Нам бы, как тому Царевичу, уже давно бы лопаты купить да маршрут в Новую Зеландию наметить – так были бы мы уже где-нибудь под Филиппинами! А так, еще не уйдя ни на метр в землю, успеем ли мы теперь еще лопаты купить?
Двойной форсаж охватил меня, когда я уже в машине понял, чей антикварный салон мы посетили. Да конечно, глаз за глаз! Гюнтер обчистил лавку Сказкина! Ему что – он не своим глазом рисковал!
А что – мы сами виноваты! Зачем нужно было рассказывать Гюнтеру, что Сказкин собирается красть картины из его квартиры? Вот он и отомстил… Сказкину.
Итак, коротко подведем итоги.
Все ясно, кроме одного. Зачем Гюнтер нас завел в свою квартиру? Хотел накрыть нас там, и чтобы потом менты нас раскололи? И предъявить потом это Сказкину? Не-е-ет… Если бы менты были науськаны, то давно бы мы уже в изоляторе временного содержания нары парили! Значит, Гюнтеру не нужна огласка, потому что Сказкин не последний человек в Москве, вывернется из-под любого следствия. А мы в камере СИЗО нечаянно богу душу отдадим. Значит, Гюнтеру нужны более справедливые разборки. Накрыть нас должны были его люди. Ну, в смысле, другая сила. И тогда Сказкин точно бы ответил.
Шьорт побьери! Это что же получается?! Может, префекты с чиновниками еще и на стрелки ездят?..
Вот это попадание…
Кто ж нас теперь искать будет? Сказкин? Гюнтер?
Ответ напрашивается сам собой: каждый из них понимает – если он найдет первый, то он и прав. И никаких следов. Концы в воду. Это мы – концы, если что…
Когда все это поэтапно, как поочередный слив писсуаров в общественном туалете до нас докатилось, Антоныч предложил:
– Под Зеленоградом санаторий есть… Я там пять лет кардиологом работал. Валим, ребята, валим… Прямо сейчас.
– С ковром?
– С ним.
– Да вы с ума сошли? – зашипел Гриша с заднего сиденья. – У меня жена!
– Твоя жена в Европе! А там видно будет… что с женой твоей делать…
И Гриша неожиданно замолчал. Наверное, в шоке от услышанного.
Уже никто и не спрашивал, куда Антоныч так гонит машину. Какая разница? Хорошо, что не нужно придумывать – куда убегать. Хорошо, что кто-то уже решил.
Глава 9
Но до Зеленограда оказалось не ближе чем до Веллингтона. И это при том, что в первый пункт назначения можно было доехать за пару часов, а до второго – копать четыре жизни. Решив, что ехать в санаторий с пустыми руками для нас, как сказал Сказкин, – зрелых мужчин – неприлично, мы сделали остановку у «Ленты». Это такой магазин, где продаются компакт-диски для DVD и колбаса. Тратились щедро и, когда вышли с этими, топорщащимися во все стороны, битком набитыми пакетами, были похожи на собравшихся на пикник или в сауну гуляк. Или на беженцев. Так, собственно, дело и обстояло, чего отрицать…
К нашему «Крузеру» прибился синий «Ауди», и сидящая за его рулем женщина пыталась боднуть джип. То есть одной ссадины на правом борту ей казалось мало. Красавец А6 уже побывал в какой-то переделке, но крашеной гонщице этого было, видимо, мало. Ей непременно нужно было долбануть «Крузер» Антоныча другим бортом. Места справа от джипа было предостаточно, но она совершала обратно-поступательные движения, резко газовала, резко тормозила, и с каждым разом положение ее рисовалось все более обоснованным для вызова аварийных комиссаров. Что она хотела сделать, если не хотела ударить, – непонятно. Вообще, казалось, что она тормозила, поняв, что разогналась недостаточно. Чтобы не пугать и без того зашедшегося в раже пилота, мы встали в стороне, позволив ему – ей – решить проблему самостоятельно. Чтобы не было потом вот этого: «А я знала, что так и получится! А вы что посоветовали?», мы с пакетами у груди, как с младенцами, стали ждать окончания заезда – чтобы не сказать – финиша, всем своим видом давая понять: нас тут четверо и мы все видим, но при этом совершенно незнакомы, так что трое, если что, свидетели.
