— Плохо ты обо мне думаешь.
— Я думаю, ты не сможешь ничего исправить. Но в отличие от тебя у меня руки не связаны.
— На твоем месте я держал бы при себе все, что узнал.
— Черта с два.
— Тут уж ничего не поделаешь.
Йен загородил дверь. Он больше не выглядел виноватым. Скорее, исполненным решимости. Джастин едва сдержал стон. Значит, без потерь ему отсюда не выйти. Да будет так. Сент‑Джеймсы никогда не отступают.
Джастин сжал кулаки, но Йен укоризненно покачал головой:
— Не стоит и стараться, все равно проиграешь. Лучше поразмысли о том, что будет, если она все узнает. Такая сострадательная девушка, как Мелли, непременно примет его сторону и, подобно тебе, станет утверждать, что не стоит ворошить прошлое. И не задумается о том, какой опасности подвергнет себя, если ненароком вызовет его гнев, потому что в такие минуты он совершенно теряет голову.
— Опасности?!
— Безумец способен смести все на своем пути, потому что в ярости не отличает добра от зла, хорошего от плохого, забывает о логике, сдержанности и обо всем, что не дает человеку превратиться в зверя. Говорю тебе, я собственными глазами видел, во что превращается Линкольн. Он не задумываясь бросил вызов моим братьям, Джорджу, Малькольму и Йену Второму. Заметь: все трое — старше и сильнее, а у него уже были сломаны три ребра, два пальца, вывихнуто запястье, разбиты костяшки, свернута челюсть… или, кажется, нос… швы по всему лицу…
— Я понял, — перебил ошеломленный Джастин.
— Не думаю. Парень по‑прежнему бросался в бой, несмотря на то что был весь в крови. Он едва стоял. Глаза распухли так, что казались щелочками. И все же он размахивал кулаками: бешенство окончательно затмило рассудок. Он словно искал смерти, хотя вряд ли можно заподозрить такое желание у ребенка. Возможно, это было временное помрачение. Но как бы там ни было, что ждет человека, попавшего ему под горячую руку? В особенности если это будет жена, посмевшая противоречить мужу?
— Все это лишь предположения. С таким же успехом можно сказать: что, если теперь он совсем другой? В то время он был слишком незрел, чтобы сдержать свои эмоции, но с тех пор стал взрослее и мудрее. Сам видишь, он на свободе, не в тюрьме и не в Бедламе. Значит, сумел дожить до своих лет, никого не убив. И вы намерены разлучить Мелли с человеком, который мог бы стать ее судьбой, только из‑за того, что произошло еще до ее рождения? Пусть он и не предназначен для нее, но она хочет его! Вы же пошли по самому легкому пути, велев ему исчезнуть, хотя с таким же успехом могли подвергнуть его испытанию и проверить, каким он стал за последние годы.
— Ты в чем‑то прав, — кивнул Йен. — Но у этого человека слишком много недостатков, чтобы стать хорошим мужем для моей племянницы. И ее па, узнав обо всем, наверняка согласится. На этом и конец всем спорам. Так что все разговоры и догадки бесполезны. Макгрегор запретит этот брак.
С этими словами Йен распахнул дверь, давая знать, что разговор окончен. Джастин окинул его кислым взглядом. По его мнению, до конца еще далеко. И если на то пошло, он уходит куда более расстроенным и раздраженным, чем пришел, хотя вряд ли это имеет значение. Да и какая разница? Мелисса по‑прежнему остается в неведении, и это не правильно! Если кто‑то и должен иметь последнее слово в этой истории, так это она.
— Пока я промолчу, но только до приезда ее отца, поскольку не думаю, что вы, Макферсоны, приняли верное решение. Как скажет он, так и будет.
— Хочешь верь, хочешь нет, парень, но я тоже на это надеюсь, — кивнул Йен, задумчиво потирая подбородок. И когда Джастин уже вышел в коридор, добавил:
— Тебе следовало бы поработать над правым боковым. Он должен быть куда сильнее, иначе тебя просто поколотят.
Джастин повернулся, пронзил его негодующим взглядом и сухо пояснил:
— Собственно говоря, я левша.
Дверь быстро захлопнулась перед его носом, что дало наконец Джастину возможность улыбнуться.
Глава 18
— Ты опаздываешь, мальчик мой, хотя не следовало заставлять нас ждать, — заметила Генриетта в ту же минуту, когда Линкольн вошел в гостиную, где дамы собрались к чаю.
— Прошу прощения, — ответил Линкольн. Хотя не в его привычках было пить с ними чай, да и в нижних комнатах во время визитов он старался не показываться, но все же оставался дома, на случай если в нем возникнет необходимость. — Меня задержал старый школьный друг, с которым мы много лет не виделись. Он не успокоился, пока не прожужжал мне все уши рассказами о своих путешествиях. Я что‑то важное пропустил?
— Совершенно верно, — с нескрываемым торжеством объявила Генриетта.
— Никогда не угадаешь, кто именно нанес нам сегодня визит, — добавила Эдит.
Линкольн должен бы сейчас сгорать от любопытства, но в последнее время, похоже, лишился не только этой, но и всех других эмоций. Тоска и томление духа… странное для него состояние, я к тому же несколько утомительное. Но теперь, когда оно им овладело, избавления, похоже, не предвиделось.
— Королева? — сухо поинтересовался он.
— Вздор! Не будь глупым — упрекнула тетка. — Нет, нашей почетной гостьей была сама герцогиня Ротстон, и ты не представляешь, какая это честь для нас. Она не могла выбрать лучшего времени для визита, поскольку в гостиной уже сидело несколько дам, включая самых заядлых в городе сплетниц. Это, мальчик мой, добавит блеска поразительному успеху Эдит в этом сезоне.
— Жаль, что ты не видел ее, Линк, — взволнованно защебетала сестра. — Она так свободно держится. Мгновенно стала своей в нашем скромном обществе. Никакого неловкого молчания, длинных пауз и тому подобного! Ее светлость умеет поддерживать беседу, ничего не скажешь.
Элинор внимательно слушала, не произнося ни слова: кажется, это было обычным для нее состоянием. Не выгляди она грустной, ее вообще можно было принять за призрак. Очевидно, у нее осталось еще меньше эмоций, чем у Линкольна с его тоской. Однако она пристально наблюдала за сыном, словно чего‑то ожидая.
— Я рад за тебя, Эдит, — вымолвил Линкольн. И не солгал. Он вправду радовался за сестру, жаль только, что по нему это незаметно. — А что, ее светлость решила разом навестить всех новых знакомых, или ей что‑то было нужно?
— По‑моему, ничего. По крайней мере она ни о чем таком не упоминала. Разумеется, они спросили о тебе и, кажется, расстроились, узнав, что тебя нет дома.
— Они?
— С герцогиней была мисс Макгрегор. О, кажется, мы все‑таки задели тебя за живое? Иначе почему еще я сказала, что тебе следовало быть здесь?
— Она в самом деле приехала сюда?
— Ты что, не расслышал? И не следует так удивляться! В конце концов, у тебя есть родственницы достаточно респектабельные, чтобы любая интересующаяся тобой женщина могла без опаски навестить их. К тому же это ускоряет процесс поисков невесты, честное слово! Больше половины дам приезжают с визитами в надежде познакомиться с тобой, мой мальчик. Тебе следовало бы приложить больше усилий, чтобы вовремя прийти к чаю.
— Со своим дядей? — неожиданно перебил Линкольн. Генриетта от неожиданности поперхнулась:
— Что?!
— Дядя Мелиссы тоже был?
— Нет, только они вдвоем. А ты ожидал дядю? Они, похоже, удивились, когда я упомянула, что накануне нас посетил сын герцогини. Я не стала говорить матери о его… странном поведении… — сообщила Генриетта шепотом, только для того чтобы во весь голос добавить:
— Которое ты, кстати, еще не объяснил. Почему он пытался тебя ударить?
Но Линкольн был словно в тумане: слишком много вопросов вертелось в голове. Его собственных вопросов. Что же до тетки, он избегал разговора с ней со вчерашнего дня, поскольку не желал обсуждать визит Джастина или появление родственников Мелиссы в Лондоне, о чем он тоже не упомянул. Его родные видели и понимали, что случилось неладное, хотя не могли точно сказать, что именно. Они относили его холодность и сдержанность за счет плохого настроения, но, в конце концов, их с Мелиссой отношения с самого начала не были так уж хороши, и дамы, возможно, предположили, что его окончательно отвергли. Как же они ошибались!
И еще он не хотел говорить об этом, ибо сказать об этом вслух, заявить, что семья Мелиссы не позволит ему жениться на ней, — значит, согласиться с тем, чего он попросту не хотел признать… пока. Разумеется, до сей поры пребывать в нерешительности тоже не выход. Он старался не думать об этом. Заглушить бренди боль воспоминаний. И поэтому был даже рад неопределенности. До тех пор, пока не явилась она и не разбила ледяной панцирь его тоски.
Какого дьявола она оказалась их родственницей? Сестра, неизвестная сестра… можно подумать, их и без того было мало! Но поскольку эта сестра, очевидно, не воспитывалась вместе с ними, возможно, она и не такая, как они. Мелисса определенно не такая. Подобных ей он еще не встречал. И он не может считать ее «одной из них», как бы это ни помогло разрешить его дилемму и навсегда забыть о ней.
