Ответ пришел сразу же. Ведь сложнее искусства воссоздания стихии только мастерство сотворения мира. Следовательно, этим вечером я опять наблюдала работу креадора — что весьма закономерно. Но непонятно: почему он упражнялся (если упражнялся, а не задумал что-нибудь черное) здесь, тайно, в ночное время? Он явно не хотел быть обнаруженным.
И главное: кто это был?
Я поскорее завернула неведомую свистульку в ткань и убрала на место. Чужие инструменты без спроса брать нельзя, это я хорошо знаю.
Раздумывая над всем этим, я поспешила в обратный путь. К счастью, никто не скрывался в темноте, никто не притаился у лестницы, чтобы шендарахнуть меня чем-нибудь тяжелым, за то что я выведываю чужие тайны. Спускалась я торопливо, но умудрилась не оступиться — спина и так до сих пор болит. Хватит с меня. Небось, еще и грязная вся — какое счастье, что это не форма, ведь
утром на занятия.
Когда я уже почти пересекла двор, начали бить часы, а теневой циферблат появился прямо на земле. Надо же, как я вовремя!
Юркнув во все еще открытую заднюю дверь — наверное, она тоже захлопнется с последним ударом
— я стремглав кинулась по коридору, через вестибюль мимо зеркала, взлетела по лестнице и в три прыжка достигла своей кельи.
С одиннадцатым ударом я была в проеме, и закрывающейся дверью чуть не прищемило мне ногу!
Но я успела.
Гордая, довольная, грязная и с больной спиной я упала на кровать. Все, спать-спать-спать. Едва хватило сил стащить платье — при этом я зацепила ссадины на спине и поморщилась. Надо будет выяснить, как тут обстоит дело с лечением — почему-то никто ничего не сказал. Или предполагается, что я сама умею затягивать раны? Но я не умею, к сожалению.
Я только успела переодеться в футболку…
Как в балконную дверь постучали.
Сердце рванулось так, что чуть не выпрыгнуло из груди.
Конечно, я знала, кто это.
Пока голова думала, ноги подошли к балкону, а руки подняли жалюзи и отперли замок.
На пороге стоял Даймонд.
— Слушай, — извиняющимся тоном проговорил он. — Как дурак опоздал к отбою, и моя дверь закрылась. Пустишь?
Глава шестая
Наверное, я, как честная девушка, должна была возмутиться и выгнать его с позором спать на балконе. А что? Я даже в красках представила себе эту картину: я стою с надменным лицом, жестом указываю Даймонду на выход, а он, посрамленный, с опущенными плечами, уходит…
Помотав головой, я отогнала наваждение и сказала:
— Заходи.
Он вошел, закрыл дверь и тут же сжал меня в объятиях так, что я вскрикнула от боли. Похоже, ссадины у меня не только на спине, но и на боку.
Даймонд разжал руки.
— Что ты? — испуганно спросил он. — Я тебе что-то сломал?
— Не ты, — сквозь зубы проронила я. — Просто я немного… упала.
— Покажи! — потребовал он.
Я сделала шаг назад.
— А может, я стесняюсь?
— Меня? — искренне удивился Даймонд.
Я насупилась. Можно подумать, он не мужчина — почему я не могу его стесняться?
Похоже, он понял, и его это развеселило.
— А ты забавная, — непривычно мягко сказал он. — Клянусь, я тебя не съем. Показывай!
— Все равно же темно! — испробовала я последний аргумент.
Ни слова не говоря, он протянул руку к электрическому факелу и щелкнул пальцами. Тот слабо засветился.
— Ух ты! Научишь меня? — восхитилась я.
— Не, не могу, — помотал головой Даймонд. — У меня нет ни малейшего понятия, как это получается.
Просто умею, и все. Давай, я жду!
Поскольку упираться дальше было бессмысленно, я повернулась к Даймонду спиной и аккуратно задрала футболку.
— О! — вырвалось у него. — Ничего себе… Ты где так грохнулась?
