сводилось, в общем, к тому, что уровень Каспия скоро начнет повышаться, и не из-за чего "горячку пороть" - это я своими словами передаю. А вот теперь попробую его словами, если сумею, так как это очень трудно! Про Львова только Салтыков-Щедрин написал бы хорошо - уж очень этот "ученый" походил чем-то на Иудушку Головлева.
- Товарищ Турышев разрешил некоторые наши сомнения в поведении Каспийского моря... Ха-ха! Мне известны мнения некоторых руководящих работников Госплана. Они считают вредным, гм, утверждение, будто уровень Каспия падает. Он не падает, а колеблется. И ущерб, который, гм, испытывает от этого наше народное хозяйство, заключается в том, что береговая линия движется то назад, то вперед. Весьма странно, что товарищ Турышев взял на себя смелость выступить с таким, гм, прогнозом... Человек долгие годы был в стороне от науки. Он лет десять работает, гм, наблюдателем на какой-то там метеостанции второго разряда. Где, с кем, когда этот прогноз обсуждался?
- Прогноз профессора Турышева обсуждался в Институте океанологии Академии наук СССР,- решительно подала реплику Васса Кузьминична Бек.
- И одобрен Ученым советом,- добавил Мальшет из ложи.
- Да, но, гм, некоторые участники совещания (мы тут обменялись мнением в кулуарах) полагают, что сверхдолгосрочный прогноз должен быть апробирован Госпланом. Прогноз должен носить официальный характер. Все ж таки, гм, так безапелляционно выступить на совещании...
К проблеме Каспийского моря надо подходить по-новому, по-научному. Если в северной части моря нужно поддержать или сохранить современный уровень, то на южной, особливо в районе Апшеронского полуострова, выгоднее будет значительное понижение уровня... К сожалению, наука еще не располагает достаточно обоснованными методами сверхдолгосрочных прогнозов, поэтому трудно поверить любому долгосрочному прогнозу естественного хода уровня моря. В такой форме прогноз, по моему скромному мнению, не следует давать потребителю. Никакой проблемы Каспия не существует, это выдумки паникеров и пессимистов от науки или, гм, очень молодых людей, идущих, к сожалению, на поводу... Уровень Каспия колеблется в небольших пределах, гм, около стабильной величины. Без сомнения, он скоро начнет подыматься.