Через минуту в комнатах дрогнул свет, и нихромовая решетка взлетела к потолку. Харитон, не раздумывая, бросился на лестницу. Там, внизу, Несмеяна схватила его за локоть и потащила по каким-то узким коридорам. Внезапно Харитон остановился.
— Дальше беги одна. Тебе непременно нужно спастись! А я останусь.
Несмеяна вытаращила глаза, но ее спутник продолжил:
— Я должен отомстить королю. И, кроме того, меня ждет Славик со своими головорезами. Он обещал помочь.
Принцесса снова потянула его за рукав.
— Беги, Харитон! Они схватят тебя! Сегодня утром я случайно подслушала разговор отца с палачом. Король приказал ему казнить тебя в подземелье. Ты не выйдешь отсюда живым.
— К черту! — Харитон посмотрел на изуродованные пальцы и категорически заявил: — Я отомщу. Беги одна, Несмеяна! Мы еще увидимся.
И Несмеяна убежала.
Тоннель был очень длинный, метров восемьсот. Бежать приходилось при свете вонючего факела, которым девушка запаслась у входа. Она хорошо знала, куда бежит. Недалеко от дворца, в лесу, жило бедное крестьянское семейство. Покойная мать Несмеяны, королева, помогала им в голодные годы продуктами и одеждой, и теперь они не могли отказать ее дочери в убежище.
До выхода оставалось всего метра три, когда принцесса увидела впереди две рослые фигуры. Это были те самые стражники, которые конвоировали Харитона в тюрьму. Теперь они служили королю — служили верно и ревностно.
— Добрый вечер, ваше высочество! Вас обыскались во дворце.
И второй стражник для полной ясности добавил:
— Его величество король непременно желает вас видеть. По срочному делу.
Миновав дворик с живописной дубовой плахой, Харитон быстро нырнул в темный подъезд. Света на лестнице не было, и поэтому наверх он взбежал совершенно незаметно.
Славика он застал за работой. В грязном кожаном фартуке он шлифовал что-то на точильном круге. Искры сыпались фейерверком.
— Чего делаешь? — спросил Харитон.
— Не видишь? Заточку, — отозвался Славик, не оборачиваясь. — Хорошая заточка должна протыкать человека насквозь. А ты где шлялся?
— В тюрьме сидел.
— А ведь я предупреждал тебя, чтоб не нарывался. Хамил, да?
— Потом! — Усталый Харитон сел на скамейку. — Пивка бы… Не осталось?
— Что значит — не осталось? — обиделся хозяин. — Новое привезли. Эй, мальчик! Два пива!
Пока Харитон показывал Славику свои боевые ранения, слуга незаметно сыпанул в одну из кружек щепоть белого порошка. Затем ненавязчиво пододвинул пиво гостю.
— А?! Каково пивко?.. — Аустерлиц очень гордился своим напитком. — Швейцарское.
— Неплохое… — Харитон подождал, пока за Ватерлоо закроется дверь, и конфиденциально сообщил: — Принцесса на свободе.
— Да ну?! — недоверчиво воскликнул хозяин. — Не может этого быть.
— Я хотел бежать вместе с ней, но передумал.
— Про пиво вспомнил? — Славик ухмыльнулся и фамильярно пихнул гостя локтем.
— Угу. — Харитон большими глотками осушил кружку и утерся. — Надо изолировать короля.
— Бывшего шута?
— Да. Но с ним стража. Если бы что-то придумать…
Славик перебил его мысли.
— Ложись, отдохни. Я схожу в покои ее высочества. Король и его гвардия должны быть там — искать принцессу. Я произведу разведку и вернусь назад.
Бандит честно выполнил свое обещание. Когда он вернулся, полный впечатлений и светлых мыслей, Харитон мирно дремал на кровати. На него вдруг накатила почти непреодолимая апатия. Тем не менее он превозмог себя и поднялся на ноги.
— Ну как там?
— Неважно. — Славик нахмурился и кивнул за окно. — Слышишь? Стража на улице и возле дворцов. Перекрыты все выходы. Могут и тебя найти. Ты, говорят, сбежал?
С улицы действительно доносились какие-то голоса. Славик задвинул чугунный засов и поежился. Харитон встряхнул ватную голову:
— Сколько их?
— Стражников? Нам не потянуть. Человек двадцать пять — тридцать.
— Бомбы у тебя есть?
— Какие бомбы? — расстроился разбойник. — Я и обращаться-то с ними не умею. Славик, еще пива!
— Я не буду. — Харитон медленно, но уверенно впадал в прострацию. — Нам нужны бом-бы. Ос-сколочные.
Вошел слуга с кружками. Подманив его к себе, хозяин хитровато сощурился:
— Славик, мне кажется, ты недосыпал осколочных бомб в пиво. Как это понимать?
Ватерлоо виновато развел руками.
— Хозяин, нейролептики на вес золота.
— Ну так клофелин давай!! — заорал шеф. — Надо было бабу брать: они в этих делах доки.
Со двора послышались глухие удары топора. Харитон вдруг по-звериному оскалился и, показывая пальцем за окно, прохрипел:
— А это что?
— Как что? Царевну рубят, — спокойно ответил разбойник.
— Ц-царевну? А почему она… н-не кричит?
— Рот пластырем залепили. Что, палач, по-твоему, не человек? Ему же за руки держать.
— Ты… что… — Харитон неуклюже поднялся на ноги. Он был в полусне. — Выпусти меня!!!
— Не дури. — Славик подошел к окну и, щурясь, посмотрел в темноту. — Их там двое, а возле дворца еще взвод охраны. У тебя же руки обожжены.
— Выпусти меня, козел!
Разбойник не спеша задвинул второй засов.
— Сиди, пока самому башку не снесли.
— Предатель! Гад! Я убью тебя! — Харитон с визгом бросился на хозяина и едва не напоролся на зазубренный кинжал. — Предатель, мразь! Они купили тебя!
— Будешь выступать, запру на чердаке. — Славик медленно пошевелил кинжалом. — Надоел ты мне до смерти. Или уж правда прирезать тебя? От греха…
Харитон быстро заходил взад-вперед по комнате, высоко подпрыгивая на разворотах. Хозяин взглянул на него, хмыкнул и, покачав головой, опустился на скамью. С улицы донеслась сбивчивая речь и еще удары.
Дальнейшее было для бандита полной неожиданностью. Дойдя до камина, Харитон одним резким движением выдернул из-за него карабин и направил дуло на хозяина.
— Ну! Отпирай.
Разбойник озабоченно посмотрел на черный маслянистый ствол.
— А надо ли? Поздно вроде.
— Отпирай.
Славик ногой со злостью отворил оба засова и криво ухмыльнулся.
— Не больно рукам-то?
Харитон покосился на кисти рук: между пальцев, пачкая карабин, проступила кровь.
— Теперь отойди.
На чердак Харитон взлетел одним махом, совершенно не чувствуя боли. Высадив ногой небольшое оконце, он выбрался на оцинкованную крышу и без раздумий вскинул ружье.
Где-то далеко внизу, в темноте, маячили две фигуры — король и палач. Они уже кончили свое дело. Не прицеливаясь, обезумевший Харитон опустил дуло и открыл огонь.
Красные трассирующие пули со свистом полетели к плахе. Три, пять, шесть… Послышались крики, ответная стрельба. Через полминуты все стихло. У Харитона кончились патроны, и он с диким воплем швырнул карабин вниз.
Было слышно, как приклад ударился о мостовую. Воцарилась могильная, черная тишина. Теперь Харитон точно знал, что на него смотрят. Из каждого окна, из-за каждой подворотни. Смотрят и ждут. Он собрал остатки воли, напрягся каждым мускулом и на выдохе уже совершенно нечленораздельно проревел:
— Уберите трупы! Уберите мертвецов! Я убил их всех! Я убил их, слышите! Уберите мертвых!!! — и грохнулся в обморок.
Очнулся Харитон на рассвете, в кровати, с аккуратно забинтованными руками. Вокруг него суетился слуга. Пошевелившись под одеялом, гость просипел:
— Эй… мальчик! Где хозяин?
Слуга подскочил к кровати и четко отрапортовал:
— Господин Славик распоряжается во дворе. Он сегодня вместо временного правительства.
— Помоги мне… — Харитон с трудом поднялся со своего ложа и с помощью слуги заковылял к окну.
Возле окна его замутило. Он увидел плаху, алую от крови, и широкие красные лужи на траве.
— Давно их… убрали?
— Часа два назад. — Мальчик неопределенно пожал плечами. — Господин Славик отобрал десять стражников покрепче и приказал им предать тела земле. А еще послали баб за ведрами — надо во дворе прибраться.
В комнату ввалился хозяин. Он был в своей любимой замшевой куртке, но рукава кое-где уже запачкались красным.
— Вот, прибираюсь за тобой! — вместо приветствия заявил Славик. — Ну и наделал ты вчера делов.
— Извини.
— Ничего, бывает, — великодушно простил хозяин. — Хочу поздравить тебя сразу с двумя подвигами!
— Издеваешься?
— Отнюдь. — Г-н Славик щелкнул пальцами. — Мальчик, пару пива!
— Катись ты к черту со своим пивом! Несмеяну похоронили?
— Да. И в этом, собственно, твой первый подвиг. Ты ведь изменил-таки ход истории. Немного, но сдвинул ее в сторону. Принцессу, конечно, разрубили, это факт, но похоронили-то ее по-христиански, в гробу. Я лично могилу закапывал. Так что поздравляю.
— Второй подвиг?
— Так ведь ты же у нас теперь королем стал!
Харитон отшатнулся.
— Ну да! Ты своей вчерашней стрельбой окончательно покорил сердца наших горожан. На что уж наш старый король был диссидент, но до тебя ему ой как далеко! Таких революционных подвигов здесь еще никто не видел. Че Гевара! Так что тебе осталось лишь захватить почту, телефон и этот… как его? Телевизор! Хочешь, пошли моего мальчика, он мне больше не нужен. Эй, малыш, а ну-ка разберись с почтой!
Для Харитона продолжался тягучий, липкий бред.
— Я не буду королем. Я не хочу этого. Не надо.
— …и в связи с этим я забрал у тебя свои старые штаны. Бандитского фасона. Они ведь уже принесли тебе состояние? Теперь я их своим братушкам одолжу.
Харитон непонимающе уставился на Славика. Затем вдруг сказал:
— Где твоя заточка? Проткни меня ею — насквозь.
— Я же тебе вчера предлагал, — обиженно заметил разбойник.
— Но я хочу сегодня! Я сейчас хочу умереть! Ну?!
— Не понукай, не запряг! — рявкнул Славик. И добавил: — Дерьмо собачье!
Окрик несколько отрезвил Харитона Он сел за стол — подумать.
Бандит не стал стоять у него над душой; подойдя к окну, он высунулся наружу и заорал на женщин, моющих плаху:
— Руками трите, руками!
— Так ведь кровищи-то сколько! — крикнула одна из баб. — Пахнет!
— Если не будете стараться, доложу новому королю.
Женщины начали стараться.
— Итак, я ухожу, — заявил Славик, поворачиваясь к Харитону. — Завтра. Ребята ждут, зовут на большую дорогу.
Харитон молча кивнул.
— Ты остаешься за старшего. Местные мужики тебе помогут. Не робь!
Харитон долго смотрел в черный камин, наконец сказал:
— Не справился я, Славик! Совсем не справился. Что-то принципиальное упустил.
Разбойник удивился.
— Ты что, хотел Бога за пояс заткнуть? Своей дурью? Ну, парень…
— А что ты вякаешь-то?! — не выдержал Харитон. — Сам-то ты кто?!
— Послушай меня… — Славик сел верхом на скамейку и направил указательный палец на собеседника. — Допустим, тебе сказали, что ты через год задушишь родную мать. Точно сказали, верняк. Что с тобой произойдет? Одно из двух: либо твоя жизнь превратится в сплошной кошмар, либо ты сам, грубо говоря, станешь Богом. Достичь второго крайне трудно, практически нереально, зато с первым у людей проблем не возникает. Король не сумел победить свой кошмар и два года жестоко страдал. Он ведь сошел с ума! Как ему было спасти свою дочь?
Изменить или вымарать написанное в Книге судеб способен только ее Автор. И для того чтобы сделаться им, достаточно научиться малому — любить. Понять и осмыслить гармонию жизни, абсолютное совершенство мира. Любить жизнь не как разумная тварь, а как настоящий ее Сочинитель, как сам Господь…
Способен ли ты полюбить мир, заполненный Вильгельмами, шутами и палачами, — таким, какой он есть? Ты же влез сюда со своим тщеславием и перестрелял их всех! Революционер! Что же ты хочешь теперь, парень? Ты не полюбил даже принцессу.
— Я…
— Да! Ты бросил ее. Ты не пошел с ней, не защитил ее в тоннеле и поступил так ради своей паршивой мести. Кому ты мстил? Ее отцу. Как ты мог не полюбить ее отца, мразь?!
— Чокнутый вы народ, чесслово.
— Мы?! — Славик буквально плясал на своей скамейке. — Мы — нормальный народ. Отличный народ. И жили здесь нормальной, спокойной жизнью. Да вот только стала к нам захаживать разная сволота навроде тебя, демонстрировать свой ум и расторопность. Придет, камаринского спляшет, пошушукается с принцессой — и тю-тю, через черный ход, домой! А то, бывало, и с лекциями приходили — профессора! Разве кто-нибудь приходил к нам с радостью? С любовью? Мы — мусорная яма вашей гордыни. Вонючая канализация вашего тщеславия. У нас скапливается все ваше зло, что вы оставляете здесь, уходя.
И неспроста Вильгельм издал жестокий указ рубить головы за принцессу. Кровь за кровь, зло — за зло. Мы забыли любовь, вы высосали ее из нас.
Несмеяна — лишь очередная жертва в этой цепи. За ней будут другие. Мой аминазин спас вчера твою паскудную жизнь, хотя, видит бог, я мечтал прирезать тебя на месте. Чем ты теперь возразишь мне?
— Я сбегу отсюда. И удавлюсь, — еле слышно отозвался Харитон.
— Не-е-ет, милый! Был у нас уже такой парень, Иуда. С тобой этот номер не пройдет. Ты сполна заплатишь горожанам — за всех вас, спасателей. Ты станешь королем и будешь править — долго и радостно. Слышишь меня? Харитон!
— Слышу.
— Мальчик, мать твою! Я же приказал пива! И сыру. Мой гость любит сыр.
В дверном проеме мелькнула какая-то женщина.
— Господин! Ваш слуга возится во дворце с телевизором. У него разбит экран. А с остальным уже разобрались.
— Ну принеси ты! Тяжело, что ли? — Славик опять обратился к королю: — Ты никогда не забудешь наш разговор. Вот, — разбойник вытащил из-за пазухи помятую фотокарточку и протянул Харитону. На ней хохотала покойная принцесса. — Вчера вечером я сорвал ее со стены в тронной. Это тебе на память. Вечно помни свое предательство. Это ты убил ее и не надо винить в этом чью-то судьбу. Ее невинная душа ушла с ней в черный коридор, а твоя, грязная, кровавая, осталась с тобой. Измени же ее — тебе дается еще один шанс!
Служанка принесла кружки и закуску, но беседующие этого не заметили.
— Что ты хочешь сказать?
— Пока ты читал на диване «Плейбой», я совершил маленькое путешествие. Я отыскал Мойшу, несчастного еврея, которого мы когда-то спасли от антисемитов. И через него мне посчастливилось найти второй том Книги судеб.
— Второй том? — Харитон от волнения вскочил на ноги.
— Да. Он существует. В нем говорится, что история с Несмеяной не последняя в нашем городе. Через двадцать шесть лет все повторится. Слышишь?! — Славик загрохотал кулаком по скамье. — Все повторится до мелочей. Только это будет твоя дочь. Великолепный шанс! Подготовься к нему!
— Я не смо…
— Сможешь! Стань Мужем и подари им любовь. Стань Отцом и подари им доброту. Стань богом — и перечеркни их судьбы! Сделай этих людей счастливыми! Ничего не бойся — ни смерти, ни могущества, потому что ни того, ни другого нет вовсе.
В комнату ввалился Ватерлоо.
— Извиняюсь. Там монтеров вызвали. Телевизор сломанный. Грешат на господина нового короля.
Харитон мрачно посмотрел на мальчишку и резким движением выплеснул в него пиво.
— Молчать, засранец! Как стоишь передо мной?!
— Вот так-то лучше, ваше величество, — удовлетворенно заметил разбойник.
На следующий день встали поздно. Славик долго прихорашивался и брызгался водой в тазике. Харитон хотел было приготовить завтрак, но вспомнил, что руки забинтованы. Поинтересовался:
— Прямо сейчас уйдешь или перекусим вместе?
— Сейчас. Поздно уже.
— Может, яишенку?
— Не.
Харитон кивнул и пошел доставать свои башмаки. Проводить надо.
Из-за угла вышел умытый Славик с махровым полотенцем в руках. Волосья во все стороны.
— Ничего у тебя ботинки. Не пропадешь!
— Свиная кожа, — похвастался король. — Поди найди!
— Да… — Бандит покрутил головой, повесил на гвоздь полотенце и пошел надевать свитер.
Харитон медленно провел пальцем по свиной коже и вдруг спросил:
— А второй том не поддельный?
— Не. — Голова Славика, потыкавшись, вынырнула из свитера. — Это исключено. Знаешь почему? В книге говорится, что править нашим городом во все времена будут люди с неправильными татуировками. Ты — один из них.
Знаешь, что было наколото на груди убитого тобой короля? МЕНЕ ТЕКЕЛ УПРОСИЛ. Вот так. Берегись неправильных татуировок — как бы тебя самого не шлепнули.
Харитон вздохнул.
Подпоясавшись и взвалив на спину рюкзак, Славик направился к выходу. Король, как тень, проскочил следом.
По двору шли молча. Плаху бабы выскоблили добела, но не укатили — не было распоряжений. А вообще дворик выглядел уютно.
У южных ворот друзья остановились.
— Опять болтаться? — спросил ворчливый стражник у Славика.
— Разбойничать, — поправил его бандюга.
— Ну-ну.
Вышли за околицу. С улыбкой посмотрев на окрестные леса, Аустерлиц за пуговицу притянул к себе Харитона и доверительно сообщил:
— Завтра будем штурмовать дворец. Не моя идея, Мажула. Здесь, в оврагах, у него пятьдесят человек. — И с сочувствием прибавил: — Боюсь, не выдержите.
— Выдержим, — улыбнулся Харитон. — Оставь заточку-то. А то у меня и оружия нет.
— На, — разбойник протянул королю острый штык. И крепко пожал ему запястье: — Держитесь!
И ушел в лес.
Чуть в стороне от леса, на полянке, кучка людей копала землю. Харитон долго наблюдал за ними, не выдержал, спросил у стражника:
— Что там происходит?