– Все в прошлом, сэр, а мы говорили о путешествиях.
– Ах да! Что ж, значит, я спокоен и могу продолжить беседу с вами. Так вы странница? Из тех женщин, что сами не прочь надеть пробковые шлемы?
Он явно ее поддразнивал.
– Почему бы и нет? Я носила пробковый шлем во время прошлогоднего путешествия в Сирию. Возможно, вы слышали о нем, об этом много писали в газетах. Нас было больше ста пятидесяти человек, и мы совершили отличный переход. Я поняла, что пробковый шлем – отличное изобретение. А если к нему прикрепить вуаль, он становится даже… элегантным.
– Солдаты думают так же, – пробормотал мистер Рамзи. – Не в смысле вуали, а по поводу отличного изобретения, как вы понимаете. Похоже, мне сегодня везет – я встретил настоящую леди-путешественницу! Примите мое восхищение. И где вы уже побывали?
– В семьдесят втором я посетила Италию, на следующий год Францию, затем Испанию…
– Там же были волнения.
– Гражданская война. Она закончилась.
– А сейчас вы совершаете очередное путешествие?
– Я еду к кузену.
– Вот как! Он ждет вас в Александрии?
– В Каире. Я надеюсь, что разыщу его там.
– Хм. Звучит загадочно. Что же, вы не знаете, где он?
Отцу Джонсону Роуз и слова об этом не сказала, а тут отчего-то ответила откровенно:
– Честно говоря, понятия не имею.
– Леди, вы авантюристка! – весело воскликнул мистер Рамзи. – Боже, я думал, такие женщины – газетная выдумка, и очень рад, что ошибся. Реальность намного лучше.
– Мистер Рамзи, вы мне льстите. Наверняка вы встречали многих женщин, похожих на меня.
– Не стану отрицать, – легко согласился он и тут же добавил: – Но похожими на вас лишь образом жизни, а такой, как вы, на свете больше нет.
Роуз не поняла, комплимент это или шутка, а потому лишь молча покачала головой.
– Ну хорошо, леди Шелдон, кое-что про вас я понял, – продолжил мистер Рамзи. – Вы едете в Каир, где предположительно находится ваш кузен, которого вы желаете увидеть. Как его имя? Я много времени провожу в Каире и, вполне возможно, слышал о нем.
Роуз оживилась – она и не думала, что ей так повезет! Она предполагала начать расспросы на месте, в Каире у нее имелось несколько знакомых, однако почему бы не сейчас?
– Лорд Уэйнрайт, Александр Джеймс Уэйнрайт. Вы его знаете?
Мистер Рамзи задумался.
– Джеймс… почти как я. Впрочем, я просто Джеймс.
– Все зовут его Александром.
– Я не уверен, леди, что помню его. Каир – большой город. Как выглядит ваш кузен, какого он возраста?
– Ему тридцать три. Он… – Роуз запнулась. Как объяснить, что она сама не узнала бы своего кузена, подойди тот даже к ней вплотную? – Высокий, наверное, выше вас. У него серые глаза и каштановые волосы, и, насколько я знаю, он всегда носил их длинными.
– Под это описание подходят многие. Боюсь, я не помню вашего кузена, леди Шелдон. В Каире вечное столпотворение.
– Я бывала там.
– Конечно. Тогда вы сами это знаете. Множество народу, вавилонское столпотворение. Думается мне, в тот день, когда Бог всех перемешал, и то не было большего бардака, чем тот, что царит в Каире годами. Отыскать там одного человека довольно сложно, однако удача сопутствует дерзким. Думаю, рано или поздно она вам улыбнется, во всяком случае, я желаю вам этого.
– Спасибо, вы очень добры.
– А вы очень вежливы. – Он опустил сцепленные руки и положил ладони на борт; пальцы мистера Рамзи, казалось, постоянно должны были находиться в движении, иначе он чувствовал себя неуютно. – Как поживает Лондон, леди? Я не был там много лет.
– Лондон по-прежнему окутан фабричным дымом и сплетнями высшего света. А теперь я хочу вас спросить. – Роуз прищурилась. Как жаль, что уже так темно и нельзя отчетливо разглядеть выражение лица собеседника; к тому же фонарь светил за спиною мистера Рамзи. – Вы ведь поинтересовались моею жизнью, так? Теперь и я интересуюсь жизнью картографа.
Джентльмен хмыкнул.
– Моя биография скудна и скучна. Я не слишком богат, но люблю ветер свободы и пока не имею ни желания, ни возможности противиться ему, когда он начинает подталкивать меня в спину. Я побывал во многих местах, видел вещи и странные, и страшные, и чудесные, и забавные, и мне все мало. Родители мои давно умерли, я не женат и вряд ли женюсь, так что моя свобода сродни природной, я иногда сам ощущаю себя ветром, и никто не запрещает мне дуть куда вздумается.
– Днем бриз дует в море, – пробормотала Роуз, – а ночью – на сушу… Что же, вас ничто ни к чему не приковывает? Нет ни якоря, ни земли?
– Кое-что имеется за душой, как и у каждого. Но это не мешает мне двигаться.
– Пожалуй, я позавидовала бы вам, если б имела на то право, – вздохнула Роуз.
Мистер Рамзи чуть подался вперед.
– А у вас есть якорь, не так ли?
– Моя семья – по-прежнему дом мой.
– Ваши дети? – спросил он.
– Дети? Ах нет, их у меня не имеется. – Роуз сама не понимала, отчего обсуждает столь личные вопросы с фактически незнакомым человеком, но обстановка, расположение мистера Рамзи и «эффект попутчика» давали о себе знать. И может, немного выпитого за ужином вина… – Но есть бабушка и кузен.
– Значит, вы лишились родителей тоже?
– Да, – помедлив, ответила Роуз, – можно и так сказать.
– Похоже, ваша жизнь полна утрат.
– Моя жизнь полна приключений, – улыбнулась она. – Тот, кто думает лишь об утратах, рискует утратить сам себя.
– Очень точно сказано. – Он кивнул.
– Моя семья не так велика и ужасно странна. Пожалуй, ее можно отнести к тем самым странным вещам, что иногда встречаются в мире…
Над головами хлопнул парус, с мостика раздался резкий окрик боцмана и злобный свист его дудочки, и Роуз запнулась, не решившись продолжать. Она вмиг словно протрезвела. Конечно, она не выбалтывает секретов, но зачем же рассказывать чужому человеку о своей сумасшедшей семейке? Мистеру Рамзи, скорее всего, неинтересно.
Он, однако, думал о другом.
– Леди Шелдон, мы с вами стоим тут уже более четверти часа. Несмотря на то что статус некоторым образом защищает вас, не думаю, что это понравится вашей компаньонке.
– Да, конечно, вы правы. – Роуз скривилась. – Миссис Браун, безусловно, ничего не скажет, но она умеет так выразительно молчать…
– Не подумайте, что мне неинтересна наша беседа, – произнес мистер Рамзи, точно прочитав ее мысли. – Я всего лишь пекусь о вас. И в подтверждение своих слов приглашаю вас завтра пообедать со мною на верхней палубе. Капитан Лерой уверил меня, что поставит туда столики, если только кто-то пожелает. Обещают ровную и хорошую погоду, и трудно в том усомниться – посмотрите на эти звезды! Конечно же, ваша компаньонка должна присутствовать, чтобы все было чин чином. Меньше всего я желаю навредить вам, леди Шелдон. А теперь позвольте проводить вас до каюты.
– Охотно. – Роуз обрадовалась, что не придется в одиночку пробираться по скудно освещенной палубе.
Когда они уже спускались по лестнице, Роуз спросила:
– Мистер Рамзи, а почему вы вышли сегодня за мною на палубу?
Он помолчал, после чего обронил загадочно:
– Не смог устоять.
Больше Роуз ничего от него не добилась.
Миссис Браун не сказала ни слова по поводу длительного отсутствия своей госпожи и даже не молчала укоризненно, так что вечер во всех смыслах можно было считать удавшимся.
И только очутившись в постели и уже засыпая, Роуз подумала: а ведь мистер Рамзи, по сути, ничего ей о себе не сказал.
Впрочем, как и она ему.
Глава 5
Мистер Рамзи сдержал свое слово. За полуденным ленчем в кают-компании капитан Лерой объявил, что для обеда будут поставлены столики прямо под мачтами и те, кто желает трапезничать именно там, могут подойти к нему и сказать об этом. Мистер Рамзи коротко улыбнулся Роуз и со значением кивнул капитану, как бы давая понять, что уж он-то обо всем договорился. И верно, Лерой выглядел подозрительно осведомленным.
Отец Джонсон после ленча заговорил с Роуз и, стесняясь, спросил ее, не хочет ли та пообедать с ним, однако она ответила, что приглашена. Иеремия бросил быстрый взгляд на мистера Рамзи, правильно определив соперника, и кротко вздохнул, видимо, решив поупражняться в одной из добродетелей – в смирении.
– Что ж, леди Шелдон, если вы передумаете…
– Я непременно дам вам знать, святой отец.
Оба прекрасно знали, что она не передумает.
Так и вышло, что Роуз и мистер Рамзи оказались за столиком, стоящим под мачтой, покрытым белой скатертью и сервированным виртуозно, словно дело происходило не на пароходе, усердно пыхтящем в сторону Гибралтара, а на лужайке какого-нибудь герцога. Сияло столовое серебро, в котором отражались желтовато-белые бока парусов и вытянутые лица собеседников; накрахмаленные салфетки сделали бы честь любому аристократическому дому. Роуз не знала, как капитану Лерою удалось этого добиться, но все было на высоте.
Обед тоже оказался выше всяких похвал: приготовленная в розмарине лопатка ягненка, мягкий сыр, оливки и даже настоящий английский пудинг. И это было еще не все. Роуз только головой качала, глядя, как перед нею возникают различные блюда.
– Я и не думала, что плыву прямо в раю.
– В гастрономическом раю, вы хотели сказать, – отметил мистер Рамзи, отправляя в рот кусочек паштета. – Пожалуй, тут я с вами соглашусь. А вам нравится, миссис Браун?
Компаньонка Роуз сидела с ними за столом и была этим чрезвычайно польщена, хотя, как правило, от подобной чести отказывалась, не считая себя равной титулованным господам. Все-таки миссис Браун была не дворянского сословия, а значит, ограничена в правах, и она не любила попадать в ситуации, когда ей могли напомнить о данном ограничении. Миссис Браун являлась женщиной замкнутой и при этом весьма и весьма разумной. Мистер Рамзи ей, по всей видимости, понравился чрезвычайно, так как во время трапезы почтенная женщина даже произнесла несколько фраз и три раза (Роуз считала!) улыбнулась.
– Это прекрасный обед, сэр, – степенно ответила миссис Браун. – Достойный.
Мистер Рамзи усмехнулся. Улыбка у него была очень обаятельная, Роуз сама на это попалась. Она думала о том, что ей снова повезло со спутником. Ухаживание мистера Рамзи, проявившего интерес к молодой вдове, не было навязчивым и не предполагало продолжения. Во всяком случае, Роуз не видела этой возможности, да, пожалуй, и не размышляла о ней всерьез. Мистер Рамзи казался ей немного не ее круга.
Не то чтобы Роуз сильно уважала этот самый круг. Ее семья никогда не считалась значительной в высшем свете; проще говоря, о ней мало кто знал. Эмму еще помнили, а следующее поколение не сотворило ничего выдающегося, чтобы эти поступки припоминали много лет спустя. Это каждый чих герцогов обсуждается за пятичасовым чаем, каждый шаг баснословно богатых холостяков прослежен кумушками, пытающимися пристроить дочек в хорошие руки. Правда, история с наследованием титула графа Дарема вызовет разговоры.
Мистер Рамзи поинтересовался невзначай:
– Вы направляетесь к кузену погостить или вас ведет какое-то дело?
– Дело, – вздохнула Роуз. – Мы с Александром никогда не были близки. По правде говоря, я его совсем не знаю.
– С моей стороны было бы бестактно спрашивать, что же это за дело.
Но Роуз видела, что ему любопытно. В этом любопытстве не прослеживалось ничего странного: молодая женщина едет одна в Каир к родственнику, которого даже описать толком не может. Переглянувшись с миссис Браун, Роуз решилась сказать правду – все равно ведь это уже знают в Лондоне, так какой тут секрет?
– Он унаследовал титул, и мне надлежит сообщить Александру сию неприятную новость.
– Неприятную? Разве наследование титула может быть неприятным?
Голос его показался Роуз излишне жестким, и она удивленно приподняла брови. Мистер Рамзи хмурился. Возможно, у него имелись свои причины так говорить, например банальная зависть. Некоторые люди из нетитулованного дворянства воспринимают тему титулов крайне болезненно.
– Для Александра – вполне. Он никогда не желал жить в Англии. – В конце концов, кузен заявлял об этом во всеуслышание, так что данный факт тоже не секрет. – А ему теперь придется там бывать, потому что к титулу, естественно, прилагается наследство, пусть не очень большое, но требующее управления, и должность в палате пэров. Моему кузену, как уверяет бабушка, это не понравится совершенно. Александр привык сам собою распоряжаться, и от него никто ничего не требовал. Никогда.
– Избаловали его, а?
– Не сказала бы. Его жизнь нельзя назвать… легкой.
Мистер Рамзи взял салфетку и стал перебирать ее подшитый краешек.
– Загадочная личность этот ваш кузен. Бежит от богатства и титула, как черт от ладана.
– Он ничего не знает, но, боюсь, мне действительно будет стоить большого труда уговорить его вернуться. Впрочем, Александра нельзя осуждать. Вся наша семья довольно своеобразна. Настолько, что в обществе о нас не вспоминают, а мы сами…
– Вы меня заинтриговали, миледи. – Движения его пальцев были точными и очень мелкими. Роуз однажды видела, как работает ювелир, и мистер Рамзи напоминал его. Забавно, откуда у него эта привычка?.. – Вы так говорите о своей семье, как будто все ее члены ходят на головах.
– Так и есть, – засмеялась она. – Почти.
– Вы знатная интриганка. Не томите, расскажите.
Миссис Браун, судя по выражению ее лица, ничего не имела против: мистер Рамзи своим тоном и вежливым обхождением вконец очаровал почтенную женщину. И улыбка, разумеется, сыграла не последнюю роль. Роуз заговорила:
– У меня замечательная бабушка. В молодости она блистала в свете, хотя нельзя сказать, что ее семья была богата. В первый же свой сезон в Лондоне она встретила моего деда, сэра Роберта Дайсона, подающего надежды офицера; он уезжал на два года в Индию, но бабушка поклялась, что дождется его. И сдержала слово. Дедушка возвратился, они поженились, и некоторое время спустя на свет появилась моя мама. К сожалению, когда ей исполнилось пять, дед умер. Бабушка очень горевала, но финансовые дела семьи оказались таковы, что лучше было бы ей выйти замуж снова. Впрочем, судьба сжалилась над Эммой – так зовут мою бабушку, и я сама часто называю ее так, – и послала ей Филиппа Уэйнрайта.
– Кажется, я слышал это имя…
– Возможно. Филипп был довольно известным путешественником, и склонность к авантюризму прививал всем, кто оказывался в поле его зрения больше чем на пять минут. Наверное, на это бабушка и клюнула, в ней всегда чувствовалось что-то… пиратское. Она и сейчас многим фору даст. До сих пор ездит верхом, а ведь ей почти семьдесят, – с нежностью проговорила Роуз. – Ну, в общем, Эмма с Филиппом поженились. Уэйнрайт тоже был вдовцом и привел в дом сына от первого брака – Джозефа. Бабушка больше не могла иметь детей, а потому приняла Джозефа как родного. Тот был хорошим пареньком и вскоре стал называть ее мамой… Такая вот семейная идиллия. Джозеф был старше моей мамы на семь лет, а потому опекал ее, словно она и вправду его кровная сестренка. Бабушка с Уэйнрайтом поженились в тридцать восьмом и счастливо прожили вместе двадцать четыре года, после чего Филипп, к сожалению, скончался. Эмма стала вдовой во второй раз, но третьего мужчину не встретила – сказала, что ей уже многовато лет для таких глупостей.
– Думаю, никто бы не удивился, если б она все же вышла замуж за кого-то, – заметил мистер Рамзи.
– Я тоже так полагаю… Наверное, бабушка не сделала этого из-за моей мамы.
– Ваша мама должна была уже вырасти к тому времени.
– И стать вдовой, – вздохнула Роуз. – Похоже, это проклятие женщин нашего рода – наши мужья уходят на тот свет задолго до нас самих… Моя мама встретила прекрасного человека, Джонатана Эллингтона, и родилась я, а через три года мой отец погиб, упав с лошади, когда объезжал наши владения. Так глупо – он, видимо, решил сократить путь, послал коня в прыжок через упавшее дерево, свалился и сломал шею… Я его совсем не помню. Временами это меня удручает.
– Иногда не помнить своих родителей – скорее благо, – тихо произнес мистер Рамзи.
– Не в моем случае. Я многое бы отдала, чтобы иметь хоть какие-то воспоминания об отце, но мне едва исполнилось три. Мама говорила, что он был чудесным человеком и она будет любить его до самой смерти.
– А ваша мама?
– Она была со мной. Потом… кое-что произошло, и теперь мама больше не с нами. Извините, мистер Рамзи, я не хочу об этом говорить. – Роуз прямо посмотрела на него.
– Джеймс, – сказал он.
– Что?
– Называйте меня Джеймсом, – попросил мистер Рамзи. – Мне нравится мое имя, и мне будет приятно, если его станет произносить очаровательная женщина.
Роуз невольно улыбнулась.
– О, хорошо… Джеймс. Вы еще не запутались в нашей непростой истории?