Мысли лихорадочно проносились у меня в голове. Сказать ему? А вдруг, это он был внутри вихря?
Хотя я была почему-то уверена, что нет, но то лишь интуиция, а не факты. Почему он опоздал к отбою? Был с Ральфом. Но Ральф не мог задержать его до столь позднего времени — значит, он гдето шлялся уже после того. С другой стороны — человек, который был на стене, ушел раньше меня!
— Я упала на лестнице, — ответила я, опуская футболку и поворачиваясь к Даймонду лицом.
— На какой?
— На нашей темной лестнице с первого на второй этаж, — не моргнув глазом, соврала я. На всякий случай.
— Врешь! — отрубил Даймонд. — А ну-ка, правду говори!
— Почему это я вру?! — я возмутилась, сама веря в свой праведный гнев.
— Потому что на этой лестнице упасть нельзя, — четко, раздельно, как непонятливому ребенку объяснил он. — Она зачарована. Именно потому что темная. Во избежание как раз таких случаев.
Поняла? Так что давай, выкладывай, где ты была.
— А почему ты меня допрашиваешь? Ты что, мне не доверяешь? — решила я перейти в наступление.
Даймонд на миг смешался.
— Я за тебя беспокоюсь, — нашелся он мгновение спустя. — Я же говорил: тут небезопасно. Кстати, скрипка твоя на месте?
О, демоны! За всеми этими событиями я даже не вспомнила про скрипку!
Бросившись к шкафу, чтобы немедленно проверить, я потянула за ручку…
И тут же откуда ни возьмись полчища бабочек налетели, закружились, не давая ни двинуться, ни даже что-либо увидеть перед собой.
— Что это?! — вскрикнула я.
Даймонд тихо рассмеялся:
— Сигнализация же. Сама просила.
— Убери их!
— А ты тогда скажешь, откуда упала? — невинно поинтересовался он.
— Ты издеваешься?!
— Ну и стой так. Мне-то что.
— О, демоны, ладно, скажу только быстрее!
У меня уже в глазах рябило и все вокруг качалось.
— Говори сейчас! — спокойно, но требовательно произнес Даймонд.
Ах так? Ладно же! Сказала бы правду, а теперь — обойдешься!
— Мне хотелось есть, потому что я пропустила обед, а ужин слишком маленький. Я пошла во двор за тутовником. Сначала рвала так, потом полезла на дерево — мне показалось, что вверху он крупнее.
Полезла, ну и — не удержалась, брякнулась на спину. Думаешь, очень приятно в таком признаваться? Если хочешь, могу это дерево тебе завтра показать, оно с белыми ягодами.
Я сочиняла так вдохновенно, как никогда в жизни. Главное — как минимум половина здесь была правдой.
Бабочки моментально исчезли.
Я распахнула шкаф — саквояж был на месте, и его точно не открывали.
— Бедная голодная девочка, — с нежностью в голосе произнес Даймонд. — Я видел тебя возле этого дерева. Потом Ральф увел меня в подвал, и как ты лезла на него, я уже не застал.
«Повезло», — подумала я.
Мы вместе закрыли двери шкафа, и Даймонд снова обнял меня, на этот раз очень бережно.
— Я бы уже не выпустил тебя, — сказал он вполголоса. — Но у тебя на спине такие жуткие раны, что я не могу это так оставить.
— Может, кто-нибудь умеет заживлять? — предположила я.
— Умеет, — кивнул Даймонд. — Ральф. Он у нас ходячий медпункт и неотложка. Но мне не хочется его сюда звать.
Даймонд вновь отпустил меня и нахмурился.
— Хотя есть другой вариант. Он тоже не супер, но это меньшее из зол. Подожди, я сейчас.
Он кинулся к балкону и пропал.
Я бросилась за ним, но, услышав совсем рядом стук, замерла у выхода.
— Вечер добрый! — говорил Даймонд совсем рядом — видимо, он стучался в соседний номер. — Прости, пожалуйста. Но мне очень нужно…
Дальше я не слышала.
Я отошла от балкона. В ушах у меня сильно стучало. Пульс танцевал канкан. Я машинально направилась к раковине и открыла воду, чтобы умыть разгоряченное лицо.
Он пошел к Этель! Зачем?
Пока я мучилась догадками, Даймонд успел вернуться с какой-то банкой.
— Это самопальная мазь, — с порога пояснил он. — Этель у нас занимается. И знаешь — неплохо помогает. Ложись. Сейчас обработаем твои боевые ранения.
— Ты сказал ей, что это для меня? — мой голос слегка дрогнул.
— Я просто сказал, что не для меня. Не волнуйся об этом. Ложись.
Вздохнув, я улеглась на кровать, подняв футболку.
— Сними ты ее совсем, — попросил Даймонд.
Я так и сделала. Все-таки не очень приятно ходить с кровоподтеками и царапинами, а вдруг эта неведомая мазь поможет.
Первое прикосновение мази к моему телу показалось до того холодным, что я вздрогнула.
— Потерпи, — прошептал Даймонд. — Сначала всегда так, зато она снимает боль.
— Из чего хоть Этель ее делает? — запоздало поинтересовалась я.
— Она не говорит.
Час от часу не легче! Может, это жабы, пауки и мышиный помет? Впрочем, не в моем положении привередничать.
Даймонд нанес по капле на каждую из моих ран и принялся осторожно размазывать тонким слоем.
Холод действительно быстро ушел, а боль притупилась. У меня так иногда бывает: я осознаю, насколько боль была сильной, только когда она проходит. Даймонд продолжал аккуратно втирать смесь, даже в те участки, где почти не болело. Теперь он делал это двумя руками. На мой взгляд, не стоило слишком уж корпеть над моим телом — мелкие синяки зажили бы и сами. Я собиралась сказать Даймонду об этом, когда его пальцы сместились к моему позвоночнику. Он осторожно провел две длинные дорожки по бокам — вниз и вверх. И я уже ничего не смогла сказать: перехватило дыхание. Словно осмелев, его руки принялись гулять у меня по спине, едва прикасаясь к коже. Недавних ран я совершенно не ощущала, зато испытывала такое чувство, как будто электризуюсь. Вдоволь нарезвившись, он перешел на плечи, слегка разминая их и поглаживая. Электричество куда-то пропало. Стало так хорошо и спокойно, что не хотелось шевелиться.
Даймонд нанес по капле на каждую из моих ран и принялся осторожно размазывать тонким слоем.
Холод действительно быстро ушел, а боль притупилась. У меня так иногда бывает: я осознаю, насколько боль была сильной, только когда она проходит. Даймонд продолжал аккуратно втирать смесь, даже в те участки, где почти не болело. Теперь он делал это двумя руками. На мой взгляд, не стоило слишком уж корпеть над моим телом — мелкие синяки зажили бы и сами. Я собиралась сказать Даймонду об этом, когда его пальцы сместились к моему позвоночнику. Он осторожно провел две длинные дорожки по бокам — вниз и вверх. И я уже ничего не смогла сказать: перехватило дыхание. Словно осмелев, его руки принялись гулять у меня по спине, едва прикасаясь к коже. Недавних ран я совершенно не ощущала, зато испытывала такое чувство, как будто электризуюсь. Вдоволь нарезвившись, он перешел на плечи, слегка разминая их и поглаживая. Электричество куда-то пропало. Стало так хорошо и спокойно, что не хотелось шевелиться.
Внезапно Даймонд поцеловал меня сзади в шею — я вздрогнула. Прежнего расслабленного состояния как не бывало. Наверное, стоило сказать, чтобы он перестал, что уже хватит… Но тут он выключил свет.
Мне стало одновременно и страшно и … восхитительно. Не в силах больше претворяться перед собой, что не хочу того, что он сейчас со мной сделает, я закрыла глаза и доверилась ему. Он снова поцеловал меня — в какую-то точку между позвонками, и это было похоже на маленькую молнию. Не сдержавшись, я еле слышно застонала.