– Я раз стою на Весенней, – чтобы хоть как-то заполнить томительное ожидание, вполголоса рассказывает Гриша, – жду Киру из офиса. А на другой стороне дороги стоит «БМВ»-«семерочка», и трое пацанов в ней обсуждают люк, что посреди дороги. Откроется, мол, или не откроется, если на его край наехать. И вдруг с перекрестка влетает на Весеннюю «Мерседес»-«купе»… симпотяшный такой… я бы Кире такой взял… и наезжает колесом как раз прямо на край. Вызвали они его по мобильнику, что ли?.. Крышка переворачивается, бьет «мерина» по днищу, и телка за рулем тормозит так, что чуть тормозные шланги не сорвало. Выходит, рот ладошкой закрывает, шпильки… вот такие, – он показывает средний палец. – Ходит вокруг крышки с надписью «Горводоканал», и ножки то-оонкие… слаа-а-абенькие… подгибаются… А пацаны вышли, под днище заглянули, а потом один и говорит: «Девушка, как же вы теперь без защиты двигателя поедете?» Она посмотрела так дико и просит: «Мальчики, а что ж теперь делать-то?..» Второй говорит: «А что тут делать? Только одно: мы вам сейчас защиту в багажник положим, а вы потихоньку до ближайшей СТО». Она: «Ой, а у меня в багажнике вещи». – «Ну, тогда на пассажирское сиденье. Иначе никак. Защита оригинальная, не дай бог повредится, ее в Германии потом заказывать нужно». В общем, загрузили они ей крышку люка в салон и поехала она дальше… Твою мать! Вы посмотрите, что она сделала! – и Гриша, едва не уронив пакет, но вовремя его подхватив, ткнул пальцем в нашу проблему.
А проблема наша заключилась в том, что крашеная блондинка загнала «Ауди» на два парковочных места справа от джипа, уместившись совершенно непонятным для меня образом так, что оказалась ровно между нашим «Крузером» и «Рено», стоявшим в пяти метрах друг от друга. Странность заключалась в том, что встала она перпендикулярно и на уровне передних дверей. И я уже сомневался, что, попроси меня кто об этом, мой высший пилотаж вождения позволит вывести ее машину с этой парковки. А если мы сейчас уйдем, а водила «Рено» живет в соседнем доме и просто здесь паркует тачку на ночь, до утра она отсюда уже не уедет, и никакой эвакуатор ей не поможет.
– Мама дорогая, – прошептал Антоныч, – я что-то отвлекся с твоей бабой и люком и не заметил… она туда запрыгнула, что ли?
Я потрогал его за рукав. Мимо места нашего стояния трусцой пробегал мужик в сером с голубым отливом костюме. Все бы ничего, но голова его была замотана скотчем, как у египетской мумии. Он свистел ноздрями из прорехи и протрусил между нами, едва не задев локтями связанных за спиной рук.
– Какой странный малый, – согласился Антоныч.
Гера после криминального дуплета стал необыкновенным: решительным и благородным. Я еще ни разу в жизни своей не видел, а пожил, слава богу, немало, и компьютерных ботаников перезнал десятки, чтобы человек, разбирающийся в материнских платах и умеющий выводить на экран температуру компьютера, между делом мог взять карабин для военных парадов, примкнуть к нему штык и идти брать антикварный салон, хозяин которого, понятно, не укладчик шоколадной фабрики. Как ни разу в жизни не видел компьютерщиков, которые установили тебе ворованное в их же компании программное обеспечение не за бутылку коньяка, а за просто так. В их понимании бутылка коньяка – это и есть проявление дружбы, а бесплатная установка ворованной «Винды» или «Висты» – никак не проявление дружбы, потому что какой друг заставит друга бесплатно работать? Не знаю – не смотрел сегодня на небо, – быть может, полнолуние? Но полный глаз смотрел на нас сверху или косо прищуренный, неважно. Главное, что Гера, сунув левую руку в карман брюк, подошел к «Ауди» и постучал пальцем правой руки по стеклу.
Покачав головой, Антоныч нажал кнопочку на брелоке, и сигнализация пискнула.
– Садитесь все слева! – скомандовал он голосом водителя маршрутки, и я почти услышал: «Аэропорт Внуково!»
Мы стали забираться в салон как в Токио, с левой стороны. Я лишь задержался на мгновение, чтобы по очереди поставить в багажник все пакеты да послушать завязавшийся разговор у «Ауди».
Стекло со стороны блондинки опустилось.
– Вы зачем это сделали? – поинтересовался Гера. Как рыцарь, он не мог оставить женщину в беде. Хотя дело было явно не в дворянском происхождении: владелица «Ауди» ему просто понравилась.
– Да возьми ты у нее телефон, на следующих выходных расскажешь о двигателе внутреннего сгорания – и иди сюда! – крикнул Антоныч уже из-за руля через опущенное стекло. – Какое тебе дело? Садись быстрее…
– Сначала хотела въехать, – звенящим от возбуждения голосом ответила женщина Гере. – А теперь не могу выехать.
– А в чем проблема? – Гера словно не замечал просьб френдов.
Вопрос прозвучал, конечно, неуместно, если Гера хотел выглядеть дворянином. Ответ на него был равносилен добровольной явке в психиатрический диспансер.
– Да иди уже ты сюда! – крикнул уже Гриша. – Мы сейчас отвалим, и она выедет!
– Сначала хотела въехать, – звенящим от возбуждения голосом ответила женщина Гере. – А теперь не могу выехать.
– А в чем проблема? – Гера словно не замечал просьб френдов.
Вопрос прозвучал, конечно, неуместно, если Гера хотел выглядеть дворянином. Ответ на него был равносилен добровольной явке в психиатрический диспансер.
– Да иди уже ты сюда! – крикнул уже Гриша. – Мы сейчас отвалим, и она выедет!
Не успел он это прокричать, как стоявший слева от «Крузера» седан – я даже марки его не успел разглядеть, а потом и вовсе не до того стало – резко сдал назад, просев от напряжения, а потом вернулся обратно, заклинив собой все двери джипа слева.
Из салона «Ауди» показалась женская ручка с длиннющим пистолетом, и Гера замер на месте. Я еще успел подумать, что пистолет похож на членский конь… на конский член… словом, понятно, что к нему прикручен этот, как его… глушитель, что ли?
Что-то неладное происходило и по ту сторону нашего уберсексуального внедорожника – Гриша и Антоныч как по команде подняли руки. Может, так и есть? – по команде?
Меня закрывал собой Гера, и я, совершенно не имея никакого плана, круто развернулся, в три прыжка достиг брошенной каким-то скотом посреди дороги тележки и уже на ней вкатился между машин ряда напротив. Когда вкатывался – спасибо правильным водилам – машины стояли так, что тележка вошла впритирку, – над головой моей раздался хруст и одна из машин запела, как Витас. Пу? Ля?
Я слетел с тележки, и она на ходу врезалась в бампер авто второго ряда. Раздалась еще одна сирена, а вскоре послышалось еще несколько – сработали сигнализации тех, кто настраивал активацию «на посадку мухи».
А вот теперь план уже был. Дурацкий, но лучше уж такой, чем никакой. Вскочив на капот машины, что визжала рядом, я пригнулся и походкой йети побежал по капотам всех машин подряд. Каждый мой шаг отзывался новым голосом. Я не знал, чем помочь «Антонычу и Компании», но это, в моем представлении, должно было хоть как-то облегчить им жизнь.
А из магазина уже торопились, держа в руках брелоки как пистолеты, отзывчивые автовладельцы. Не знаю, попал ли я в их поле зрения – лучше бы не попал, потому что общий ущерб мне подсчитать трудно, но если брать каждого из них в отдельности, то проблем я народу нарожал не меньше чем на тысячу долларов. С другой стороны, если просто молотком изнутри подстучать… так, на копейки.
Я распластался на земле и увидел, как Гера походкой пациента с церебральным параличом идет от «Крузера» и волочит по земле какой-то предмет. Я взмолился, чтобы это не был труп Гриши или Антоныча. В свете фонарей мне все-таки удалось разглядеть ковер. Ковер? Гюнтер?! Разве мы не обещали ему его привезти?
Ах, да… Мы же соврали уже раз. В квартире… А единожды совравши – кто тебе поверит?
Быстро нашли, нечего сказать!
