Неожиданно Константин рассмеялся. Следователь нахмурился. Наверняка это все нервы. Не всякий выдержит на своих плечах груз в три миллиарда долларов.
— Значит, вы говорите, что поймали Шабанова? — Константин вдруг сделался серьезным.
— Тебя это удивляет?
— Если бы вы его поймали, то вряд ли он сказал бы вам что-то подобное.
— Вот как, и почему же?
— А потому что алмазов в хранилище не было! — его большие кошачьи глаза прищурились.
— Значит, ты все-таки признаешь, что был там?
— Не признаю, но и алмазов там не было.
— Это как тебя понимать?
— А вы подумайте… Хотите совет?
— Хм, интересно было бы послушать.
— Не зацикливайтесь на мне, ищите реальных грабителей, возможно, с некоторыми из них вы уже общались.
— Вот даже как… Видно, придется побеседовать с Шабановым пообстоятельнее.
— Вряд ли вам удастся его поймать. Он вам не по зубам. Он невероятно умен и привык просчитывать каждый свой шаг.
Разговор не вязался.
— Уведите его, — распорядился Жилинский.
Ряшенцева увели, однако состоявшийся разговор зародил в душе Жилинского смутное беспокойство. Что-то он делает не так. Подняв трубку, Афанасий набрал номер:
— Игорь Иванович Звонарев?
— Он самый. С кем имею честь беседовать?
— Вас следователь Жилинский беспокоит.
— У вас есть ко мне какие-то вопросы?
— Да, кое-что имеется.
— Задавайте, отвечу с удовольствием.
— Понимаете, это не совсем удобно по телефону.
— Тогда подъезжайте ко мне. Буду рад с вами пообщаться. Вы знаете, где я живу?
— Да, знаю.
— Ах да, конечно, вопрос лишний. Все-таки следственный отдел. Мой дом вы узнаете сразу, у него темно-зеленая крыша и красивый длинный забор.
— Хорошо, постараюсь запомнить.
— Когда мне вас ждать?
— Я подъеду завтра, где-нибудь часика в четыре.
— Буду ждать.
Жилинский положил трубку, но облегчения не наступило. Было над чем подумать.
Глава 8 Подслушанный разговор
Потап Никифоров не мог уснуть вторую ночь. Накатило духовное бессилие. Депрессия проникла в каждую клеточку его тела, парализовала волю. Потап попытался вытеснить ее стаканом водки — не удалось. Единственное, что ему оставалось, так это пялиться в потолок отрешенным взглядом. Так что ночь прошла безрадостно.
Жена, видя его страдания, лишь прижималась к нему плечом и сочувственно посматривала в нахмурившееся лицо. Чем она могла ему помочь? Только повздыхать печально да нежно погладить по плечам. Впрочем, Никифоров был благодарен Анастасии даже за эту молчаливую поддержку.
Так что ночь для него выдалась длинной и безрадостной.
Поднявшись поутру с постели, Потап посмотрел на себя в зеркало, предполагая, что его должна встретить утомленное бессонницей физиономия, с огромными мешками под глазами и с посеревшей кожей. Однако метаморфоз не произошло: из зеркала на него смотрел молодой мужчина довольно привлекательной наружности, с ясным и незамутненным взглядом, со свежей кожей на упругих щеках, какая может быть у человека некурящего, без вредных привычек. И вообще он выглядел так, как если бы после здорового сна провел утро в массажном салоне.
Оно и к лучшему!
Жена тоже уже поднялась и, как было у них заведено, приготовила для него капучино без сахара. Шевелить языком не хотелось, так что, пожелав благоверной доброго утра, Потап тем самым совершил над собой некоторое насилие. Жена, научившаяся тонко чувствовать его настроение, понимала, что впереди его ожидает непростой день, а потому с разговорами не приставала, за что Никифоров был ей невероятно благодарен.
Тщательно побрившись, Потап после некоторого раздумья облачился в выходной костюм, который доставал из шкафа крайне редко (он взял себе за правило в трудные минуты жизни одеваться в выходную одежду, сейчас был тот самый случай). Как он считал, красивая одежда в какой-то степени позволит ему смягчить удар судьбы. Вылив на себя половину флакона французского одеколона, подаренного ко дню рождения Настей, и поцеловав на прощание ее в губы, он вышел из квартиры, готовый встретить надвигающиеся неприятности с поднятым забралом. А они не заставили себя долго ждать. Подрулив к зданию банка, Никифоров увидел шикарный «БМВ» своего бывшего подчиненного, а ныне непосредственного начальника Алексея Михалева. Стараясь выглядеть естественно безмятежным, Потап прошел в банк.
В просторном холле его встретил Журавлев, охранник из головного банка, с которым у него были не самые радужные отношения. Едва кивнув, тот сказал холодным голосом:
— Пройди к Алексею Павловичу, он тебя ждет.
— А где же смена?
— На работу пришел? — хмыкнул Журавлев.
— Да.
— Тебе все объяснят, — коротко ответил Журавлев и отвернулся, даже не попытавшись скрыть неприязни.
Потап Никифоров негромко постучался в кабинет начальника службы безопасности и своего бывшего сослуживца и, приоткрыв дверь, спросил:
— Разрешите?
Алексей Михалев сидел за столом: вальяжный, в дорогом костюме в тонкую белую клеточку и, как показалось Никифорову, еще более раздобревший. Он вообще умел меняться и с каждой встречей выглядел все дороднее и дороднее, что, однако, не добавляло его внешности добродушия.
— Как-то ты не по-свойски, Потап, заходишь, — весело произнес бывший подчиненный. — Проходи! Можешь не стучаться, я уже тебе говорил об этом. К чему нам такие церемонии? Все-таки не чужие, как-никак вместе армейскую лямку тянули.
Потап присел. Добродушная тональность Михалева немного сбивала с толку. Прежде подобной жизнерадостности за ним не наблюдалось, и сейчас она выпирала в его голосе весьма неестественно, как игра расстроенной скрипки в слаженном оркестре. Он хорошо знал своего приятеля, тот был не склонен к сентиментальности.
Потап поймал себя на том, что присел на самый краешек стула, острые углы которого неприятно врезались в бедра. Впрочем, из такого положения очень легко вскакивать.
— Я это помню, — отозвался Никифоров. Хотел произнести бодро, но отчего-то прозвучало уныло. Именно таким упавшим голосом отвечают арестанты, приговоренные к пожизненному заключению.
Но разговор, не сулящий ничего хорошего, продолжался.
— Тут такое дело, Потап… Угощайся, — пододвинул он коробку с первоклассными кубинскими сигарами. С недавних пор Алексей Михалев играл роль аристократа, и надо признать, что она ему удавалась. Во всяком случае, ни в поведении, ни в одежде он промахов не давал. Это не фальшь в голосе, которая буквально выворачивала наизнанку.
— Ты забыл… Я бросил…
— Ах да, извини… Ты меня пойми, — прижал он к груди руки. — Я ничего не имею против тебя, но по большому счету ничего и не решаю. От меня ничего не зависит.
— Не тяни, говори, что там?
— Принято решение тебя уволить.
— Ах вот оно что, нечто подобное я предполагал. Мог бы позвонить по телефону, чего я тащился через весь город? Да и тебе было бы проще, не нужно было бы вставать в такую рань.
— Вообще мог бы… Но делать этого я не стал. — Михалев отрицательно покачал головой. — Решил сказать тебе это лично, хотя мне было и нелегко.
— Спасибо. Для меня это тоже много значит.
— Если тебе будет легче, могу сказать, что мы уволили не только тебя, а всю охрану банка «Заречье». Сейчас набираем новых людей. — Посмотрев на часы, он добавил: — Через полчаса должны подойти кандидаты… Проведу собеседование.
— Старший смены Журавлев?
— Именно так. Пойми, я сделал все, что мог.
— Верю. Я могу идти?
— Послушай меня, Потап, — Никифоров невольно обернулся, — если что-нибудь будет наклевываться, то я тебе обязательно сообщу.
— Не утруждайся, как-нибудь справлюсь. А вообще, спасибо… Тогда на службе я в тебе ошибался, но ты оказался лучше, чем я думал.
— Спасибо. Я тоже о тебе хорошего мнения.
* * *Оставшись в одиночестве, Алексей Михалев включил монитор. Тот по-прежнему отображал одну и ту же картинку: пустынный холл с закрытой стеклянной дверью. Но в действительности все было наоборот: банк открылся еще полчаса назад; охрана уже размещалась на своих местах; менеджеры заняли свои места, а через распахнутые двери входили клиенты.
Понемногу работа банка налаживалась.
Странным было то, что электронщикам не удавалось отладить систему безопасности банка — в силу каких-то необъяснимых причин она постоянно давала сбой и выставляла на монитор одну и ту же картинку. Систему неоднократно перезагружали, перепрограммировали, но картинка каким-то зашифрованным вирусом неумолимо возвращалась обратно. Человек, проникший в охранную систему банка, был невероятно талантлив и наверняка оставил еще немало подобных сюрпризов. Вот только зачем он это сделал, из вредности, что ли?
Понемногу работа банка налаживалась.
Странным было то, что электронщикам не удавалось отладить систему безопасности банка — в силу каких-то необъяснимых причин она постоянно давала сбой и выставляла на монитор одну и ту же картинку. Систему неоднократно перезагружали, перепрограммировали, но картинка каким-то зашифрованным вирусом неумолимо возвращалась обратно. Человек, проникший в охранную систему банка, был невероятно талантлив и наверняка оставил еще немало подобных сюрпризов. Вот только зачем он это сделал, из вредности, что ли?
Неожиданно зазвонил телефон, Алексей Павлович поднял трубку:
— Михалев у аппарата.
— Ты сейчас занят, Леша?
Алексей мгновенно узнал голос абонента и сразу почувствовал, как вспотела ладонь, держащая в руке трубку.
— Нет. Я вас слушаю. — Он хотел назвать человека по имени и отчеству, но вовремя спохватился.
— Ты надежно их спрятал? — прозвучал добродушный голос.
— Да… Довольно глубоко, — бодро отвечал Алексей Павлович, не без труда преодолев подступивший к горлу ком.
— Тогда я спокоен.
В трубке тотчас зазвучали короткие гудки. Некоторое время Михалев вслушивался в их звучание, как если бы рассчитывал на возобновление прерванного разговора, а затем бережно положил трубку на рычаг. Потом подошел к шкафу, стоящему в самом углу кабинета, распахнул стеклянные дверцы и вытащил из темной глубины бутылку коньяка тридцатилетней выдержки. Налив полную рюмку, досадливо поморщился, когда тоненькая коричневая струйка стекла на дрогнувшие пальцы, после чего выпил одним махом. Поставил коньяк на прежнее место, шагнул к окну, настежь распахнутому. Служебную стоянку быстрым шагом пересекал Потап Никифоров. Отчего-то Михалеву хотелось, чтобы бывший сослуживец обернулся, но этого не произошло: сняв машину с сигнализации, тот юркнул в салон и быстро отъехал.
А может, оно и к лучшему.
* * *Игнат Забаров был среднего роста и плотной комплекции. С правильными чертами лица и одновременно совершенно незапоминающимися. У него был большой прямой нос, средней полноты губы с поднятыми вверх уголками, большие темно-серые глаза, придававшие лицу чуточку сентиментальности. У Сафы Валидова в «Транссибнефти» он служил уже десять лет. Сначала руководил электронной разведкой, чем непосредственно занимался в стенах областного МВД, а последние три года руководил службой безопасности и, как ему думалось, со своей работой справлялся достойно.
Приказ Валидова поставить на «прослушку» всех компаньонов не удивлял: он и раньше не особенно доверял партнерам и в качестве предупредительной меры любил послушать их телефонные разговоры. И нередко на основе полученных данных решал вопрос о дальнейшем сотрудничестве. Вот только в этот раз задача была помасштабнее. Да и порискованнее. Каждый объект имел огромную власть, содержал собственную службу безопасности. Если они выяснят, откуда проглядывает угроза, то Валидова ожидает затяжная война без правил, в которой пленных не будет.
Управляющему банка и его заместителям первым установили прослушивающие устройства. В течение первых же дней выяснили немало любопытнейших подробностей из их личной жизни, вплоть до того, каким образом они любят собственных жен, но говорить о работе они отчего-то избегали.
Труднее всего установить «прослушку» было Андрею Макаровичу Курганову, генеральному директору холдинга «Российские алмазы», проживавшему в городке Дружный, что в далекой Якутии. Однако и эта задача была вскоре решена. В офис компании по рекомендательным письмам удалось устроить своего человека, который отлично справился с задачей уже на третий день пребывания, закачав в сотовый телефон генерального прослушивающую программу. И вот теперь каждый звонок высвечивался на экране его телефона, автоматически совершая запись.
Первые десять дней велись обычные рабочие разговоры, не представлявшие особого интереса, но на одиннадцатый день в послеобеденное время Курганову был звонок, заставивший отложить все дела…
Еще раз внимательно прослушав разговор, Игнат Забаров сделал копию записи и заторопился в кабинет Сафы Ахметовича.
— Разрешите? — прошел он в кабинет генерального.
— Что там у тебя? — отставил Сафа Ахметович в сторону бумаги.
— Курганову позвонили из Москвы.
— Это срочно? Знаешь, сейчас у меня дел невпроворот.
— Я бы рекомендовал вам послушать.
— Ну давай послушаю.
Забаров положил телефон перед генеральным и нажал на кнопку воспроизведения.
«— Как у тебя дела, Андрей Макарович? — прозвучал мягкий баритон.
— Жаловаться грех, все идет своим чередом, — послышался голос Курганова.
— Подворачивается хорошая возможность продать все алмазы оптом.
— Куда?
— В Индию.
— Не рискованно?
— Абсолютно! Там сейчас бездонный рынок.
— Как мы будем переправлять?
— Это уже не наши проблемы, алмазы уйдут самовывозом.
— Что ж, ничего не имею против. Позже обговорим детали. Как будет проходить расчет?
— Деньги перечислят на твой кипрский и швейцарский счета.
— Мир меняется, сейчас это ненадежно, нужно посмотреть другие варианты.
— Не стоит рисковать, каналы переправки уже отлажены. Не держать же сотни миллионов долларов под кроватью!
— Тоже верно. А как там в Москве? Шумят?
— Понемногу все стихает, хотя следователь Жилинский проявляет некоторую активность. Но вряд ли ему удастся докопаться до сути. Хранилище взломано, ячейки выпотрошены, алмазов нет! Он должен искать того, кто ограбил банк, а мы здесь ни при чем.
— Но главное, чтобы в это поверил и Валидов. Ведь пропали же его алмазы.
— Поверит! И еще поможет искать тех, кто взломал банк.
— Поэтому мы должны устранить их прежде, чем до них дотянется Сафа Ахметович. Он кого угодно разговорит!
— Делаю все, что могу, — отозвался мягкий баритон. — Кстати, а где ты нашел этих специалистов по взломам?
— Рекомендовали. Вели их втемную. Пришлось разрабатывать целую комбинацию, чтобы они клюнули на банк. Ну вот видишь, не прогадали.
— У меня было большое сомнение, что получится.
— Я тоже сомневался, но, как видишь, все вышло как нужно. А как водители? Они не проговорятся?
— Не проговорятся, их больше нет».
Игнат Забаров выключил телефон и положил его в карман.
— Дальше не интересно, треплются о бабах.
— Ты узнал голос второго человека?
— Я пробил место, откуда был сделан звонок.
— Хорошо. Оставь мне его адрес вместе с записью.
Игнат положил на стол флешку:
— Уже сделано. Здесь запись разговора, его имя, фамилия, должность. Может, будут какие-то распоряжения?
— Пока никаких, посмотрим, что там нароет этот Жилинский. А мужик он упорный. — Взяв флешку, Сафа Ахметович открыл сейф и положил ее на верхнюю полку. — А пока спрячем ее до времени.
Глава 9 Занятный тип
Афанасий Жилинский съехал с автострады на широкую асфальтированную дорогу, рассекавшую густой зеленый массив. По обе стороны никаких обозначений, табличек или иных указателей. Впрочем, они здесь излишни, их ставят для автолюбителей, чтобы держались намеченного пути, а люди, проживавшие в поселке, вряд ли перепутают нужный поворот и стараются избегать афиширования своего населенного пункта.
Помнится, сравнительно недавно этот район считался заповедной зоной, по нему ходили лоси, бегали косули, на окраине бора было огромное озеро, где водились выдры и плавали дикие утки. Теперь все это куда-то подевалось. Проехав километра три, Жилинский увидел крыши коттеджей, робко проглядывающие через кроны, будто шляпки грибов из густой травы.
На дорожную карту поселок не занесен. Он был неким призраком, эдакий «Летучий голландец» в заповедной лесной зоне. Вроде бы многие о нем слышали, но вот видеть доводилось немногим.
Дорогу Афанасию преградил шлагбаум, выкрашенный в желто-красные цвета. Немного в сторонке — каменное строение в полтора человеческих роста, весьма напоминающее дот, — такие выстраивали во время Второй мировой войны на линии продвижения противника. Но это всего лишь первый эшелон защиты, в полкилометре возвышался еще один пункт столь же впечатляющей постройки. Надо полагать, что люди в этом поселке помешаны на безопасности.
Заметив через окна-бойницы подъезжающий автомобиль, из глубины дота вышел мужчина в зелено-пятнистом камуфляже. Он лениво шагнул на бровку дороги и, прищурив глаза, всмотрелся в приближающуюся машину.
Надавив на тормоз, Жилинский опустил стекло.
— Мне нужно к Игорю Ивановичу Звонареву.
— Кто вы, простите?
— Я следователь прокуратуры Жилинский.
Мужчина едва кивнул и с учтивостью, которая сделала бы честь даже королевскому дому, произнес: