– А вдруг она утащила у отца это??? – ахнул Юрка, останавливаясь у развороченного письменного стола, предположительно в кабинете профессора. – Вдруг ее за это?!
– Ага! – недоверчиво фыркнул Илья, присаживаясь на корточки и рассматривая полость под батареей, аккуратно загороженную когда-то фанеркой, а теперь тоже развороченную. – И он ее и убил, да?
Юрка вздохнул и вдруг начал ныть, томиться и проситься на выход. На лестничной клетке он долго отряхивался, пыхтел, сожалел о том, что связался с глупым Володиным, вот и запачкался весь, а результата никакого. Потом вдруг уставился на Илью округлившимися от злобы глазами.
– Чего стоишь, иди! – рявкнул он на приятеля.
– Куда? – вяло отреагировал Илья, прекрасно понимая, что если они пару часов назад и выдвинулись из тупика, то, обогнув его кругом, туда же и вернулись. Девушка мертва. Отец ее пропал. В квартире погром. Заявления от пострадавшего, если он таковой, нет. Если его похитили, то заявить о его исчезновении некому. И все – тупик! С чем к начальству соваться? С хвалебными речами коллег по исследовательской работе? Так самый главный коллега шею сломал.
– Куда идти? – не понял Володин, потому что Яковлев настойчиво толкал его с места.
– К соседям иди! Спроси! Где этот хренов алхимик?! Может, кто что слышал? Видел?
Одна квартира оказалась необитаемой. Во второй их визита будто ждали.
– Здравствуйте, я из полиции. Вот мое удостоверение. – Володин полез в карман куртки, оттянувшей ему плечи.
– Не надо, – кивнула молодая женщина, показавшаяся ему смутно знакомой. – Я вас помню. Когда с Ниной… Вы приезжали… Не надо удостоверения.
– Что здесь произошло снова? – деловито осведомился Яковлев.
Быстро осмотрел женщину с пяток до макушки. Остался доволен увиденным и повторил уже мягче:
– Что здесь у Галкиных снова?
– Ой, вы знаете, сама в шоке, – прошептала она громко и приложила руку к внушительной груди, рвущейся из низкого выреза белой футболки. – Сначала хозяин все метался вниз-вверх.
– Как это? – Мужчины переглянулись.
– Вещи все какие-то таскал к лифту. Потом возвращался, снова вниз ехал с вещами.
– Он переехал?
– Возможно. Да, скорее всего. Потому что, когда я выглянула… Ну, сами понимаете, дверь хлопает то и дело… – Она смутилась своего очевидного любопытства, но Яковлев ее тут же ободрил, оскалившись в улыбке. – Он со мной прощаться начал.
– Прощаться? – Володин задумался. – Он что, уехал? Надолго?
– Мне кажется, навсегда. Потому что он сказал: прощайте, Галина, больше мы с вами никогда не увидимся.
– Галочка, а как он при этом выглядел? – снова влез Яковлев, забыв о своих новых обязательствах, повязавших его по рукам и ногам, а не только по шее.
– Как? Да как обычно. Растрепанный, суетливый.
– Он был взволнован? – умничал Юрец, уходить ему от грудастой Галочки сто процентов не хотелось.
– Знаете…
Она задумчиво покусала нижнюю пухлую губку, потом перешла на верхнюю, обвела их языком. И Илья тут же ткнул Юрика под коленки. Слюни пустил, мерзавец.
– Знаете, скорее нет, чем да, – выдала она после раздумий, истерзав свой рот острыми зубками до вишневой спелости. – Он усталым мне показался, обреченным. Но совсем не испуганным или взволнованным, как вы говорите. Нет, как обычно он выглядел. Усталый только очень.
– Еще бы! Так всю квартиру разворотить! – присвистнул Юрка, лаская сальными глазищами ладненькую Галочку.
– Так не он это!
– А кто??? – выпалили они одновременно и встали плечом к плечу. Юрец даже на время ее прелести выпустил из вида.
– Кто-то другой.
– Кто?
– Я не знаю, не видела. Но они вошли, и началось! Стук, грохот, шум… Ужас просто. Нина Ивановна, этажом ниже она живет, хотела даже милицию вызывать. Ой, то есть полицию. – Галочка премиленько улыбнулась и стрельнула глазками в сторону Юрки. – Потом все стихло, я выглянула, а дверь приоткрыта. Час прошел, два, дверь приоткрыта. А теперь вот вы…
Значит, Галкин удрал, собрав вещи. Кто-то, кто шел за ним по пятам, перевернул всю квартиру, но ничего, судя по бешеным разрушениям, не нашел. Значит…
Значит, станет искать дальше.
– Вы сказали, они вошли? – Володин показал Юрке за спиной кулак, тот откровенно облизывался, глазея на вырез белоснежной футболки.
– Да, вошли.
– Они?
– Они, – кивала она послушно, время от времени принимая взгляды Яковлева и рдея то ли от стеснения, то ли от удовольствия.
– Сколько их было?
– Двое. Двое мужчин. Я как раз в магазин засобиралась. – Вот тут она говорила честно, потому что честно смотрела на Володина и не смущалась. – Выхожу я – они у двери.
– Так, стоп… – Володин поднял руки, будто сдавался. – Давайте подробнее. Вы выходите, а они… как стояли? Во что были одеты? Молоды? В возрасте? Как открыли дверь? Что-то было у них с собой? Сумки, пакеты?
Галочка выслушала шквал вопросов, покусала ротик, облизала его, заставив Юрку напрячься чрезвычайно.
– Один стоял ко мне спиной, – выговорила она после недолгих раздумий. – У него в руках что-то было. Возраст не скажу, спина – она и в Африке спина. Достаточно высокий, как вот вы, – она ткнула пальцем в твидовый Юркин пиджак, и тот сразу выкатил грудь колесом. – В ветровке, джинсах, на голове почему-то вязаная шапка. Я еще удивилась – хоть и прохладно, но не до шапок же.
– А лица вы не рассмотрели? – перебил ее Володин.
– Нет. Он как стоял спиной, так и вошел в квартиру. Когда я вышла, только тот, что открывал дверь, на меня глянул.
– Открывал дверь… Ключом?
– Да, ключом. Поэтому я и не проявила тревоги. А что? Что-то случилось, да?! – запоздало опомнилась она и попятилась слегка в свою квартиру.
– Пока нет, не знаем. – Юрка мгновенно среагировал, поймав ее за руку, готовую захлопнуть дверь у них перед носом. – Значит, того с ключами вы рассмотрели хорошо?
– Ну-у-у… Достаточно хорошо, – кивнула Галочка и руки не отняла у Яковлева.
– Могли бы узнать?
– Да, конечно.
– А описать?
– Ой, я не физиономист, знаете ли. Но… Симпатичный. Очень симпатичный. Даже, можно сказать, красивый. И молодой.
– Двадцать лет? Пятнадцать, тридцать?
Володин начинал терять терпение.
Они по-прежнему топтались на пятачке долбаного тупика. И Юрке, по ходу, там было весьма комфортно. Пригласи его сейчас Галочка к себе, вошел бы, не оглянувшись.
– Ему не больше тридцати пяти. Может, много меньше. Времени на анализ не было вовсе. И он показался мне… – Она наморщила лоб, сделавшись сразу старше и некрасивее, и Юрка тут же отступил, деликатно уложив ее ладошку ей на грудь. – Он показался мне смутно знакомым.
– Вы его знаете?!
– Нет. Точно нет, но такое чувство, что я его где-то видела. – Она выкатила нижнюю губу. Покачала головой. – Или не видела? Ой, вы знаете, вам лучше с Ниной Ивановной поговорить. Она у нас знает все, всегда и про всех.
Нины Ивановны дома не обнаружилось. А ее муж – старый скрипучий хрыч – послал их к черту, но потом добавил все же, что жена будет лишь завтра. У нее будто разразилась мигрень от грохота, и она уехала ночевать к дочери.
– Завтра так завтра, – свел брови Володин, призадумавшись. – Хоть что-то, господи, хоть что-то.
Они вышли из дома Галкиных и тут же попали под ливень. Хлестало так, что, пока они добежали до машины, с обоих текло. Володин тут же у машины стащил с себя отяжелевшую куртку, забросил ее в багажник и влез в салон в мокрых брюках, но сухом джемпере. Юрке пришлось хуже. Его модный твидовый пиджак набух, запах шерстью, кашне мокрой петлей темнело на шее, в дорогих ботинках чавкало.
– Блин, твою мать! – выругался он, вытирая лицо салфеткой. – Испортил вещи.
– Не ты, а дождь, – улыбнулся Володин, искренне радуясь тому, что его-то уж за мокрую кожаную куртку никто сегодня не заругает. И вдруг посоветовал: – Вернись к Галочке, она тебя высушит, накормит и, может, спать уложит. Как тебе, а?
– Да иди ты!
Они ехали минут десять молча. Но когда до дома Володина оставалось километра полтора, Юрка задумчиво обронил:
– Нехорошая история это, Илюха.
– Согласен.
– Галкин влип, по ходу?
– Выходит, так. И смылся, гад.
Илья скрипнул зубами. Ему по-прежнему не с чем было маршировать к начальству.
– Думаешь, рванул за рубеж?
– Не знаю…
Он мотнул головой, но про себя тут же подумал, что вряд ли. Могилу дочери, которая погибла, возможно, из-за его неудавшейся предпринимательской деятельности, он не оставит ни за что.
Как подумал, так и вышло.
Утром следующего дня, стоило ему явиться на работу, его тут же вызвали наверх.
– Ну! – рыкнул начальник, сидя к нему вполоборота и что-то напряженно рассматривая на противоположной стене.
Володин молча пожал плечами, про себя сочтя себя не запряженным. Тоже посмотрел на стену. Ничего интересного. Стена как стена, с ровным слоем водоэмульсионной краски нежно-зеленого цвета.
– Что скажешь, умник?! – Рокота в голосе начальник прибавилось. – Накаркал или как?!
Володин давно и хорошо работал опером, поэтому сразу понял, о чем говорит начальник, на что гневается и почему на него упорно не хочет смотреть.
Накаркал он, что именно? Каркал-то он только про то, что самоубийство Нины Галкиной вполне могли инсценировать. Значит, возникли подозрения теперь уже не только у него. У кого еще? У того, кто столкнулся с чем-то таким…
Что-то стряслось с Галкиным?! Точно! Наверняка! Это была его почти стопроцентная уверенность. Что стряслось? Где именно? Когда?!
– Ишь ты… Умный самый, да? – Начальник недобро глянул все же в его сторону, выслушав соображения Володина. – Чего это с ним должно было что-то случиться, а?
– Так удирал он вчера в спешном порядке из дома, товарищ полковник, – Володин миролюбиво улыбнулся. – А после его бегства явились двое и перевернули всю квартиру вверх дном.
– Да ну! – насмешливо протянул полковник и развернул к Володину багровое злое лицо. – И что искали? Золото-бриллианты?
Володин пояснил, что могли искать у Галкина двое неизвестных.
– Ишь ты! Ты и там поспел?! – Начальник ядовито осклабился. – Наш пострел везде, как говорится, поспел! Училку свою отмазываешь? Не красней, Илюша, не надо, на тебе же все видать. Любовь по тебе ползет, как масло по воде. Н-да… Ладно, присаживайся, чего торчишь?
Володин присел к столу, положил перед собой любимый замызганный блокнотик. Комментировать ничего не стал. Крыть было нечем. Он в самом деле, кажется, влюбился. Вчера, вернувшись, сразу бросился к телефону, позвонил Ане и болтал потом о глупых пустяках часа полтора, пока она не устала и не запросилась ко сну. И с утра позвонил, пожелать удачи. И млел от счастья, слушая ее голос и тихий смех. И на встречу вечером снова напросился. И старался не мучиться оттого, что согласилась она после долгих уговоров и как будто нехотя.
– Короче, умник… – Начальник принялся раскручивать на столе простой карандаш. – Дело непростое. Занялись им серьезные ребята из государственной безопасности. Так что… Так что, если я тебя еще раз увижу возле того дома… – Шеф заорал так, что у Володина в ушах что-то хрястнуло и он инстинктивно вжал шею в плечи: – Я тебя сам из того окна выкину, понял!!!
– Так точно, товарищ полковник, – промямлил Володин, негодуя про себя.
Это когда же, интересно, этим делом заинтересовались серьезные ребята? Когда их интерес вдруг проснулся? Когда они посторонних рядом с исследовательским институтом увидали, то есть его и Яковлева? Когда соседи Галкина позвонили об учиненном погроме? Или…
– Нашли твоего Галкина, Илья, – нехотя признался полковник.
– Как нашли? Где?
– Нашли вчера во второй половине дня висящим на березе возле могилы дочери. Ох, дела твои, господи!!! – Полковник тяжело полез из-за стола, прошелся по кабинету, как медведь, встал у Володина за спиной. – Приехала бригада, начали устанавливать личность, установили. Поехали домой, там интересные дела. Соседи рассказывают о двух неизвестных, которые квартиру вскрыли. Потом о двух уже известных, которые всех допрашивали. Не знаешь, кто это?!
Илья счел за благо промолчать.
– Потом позвонили на работу повесившемуся Галкину, а там… А там опять двадцать пять! Там снова двое из ларца, одинаковых с лица, мать твою!!! – Полковник в три шага очутился снова на своем месте, прыгнул в кресло с удивительной для его грузного тела прытью, тяжело задышал. – Говорили, правда, эти двое с тамошним старым сплетником. А вот кто серьезнее их будет, стал потом говорить с начальством и много узнал… Оказывается, наш убитый горем папаша был не так прост! Так ведь, Илюша?
– Выходит.
Илья глянул на начальника исподлобья. Интересно, что того больше бесит? Что Володин его указаниями пренебрег и стал копать явное с виду самоубийство? Или что наследил своими визитами? Или что опередил серьезных ребят из госбезопасности? А те ведь так не любят, когда у них под ногами кто-то путается.
– Выходит, у него… – вдруг резко перешел на миролюбивый тон его начальник и даже сделал попытку улыбнуться. Но вышел странный оскал, больше похожий на судорогу от зубной боли. – Что хоть узнали-то? Умники! И кто это такой был с тобой? Никто из наших не признался.
Илья выложил ему все. Ну, или почти все. Не стал говорить о своих мотивах, а в мыслях-то прежде всего было – Ане помочь. О том, что Юрка на грудь Галочкину таращился и, кажется, вернулся к ней поздним вечером, тоже смолчал. И еще промолчал о том, что Галочке показался один из взломщиков знакомым. Затаскают бедную женщину. Заставят узнать, признать, опознать.
Нет, не надо этого знать никому, кроме него. Во всяком случае, пока. Ну а уж если она сама разболтает…
– Нет, что вы! – прошептала она двумя часами позже, втаскивая его за пуговицу в свою прихожую. – Не стала я ничего говорить! Тут такие серьезные люди… Они не смотрят, они сканируют!!! А мне и сказать точно нечего. Введу в заблуждение, буду потом виноватой.
– А вы не вспомнили, где могли его видеть?
– Нет.
Не порадовала она его и стремительным жестом содрала с вешалки Юркино кашне, которое, мерзавец, все же забыл у нее. Видимо, рассчитывал вернуться. Вот тебе и любовь всей его жизни, нарядившая его и заставившая подстричься! Ох, Яковлев, Яковлев…
– Вы бы у Нины Ивановны спросили, – жалко улыбнулась Галочка, пряча в комок кашне у себя за спиной. – Она такая вездесущая!!!
Нина Ивановна оказалась дома, хвала небесам. Но, к неудовольствию Володина, собачилась с мужем. Причем делала это с удовольствием и особым вкусом, выворачивая весьма приемлемые, но весьма обидные слова для нанесения оскорбления.
На Илью она первые десять минут вовсе не обращала внимания. Потом выдохлась в скандале, взяла паузу, схватила его удостоверение и долго читала. Хмурила брови, сверяя фотографию с оригиналом.
– Чем могу помочь, юноша?
Пожилая, но очень бойкая и стройная женщина с потрясающе красивой седой шевелюрой и пронзительными голубыми глазами подбоченилась, глядя на Володина.
Он вкратце изложил суть дела, мало надеясь на успех. Нина Ивановна в момент его рассказа часто отвлекалась, прислушиваясь, что творится в комнате, где подозрительно затих обиженный ею «старый чемодан без ручки».
– Может, вы случайно видели их? Может, когда-то Галкин кого-то приводил к себе? Вот Галине один из них показался знакомым, а точно вспомнить она не может. И…
– Отвечаю по порядку! – Она нацелила на Володина указательный артритный палец с идеальным маникюром. – Вчера не видела никого. Галкин к себе приводил дважды одного молодого прохвоста, когда Ниночка была в школе. А ему в этот момент надлежало быть на работе. Они подъехали на машине, мои окна выходят во двор, сами понимаете, не глаза же мне завязывать, когда кто-то из соседей приезжает…
Это она так собственное любопытство объяснила. Володин с пониманием кивнул. В конце концов, каждый имеет право на это самое любопытство. И каждый имеет право находить единственное нужное ему объяснение.
– Они подъехали, поставили машину чуть в стороне, ближе к следующему дому. Потом зашли в дом, минут через сорок, максимум час, вернулись.
– В руках у них что-то было?
Володин готов был расцеловать умную старушку. Ну просто кладезь какой-то! Вот бы сразу ее допросить на предмет деловитого папашки! Так нет же, зачем? Выбросилась девушка из окна, оставив странную записку, и ладно. Все работы меньше. Чего расследовать, если сама же она это сделала! А училку всегда можно потрясти. Она же под рукой.
– У молодого прохвоста ничего не было. Сосед со своим портфельчиком. Он с ним лет десять, а то и больше таскается. Никогда не расстается! – фыркнула Нина Ивановна.
И вдруг сделала скромный легкий шажок вдоль стены в направлении двери в гостиную, приложила ухо к стенке, а Володину пальцем погрозила. Муж странно затих, и она начинала нервничать.
– А вчера вы этого человека не видели?
– Нет.
– Описать его сможете?
– Молодого прохвоста? – уточнила она и заглянула все же в комнату.
Муж сидел, закрывшись подрагивающей в его руках газетой, в кресле. Уже ладно. Нина Ивановна снова вернулась к разговору с Володиным.
– Описать смогу, но не детально. Очень симпатичный. Стройный… – Воспоминания на мгновение заволокло синеву ее глаз, потом она встряхнулась. – А почему вы не спрашиваете, почему я называю его молодым прохвостом?
– Спрашиваю, – улыбнулся невольно Володин. Она ему определенно нравилась. – Почему?
– Да потому что мне кажется, что он за спиной отца крутил роман с его дочерью! – возмутилась Нина Ивановна.
И вдруг пошла в гостиную, Володин за ней. Она подошла к креслу, на котором подрагивал от обиды и тихого возмущения ее муж, выдернула газету из его рук. Наклонилась к его щеке, нежно поцеловала и тихо прошептала что-то. Володину удалось расслышать лишь «прости». Супруг улыбнулся победно, проскрипел что-то, Володину лишь удалось разобрать «ладно», тут же выбрался из кресла и пошаркал в кухню.