Глава 7
Юрка Яковлев удивил невозможно. Явился на встречу в новеньком твидовом пиджаке, отглаженных в стрелочку брючках, элегантном кашне вокруг морщинистой не по возрасту шеи и с совершенно непозволительной для его мировоззренческих идей прекороткой стрижкой.
– Старик, классно выглядишь, – порадовался за друга Володин, они обнялись. – Ну, куда путь держим?
– Для начала давай прокатимся в это самое ООО, бывшее когда-то научно-исследовательским. Кстати, знаешь, чем они там занимаются? – Яковлев целенаправленно вел его к белому седану, абсолютно свежему, если не новому.
– Нет.
Володин сморщился, как от зубной боли. Реакция начальника сегодня на его неосторожное заявление о предположительно «смонтированном» самоубийстве Галкиной была очевидной. Ему не просто не позволят этим заниматься, ему даже думать об этом не разрешат. Было ли время посещать это самое предприятие, где трудится несчастный отец?
– Они производят всякую химическую какашку, которой потом посыпают поля, поливают посевы. Защищают всходы от вредителей. Ну, ты понял?
Яковлев лихо газанул с места, успев подмигнуть двум прехорошеньким девчонкам, выскочившим из бутика с пакетами.
– Химик, стало быть, папаша?
– Стало быть… Это, дорогой, скажу я тебе, такие возможности! А если еще и башка имеется, то это о-го-го!!! Ну, да ладно, едем. Не смотри на часы и бельмами не вращай. Я договорился, нас подождут.
Ждал их седой старичок в белом халатике, притулившийся в крохотной каморке второго этажа, называемой лабораторией.
– Здравствуй, Юрочка, здравствуй, дружок, – обрадовался старичок, соскакивая с высокого вращающегося табурета. Обнял Яковлева, едва доставая ему до подмышек. – Проходите, проходите, мальчики. Чем могу вам помочь? Хотя… Ты же мне вкратце объяснил…
Он усадил их на хромоногих стульях, оставшихся, видимо, еще от НИИ. Снова вскочил на свой высокий табурет, обхватил костлявые коленки, обтянутые длинным белым халатом.
– Ну те-с… Начнем… Господин Галкин! – Он вздохнул с сожалением. – Большой умница и еще больший балбес!!! Добрый, доверчивый, взрослый ребенок!
– Это мы наслышаны, – осторожно перебил его Володин. – Чем он в последнее время занимался?
– Работал! – скромно улыбнулся старичок, по виду профессор.
– Над чем конкретно, Константин Иванович? – Яковлев широко и добродушно улыбнулся.
– Ну-у-у-у… Галкин, при всей своей талантливой бесшабашности, весьма скрытный человек. А с некоторых пор стал еще более скрытным. – Он со вздохом уставился на Юрку. – Где-то с полгода назад он вдруг начал таинственным образом отлынивать от работы в самый разгар дня. Уединяться с Володей Ивлевым.
– Это кто?
– Это наш лаборант.
– Так, а дальше?
– Запрутся с ним часа в два-три. После работы остаются, шепчутся. В обеденное время снова в лаборатории. Раньше этого Вовку работать не заставишь, а тут… – Константин Иванович удрученно мотнул головой, вздохнул. Поглядел на них поочередно, будто спрашивал себя, можно ли с ними откровенничать. Потом все же решился: – Думаю, они что-то нашли.
– В смысле? – не понял Володин.
Старичок ему нравился. И он с удовольствием выпил бы с ним чаю, который тот настойчиво предлагал, и поговорил за жизнь. Но времени было в обрез. Уже не терпелось поехать к этому мудрому Галкину и потрясти его как следует. Куда-то влез, бродяга. Где-то что-то накуролесил. Но то, что он услышал в следующий момент, заставило его побледнеть.
– Что-о-о??? – привстал Володин со скрипучего стула.
– Они что-то открыли, друг мой, – всплеснул руками Константин Иванович. – Что-то такое, что имеет сейчас спрос у определенного круга…
– У преступников, у террористов, имеете в виду?! – Юрец тоже сбросил румянец, разволновавшись безмерно.
– Я не могу точно знать, но то, над чем они тайно сотрудничали, было явно не для сельского хозяйства, друзья мои. – Он вдруг смущенно опустил глаза, снова подумал, прежде чем решиться на очередное откровение. – Я как-то нечаянно увидал расчеты Галкина. Это бомба!!!
– В каком смысле??? – заорали Володин с Юрцом.
– Это бомба в плане открытия, друзья мои, – вздохнул Константин Иванович. – Но вы правы, это взрывоопасная, гремучая смесь, применение которой можно найти всякое разное. Может, и еще что-то, мне не удалось рассмотреть. А потом… Потом об этом, видимо, узнал кто-то еще, и, когда мы пришли утром на работу, дверь их лаборатории оказалась вскрытой. Вовка дико перепугался, Галкин же оставался спокойным, из чего все сделали вывод, что расчетов он там не держал. Вот вам и балбес! А хватило на осторожность. Его вызвали на ковер, потребовали откровенности. Он отшутился, отбалагурился, как всегда, и…
– И?!
– И руководство решило провести ревизию всех реактивов и материалов. Чтобы остатки соответствовали нормам расходов того, над чем они работали официально.
– Провели?
– Нет, друзья мои, нет! Случился пожар.
– Пожар???
– Да. За день до заявленного дня лаборатория сгорела.
– Галкину предъявили? – спросил Юрец, стул под ним ходил ходуном, так он волновался.
– Нет. На каком основании? – Константин Иванович обескураженно развел руками. – Пожар случился ночью. Галкин спал в своей кровати. Выгорело все дотла! И хотя все прекрасно понимали, что устроить ему такой пожар – пальцами щелкнуть, никто ничего не смог доказать. Экспертиза постановила, что пожар случился из-за короткого замыкания в электропроводке. А в наших лабораториях достаточно искры! Кругом же одни реактивы! А потом еще это несчастье с Вовкой.
– Какое несчастье?!
У Володина аж голос сел, так он разволновался.
Ай да Аня! Ай да молодец! Сразу почувствовала, что дело нечисто! Вот что значит наблюдать людей на ранней стадии их развития. Потом из маленьких хитрецов повырастать может такое!
– Вовку нашли мертвым у крыльца собственного дома. Он жил в частном секторе за городом. И как будто споткнулся и свернул себе шею. Но тут… – Константин Иванович обвел указательным пальцем вокруг себя. – Тут в это никто не верит. И потом, это несчастье с дочерью Галкина… Разве это могут быть случайности, совпадения?..
К машине они с Яковлевым почти бежали. Володину-то ладно, своих разношенных ботинок жаль совершенно не было. Вымыл сегодня, вымоет и завтра. Еще и кремком по ним пройдется. А вот Юрке – запижонившему вдруг на старости лет – надо было быть аккуратнее с лужами и грязью, в изобилии расквасившейся в окрестностях бывшего исследовательского института. Но он, кажется, земли не видел, шлепал дорогими ботинками куда придется.
– Вот дела, а! – ахнул Юрец, как машину с места тронул. – Твоя училка – просто жесть!
– Юра, ну как так можно?! – Володин сделал страшные глаза, оскалился, будто кусаться собрался. Шутливо толкнул друга локтем. – Это же женщина!
– Красивая? – недоверчиво сощурился приятель.
– Очень!
– Странно… – Он замотал головой, выезжая на перекресток и пристраиваясь в хвост длинной пробке. – Редчайшее сочетание: красивая да еще и умная такая. Может, ты преувеличиваешь, а, Илюха? Может, у нее горбик махонький такой имеется? Нет? Что тогда? Может, одна красивая ноженька чуть короче другой красивой ноженьки?
– Нет, – Володин заржал, как конь. Снова ткнул Юрку локотком под ребра, благо стояли, не ехали. – Она супер! Такая… такая…
– Влюбился, – со вздохом пригвоздил Яковлев. – Влюбился, старый дурак. Да! Самое главное забыл спросить? А она свободна?
Володин тут же поскучнел, вспомнив про Аниного бывшего мужа Сашку, отнявшего сына Игорька. Про тоску в глазах Ани, когда она говорила про них. Хорошо, если эта тоска по сыну, а если по ним обоим? А что, если она так и не разлюбила своего мужа и ждет теперь, когда он к ней вернется?
– Понял, – кивнул Юрка, не дождавшись ответа. – Замужем?
– Разведена, – буркнул Володин, затем решил сменить тему и уставился в окно на мокрый, неуютный город. – Когда уже весна эта наступит? Задолбало все!
– Разведенка – это еще хуже, чем замужем, дружище, – авторитетно заявил вдруг Юрец, прошмыгнув в какой-то двор, решив обмануть забитый машинами проспект. – Так и будет метаться. Так и будет душу рвать между бывшим мужем и тобой. Между тобой и ребенком. Н-да… Не вариант, для тебя особенно.
– А чем-то я такой особенный? – взорвался Володин и тут же инстинктивно пригнул голову: машина мчалась через засаженный кустарниками двор, мокрые ветки хлестали по ней.
– Да ты не особенный, Илюха. Ты просто урод, – успокоил его Яковлев и, каким-то самым невероятным способом вильнув, выехал совершенно на пустую улицу, откуда до дома Галкина было пару кварталов. – Ты же в работе весь в своей уродской. Вот сейчас что ты делаешь?
– Ищу подтверждение того, что предложила мне Аня в качестве версии.
На урода Володин не обиделся. У них с Юрком была такая фишка – хлестать друг друга солеными словечками.
– Ищу подтверждение того, что предложила мне Аня в качестве версии.
На урода Володин не обиделся. У них с Юрком была такая фишка – хлестать друг друга солеными словечками.
– Вот! – На мгновение глаза Яковлева скользнули по его угрюмой физиономии. – Вместо того чтобы встречать ее с работы с цветами, бутылкой, там, я не знаю… – Юрка оторвал одну руку от баранки руля и начал мотать ею в воздухе, фантазируя на все лады. – Тортик, там, конфетки… на что еще твоей скудной зарплатенки хватит? На бриллианты-то вряд ли хватит, так?
– Сейчас может хватить и на бриллианты, правда не крупные. – утешил его скрипучим голосом Володин.
И тут же вспомнил, как вчера наведался в гости к Ане с бутылкой вина и селедкой. И правда урод. Юрец прав. Разве за женщиной с селедкой ухаживают!
– Ну, ты вообще!!! – рассмеялся в полный голос Яковлев, когда он ему рассказал. – Вместо букета роз хвост селедки. Ну, ты урод, правда, Володин! А она хоть ела?
– Ела. – Илья состроил кислую физиономию, поднял воротник куртки повыше, покосился на Юрку. – Кстати, а ты чего это такой нарядный? Даже подстриженный? Помнится…
– Все, брат, прошли времена!
Яковлев счастливо рассмеялся. Он вообще сегодня был очень эмоционален, что совсем на него было непохоже. Прежде задумчиво хмурил брови, закатывал глаза, саркастически кривил рот и ронял пепел на голые костлявые коленки, выпирающие из длинных широких сатиновых трусищ.
– Я ведь тоже, как ты… Влюбился, короче, – Юрка лихо въехал на стоянку возле дома Галкиных. – Девчонка юная почти, двадцать восемь лет. Но умница, каких мало! Ну… Она да Аня еще твоя! Вот и взяла она меня в руки, в шоры, во что там еще берут? Под каблук загнала на счет «раз»! Но ты знаешь, Володин…
Юрка вышел из машины, поправил твидовый пиджак, кашне. Задумчиво окинул строй многоэтажек.
– Мне это даже нравится.
– Что?
Илья сверил адрес, занесенный из блокнота в собственную память с нумерацией домов, чего-то не понял, снова сверил и снова не понял. Отвлекся на мгновение.
– Что нравится-то?
– Быть подкаблучником! Прекрасное ощущение, поверь! Маленькая такая конопушечка… – Яковлев сблизил большой и указательный палец до размеров спичечного коробка. – Тобой командует, ножкой топает, губки дует. А ты смотришь на нее, любуешься, наслаждаешься своим превосходством и с радостью делаешь ей приятное. Здорово, говорю!
– Что?
Володин ворочал головой из стороны в сторону, как дурак. Он либо с ума сошел, либо запутался. Вот номер дома Галкиных – двадцать три – так? Так! Он точно знает, что это их подъезд, что окна их квартиры выходят на другую сторону, не во двор. А вот дом, стоящий через один от дома Галкиных, номер двадцать семь. Расположен метрах в ста, под углом градусов в тридцать. С ним-то что? С ним же что-то! Что-то связано с этим домом номер двадцать семь, он же не чокнулся совершенно. Он же помнит, как входил в тот вон крайний слева подъезд и…
– Черт побери!!! – ахнул Володин и уставился бешеными глазами на приятеля.
– Что?! – тот перепугался и попятился. – Что случилось?!
– Этот дом видишь? – Володин ткнул в дом Галкиных.
– Вижу, – послушно кивнул Яковлев, начиная с опаской поглядывать на Володина, мало ли, может, срыв у человека на почве профпереработки и неустроенности жизни личной. – И что, Илюша?
– Из окна этого дома выпала – или выбросили ее – Нина Галкина. Дочь нашего умника-профессора. Так?
– Ну! Мы к нему и приехали!
– А вон тот дом видишь? – Володин ткнул пальцем в крайний слева подъезд дома номер двадцать семь.
– И тот вижу. А там кого выбросили?
– Почти в точку, умник, – хлопнул приятеля по плечу Володин и широкими шагами зашагал к подъезду Галкиных, увлекая Юрку за рукав модного пиджака.
– Так что там? – Юрка осторожно высвободил ткань из крепких пальцев Володина, распрямил рукав, подергав за край.
– В том вот доме как раз и убили мужика.
– Да ну! Новость какая! – плюнул себе на модный ботинок Юрка и разозлился. – Тут в какой дом ни ткни, везде происшествия чуть не каждую неделю. Новость сообщил, обалдеть!
– Новость, не пыхти, – они остановились у лифта, Володин нажал кнопку вызова. – В том доме был зверски зарезан мужик, состоявший в любовной связи с замужней женщиной, некой Петровской. И по подозрению, убил его ее сын.
– Петровский? – Юрка шагнул в вонючее, расцарапанное и расписанное под фильм ужасов нутро подоспевшего лифта.
– Петровский!
– И что дальше? – Яковлев снисходительно поглядывал на разволновавшегося Илью. – Что с этим парнем не так? В принципе, я его понимаю. Была у парня, допустим, семья. Хорошая, дружная. Тут приходит дядя и наставляет папе рога. Логичнее-то, конечно, было папе того дядю порезать. Но если сын…
– Не тарахти, Юрка! – прикрикнул на него Володин. – Сын этот тоже учился в классе Ани.
Яковлев замер, поглазел какое-то время на стены, обезображенные воспаленным воображением какого-то придурка, а потом выдохнул:
– Ух ты!
– Вот тебе и ух ты! Один режет дядю, вторая по соседству из окна прыгает. Все ее ученики и… И я ни черта не понимаю! Я на дядю не выезжал. Потом опрашивал соседей, двумя днями позже. И как-то так затрепался, что не сопоставил. А теперь я ни черта не понимаю!
– Я тоже, – успокоил его Яковлев и потрепал по плечу. – Совпадение? Может быть. Случайность? Возможно. Хотя… Хотя я никогда не был склонен верить в эти вещи. Считал, что все случайности и совпадения закономерны, и все же… Я не вижу связи!
– Вот и я! Я вот вспомнил, что, когда мы приехали по второму адресу, кто-то из нас подивился, поострил еще про удар молнии в одно место и все такое. Но тут же все забыли. Связи-то нет! И самоубийством особо не занимались. Записку девица оставила, что еще надо? Начальник мне глаза выдавит, если вот про теперешние мои художества узнает. Н-да… Что-то не нравится мне, Юрец, вся эта ерунда.
Яковлев молчал, водя пальцем в десяти сантиметрах от стены по прыгающим нелепым строчкам. Хмыкал, улыбался чему-то и, казалось, не слушал приятеля. Но потом, за мгновение до того, как лифт доставил их на нужный этаж и распахнул скрипучие двери, проговорил:
– Разве не мог этот Петровский, попав на глаза своей однокласснице после убийства, завлечь ее к ней домой и убить затем, избавляясь от свидетеля?
Володину будто под дых ударили, настолько показалась данная мысль правильной, единственно верной и единственно все объясняющей. Но потом он стряхнул с себя наваждение.
– Он же под камеры попал, а Галкина дома сидела, – проворчал он и шагнул из лифта. – Какая квартира?
Юрец вдруг вцепился со спины в его плечо, задерживая, и зашептал сдавленно и испуганно:
– Илюха, у него дверь открыта, смотри!!!
Дверь квартиры Галкиных была приоткрыта на четверть, из квартиры не слышно было ни звука. Володину сразу стало нехорошо. Если там труп, придется вызывать бригаду. А как в таком случае объяснишь им свое тут присутствие? Если трупа нет и вообще ничего нет, как влезть в пустую квартиру без боязни быть захваченным на месте?
– Нарушение, – пыхнул он трагически и глянул на запижонившегося к старости Юрку. – Ты со мной или как?
– Обижаешь? – Глаза Яковлева горели темным азартным огнем. Он нервно теребил красивое кашне, увеличивая петлю до неимоверных размеров.
– Так нарушим же! – схватил он шагнувшего вперед Юрку за карман.
– Так давай уже нарушим, – проворчал Юрка и ткнул дверь носом дорогого модного ботинка. – Э-э-эй, кто там? Есть кто, а?
Володин для пущей осторожности несколько раз позвонил в дверь. Разумеется, никто не ответил. Там ведь либо труп, либо никого, им было уже понятно. Слава богу, там никого не оказалось. След профессора Галкина исчез. Зато некто оставил следы такого варварского присутствия по всей квартире, что для жилья она без ремонта точно не годилась. Даже стены были выбиты в местах, где располагались распаечные коробки и подрозетники.
– Как думаешь, нашли? – спросил Юрка, осторожно ступая среди разодранного в клочья поролона, битой посуды и кусков цементированной стены.
– Думаю, нет.
Илья еще раз подошел к тому окну, из которого выпала Нина. Снова выглянул на улицу. Да, все правильно, он не ошибся и не забыл. Окна выходят не во двор. Поэтому Нина не могла видеть Петровского, выходившего из соседнего дома. Поэтому не было у Петровского никакого мотива ее убивать. А у кого был? У того, кого она застала дома? Так она достаточно долго тут просидела после возвращения, прежде чем погибла.
За что? Каким образом? Когда?
Это были основные вопросы, с которых он всегда начинал расследование. Сейчас они волновали его особенно остро.
За что убили Нину, если, конечно же, убили? За то, что она увидела что-то, чего видеть не должна была? Или узнала то, чего знать не должна была? Или хранила у себя то, что не должна была хранить. Или…
– А вдруг она утащила у отца это??? – ахнул Юрка, останавливаясь у развороченного письменного стола, предположительно в кабинете профессора. – Вдруг ее за это?!