Но меня волновали пистолеты.
И тут площадка перед супермаркетом стала заполняться сотнями ног. В торговом зале заныли десятки брелоков, и все бросились к выходу. Рай для магазинных несунов! Попробуй остановить мужика, который бежит к своей машине! А сотню мужиков?! Это же табун не ходивших под седлами аргамаков!
Выпрямившись в полный рост, я увидел: блондинка, бья машину сзади себя, да заодно и «Крузер» (представляю, что сейчас обещает ей Антоныч!), выбирается из ловушки; Гера стоит, как немецкий солдат, с поднятыми руками; а какой-то тип в черном костюме как у дирижера симфонического оркестра и со стрижкой выбравшегося из урагана попугая, торопит блондинку. Вот, значит, кто сидел за рулем той тачки, что блокировала левые двери нашего джипа! Что он ей говорит – поди, услышь, когда вокруг как раз и играет симфонический оркестр!
И тут я почувствовал осознанную необходимость валить подальше. Если меня застукают здесь, между машин, то лучше бы мне было стоять под стволом этой безумной суки.
Блондинка, распугивая фрикциями «Ауди» переполошившихся мужиков, выбралась-таки на волю. В два ствола они стали расстреливать джип и Геру. Но если кто знает Геру и тех двоих, что остались в «Крузере», то они за них не волновались. Ни Геры, ни Антоныча с Гришей поблизости уже не было. Как только дирижер метнулся к «Ауди», чтобы занять место пассажира, их давно след простыл.
Когда я подбежал к месту отчаянного грабежа, взору моему предстала предфинальная сцена из фильма «Парфюмер»: на земле, вповалку, в непристойных позах, лежало около сотни мужиков. Разница с экранизированным «Парфюмером» была в том лишь, что они были одеты и не занимались непристойностями. Хотя кое-где и пованивало.
– Гера! – хрипло позвал я, не узнав собственного голоса.
Он вышел из-за белого «Кайена» в состоянии полубезумном.
– Они забрали ковер, Слава.
Из-за «Кайена» вслед за ним выбежал тот самый. Со скотчем. Постоял, погудел что-то в ноздри, пару раз дернулся и снова исчез.
Тяжело дышащие, бог весть откуда примчавшиеся Антоныч и Гриша хотели бы тоже, наверное, возмутиться такому факту, но у них не было сил. От «Ленты» они убежали, кажется, в Химки и только что вернулись. Уверен, если бы не стих разномастный вой сигнализаций и не тишина, так их поразившая, искать бы их пришлось не ближе Красногорска.
– Мой «Крузер»!
Да-да, я его понимаю… Пули калибром девять миллиметров легко входили в двери и стекла, а после через двери и стекла так же без труда выходили. Количество разбитых стекол и отверстий подсчитать было проще пареной репы: количество выстрелов нужно было помножить на два. А местами и на три. Плюс отстрелянный рычаг указателей поворотов, куски поролона, торчавшие из выходных отверстий сидений, и…
– Они вонючку уничтожили, суки!.. Вонючку! Из Доминиканы привез!
Растекшаяся по панели жидкость капала на коврики. Антоныч был явно в состоянии невменяемом. Хотя я его не осуждаю. Расстреляйте мой «БМВ» точно таким же образом, и первым делом я буду оплакивать, наверное, ароматизатор воздуха.
– Валим отсюда! – взвыл Гриша. – Не хватало еще, чтобы нас как свидетелей задержали!
Синий «Ауди» стоял на перекрестке и ждал разрешающего сигнала светофора. Он бы при других обстоятельствах не был так законопослушен. Но деваться было некуда, вот в чем дело: перед ним, закрыв проезд, замерли на стоп-линии две машины.
Разумно притормозив, Антоныч позволил себя обогнать какой-то помойке вроде «Логана», расплодившихся в Москве как крысы в амбаре, а потом занял место за ним. Сверху нам хорошо было видно в свете освещаемых «Ауди» фар, что в машине двое: он и она, и еще – наш ковер, который был затолкан на заднее сиденье и теперь горбился под крышей.
– Антоныч, а зачем ты вез это из Доминиканы? – осторожно поинтересовался Гриша, протирая салфеткой панель.
– Молчи!.. