Мышь очень стала несчастна с тех пор, как завела любовь. Ни о чем, кроме любви, уже и думать не могла, а от нее были одни неприятности.
Наконец мышь решила пристроить любовь в хорошие руки. В субботний день мышь надела на любовь поводок и потащила ее на городской рынок. Встала там, в уголке, повесила на грудь табличку «Отдам любовь в хорошие руки».
Стояла, стояла. Любовь, похоже, почувствовала, что от нее хотят избавиться, — легла на землю, загрустила.
Сначала никто не интересовался любовью, а потом вдруг набежали любопытствующие, окружили мышь.
— Отчего ж отдаете? — спросил толстый крот в очках.
— Не справляюсь, — ответила мышь. — Не слушается она меня, никакого с ней нету слада.
— Так съели бы! — сказал крот. — Смотрите, какая здоровенная. Зарезать ее и съесть, все дела.
Мышь не стала отвечать, а насупилась. Она решила, что у крота не хорошие руки.
— А тяжести она у вас перевозит? — спросил энергичный хорек. Он все время подпрыгивал, столько в нем было энергии.
— Наверное, — сказала мышь. — Я не пробовала, но она очень сильная. Однажды я ее вывела на поводке гулять, а она увидела бабочку и как рванет за ней! Я упала, а она так и волокла меня. Километр. Или два.
— Что ж она у вас, совсем невоспитанная? — спросил хорек. Он подпрыгнул над любовью и потрогал ее задней лапой, но любовь не пошевелилась.
— Совсем, — ответила мышь. — Иначе разве б я ее отдала.
— А пороть пробовали? — хрипловато спросила черная крыса.
Мышь посмотрела на нее очень сердито. У крысы тоже были не хорошие руки. И хорек гадкий: это ж надо, трогать ее любовь задней лапой! Любовь и передней можно было трогать только с разрешения.
— На что же она у вас годится, такая необузданная? — спросила степенная тараканиха. Многочисленное потомство толпилось вокруг нее драчливой кучкой.
— Я не знаю, — сказала мышь. И озабоченно добавила: — Но в плохие руки я ее не отдам!
— И правильно, — гнусаво похвалил мышь серый грач. — Ею гордиться можно, какая она у вас выросла красавица! Зачем ее отдавать. Вы сами на нее не нарадуетесь.
Мыши стало неловко, потому что она совсем не радовалась своей любви.
Но по-другому она не умела.
А хороших рук так и не нашлось.
Мышь простояла на рынке до ночи, ноги ее разболелись, и мышь решила переночевать прямо на рынке, а домой идти с утра. Завернулась в листик, положила голову любви на пушистый живот и заснула.
А утром, проснувшись, мышь обнаружила, что спит на земле, а любовь куда-то подевалась! Мышь переполошилась. Одно дело — пристроить любовь в хорошие руки. Другое — вот так ее потерять.
Мышь бегала по рынку, звала любовь и переживала.
В глубине души у мыши была надежда, что любовь, сбежав, встретила прекрасного мужчину-мышь. И он кормит ее морковкой. А мышь сейчас найдет их обоих, и подойдет к прекрасному мужчине-мыши, и между ними вспыхнет светлое чувство. Они сядут на любовь, и она унесет их в дальние края. Мышь размечталась, в глазах ее запрыгали розовые зайчики. Но тут она услышала чьи-то всхлипы.
Мышь обернулась: на рыночном заборе сидела еще одна любовь. Такая же огромная. Но чужая. И очень грустная. Мышь подумала, что ее хозяин, наверное, тоже пытался пристроить ее в хорошие руки, но отчаялся и бросил любовь на произвол судьбы.
У мыши было доброе сердце. Она подошла к чужой любви, вытащила из-за пазухи припасенную морковь. Любовь схрумкала морковь и посмотрела на мышь с благодарностью и надеждой. Мышь вздохнула. От мысли о том, чтобы взять домой еще одну любовь, дрожали коленки и сосало под ложечкой.
И тут над ней что-то вспыхнуло. Как будто в воздухе сгорела коробка спичек. Мышь зажмурилась от неожиданности, а когда открыла глаза, то увидела, что ее, потерянная, любовь и эта, чужая, внимательно обнюхивают друг друга. А вокруг них висит облаком золотистое сияние.
Это было очень красивое зрелище. Величественное. Мышь так и села на хвост — до того впечатлилась.
А те двое нюхали, нюхали друг друга, а потом слились в один пушистый шар, поднялись в небо, зависли на небе розовым облаком, помахали мыши копытами и улетели в дальние края.
Мышь сидела, сидела. Ждала чего-то. Потом встала, попрыгала на месте, чтобы размять затекшие лапки. Вернулась домой, собрала какие-то вещички в рюкзачок и отправилась в дальние края сама. Ни с кем не попрощавшись. Одна. Пешком.
Мышь шла долго и по дороге сделала несколько Великих Открытий, но никому о них не рассказала, потому что ей бы все равно не поверили.
Никому — за единственным исключением. Там, в дальних краях, мышь познакомилась с одним мужчиной-мышью. И он ей понравился. Он был совсем другим, чем тот, о котором мечталось в розовых мечтах, но это оказалось совсем неважно.
Они вместе ходили в вечерний танцкружок, а потом пили чай в кафе, гуляли по ночным улицам и целовались носами.
О любви они не сказали друг другу ни слова.
Букет
Одной девушке подарили букет белых цветов.
Девушка пришла домой, налила воды в вазу, поставила цветы на кухонный стол и забыла о них.
А в цветах жили мошки. Сначала их было всего несколько, но потом они начали размножаться, размножаться, и их стало штук сто или даже больше. Они ползали по цветам и бурчали.
На кухне обитала еще большая зеленая муха. Не то чтобы она любила мошек, но коли уж они стали соседями, муха решила познакомиться. Она подлетела к вазе и села на цветок в ожидании, когда на нее обратят внимание. Но внимания не было. Мошки проползали совсем рядом, но не поднимали на муху головы, а бубнили что-то себе под нос.
Муха сидела, сидела, а потом крикнула:
— Эй, ребята!
На мгновение бурчание прекратилось.
Мошки одновременно подняли головы, посмотрели на муху. И опять поползли в разные стороны.
— Эй, ребята! — снова крикнула муха. — Я к вам, между прочим, обращаюсь! Я, между прочим, ваша соседка!
Реакции не было.
Муха вытянула лапку, поймала какую-то мошку за крыло и подволокла к себе.
— Как поживаешь, подруга? — спросила муха.
— Сегодня длинный день, — ответила мошка.
Муха приободрилась. Ведь это уже был диалог!
— Что, длиннее, чем вчера? — с сочувствием спросила муха.
— Вчера было душно, — ответила мошка.
— Да что ты! А я и не заметила.
— Старые чашки могут разбиться от неосторожного движения.
— Вот как?..
— Пол особенно блестит по утрам, — сообщила мошка.
Муха растерялась, разжала лапку, и мошка немедленно уползла.
Муха решила попробовать еще раз и поймала другую мошку.
— Как поживаешь, подруга? — спросила муха.
— Испытываю беспокойство, — сказала мошка.
— Прости, что я схватила тебя так неделикатно, — сказала муха. — Просто, знаешь, я живу тут, по соседству, и который день собираюсь познакомиться.
— Это было такое странное чувство, — сказала мошка.
— Когда кто-то хочет познакомиться? Ну, это естественное желание — знать своих соседей.
— Учащается дыхание, темнит в глазах.
— Прости, ну… хочешь, я тебя отпущу?
— Как будто огромная птица клюнула тебя прямо в сердце, — сказала мошка.
— Это ты загнула, — с сомнением сказала муха и разжала лапку.
Мошка немедленно уползла.
Муха решила попробовать в третий, последний, раз.
Она пропустила нескольких мошек, высматривая какую-нибудь особенно осмысленную. Но они, факт, были совершенно на одно лицо.
— Как поживаешь, подруга? — заорала муха, слегка потряхивая третью мошку на вытянутой лапке.
— А в руках у него был кубок огня, — сказала мошка.
— У кого? — спросила муха.
— Все падали ниц и целовали ему лодыжки, — сказала мошка.
— Он хоть симпатичный был? — спросила муха, надеясь попасть в ответ. Но мошка резко сменила тему, сообщив:
— Вчера было душно.
— О, это я уже слышала! — обрадовалась муха.
— Это было такое странное чувство.
— И это слышала!
Мухе показалось, что она близка к тому, чтобы понять, как общаться с этими загадочными существами, но тут мошка неожиданно вывернулась и ускользнула.
Раздосадованная муха плюнула, фыркнула, почистила крылышки и улетела к себе на шкаф. Она жила там в корзинке, в которой девушка держала репчатый лук.
Муха думала выкинуть мошек из головы, но вместо этого почему-то стала следить за ними целыми днями. Почему-то ей стало ужасно интересно, по каким именно правилам они ползают и о чем именно ворчат. Эти мошки ее зачаровали. Она видела их даже во сне и всякий раз просыпалась с чувством, будто поняла о них что-то новое. Муха завела себе блокнотик, в котором записывала фразы мошек, пытаясь свести их в единую систему, и иногда ей казалось, что у нее почти получается.
Но контакта с мошками все же не было. Можно было запросто поймать любую из них, можно было даже оторвать ей лапки (муха не пробовала, но не сомневалась), однако мошки не замечали муху. И это было обидно: она-то о них думала.
История с изучением мошек длилась целый месяц — по мухиным меркам огромный срок. А все потому, что девушка, которой подарили цветы, была рассеянной и неряхой. У нее бы и тараканы завелись, если б было чем поживиться — но поживиться было нечем. Мошки, те пожирали цветы и сожрали их уже до огрызков.
И тут в один прекрасный день в девушкин дом пришла подруга. Она села за кухонный стол и ахнула от ужаса, увидев тысячу мелких мошек на сухих цветочных огрызках. Подруга взяла пакет, сунула туда огрызки вместе с мошками и сразу же оттащила пакет в мусоропровод.
Она была аккуратной, эта подруга, и брезгливой весьма. Она и муху бы прибила, если б увидела, но муха затаилась у себя в корзинке, заслышав незнакомые шаги.
А мошки не умели прятаться. Так и погибли, наверное, в затхлом мусоропроводе. А может, и нет. Может, оказались выносливыми и приспособились к жизни на большой городской свалке.
Муха пыталась представлять себе, где они теперь, как ползают, о чем бурчат, и всякий раз это было такое странное, такое странное чувство. Как будто огромная птица клюнула тебя прямо в сердце. И кубок огня в руках.
Болото
С одной лягушкой случилась вот какая история.
Она вышла погулять однажды летним утром и попала в болото. Ну, болото и болото. Топь, ряска, кочки, бульканье. Ничего страшного, подумала лягушка. Сейчас сориентируюсь тут и вылезу.
Лягушка забралась на высокую кочку, чтобы увидеть все вокруг.
Почему-то вокруг было только болото, и это было странно. Ведь лягушка попала в него откуда-то! А невозможно было понять — откуда, потому что болото было решительно везде и оно было без конца и края.
Лягушка недоуменно хмыкнула и принялась скакать с кочки на кочку в сторону, из которой, как ей казалось, она пришла. Она скакала, скакала, скакала. Устав скакать, снова забралась на высокую кочку, чтобы оглядеться. Ничего не изменилось! Лягушке показалось, что это опять та, первая, кочка. Хотя, наверное, это была все же другая кочка. Но разницы не было ни малейшей.
Весь день лягушка скакала в разные стороны, но никуда не попадала. Новые кочки были точь-в-точь как предыдущие. Лягушка слопала нескольких мух и заснула в надежде, что, проснувшись, найдет из болота выход.
На следующий день лягушка решила, что будет скакать не просто так, а по Плану. Планов было несколько, и лягушка проскакала по каждому из них несколько раз. На это ушло недели две. Или месяц, потому что лягушка совершенно потерялась во времени. Каждое утро она просыпалась на все той же кочке, а вокруг хлюпала все та же трясина. Про такое, например, был фильм «День сурка», и лягушка его смотрела, но почему-то это совершенно не помогало лягушке.
Однажды она встретила ужа. Это было первое живое существо, которое она встретила. Лягушка была в восторге.
— Привет! — сказала она. — Слушай, друг, подскажи, как отсюда выбраться?
— Зачем? — спросил уж.
— Мне тут не нравится, — сказала лягушка.
— Почему? — спросил уж.
— Ну… гниль, гадость… от одного запаха тошнит.
— Жаль, — сказал уж. И собрался улизнуть.
— Эй! — завопила лягушка. — Так куда мне идти?
— Попробуй поработать над своим восприятием реальности, — флегматично сказал уж. И улизнул.
Лягушка расплакалась. Она не хотела привыкать к болоту. Она хотела попасть домой. А какой у нее был дом!.. Ах. То есть, может, и не «ах», но отсюда, из болота, казалось: «ах». Или даже: «ах, ах».
А тут еще и погода начала портиться. Раньше можно было погреться на солнышке, а теперь все чаще лил холодный дождь. Лягушка совсем раскисла и решила утопиться. И утопилась! Но почему-то опять оказалась на кочке.
В каком-то смысле ее это вдохновило. Лягушка подумала, что если она не тонет, то может освоить глубокое ныряние. Глубоко нырнуть — и вынырнуть в другом месте.
Лягушка осваивала глубокое ныряние до зимы, но выныривала все в те же кочки. С едой стало плохо. Болото затянулось льдом. Снег засыпал болото сверху. Лягушка несколько раз замерзала от холода и голода, но никак не могла умереть окончательно, а снова оказывалась в сугробе, выросшем на месте привычной кочки.
Дни текли мерзлой струйкой. Лягушка так закоченела, что стала бледно-прозрачной. Она уже не собиралась отсюда выбираться, потому что разучилась думать еще осенью. Выхода не было.
Но в один из дней над болотом засветило такое яркое, пусть и зимнее, солнце, что лягушка вылезла из своего сугробьего домика, чтобы попрыгать на льду. Солнце манило лягушку косым лучом, лягушка вылезла и стала прыгать. Лед был скользким, а лягушка ослабла, а еще и ветер дул, — лягушка поскользнулась, растянулась на льду брюшком вниз и не могла подняться, лапки расползались. А ветер вдруг подул, подул сильнее, он поднял снег, а заодно подхватил и лягушку и понес, понес ее куда-то быстро-быстро. Лягушка зажмурилась от страха. Иногда она приоткрывала один глаз, но ничего, кроме снега, видно не было. А потом — буц! — лягушка во что-то врезалась, куда-то полетела, снова врезалась, снова полетела, продралась сквозь наваленные ворохом ветки и шлепнулась на охапку старых листьев.
Это была берлога! В ней спал медведь. Здесь было почти тепло и почти уютно. И это не было болото!
Лягушка не могла поверить своему счастью. Она с восторгом смотрела по сторонам и не верила, что ей так повезло. У нее защемило сердце, ее лапки задрожали от избытка чувств, и слезы покатились из ее глаз огромными белыми шарами.
Лягушка не умерла от инфаркта, никто ее не съел, она заснула, прижавшись к медвежьему хвосту, и проспала так до весны. А весной с лягушкой случилась совсем другая, веселая и теплая история.
Архитектор
Одной девушке гадалка сказала, что она выйдет замуж за архитектора.
И у всех молодых людей, с которыми девушка знакомилась, она спрашивала:
— Вы, случайно, не архитектор?
Все отвечали:
— Нет.
И поэтому девушка ни с кем не встречалась и была ужасно одинока.
А вообще она была симпатичная, многим нравилась. Одному молодому человеку девушка понравилась так сильно, что он долго ходил за ней следом (они жили рядом), а потом поймал ее на трамвайной остановке и предложил ей руку с сердцем.
Девушке было приятно, она даже покраснела. Никто и никогда не предлагал ей руку с сердцем! Вдобавок этот молодой человек показался ей очень милым. Он был чернобровым, а в его глазах прыгали огоньки.
— Вы, случайно, не архитектор? — с надеждой спросила девушка.
— Случайно нет, — ответил молодой человек.
Девушка вздохнула.
— Ну, тогда ничего не выйдет, — уныло сказала она.
— Почему? — спросил молодой человек.
Девушка так расстроилась, что захлюпала носом и рассказала про гадалку.
— И это все? — удивленно спросил молодой человек. — Больше вас ничего не смущает?
Девушка подумала, что он, наверное, решил, что она совсем дура. И ответила почти сердито:
— Ну, конечно, дело не в этом. Это была метафора. Просто архитекторы — это боги нашего времени. Они создают мир, в котором мы живем. Они соединяют небо и землю.
«Как я сказала!» — удовлетворенно подумала девушка.
Молодой человек тоже впечатлился.
Он попрощался с девушкой и пошел домой. Молодой человек шел и думал об архитекторах. О том, как они соединяют небо и землю. Он представлял себе эти соединения так и эдак, и ему вдруг стало казаться, что на свете не бывает ничего более увлекательного.
Следующий день был субботой, и молодому человеку не надо было на работу. На работе он складывал в столбик цифры и слова. Иногда это было занятно, чаще скучно. Но за это платили много денег.
А тут была суббота, и молодой человек пошел вместо работы в библиотеку. Он набрал там про архитектуру толстых книг, все были с картинками. Молодой человек принялся упоенно их пролистывать, и чем дальше он листал, тем сильнее ему все это нравилось.
Вернувшись домой, молодой человек полез в интернет, узнал все, что смог, про архитектурные институты и про экзамены, которые надо было сдавать, чтобы в них поступить. Оказалось, что институты не так уж далеко, а экзамены не такие уж сложные. Молодой человек давно учился в школе, но тогда у него были пятерки по всем тем предметам, что требовались.
Когда пришло время экзаменов, молодой человек сдал все на «отлично». У него был острый глаз, быстрый ум и твердая рука, а то, что он был старше других абитуриентов лет на десять, ему совсем не мешало.
Молодой человек с головой ушел в учебу. Ему было интересно все, очень. Работу молодой человек бросил — оставил только легкие приработки, которые позволили ему не голодать. А через пару лет молодой человек уже оброс собственными архитектурными проектами, и никакие посторонние приработки ему больше не были нужны.