- Кроме всего прочего, я на месте Петра Петровича откровенно бы объяснился со швейцарскими следователями по поводу его счетов в зарубежных банках, заметил Щенников.
"Уж ты бы объяснился, - подумал Позин, - небось давно все свои деньги в оффшорные зоны загнал, а теперь корчишь из себя девицу на выданье".
Стало ясно, что хотя Можаев пока еще жив, но он уже, как и Велихов, отрезанный ломоть...
- Наверное, ты прав, - вслух согласился Позин, - но у меня никогда не было счетов в иностранных банках, поэтому в этой ситуации я арбитром выступать никак не могу.
На прощание Щенников снова улыбнулся своей мефистофельской улыбкой.
Уединившись в своем небольшом кабинете, Позин ушел с головой в систематизацию привезенных из США материалов, немалую часть которых составляли отрывочные дневниковые записи. По старой, еще со студенческих лет, привычке Александр делал их на отдельных листках бумаги, обозначая имя собеседника лишь инициалами и потому, по прошествии этих полных событиями месяцев, ему пришлось напряженно вспоминать и даже заниматься своего рода расшифровкой.
Как-то, в минуты краткого отдыха, прихлебывая остывший чай, он от нечего делать стал листать книжку со списком абонентов кремлевской телефонной сети. Его взор остановился на строке - Богомолов Константин Иванович. Ему захотелось повидаться с генералом и поделиться жалкими результатами собственного расследования исчезновения Сергея-Савелия и с помощью Богомолова, может быть, несколько приблизиться к истине.
Он набрал номер. Генерал взял трубку сам.
- Константин Иванович, добрый день, вас беспокоит некто Позин. Боюсь, вы меня не помните.
- Добрый день, Александр Викторович. Обижаете старика, при многих моих болячках склероза пока не имею. Приветствую вас на родной земле! Давно вернулись?
- Дней десять назад. Хотелось бы вас навестить, если это возможно.
- Конечно, без проблем, - охотно согласился генерал.
- Назначайте день и час. Боюсь, вы очень загружены на вашем ответственном посту.
- Представьте себе, нет. На своем новом посту я загружен существенно меньше, чем на прошлом, - слава богу, ушла текучка, - возразил Богомолов.
- А где вы сейчас работаете, если это не государственная тайна?
- Не смешите, Александр Викторович, какие от вас-то могут быть тайны? Я работаю в Совете Безопасности консультантом и за долгие годы службы, может быть, впервые сам по большей части распоряжаюсь своим временем...
Буквально на следующий день они встретились в кабинете Богомолова.
С места в карьер Позин спросил генерала:
- Вы, конечно, знаете, что Мануйлов пропал?
- Естественно, знаю, - кивнул Богомолов, который ждал подобного вопроса.
С генералом Богомоловым Александр не чувствовал себя уверенно. Он не знал, имеет ли право получить ответы на те вопросы, которые давно роились у него в голове. Еще по пути к генералу он подумал, что должен прежде всего сам проявить инициативу и рассказать Богомолову о том, что лично он, Позин, предпринял ради того, чтобы найти своего нового приятеля. И он рассказал генералу все, что уже известно читателю.
- А вы знаете что-нибудь о человеке по имени Широши? - закончив свой рассказ, немедленно спросил Позин.
- Помню, что наш пропащий тоже интересовался данным персонажем, но ни по каким нашим архивам человек с такой фамилией не проходит.
- Я пытался найти его в Америке, но потерял след. Меня очень насторожило, что Широши прекрасно говорит по-русски и имеет в Москве немало знакомых, скорее всего, как мне удалось выяснить, в сферах, связанных с криминалом.
- Вполне разделяю ваши опасения, - серьезно проговорил генерал.
- Узнав, что Широши свободно владеет русским, я рискнул обратиться к бывшему генералу КГБ Палугину. - Эту часть своего расследования Позин намеренно приберег на десерт.
Лицо генерала Богомолова помрачнело.
- К этому предателю и негодяю? Я бы с ним, как говорится, на одном поле не присел.
Именно такой реакции и ожидал Позин.
Испытывая некоторую неловкость, он в свое оправдание проговорил:
- При всех его негативных качествах Палугин человек, безусловно, информированный, и я надеялся, что он знает что-нибудь о Широши.
- В своем положении вы поступили правильно, - как бы вынужденно согласился Богомолов и с неподдельным интересом спросил: - Ну и он знает его?
- К сожалению, нет. Зато он много чего рассказал мне о Сергее Мануйлове.
- Что именно? - Лицо Богомолова сохранило непроницаемое выражение.
- Сказал, что на самом деле его зовут Савелий Говорков, прозвище его Бешеный и что он, как это лучше, поточнее выразить, - ваш суперагент. Это правда?
Позин чувствовал себя не в своей тарелке: ведь по существу, он нахально допрашивал высокопоставленного сотрудника с большим чином в ФСБ, пусть и отставного.
- Все правда.
Богомолов не видел никакого смысла в том, чтобы морочить голову этому умному и толковому парню. Темнить в этой ситуации было по меньшей мере глупо.
- Тогда у меня к вам довольно бестактный вопрос, - запинаясь и смущаясь, произнес Позин.
- Чего уж там, спрашивайте, - дружелюбно позволил генерал.
- Не вы ли отдали Бешеному приказ ликвидировать банкира Велихова?
- Конечно, нет! - твердо сказал чистую правду генерал Богомолов.
Позин облегченно вздохнул.
- Я так и думал. Аркадий наверняка умер от кровоизлияния в мозг. Помню, в тот вечер он был очень возбужден, и по телефону ему могли сообщить очередную неприятную новость. - Позин явно повеселел, хотя предмет разговора был печальный. - Вы даже представить себе не можете, какой камень упал у меня с плеч после ваших слов. Но бог с ним, с Велиховым. Что подсказывает вам ваш многолетний опыт и долгое знакомство с Савелием? Где он может быть?
- Не знаю, - печально ответил Богомолов и добавил с самоиронией: Вообще-то, в любой точке земного шара.
- А не мог ли он, выполняя просьбу своего приятеля Майкла Джеймса, попасть в лапы ЦРУ? У Палугина я случайно встретился с одним персонажем из этой фирмы по имени Роджер Лайн. Вы наверняка слышали о нем?
Генерал в знак согласия кивнул.
- ЦРУ вряд ли стало бы похищать или убивать Савелия. Что же касается вашего нового знакомца, то мистер Лайн - крупная птица очень высокого полета. Убежденный и последовательный враг нашей страны, как говорится, не за зар-плату, а по искреннему убеждению. Как он себя вел по отношению к вам?
- Можно сказать, вполне корректно, правда, прочел лекцию о преимуществе американцев над русскими, но это, судя по вашим словам, уже черта натуры.
- Не удержался-таки, хотя его считают воспитанным человеком. По происхождению принадлежит к американской аристократии, поскольку является прямым потомком первого поколения поселенцев на территории США. Человек он умный, жестокий и авторитарный.
- Это заметно. Он и при мне пытался отчитать по телефону Майкла Джеймса...
- Майкла? За что? - с интересом перебил Богомолов.
- За то, что он проводил эту злосчастную операцию на острове Маис.
- Понятно, - сказал генерал.
- Кроме всего прочего, он живо интересовался моим мнением о Можаеве.
- Что же вы ему ответили?
- Правду. С Можаевым мы непосредственно сталкивались крайне редко.
- Он наверняка пытался выяснить, что вы думаете о том, виноват Можаев или нет?
- Естественно.
- Как вы вышли из этого положения?
- Не стал юлить и сказал, что, боюсь, подозрения его в коррупции не лишены оснований. А вы как думаете, Константин Иванович? - сам не зная почему, спросил Позин.
Скорее всего он хотел, чтобы Богомолов поддержал его точку зрения.
- Понимаете, Александр Викторович, рассуждать о подозрениях человеку с моим послужным списком было бы довольно нелепо, особенно в настоящий момент. В той ситуации, которая существовала в стране, ни мне, ни моим, скажем так, довольно информированным коллегам, по разным причинам не удавалось добыть необходимые конкретные факты. Как говорил один старый следователь на заре моей туманной юности, "подозрения к делу не подошьешь". Савелий, кстати, добыл некие доказательства, но широкой огласки они опять же, по некоторым причинам, не получили. Может, и таилась за всем этим чья-то злая воля - судить сейчас не берусь. Но настоящая, ясная и четкая законодательная база в стране отсутствовала.
- Я и сам в этом уверен, - кивнул Позин.
- Конечно! На любой закон тебе тут же предъявляли постановление или указ, этому закону противоречащий. Вы как чиновник с опытом должны знать формулу: "в порядке исключения..." Когда экономика не поставлена на твердые законодательные опоры, она плывет неизвестно куда. У нас и приватизация проходила, по сути, вне каких-то правил, определенных государством.
- Да, этот обвал, когда каждый хватал что мог, и меня, не экономиста и не чекиста, страшил, - вставил Позин. - Честно говоря, я был потрясен еще тогда, когда Горбачев объявил: "Разрешено все, что не запрещено законом!" Но законы-то тогда были еще советские! Для профессионального юриста такое заявление по меньшей мере странно.
- Полностью с вами согласен, Александр Викторович. - Глаза Богомолова задорно блеснули. - Но наш-то с вами бывший шеф выдал формулу и того хлеще: "Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить!" И результатом одного из самых удачных "заглотов" стала Чечня.
- Да уж, наш-то был еще более непредсказуем и мог выдать такое, куда там Горбачеву, - явно вспоминая что-то из своего личного опыта, сказал с усмешкой Позин. - Наш Президент не уделял должного внимания юриспруденции и не нашел добротных профессионалов в этой области, которые быстро и толково подвели бы законодательную базу под грядущую приватизацию и зарождающийся российский бизнес...
- Мне об этом можете не рассказывать, - перебил Богомолов, - я-то знаю, как у нас набирали кадры: не по их профессиональным качествам, а по критерию личной преданности.
- Выдвижение на руководящие посты по принципу, "кто лучше лижет задницу" типично российская черта со времен Иоанна Грозного...
- Вот-вот... - согласился генерал. - Народ справедливо ненавидит олигархов и ворчит на нас, что мы бездействуем. А у нас руки связаны. Вот вам, Александр Викторович, простейший пример: нефтяная компания, принадлежащая олигарху Икс, продает посреднической фирме, принадлежащей тому же олигарху Икс, добытую нефть дешевле себестоимости, а эта фирма перепродает ее уже по мировой цене за границу.
- Умный человек придумал, - сыронизировал Позин.
- И разница, исчисляемая в миллионах долларов, оседает в оффшорных зонах. В перспективе добывающая компания наверняка обанкротится, но кого это волнует? - пропустив его реплику, продолжал распаляться Богомолов. - А если представитель налоговых органов выскажет свои недоумения и претензии, то последует ответ: "Мы - частная фирма и делаем так, как считаем нужным!"
- Прекрасно понимаю ваши чувства и даже разделяю их, но ничем помочь не могу, - вздохнул Позин.
- Поверьте, я не оправдываюсь и не жалуюсь, я сам стараюсь понять, осталась ли у этих людей хотя бы крупица совести. Вот вы, Александр Викторович, были вхожи к Президенту и могли ему, как говорится, что-то нашептать, попробовать открыть глаза, не так ли?
- Пытался, - честно признался Позин.
- Ну и как результат?
- Были такие ситуации: я начинал говорить, объяснять, высказывал свое мнение, но оказывалось, что он то ли меня не слушал, то ли тут же забывал о предмете разговора. Словом, были такие области, которые не вызывали у него интереса, а нагоняли тоску, в частности экономика.
- Да, в экономике наш шеф, мягко говоря, плавал по воле волн, - согласно кивнул Богомолов.
- Но это уже дело прошлое. А в нашей сегодняшней жизни, уважаемый Константин Иванович, есть вещи, которые не перестают занимать и даже потрясать меня. Вы мне привели один пример, а теперь я вам в ответ другой приведу. Возьмите скандал с "Бэнк оф Нью-Йорк". Говорят, порядка пяти миллиардов долларов, переведенных из России, прошло через этот банк. Согласитесь, сумма достаточно серьезная.
- Куда уж серьезнее, - охотно согласился Богомолов.
- Американцы проводят расследование, даже находят виновных, но толком понять ничего нельзя. Ведь самое интересное, из каких российских банков и с каких счетов шли эти переводы. Даже при моем вопиющем невежестве в банковском деле я понимаю, что установить это можно в считанные минуты. В США эти факты, безусловно, кому-то известны, но их свободная пресса и наша, еще более свободная, словно воды в рот набрали. И о конкретных лицах, то есть владельцах счетов, нигде ни слова.
- Наверное, вы в Америке поинтересовались этим вопросом? - с подтекстом спросил Богомолов.
- Не только поинтересовался, ко всем приставал - к журналистам и банкирам.
- И что в итоге?
- Ничего не сказали, только шкодливо улыбались.
- И не скажут, - убежденно произнес генерал.
- А у нас? - не успокаивался настырный Позин.
- А что у нас? - с невинным видом спросил Богомолов и рассудительно добавил: - Те, кому нужно, об этом знают, но по разным соображениям помалкивают... По крайней мере пока...
- Вы уверены, что все эти темные делишки когда-нибудь будут обнародованы? - задиристо наступал на собеседника Позин.
- Хотелось бы надеяться, - устало ответил генерал.
- Как-то незаметно мы углубились в материи, далекие от судьбы нашего друга Савелия, - примирительно сказал Позин.
"Вот тут-то ты здорово ошибаешься, милый", - подумал Богомолов.
- Что вы, Константин Иванович, собираетесь делать, чтобы его найти?
- Какие-то шаги предпринимает в Америке Майкл Джеймс. Племянника своего я туда на помощь Джулии послал. Он не без оснований считает себя учеником и другом Савелия. Парень хоть и молодой, но настоящий боец. Думаю, найдем нашего Савелия.
В завершении беседы Позин счел необходимым высказать то, что его волновало последнее время:
- Я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется, что в разговоре с мистером Лайном я невольно бросил какую-то тень на репутацию друга Савелия, Майкла Джеймса, потому что в тот момент, честно говоря, его фигура меня совсем не волновала. Мысли мои были заняты исключительно пропавшим Савелием. Но сегодня, с учетом того, что я узнал о Лайне, боюсь, что оказал Джеймсу медвежью услугу. Я исхожу хотя бы из того, что тон Лайна во время телефонной беседы с генералом вряд ли можно было назвать дружеским.
- Если здесь только служебное соперничество, то в этом ничего драматического нет, - попытался успокоить Позина Богомолов.
- В голосе Лайна я уловил нечто, далеко выходящее за рамки чисто служебной неприязни.
- Это уже хуже, - помрачнел Богомолов.
Позин незаметно посмотрел на часы.
- Не смею больше злоупотреблять вашим вниманием, Константин Иванович. Я и так отнял у вас много времени своими довольно бестолковыми идеями и расспросами. Не сердитесь на меня. Не знаю, говорил ли вам Савелий о том, как быстро и тесно мы с ним сошлись в Нью-Йорке? Мне ваш Савелий очень понравился. Рядом с ним я всегда чувствовал себя как-то особенно спокойно. Я мог бы даже сказать, что мне его не хватает, хотя это довольно странное признание для мужчины традиционной ориентации.
- А если бы вы знали, как мне его не хватает, - грустно признался Богомолов. - Настоящих друзей всегда не хватает.
- Ну, я не могу считать себя настоящим другом Савелия - мы слишком мало знакомы, но я хотел бы им быть.
- Думаю, что вы вели себя по отношению к нему как настоящий и преданный друг, - немного торжественно произнес Богомолов.
- Спасибо на добром слове, Константин Иванович. - Позин и не думал скрывать, как приятна ему последняя фраза Богомолова.
- Верю, что все кончится хорошо. Савелий попадал в самые страшные и даже роковые переделки, но всегда выходил из них с честью.
На этой оптимистичной ноте они расстались.
Как только за Позиным закрылась дверь, Константин Иванович позвонил генералу Джеймсу:
- Привет, Майкл!
- Здравствуй, Константин!
- Есть какие-нибудь новости о нашем общем друге?
- К сожалению, пока нет. А у тебя?
- Аналогично. Как ты себя чувствуешь, Майкл? Не болеешь?
- Если и болею, то этого пока сам не заметил.
В тоне Майкла не было обычной бодрости.
- Знаешь, приятель, мне сегодня приснился странный сон. Ты сидишь у себя в кабинете, а у вас в стране бушует буря по всей восточной части над Нью-Йорком, Бостоном и... Вашингтоном. И сильный порыв ветра разбивает у тебя в кабинете окно, затем подхватывает тебя и куда-то уносит... Я проснулся и подумал, а не заболел ли ты, дружище мой дорогой! Уж слишком сон был такой наглядный, словно наяву...
- Нет-нет, я по-прежнему в рабочей форме, - немного растерянно ответил Майкл: ему показалось, что Богомолов чего-то недоговаривает.
- Ну тогда я за тебя спокоен, - проговорил московский собеседник не свойственным ему тоном и добавил: - Но на всякий случай прошу - береги себя!.. Будь здоров и самый большой привет семье!
- Спасибо, приятель...
Богомолов знал, что Майкл - человек смышленый, и надеялся, что тот понял правильно и его слова, и его интонацию. И конечно же, не ошибся...
Звонок Богомолова, безусловно, обеспокоил Майкла Джеймса.
"Неужели уже до Москвы долетели слухи о моих служебных проблемах? по-настоящему встревожился Майкл. - Следовательно, дело обстоит куда серьезнее, нежели мне казалось..."
Генерал Джеймс слишком давно и хорошо знал генерала Богомолова, чтобы не придать должного значения этому звонку. Константин Иванович отнюдь не походил на кисейную барышню, которая не может удержаться от соблазна позвонить утром подружке и рассказать ей свой страшный сон. И вообще, маловероятно, что это был сон. Богомолов наверняка предупреждал его о грозящей опасности.
Уже несколько недель Джеймс сам чувствовал изменение отношения к себе на службе. Особенно заметно это стало сразу же после ареста Роберта Хансена, с которым он практически не был знаком.
Подобное изменение отношения бывает очень трудно выразить словами: оно словно носится в воздухе и проявляется прежде всего в каких-то повседневных мелочах. То человека не позвали на какое-нибудь важное совещание, то не пригласили на дружескую пирушку, а непосредственный начальник стал сух и официален и перестал передавать ритуальный привет супруге. В свою очередь коллеги, равные по должности, в знак приветствия безразлично кивают в коридоре и не останавливаются, чтобы пару минут потрепаться о том, как они провели последний уик-энд.