Какого дьявола она оказалась их родственницей? Сестра, неизвестная сестра… можно подумать, их и без того было мало! Но поскольку эта сестра, очевидно, не воспитывалась вместе с ними, возможно, она и не такая, как они. Мелисса определенно не такая. Подобных ей он еще не встречал. И он не может считать ее «одной из них», как бы это ни помогло разрешить его дилемму и навсегда забыть о ней.
— Думаю, мне стоило упомянуть об этом раньше, — сообщил Линкольн тетке, — но оказалось, что у меня более тесная связь с семьей Мелиссы, чем я предполагал раньше. И не слишком дружеская. У меня не так много врагов в этом мире, и все они принадлежат одному роду — ее.
— Чепуха! — немедленно встала Генриетта на защиту племянника. — Кто может не полюбить тебя?
— Вздор, — вторила Эдит. — А может, это ты их не любишь?
— Мелисса — родня Макферсонов? — выпалила Элинор.
Он обернулся к матери, нисколько не удивившись тому, что она мгновенно связала определение «враг» с Макферсонами. Но она должна была знать если не о том, что послужило причиной ссоры, то о самом конфликте. И сейчас была бледна как смерть.
— Да, детские невзгоды вернулись, чтобы снова терзать меня, — кивнул он, не замечая потрясенного взгляда Элинор и обращаясь к тетке. — Старые распри, еще с тех времен, когда я жил в Шотландии. Но ничто не прощено и не забыто. Довольно сказать, что они потребовали от меня держаться подальше от их племянницы, поэтому я не вижу смысла в ее приезде.
— Но может, девушка вовсе не обязана следовать их приказам, — нахмурилась Генриетта. — Что, если она вообще не имеет ничего общего с этой ветвью семьи?
— Нет, один из дядьев провожал ее сюда. Во время первой встречи она была с другим.
— Но ты получил разрешение лорда Макгрегора ухаживать за Мелиссой! — настаивала Эдит.
— Не думаю, чтобы он обо всем знал… пока, — вздохнул Линкольн. — Хотя уверен, что они сообщат ему при первой же возможности!
— Не понимаю, как события, случившиеся много лет назад, могут иметь такие последствия!
Линкольн невесело рассмеялся:
— Могут, тетя Генри. Именно они в большой степени и превратили меня в того человека, каким я нынче стал.
Он едва не добавил вслух, что тут нечем гордиться. Но свое мнение о себе он высказывать не станет. И не посмеет взглянуть на мать, которую считает во многом виноватой.
Генриетта разочарованно вздохнула:
— Думаю, она просто хотела высказать свои сожаления. Что ни говори, а ты имел серьезные намерения по отношению к ней.
Неужели причина ее визита так проста? Да, скорее всего именно так. Джастин, возможно, рассказал о вчерашней истории. И если Мелисса раньше не знала о вмешательстве Макферсонов, теперь ей все известно.
— И все же, — задумчиво протянула Генриетта, — герцогиня привезла мисс Макгрегор, и я поверить не могу, что она, будучи покровительницей девушки, ни о чем не осведомлена. Мисс Макгрегор по‑видимому хочет дать понять, что ты не обязан подчиняться диктату ее дядюшек или что они переменили свое мнение о тебе. Конечно, лучше бы ей прямо сказать обо всем… но они могли посчитать, что ты тоже передумал, узнав, кто родственники девушки, и поэтому решили действовать осторожно, чтобы никого не смутить и не попасть в неловкое положение. Ты действительно передумал?
Хорошо еще, что за много лет Линкольн напрактиковался разгадывать изощренно‑путаную манеру тети доносить до окружающих свое мнение, и поэтому смог мгновенно ответить:
— Нет, я не передумал, хотя ее дядьям говорил нечто иное… пока не узнал, чья она племянница.
— Да, это объясняет твою меланхолию, — посочувствовала Генриетта. — Что за неожиданный и неприятный сюрприз!
— Поверь, — улыбнулся Линкольн, — это еще слабо сказано. И если окажется, что она не желает иметь со мной ничего общего, я ничего не смогу поделать. Но мне давно пора перестать предполагать худшее и выяснить, что думает на этот счет Мелисса.
Глава 19
Выяснить, что думает на этот счет Мелисса? Легче сказать, чем сделать, тем более что, как обнаружил Линкольн, его снова перестали принимать у Ротстонов. Собственно говоря, он этого ожидал, поэтому и не приезжал раньше, чтобы получить подтверждение. Но все‑таки следовало попытаться сделать это пораньше, тем более что на этот раз дворецкий был куда разговорчивее, возможно, потому, что был до крайности раздражен наложенными на него ограничениями.
— Меня предупредили, сэр, — гневно объяснил он, — что придется покупать, как выразился молодой шотландец, новый нос, если я осмелюсь пустить вас дальше порога. Юная леди, однако, не знает, что отныне вы здесь нежеланный гость, и потребовала, что если вы придете, когда ее не будет дома, я дам вам знать о ее планах на вечер.
Справившись у тетки, Линкольн обнаружил, что тоже получил приглашение на званый ужин. Правда, не было никакой гарантии, что он сумеет поговорить с Мелиссой. Если один из ее дядьев будет с ней, придется открыто бросить ему вызов, а тогда грянет настоящая буря, чего Линкольн не желал ни себе, ни кому другому.
Пока он точно не узнает, собирается ли Мелисса подчиниться Макферсонам или нет, благоразумнее будет не показывать, что он собирается натянуть им нос. Однако если она хотя бы намекнет, что все еще хочет Линкольна в мужья, ничто его не остановит!
Прибыв на ужин вместе с теткой и кузиной, Линкольн мгновенно увидел ее. Тетка остановилась поболтать с хозяйкой, но Линкольн не задерживаясь прошел в гостиную, и там… там была она! Он чувствовал себя изголодавшимся путником, которому предложили изысканные блюда! Такого вихря ощущений он доселе не испытывал. Оказалось, что он тосковал по ней куда больше, чем сознавал до сих пор.
Мелисса стояла в противоположном конце комнаты, беседуя с Меган Сент‑Джеймс. И, кажется, они одни! Неужели ему выпала такая удача?! Но нет…
— Уходи, пока она тебя не увидела, — прошептал Йен.
Линкольн медленно обернулся к молодому человеку. Гнев захлестнул его с такой силой, что даже во рту появился вкус горечи. Но он, ничем не выдав себя, с деланным спокойствием заметил:
— Что ты делал? Охранял дверь, на случай если я покажусь?
— Совершенно верно. Не слишком, однако, приятная обязанность, — угрюмо признался Йен. — Не начинай снова, парень. Просто исчезни.
Вот так взять и исчезнуть? Но теперь, когда Линкольн так близок к ней, отступать нельзя!
— Меня сюда пригласили.
— Но тебя просили не встречаться с Мелли, — напомнил Йен. — Если для этого необходимо тщательнее выбирать приглашения…
— Какая разница? — перебил Линкольн. — Если она не желает иметь со мной ничего общего, что изменится, если мы будем находиться в одной комнате? Станем игнорировать друг друга, только и всего. Так бывает, когда между людьми все кончено.
Йен мучительно поморщился:
— Ей еще ничего не сказали.
— Так я и предполагал, особенно после того, как Джастин Сент‑Джеймс набросился на меня за то, что я пренебрег Мелиссой. Что, естественно, ставит меня перед выбором. Я достаточно хорошо отношусь к ней, чтобы оставить в неведении. В отличие от тебя.
Йен виновато вспыхнул.
— Мелли все объяснят, как только приедет ее па.
— И когда это случится? Нужно срочно что‑то предпринять, или этим займусь я.
Линкольн буквально взбесился и уже не опасался устроить сцену. Пришлось отступить, прежде чем он сделает что‑то такое, о чем позже пожалеет. Однако он предвидел подобную возможность, в противном случае вряд ли ушел бы, не поговорив сначала с Мелиссой. Быть рядом с ней и не…
Он извинился перед хозяйкой, пояснив, что его призывают срочные дела, сказал тетке, что уезжает и позже пришлет экипаж. Она оказалась достаточно проницательной, чтобы понять, в чем дело, тем более что они уже обсудили все возможные повороты событий по пути сюда, так что не стала забрасывать его вопросами. Кроме того, Линкольн кивнул кузине: знак, что пора привести в исполнение их план.
Перед отъездом из дома он написал Мелиссе записку и попросил Эдит отдать ее незаметно, так, чтобы не видели родственники. Кроме того, Линкольн умолял кузину не читать послание и, судя по тому, как мучительно она покраснела, понял, что такие мысли уже бродили у нее в голове. Но Эдит клятвенно заверила, что не развернет записку и не подведет брата, и Мелисса все получит, даже если для этого придется силой тащить ее в укромный уголок.
Выйдя на крыльцо, он глубоко вздохнул. Ночь была теплой, ясной и как нельзя лучше подходила для свидания. При этой мысли неожиданное возбуждение разожгло его кровь. Он вдруг понял, что это куда лучше, чем пытаться говорить с Мелиссой в переполненной комнате. Они будут одни, совсем одни. Если она придет. Вполне вероятно, что и не захочет. Он слишком многого просит: тайное свидание может навсегда очернить ее репутацию, если, конечно, все откроется.