— Моя фейри, — прошептал Даймонд мне в самое ухо и легонько тронул его губами.
Еще с десяток маленьких молний пронзили мое тело, и вновь я испустила стон.
Даймонд тихо засмеялся — так смеются от счастья.
— Моя прекрасная фейри, — повторил он.
Потом ловко просунул под меня руки и — оп! Добрался до моей груди.
Он сжимал мою грудь очень нежно, а мне почему-то было трудно дышать, как будто я тонула и тонула, и тонула в глубоком море. Но выплывать на поверхность мне не хотелось.
Отпустив мою грудь, руки Даймонда вынырнули из-под меня, легким прикосновением пробежали по бокам и очутились на пояснице.
Он просунул пальцы под резинку шорт.
— Я сниму это?
— Да, — ответила я в подушку.
Даймонд услышал.
Он снял с меня не только шорты, но и то, что под ними.
И теперь я лежала перед ним совершенно обнаженная. Сердце билось, как сумасшедшее, внутри все пело — и умирало от сладкого ужаса. Я боялась пошевелиться, чтоб не спугнуть это ощущение, не нарушить момента.
Я ждала, когда он…
Войдет.
Но Даймонд не спешил. Он принялся гладить мои ягодицы… Спустился ниже… Вновь поднялся…
В животе сделалось жарко-жарко.
Видимо, Даймонд как-то успел раздеться, но я не заметила этого.
Когда он раздвинул мне ноги, я провалилась куда-то в омут. Рухнула с головой и там осталась. Я
почувствовала, что готова принять его. Сейчас.
И тогда он вошел. А я как будто родилась заново.
Все что я помню дальше — это его ритм. Его запах. Тяжесть его тела — такая приятная… Его сбивчивое дыхание. И наконец — его выдох. Или стон. Или свой? И стук его сердца.
Он долго не отпускал меня. Наконец, осторожно вышел и сместился на бок. Я повернулась к нему лицом. Кровать была очень узкой, никак не рассчитанной на двоих. Лежать на ней можно было, только тесно обнявшись.
Что мы и сделали. В темноте я потянулась к нему губами, мы целовались…
А потом я уснула. И во сне чувствовала, что он со мной.
… Проснулась я оттого, что поняла: Даймонда рядом нет. Но постель возле меня была еще теплой: он ушел только что. В тот же миг солнечный циферблат возвестил о том, что настало новое утро.
Счастливое утро.
Необыкновенное.
Мне хотелось танцевать, петь, играть на скрипке…
Однако первое, что необходимо было сделать — добраться до душа.
Мгновенно одевшись, схватив полотенце, зубную щетку и прочие нужные вещи, я кинулась вон из номера. Летела по коридору, словно на крыльях. Обе девчонки только что пришли в душевую, раздевались и болтали.
Уж не знаю, какое выражение было на моем лице, но они даже замолчали, воззрившись на меня, и какое-то время не двигались с места.
Возможно, там было написано вселенское счастье.
— Привет, — сказала я, глупо улыбаясь.
Они ответили и продолжили свое занятие.
Под душ мы встали одновременно. На меня лилась вода, но думала я в тот момент о другом, вспоминая Даймонда — его прикосновения, его тепло. Еле удержалась, чтобы не застонать — и мысленно настучала себе по голове. Ну нельзя же так! Люди кругом.
Сара вымылась и умчалась первой. Этель как всегда возилась с волосами. Выходя из душа, я поняла, что она смотрит мне на спину. И сообразила — почему. Может, раны и затянулись — но следы должны были остаться, конечно. Меня охватило чувство сомнения, неловкости, вины — все сразу.
Скорее всего, она и так знала, для кого Даймонд просил мазь. Но теперь увидела собственными глазами.
По-хорошему, я бы должна сказать Этель спасибо — да я действительно ей очень признательна.
Чудесное лекарство, а она просто молодец, раз такое умеет. Но если сейчас начну благодарить — не сочтет ли она это демонстрацией… Моей победы, что ли. Моего превосходства. Вот уж совсем бы не хотелось, чтобы она так думала.
Я осторожно взглянула на Этель и увидела, что она смотрит на меня с большим интересом.
— Не парься, — сказала она и собрала свои вещи. Потом добавила, — все нормально.
И ушла.
А я осталась торчать, как пень, посреди душевой, мысленно обзывая себя идиоткой.
Ну как можно было забыть? Она ведь читает мысли! А я все еще не научилась ставить заслон. Надо сегодня же как следует потренироваться!
В келье я нашла не только завтрак, но и выстиранное платье. Надо же, как здесь все здорово!
Интересно, смогу ли я пользоваться услугами невидимой прачечной и кухни, когда стану настоящим креадором.
Первым долгом я убедилась в сохранности скрипки, потом позавтракала — больше ни одному обстоятельству не позволю оставить меня без еды. Потом мне захотелось сделать другую прическу. Выудив из шкатулки три длинные шпильки, я собрала волосы в пучок и с удовольствием заколола. Жалко, что зеркала нет, но я вполне доверяю своим ощущениям.
Под пончо на спинке стула висели новые синие брюки. Я повертела их в руках. Размер, как ни удивительно, мой.
Они и правда пришлись в пору.
Закупорив все что только можно, я вышла из номера пораньше, в надежде встретить Даймонда. Я
шла и думала о сегодняшней ночи, ни о чем другом просто не могла. Но первым, кого я увидела в вестибюле, был вовсе не Даймонд — а Ральф, конечно. Но даже это не могло заставить меня выбросить из головы мысли, волнующие больше всего на свете.
Ральф смотрел на меня… с легкой грустью, как мне показалось. Он почему-то сейчас казался моложе, словно ему нет и тридцати. Он не поздоровался, лишь то и дело моргал. Потом вздохнул и произнес:
— Я вижу, ты освоила заслон. Надеюсь, чему-нибудь более полезному он тебя тоже научит.
Потом отвернулся, подавшись навстречу Этель и Саре, которые как раз входили.
На сей раз я поняла быстро. Способ номер один: яркий поцелуй или секс. Мои мысли оказались закрыты.
А может, Ральф просто-напросто их прочитал? Но теперь уже все равно.
Даймонд появился вместе с Джоном и Рихардом и сразу отыскал меня взглядом. Трудно сказать, о
чем он думал: его лицо было непроницаемым. Но я решила не расстраиваться: ну в самом деле, не выказывать же ему при всех вселенского счастья!
Это только я могу.
Мы всей гурьбой двинулись во двор. Сегодня Ральф поделил нас на пары. Меня дал в нагрузку
Рихарду, как вчера обещал, Этель определил к Джону, с Сарой встал сам. И только Даймонда оставил одного — но, кажется, мой маг не очень расстроился.
Как бы то ни было, я решила не отвлекаться.
Рихард повел меня к самой стене дома.
— Ты любишь работать с артефактами? — спросил он, улыбаясь.
— Да, — с удовольствием ответила я. — Часто приходилось.
— Ну, тогда тебе понравится! — заявил он и подмигнул.
А затем вынул из кармана своего пончо плоскую квадратную коробочку и раскрыл ее. Сначала мне показалось, что это игра в пятнашки — но на пластинках не было цифр. Внезапно он тряхнул коробочку — квадратики взлетели, в воздухе увеличиваясь в размерах и превращаясь в детские кубики. Рихард ловко подставил вторую руку и поймал половину кубиков башней в коробку, а другую — такой же башней в крышку.
Я не сдержала изумленного возгласа.
— Ловкость рук — и никакой магии, — просиял Рихард.
Все-таки я понимаю Сару: он очень милый. Но у меня есть мой маг!
Эта мысль наполнила меня такой радостью, что это снова отразилось на лице. Рихард истолковал мою реакцию по-своему: