— Что же мне делать? — спросила она. — Моя машина в гараже, и нет никакой возможности дойти туда. Он и все там и стреляют друг в друга.
— Ничего не бойтесь, мисс ван Зелден. Ваша машина стоит за тремя деревьями, в двух шагах от дороги. Это я поставил ее туда. А теперь послушайте мой совет: исчезайте отсюда.
— Понятно, — весело проговорила она. — Я вас не знаю, но вы мне очень симпатичны. Это очень мило с вашей стороны.
— Не беспокойтесь, у вас еще будет возможность встретиться со мной. Пока, малютка!
Она повернулась и пошла по коридору. Я последовал за ней и три-четыре минуты спустя увидел, как красные огни ее машины исчезли вдали.
Все не так уж плохо. Она вышла из игры. Но поймите меня правильно: не воображайте, что я рыцарь, который проводит свое время, приходя на помощь бедным девушкам. Совсем не так! Скажем, меня просто не устраивало, чтобы малютка ван Зелден попала в грязную историю. У меня имеются виды на нее.
Итак, я смотрел вслед исчезающей машине, когда почувствовал вдруг, что кто-то находится позади меня.
Я повернул голову и увидел Сигеллу, который также смотрел в ту же сторону.
На случай, если вы с ним не знакомы, скажу, что Сигелла высокого роста, почти такой же сильный, как и я. Тонкий в талии, с лицом, немного напоминающим лезвие ножа, с кривым носом. У него маленькие, сверлящие, как буравчики, глаза, и вся гнусность, которую только можно вообразить, смотрит на вас оттуда.
Он мило улыбался. Потом еще раз взглянул вслед машине Миранды и снова повернулся ко мне, после чего спокойно проговорил:
— Хороший улов, а, малыш?
Я сделал удивленный вид.
— Я не понимаю: что вы хотите этим сказать, старина, — ответил я, но мне кажется, я не слишком его этим убедил.
То, что Сигелла находился здесь в такой момент, говорило мне, что я был прав, считая его боссом Лакассара. Значит, я могу в любой момент получить кусочек теплой пломбы. Но пока все спокойно.
Сигелла вытащил из кармана портсигар и протянул его мне. Мы взяли по сигарете. Он протянул мне зажигалку.
При свете огня я видел, что он усмехается. Он убрал зажигалку в карман.
— Ладно, до скорой встречи, — сказал он мне и кивнул. Он отправился по коридору в танцевальный зал, где сейчас все было спокойно.
Я решил осмотреться и направился в раздевалку за своей шляпой, после чего по поперечной улице, стараясь держаться в тени, добрался до того места, где я оставил свою машину. Я сел за руль и нажал на педаль газа, так как уже имел честь доложить вам, что не люблю зря рисковать. Но все же я был ошарашен.
Наматывая километры, я не переставал думать о словах Сигеллы: "Хороший улов, малыш, а?" Интересно, что он хотел этим сказать? Я спрашивал себя, включился ли Сигелла в мою игру?
Удивительно, как быстро летят мысли… Все это пронеслось у меня в голове, когда я шел по Хеймаркет в Лондоне. В этот момент я подошел к королевскому театру. Спектакль окончился, и зрители начали выходить из театра. Я остановился, как вкопанный, так как заметил роскошную девушку, которая на противоположной стороне улицы собиралась садиться в машину. Мне показалось, что она бросила на меня многозначительный взгляд. Что бы там ни было, но пока я прохлаждался, размышляя, в действительности ли она на меня так посмотрела или мне показалось это, автомобиль тронулся с места.
Она пересекла улицу, сделала разворот и подъехала к тротуару в нескольких метрах от меня, чуть впереди. Через заднее стекло ее машины я вижу, как она с веселой улыбкой смотрит на меня. Теперь нет уже никаких сомнений. Машина остановилась.
Я придерживаюсь мнения, что никогда не следует упускать хорошей возможности, а что бы вы сами стали на моем месте делать, а? И я приблизился к дверце машины и снял шляпу.
Она смотрела на меня сквозь стекло кабины, и я клянусь вам, эта девочка была хороша, как мечта. У нее есть и то, и это, и даже, имеются излишки, а платье она умеет носить. Я немало за свою жизнь повидал красивых женщин, но это — одна из лучших, уж можете мне поверить.
— Что ж, Лемми? — спросила она, — это так-то встречают друзей?
Я ответил ей со смехом:
— Тысячу извинений, милая дамочка, я нахожу вас восхитительной, но к сожалению, должен сказать, что не знаю вас совершенно, а чтобы забыть такую, как вы, вероятно, надо сойти с ума.
Она улыбнулась, показав два ряда перламутровых зубов.
— Ну, ну, Лемми, ты что же, не помнишь вечер в Нью-Йорке, когда ты до того напился, что тебя пришлось отвезти домой? Ты отлично помнишь тот знаменитый ужин, который Сколлер дал в "Ритце"… Ты так и не вспомнил потом, кто отвез тебя домой?
Я невольно свистнул.
— Вот это да! Итак, это ты. Да, можно сказать, что жизнь, тем не менее, странная штука.
Я вспомнил ее. Я оказался на этом вечере и выпил немало дрянного алкоголя, сами понимаете. Это она отвезла тогда меня домой, во всяком случае, она претендует на это. И, вероятно, так оно и было, иначе откуда бы она про это знала?
— И что же мы теперь предпримем? — спросил я.
— Садись в машину, Лемми, мне надо поговорить с тобой.
Я вам повторяю, что никогда не следует упускать хороших возможностей. И я сел в машину. Она отъехала и повернула вокруг Полл Молл. Совершенно очевидно, что эта мышка меня знает, так как она рассказала мне о целой куче вещей и о местах, где я болтался. Она также говорила и о своей подружке Лилиан Шульц, которая, я знаю, сейчас также в Англии. Потом она предложила мне зайти выпить виски, чтобы отпраздновать встречу. Во время разговора я заметил, что мы находимся уже на Найтс-бридж. Вскоре машина свернула на поперечную улицу, потом проехала по другой и, наконец, остановилась перед роскошным зданием.
Мы вышли из машины и сели в лифт. Подойдя к двери своих апартаментов, она повернулась и посмотрела на меня.
— Ты знаешь, Лемми, это просто восхитительно, что я вдруг натолкнулась на тебя. Замечательно встретить старого друга в этих краях!
Мне невольно в голову полезли разные мысли. Я говорил себе, что не следует развлекаться с красотками, когда приехал для того, чтобы заниматься делом Миранды. И вместе с тем, какой-то голос шепчет мне, что мужчина имеет право жить так, как ему хочется, что эта девочка, действительно, лакомый кусочек, и мне, действительно, очень хочется знать, что она на самом деле думает обо мне.
Пока я так рассуждал, она открыла дверь и проводила меня в холл, где включила свет.
— Раздевайся, Лемми, — сказала она, — и входи.
Она прошла в другую дверь. До меня донесся приятный звук шуршанья льда в стакане. Я положил свою шляпу, повесил плащ и последовал за ней, но, подойдя к двери, остановился, как вкопанный. Напротив двери на кушетке расположился Сигелла. Пистолет в его руке был направлен прямо на меня.
— Итак, пижон, — бросил он, — входи!
ГЛАВА 2
ДЕНЬГИ ИЗ АМЕРИКИЕсли говорить о неожиданности, то я, действительно, обалдел. Секунд на десять я потерял дар речи. Я находился в Англии, в Лондоне, а передо мной сидел полный комплект, вся организация Сигеллы. Сам он развалился на диване и был одет очень элегантно, напоминая манекен, выставленный в витрине у Скуайра, портного элиты.
Расположившись в разных углах комнаты, все остальные смотрели на меня с внушающей беспокойство веселостью. Тут был Йонни Малас, Лефти Скутерби — английский мошенник, который убежал из тюрьмы в Оберне с помощью картонного пистолета, Герман Шульц, Вилли Карначи и его брат Джинто, самая прекрасная шайка. Позади Сигеллы я увидел Тонни Рио, Франка Капаччи, Джимми Риксина из Швеции и еще некоторых типов, которых я не знал. Прямо "Парижский клуб" в Толидо, где собираются гангстеры.
Я посмотрел на женщину. Она села на диван и ждала, пока Малас приготовит ей виски с содовой. Мне она улыбалась немного насмешливо.
— Смейся, куколка, — сказал я ей, — ты проделала хорошую работу, ничего не могу сказать. Я не доставил тебе хлопот, а? Подумать только — захватить меня, как деревенского профана. Ладно, ты настоящая шпионка, а я — король лопухов. Но остерегайся. В один из ближайших дней я заставлю тебя проглотить твою змеиную улыбку.
Собравшаяся в комнате публика, услышав, что я позволяю себе угрожать этой девице, страшно раскипятилась, а мне эта передышка нужна была для того, чтобы поработать мозгами, ибо дело приняло оборот, который мне совсем не нравился.
Сигелла кивнул Маласу, и тот подошел, чтобы обшарить мои карманы. Несмотря на то, что я находился под дулом револьвера, я все же не слишком люблю позволять типам, вроде Маласа, рыться в моих карманах. Я дал ему возможность познакомиться с очень приятным японским ударом по адамову яблоку и уложил его, как кеглю. Потом, не давая Сигелле раскрыть рта, я быстро произнес:
— Послушай-ка, Сигелла, я не знаю, о чем тут идет речь и мне плевать на это, но если ты думаешь, что я позволю твоей банде меня обыскивать, то ты ошибаешься. Попробуй еще какой-нибудь трюк, и я учиню здесь такой тарарам, что придется вызывать пожарных. Если ты раскроешь карты, то я готов тебя слушать, но предупреждаю, что меня не разжалобят твои сладкие речи. Понял?
— Послушай-ка, Сигелла, я не знаю, о чем тут идет речь и мне плевать на это, но если ты думаешь, что я позволю твоей банде меня обыскивать, то ты ошибаешься. Попробуй еще какой-нибудь трюк, и я учиню здесь такой тарарам, что придется вызывать пожарных. Если ты раскроешь карты, то я готов тебя слушать, но предупреждаю, что меня не разжалобят твои сладкие речи. Понял?
— Я понял, Лемми, — ответил Сигелла и повернулся к Маласу, который встал на ноги с совершенно ошеломленным видом, потирая свой затылок. Потом он добавил:
— Но тем не менее, не кажется ли тебе, что ты начал немного слишком сильно?
— Нет, вы только подумайте, — начал я. — Мы же не в Толидо, и не в Чикаго, и даже не в Нью-Йорке. Мы в Лондоне, и если ты воображаешь, что можешь устроить здесь, в этом городе, корриду, значит ты гораздо глупее, чем я думал.
Сигелла снова повернулся к Маласу.
— У него есть пистолет?
Малас отрицательно покачал головой.
— Это хорошо, — сказал Сигелла, улыбнувшись краешками губ. — Теперь я тебе кое-что скажу, Лемми. Ты будешь работать на меня, понимаешь? Нужно будет действовать честно, и первое, что ты должен зарубить себе на носу, это то, что если я говорю, что Йонни должен обыскать тебя, ты будешь обыскан! И чтобы ты всегда об этом помнил, мои друзья устроят тебе здесь небольшое упражнение и не позднее, чем сейчас, а когда ты очнешься, мы поговорим.
Сигелла сделал знак Скуттерби и Шульцу, и они приблизились ко мне, но я резко выкинул вперед руку, схватил Йонни Маласа за шею и сделал ему японский ключ.
Я держал его перед собой, как щит, на тот случай, если Сигелле захочется стрелять. Тогда Малас получит первую пулю, и он это, кажется, понял, потому что сразу стал усиленно вырываться.
— Послушай, Сигелла, — сказал я, — доставь мне удовольствие, отзови своих чертей, пока я не сделал с этой калошей бог знает что. И если у кого-нибудь появится желание меня измордовать, даю слово, что сломаю ему шею, и это так же верно, как то, что ты просто помешанный.
Сигелла позеленел, но отдал себе отчет в том, что так действовать пока не стоит. Он опустил руки, и его сообщники сели на свои места. Я решил сделать то, что политики называют "жестом": толкнул изо всех сил Йонни к стене, где он съежился и съехал на пол.
Вот теперь-то ситуация стала действительно напряженной. Могло произойти все, что угодно. Герман Шульц сунул уже руку в карман за револьвером, а Вилли и Джинто Кармаччи встали, готовые наброситься на меня, но тут заговорила эта девица. Учтите, в ней есть что-то притягательное. И стоит она, конечно, немало. У нее есть класс. Она высокого роста, грациозная, с бархатным голосом с легкой хрипотцой. Я знаю немало парней, которые отдали бы ради нее все, что имеют.
— Послушайте, мальчики, — сказала она. — Вы где находитесь, как полагаете? В кабаке на Западе? Я чувствую, что кое-кому из присутствующих здесь необходимо провести хороший срок в психушке. Я доставляю себе беспокойство, отправляюсь за Лемми, чтобы привезти его сюда, чтобы вы могли с ним договориться, а вы не находите ничего лучшего, чем все испортить, как будто вы все решили окончить сезон сегодня в местном морге.
— Послушай, Ферди, — обратилась она к Сигелле. — Убери свою артиллерию и будь благоразумным. Ты должен знать, что Лемми не такой тип, который позволит успокоить себя тем, что под нос ему суют петарду. Йонни получил только то, что заслужил… Теперь довольно глупостей, возьмем по стакану и будем разговаривать, как нормальные люди.
Это меня совершенно устраивало, но я не подал вида и направился к той стене, держась за которую Малас пытался встать.
Я подхватил его за воротник пиджака, встряхнул и поставил на ноги.
— Поверь, Йонни, я даже немного сожалею, — сказал я ему, — что вынужден был сделать тебе нокаут, старина.
Он заставил себя улыбнуться, и вид у него был такой же нежный, как у клубка гадюк, доведенных до бешенства.
— Это ничего, паренек, — проговорил он, наконец, — я не сержусь, и не будем больше говорить об этом.
Сигелла спрятал свой пистолет.
— В сущности, я думаю, что Конни права, — сказал он. — Драка здесь не приведет ни к чему хорошему. Пусть кто-нибудь нальет Лемми виски, и мы поговорим.
Я уселся в глубокое кресло, а Конни приготовила мне виски с содовой и при этом очень приветливо на меня смотрела.
И я подумал, что было бы чрезвычайно приятно позабавиться с девчонкой Сигеллы, когда у меня к этому появится возможность. Она смотрела на меня так, будто собиралась уже в меня влюбиться. Я улыбнулся Сигелле и сделал хороший глоток.
— Итак, поговорим, — сказал я.
Он держал свой стакан на свету и рассматривал его, и глаза у него действительно были змеиные.
— Так вот, Лемми, — начал он неторопливо, — мне кажется, что ты можешь быть нам полезен. Потому что лучше тебе идти вместе с нами, иначе с тобой будет покончено. Ты знаешь, что всех, кто становится у меня на пути, я уничтожаю. Мне известно, почему ты оказался в этой стране. И я полагаю, что ты заинтересован в том же деле, что и мы, а? Ты появился здесь ради Миранды ван Зелден, а? Верно я угадал или нет?
— Возможно, да, возможно, нет, — ответил я.
— Отлично. Теперь я скажу тебе, что давно планирую похищение Миранды. Но я не настолько полоумный, чтобы проделать это в США. Страна эта окажется недостаточно большой для того, кто похитит дочку старого ван Зелдена, так что пока я довольствовался тем, что устроил за ней слежку. Мы знали, что рано или поздно она отправится в Европу, и все приготовили, чтобы последовать за ней. Все мои ребята обзавелись самыми настоящими паспортами, и все они находятся в деловых поездках. Все мы считаемся крупными коммерсантами, вот так!
— Согласись, что идея неплохая. Миранда будет похищена в Англии, а старику мы об этом сообщим по трансатлантическому кабелю, и он не будет даже знать, где находится его дочь. Может быть, мы ему скажем, что держим ее спрятанной во Франции или Германии, или Италии… Другими словами, он так обезумеет от того, что не будет даже знать, где она, что многое отдаст только за одну надежду увидеть ее снова.
Мы его заставим внести сумму в Голландский банк в Роттердаме. Он должен будет сделать взнос в три миллиона долларов, а когда мы получим деньги, то, может быть, выпустим малютку, а может быть, и не выпустим.
Я покачал головой.
— Это будет неосторожно: выпустить ее после того, как будут получены деньги, а она все расскажет, разве нет? Мне кажется, что тебе, Сигелла, рано или поздно захочется вернуться на родину?
Он засмеялся.
— Я думаю, что мы вряд ли ее отпустим. Может быть, мы иначе распорядимся ею, а после этого… устроим все так, будто произошел несчастный случай. Да, ребята?
Он оглядел окружающих. Если бы вы только могли видеть эту банду! Они ухмылялись.
Он продолжал:
— Очень хорошо. Теперь я скажу, что наблюдал за тобой в Толидо, Лемми, и сомневаюсь, что ты только ради удовольствия таскался за Мирандой ван Зелден, а когда она появилась здесь, а ты следом за ней, надо быть очень глупым, чтобы не понять, что у тебя относительно нее имеются определенные намерения. Ты согласен?
— Предположим, — ответил я. — Это правда, у меня есть план. Понимаешь, я сказал себе, что девочка может заинтересоваться вашим покорным слугой, я говорил с ней два или три раза, и мне показалось, что я ей понравился. И мне пришла в голову мысль последовать за ней сюда и попробовать на ней жениться. Я рассчитывал, что когда старик узнает, что его дочь вышла замуж за гангстера, он дорого заплатит за то, чтобы она могла развестись с ним.
Сигелла согласился со мной, кивнув головой.
— Неглупо, но гораздо сложнее того, что придумал я. Ван Зелден, может быть, и выбросит кое-какие деньги ради развода, но это будет не столько, сколько он дал бы за то, чтобы снова увидеть Миранду. Я хочу три миллиона, и я их получу!
Сигелла встал и направился ко мне. Он взял у меня из рук пустой стакан и приготовил мне другую порцию виски с содовой.
— Хорошенько слушай меня, Лемми, — продолжал он. — Я все о тебе знаю, все проверено точно. Ты угробил в Оклахоме двух полицейских четыре года назад, заработал пятьдесят лет в большом доме и умудрился сбежать через полтора года. Это была хорошая работа. Как-нибудь ты расскажешь мне об этом. Дальше. Ты тогда стал называть себя Прайс Фремер. Некоторое время ты болтался в одной банде в Канзасе и был вынужден оттуда сбежать, так как, если не ошибаюсь, ты застрелил еще одного типа. И с тех пор ты берешься за любое дело, которое может тебе что-нибудь принести. Ты как раз такой тип, который мне нужен, потому что у тебя слишком перегруженное досье, чтобы обманывать нас, да и к тому же ты знаешь, что я не считаюсь ни с чем. Работай со мной, и твоя работа будет оплачена, но берегись: как только ты выйдешь за дверь, за тобой будут следить. И если ты немного отступишь от намеченного мной плана, ты пропал. Я сведу с тобой счеты, будь ты в Англии или в Германии, во Франции или в Исландии, и это так же верно, как то, что меня зовут Сигелла.