Увы, можно было не торопиться.
Все что лежит на виду, не имеет ценности — так говорил обычно Ральф, и мне стоило бы запомнить это.
Я перерыла все папки со снимками. Просмотрела каталоги аур. Отдельно заглянула в каждое досье на лекарей, аналитиков, духоборцев… Ничего и нигде. Искать по фамилии я не могла — поскольку не знала ее. Оставалось наугад тыкаться в неисчислимые описания миров и их хозяев. Но, вопервых, даже после всех этих неудачных поисков я сильно сомневалась, что тот, кто мне нужен, может быть креадором — слишком уж большой риск. А во-вторых…
Часть банка данных по мирам куда-то исчезла.
Я собиралась было подключить к поискам Линду, рассудив, что секретарь лучше меня разберется в документах. Тем более, удачный результат поиска полностью отвечал бы ее интересам. Но как назло — и Линда куда-то запропастилась. Позже я узнала, что Ральф отпустил ее отдохнуть — вот уж никогда не подумала бы, что она согласится. Я бы добровольно не оставила мужчину, испытывая к нему такой интерес, как она к Ральфу.
Совершенно расстроенная и разбитая, я бросилась в океан танго, ища в нем забытья и успокоения.
Ральф не танцевал со мной — во-первых, был занят, во-вторых, стал заметно прохладнее. Что ж, я ведь сама этого добивалась. Постоянного партнера в танце у меня не было, им становился либо кто-нибудь из контролеров, в перерывах между поездками, либо наш здешний «офисный планктон», а чаще это были архивариусы — два степенных мага в годах, но удивительно галантные.
Особенно поражал один из них. Он очень плохо видел — говорят, в работе он ориентировался на ощупь и по ауре. В танго же — он как будто жил. Ему не нужны были глаза, хватало ощущений. Это было удивительно.
— Танец может много сказать о человеке, Неумолимая, — говорил архивариус, и на губах его играла мечтательная улыбка. — Больше, чем слова. Чем аура, даже.
— А о креадоре? — однажды спросила я, и так зная ответ. И он не разочаровал меня.
— Креадор в танце совершенно открыт. Практически обнажен. Ему не спрятаться, не ввести никого в заблуждение. Танец для креадора — как зеркало души.
Зеркало… Я вспомнила зеркало в нашей академии. Мне так и не удалось посмотреться в него после того, как я ее закончила.
— А что вы можете сказать обо мне, магистр? — грустно спросила я, после того как мы закончили тур.
— О Неумолимых я предпочел бы помалкивать, — пытался отшутиться архивариус, но потом все-таки
добавил. — Вы не очень счастливы, Бренна. Но это временно.
Больше я не задавала ему вопросов.
Прошел месяц. Второй. Третий. Успела вернуться Линда — и очень скоро я поняла, что уж она-то точно нашла свое счастье. Да и искать далеко не надо было: Ральф всегда поблизости. Она ведь не контролер, в разъездах не бывает. Ральф будто перестал меня замечать — смотрел мимо, с вопросами не обращался, поручений не давал. Испытывая недоумение: почему же он держит меня в резиденции, если не хочет видеть, я несколько раз намекала ему, что неплохо бы отправить меня с миссией. Но он попросту игнорировал любые намеки. Лишь однажды попросил освежить навыки владения артефактами. Я с радостью ухватилась за это занятие: от полного бездействия становилась раздражительной и чувствовала себя пустым местом.
В резиденции имелась собственная площадка для миротворения. Правда, миры здесь не возводились: в нашем округе почти полностью отсутствовала мана. Это место специально было выбрано для резиденции контролеров, дабы не создавать помехи — в отличие от главного офиса, где маны было в избытке. Ибо как же обойтись без нее главным магам-творцам. В основном площадку использовали как раз в тренировочных целях.
Воздействий, которые оказывают артефакты, мы знаем всего четыре. Предметы и делятся по характеру действий. Первые, и главные — созидающие. С их помощью можно творить — строить, например. Или создавать существ, если нет матриц. Вторые — защитные. Это всевозможные тотемы и талисманы, они известны каждому ребенку-магу и действуют сами по себе (никто, даже ведущие маги, не знает — как). Третьи — усиливающие. О, с одним из таких артефактов мне пришлось столкнуться в академии. И я хорошо запомнила, насколько действие такого предмета может быть опасным. Они, пожалуй, самые сложные в обращении, тут необходимы навыки и недюжинная смелость. А вот последние — самые простые. Артефакты-разрушители. Практически не требуют дополнительных знаний, действие их молниеносно, но — увы, необратимо.
За несколько недель я потренировалась работать и с созидателями — того клочка манны, которым располагала резиденция, для артефакта хватило — и с разрушителями, уничтожая то, что построила. Усилителей Ральф мне не выдал. В тот день я как раз собиралась напомнить ему о них, как вдруг он вызвал меня к себе, даже оторвав от танго.
Извинившись перед архивариусом, я, как была — в облегающем синем платье с разрезом на боку, удобном для танцев, предстала перед начальником.
Ральф сидел за столом, перелистывая какие-то бумаги, и на меня не взглянул.
— Бренна, — бесцветным голосом проговорил он, и я вздрогнула. В кабинете он никогда не обращался ко мне иначе, чем Неумолимая. — Есть задание для тебя. Был бы признателен, если бы ты занялась им немедленно.
— Разумеется, — осторожно ответила я. — А что за задание? Плановая проверка?
— Да нет… — скучающе протянул Ральф и поднял взгляд.
Увидев, как я одета, он усмехнулся и некоторое время молчал.
Я почувствовала себя неуютно, как когда-то — в академии, вот так же стоя перед ним. Будто и не было последних лет.
— В одном из горных миров какие-то проблемы. Съезди — посмотри, пожалуйста.
— Конечно, — кивнула я. — Отправлюсь как можно быстрее. Креадор на что-то жалуется?
Лицо Ральфа на мгновение исказила странная гримаса: не то ухмылка, не то отвращение.
— Да, жалобы есть. Но не от хозяина мира, а от соседей.
— От соседей?!
Я не поверила своим ушам. Чтобы миры каким-то образом стали мешать друг другу — такое в принципе невозможно, ведь места творения каждый раз выбираются очень тщательно и как можно дальше друг от друга.
— Чем же мир мешает соседним? — слетел с моего языка вопрос.
— Фонит сильно, — ответил Ральф с полным равнодушием, глядя на меня в упор ледяными, как наше озеро зимой, глазами.
Я нахмурилась. «Фонит» — означает, что в мире нарушено равновесие. Это может быть что угодно.
Вообще что угодно. От полной ерунды, вроде землетрясения в пять баллов, до ядерной войны — то есть гибели.
Вошла Линда с папкой. В деловом сарафане цвета «соль с перцем» поверх кремовой блузки она выглядела прелестно. Вот только новые серьги с фиолетовыми камушками ей совершенно не шли — зато гармонировали с необычным кольцом, которое я впервые заметила уже после ее возвращения из отпуска. Я не могла бы сразу сказать, что именно в этом кольце необычного, но…
— Бренна, — прервал Ральф мои размышления. Даже при секретаре не назвать меня Неумолимой?
Смутное беспокойство зашевелилось внутри, но времени лелеять его не было.
— Ознакомься с данными по миру, — закончил Ральф.
Линда протянула мне папку, словно только и ждала этого.
Я видела нас троих словно со стороны. Ральф сидит на стуле и смотрит мимо меня немигающим взглядом. Секретарша медленно протягивает мне красную пластиковую папку, и я так же медленно беру ее.
— Счастливого пути, Неумолимая! — произнес Верховный. — Билет тебе уже оплачен.
А потом я развернулась на каблуках и вышла из кабинета, успев заметить, как мой бывший любовник обнимает Линду за бедра.
Все это казалось мне нереальным.
И только в комнате, за закрытой дверью, я пришла в себя.
Первое, что мне захотелось сделать — поскорее убраться подальше отсюда. В резиденции мне стало до того неуютно, что долгожданная поездка казалась счастьем.
Я не вернулась в танцзал, не пошла обедать.
Мне просто внезапно стало очень душно в этих стенах. Собралась, уложила волосы, накрасилась.
Теперь нужно лишь взять «тревожный чемоданчик», как называют контролеры выездной набор, и можно отправляться. Оглядев напоследок комнату — я не собиралась возвращаться, — закинула на плечо дорожную сумку и сунула папку подмышку. Изучу материалы в поезде, как часто делают контролеры. Выйдя, защелкнула замок и отправилась к дежурному магу в диспетчерскую.
Сегодня напутствовал отправлявшихся один из моих партнеров по танго — приятный, но всегда молчаливый контролер. Он в двух словах повторил обычные инструкции — формальность, их и так все помнят наизусть — и протянул невысокую шкатулку — не ту, с которой я обычно езжу. Новую.
Я не слишком удивилась: набор время от времени положено обновлять. Хотя и не так часто.
Артефактов хватает надолго.
Сегодня напутствовал отправлявшихся один из моих партнеров по танго — приятный, но всегда молчаливый контролер. Он в двух словах повторил обычные инструкции — формальность, их и так все помнят наизусть — и протянул невысокую шкатулку — не ту, с которой я обычно езжу. Новую.
Я не слишком удивилась: набор время от времени положено обновлять. Хотя и не так часто.
Артефактов хватает надолго.
— Проверьте, Неумолимая, — с поклоном произнес маг.
Разумеется.
Поставив шкатулку тут же на стол, я отперла замочек. Обычный комплект: два жезла и Чаша-счистой-водой, как до сих пор официально называется данный предмет. Между собой, конечно, мы говорим просто «вода». Раньше, в древности, контролеры действительно таскали с собой чашу. Она довольно громоздкая. Да и тяжелая. Теперь мы возим лишь Чистую Воду в небольшом флаконе, а чаша установлена в каждом мире своя. Для этого креадор специально выбирает место. Если при проверке у него вдруг не окажется чаши — это грозит серьезными неприятностями, могут даже отобрать мир. Если наполнить чашу из этого флакона в первозданном мире — вода останется прозрачной. Если мир активен и здоров, в нем есть растения, звери и люди — вода приобретет вкус соли и цвет океанской волны. Иногда, если мир населен существами, а не людьми, вода становится ярко-зеленой. А начнись неприятности — вода желтеет. Я видела желтую воду много раз, ведь часто мы приезжаем не с плановой проверкой, а по вызову беспокоящегося хозяина. Если же дело зашло далеко — вода становится красной. Как кровь, как пожар. К счастью, я не видела такого ни разу. И уж тем более — не доводилось мне видеть черной воды, что означало бы: мир гибнет. Это — Мир-на-краю. Креадоры зорко следят за своими мирами. Да и мы не даем расслабляться.
Флакон был на месте, полон и запечатан. Созидающий жезл — очень красивый артефакт из драгоценного металла, украшенный зелеными камнями — мой обычный атрибут, иногда приходится использовать его для помощи креадорам. А вот второй — разрушающий жезл, или попросту — аннигилятор, был новеньким. Крупный красный камень — единственный — сиял, обрамленный серебром, словно тревожный глаз. Мой прежний жезл был старинным, и серебро давно почернело.
Уничтожителей мало, ими редко пользуются.
— Верховный распорядился обновить «тревожный чемоданчик», — пояснил маг, видя мой озадаченный взгляд.
— Но ведь «созидатель» прежний? — уточнила я, хотя это было совершенно очевидно: свой артефакт я узнала бы из тысячи.
— Верховный посчитал, что артефакт в хорошем рабочем состоянии, и менять его нет необходимости.
Что ж, ничуть не сомневаюсь. Предмет отлично работает — впрочем, как работал и его собратразрушитель.
— Верховный не говорил, почему именно аннигилятор подлежит замене? — спросила я, осторожно проведя рукой по поверхности жезла. Новенькое блестящее серебро…
— Нет, Неумолимая, — поклонился дежурный.
— Хорошо.
Двумя руками я закрыла шкатулку и убрала ее в сумку. Маг снова поклонился, прощаясь, а я вышла из дежурки.
Беспокойство, которое до сей поры дремало, свернувшись калачиком в глубине сознания, встрепенулось и подняло голову.
Поезд до третьей узловой отходит через полчаса. Но если поторопиться, я успею доехать на автобусе.
Кинувшись по лестнице вверх, прыгая через ступени — видел бы кто сейчас Неумолимую, — я вернулась к себе и ворвалась в комнату.
Возвращаться — плохая примета, кто же этого не знает.
Но я привыкла доверять интуиции — с того самого момента, как стала контролером. А может — я пользовалась ею гораздо раньше, ведь я же не помню некоторых эпизодов из студенческой жизни.
Теперь-то я знаю: выпускнику положено пройти коридором Забвения, чтоб избавиться от уз, если они были.
Я взяла футляр со скрипкой, не до конца понимая, зачем она нужна мне. Я просто чувствовала, что с ней буду спокойнее. Ради этого пришлось даже закрыть глаза на примету.
Бегом спустившись по лестнице, я, не оглядываясь, вышла на улицу и припустила к автобусной остановке.
У меня не было уз, кроме ровных приятельских отношений с сокурсниками, Не было подруг, не было возлюбленного — так утверждал Ральф. А имя, которое я помнила после выпускного, я не нашла нигде, хотя пыталась. Однажды мне стало казаться, что я просто выдумала его.
Но что если Ральф не сказал мне всей правды тогда? Он и сейчас врет.
Менять аннигилятор не было никакой необходимости.
Автобус подъехал, я забралась внутрь и села на переднее сиденье. До поезда пятнадцать минут — а ехать от силы десять. За пять мину я успею все что угодно.
… Вовремя прибыв к перрону, я без опозданий заняла свое место в мягком купе. Меня ждал вагонресторан.
На Третью Узловую мы прибыли под вечер. К этому времени я уже знала о мире все.
Вулканического происхождения, с четкой сменой четырех сезонов, невысокими домами и первыми дизельными автомобилями — он был населен людьми, конечно. В документах только не значилось имя креадора — но иногда в спешке это бывает. Хотя и является нарушением. Видимо, Линда не уследила — расслабилась, нежась в лучах благосклонности Ральфа.
Я пыталась понять, испытываю ли я ревность, боль, хотя бы досаду. Но либо сказалась выучка контролера, либо я была потрясена происшествием в поезде и разочарованием от того, что не нашла никаких следов мага — больше, чем признавалась себе, и поступок Ральфа отошел на задний план. В любом случае — чувств не было никаких.
В специальной гостинице для контролеров мне подобрали гардероб под эпоху. Я вышла оттуда в длинном платье, меховой накидке и круглой шляпке. Прическу местный стилист сделал на диво удачную: уложил косы сзади красивой спиралью. Такую можно не распускать на ночь: с ней ничего не будет, а ехать мне еще далеко. Узкие сапожки на каблучке и саквояж дополняли образ. Что же до скрипки — она во все времена скрипка.
Сев на другой поезд, я сразу легла спать. Ночью поезду предстояло одолеть длинный тоннель между мирами. Когда состав выйдет из него — никто не будет знать, откуда он прибыл. Когда мы являемся с плановой проверкой, мы заранее сообщаем о визите, тогда хозяин мира организует встречу, и прятаться нет смысла. Можно даже не менять внешний вид в соответствии с эпохой -
хотя мы предпочитаем делать это из уважения к магу. Но если вызов экстренный, как сейчас, контролер обязан появиться инкогнито. И не сообщать о своем присутствии он имеет право до тех пор, пока не сочтет нужным.
Что меня ждало в этом мире — я не знала, но наша работа никогда не бывает легкой. Поэтому сейчас требовалось одно: как следует выспаться.
Утро встретило солнечными лучами, пробившимися в купе через узкое окно. Ровно семь часов. Я
всегда просыпаюсь в семь утра, если не нужно встать раньше. Студенческая привычка. По расписанию поезд прибудет в конечный пункт через два часа. Время в том мире тоже другое, там будет уже полдень.
Я еще раз спокойно изучила документы — ничего особенного. Полюбовалась вересковыми пустошами из окна, вспомнила отчего-то тутовник во дворе нашей академии. Когда поезд выходит из тоннеля, пейзажи вокруг бывают самыми неожиданными. Вот сейчас этот вереск на холмах — кто знал, что он здесь будет? А вдалеке уже виднеются горы.
Однако горы лишь вдалеке, два часа пролетело, а поезд и не думает прибывать к станции. Это очень нехорошо.
Я встала и высунула руку в окно. Ральф сказал, что мир сильно фонит — но я вообще не чувствовала его — хотя мы, несомненно приближались. Ощущалось колебание посторонней ауры — должно быть, в этих пустошах водилась нечисть. Горы вырастали из туманной дымки и постепенно затягивали горизонт.
Да что же здесь происходит?
Пока я мучилась сомнениями, прошло еще около двух часов — и вот, наконец, как кролик из шляпы фокусника, навстречу нам выпрыгнул вокзал.
Хорошо, что машинист — опытный маг, да и само транспортное средство рассчитано на всякого рода экстремальные ситуации — способно быстро затормозить, например. Иначе мы бы врезались в бетонную преграду.
В этом мире явно творится что-то неладное.
Собрав вещи — оделась и поправила волосы я уже давно — я чуть ли не бегом пустилась в тамбур — не было сил сидеть в купе и дальше. Наконец поезд остановился, пожимающий плечами проводник открыл дверь — и я вырвалась на платформу. Меня встретил поток свежего воздуха и бравурные звуки музыки. Народу на вокзале было немало, и многие в разноцветных одеждах. Поперек путей висела растяжка с огромными буквами: «Добро пожаловать на карнавал». Должно быть, здесь большой праздник — хотя в папке об этом ни слова. Объяснение может быть только одно: торжество не ежегодное, а в честь какого-то события. Что ж, раз есть повод для веселья — значит, не все так плохо — иначе хозяин не допустил бы, чтоб жители тратили время на пустые развлечения, а уже мобилизовал бы все, какие только можно, силы.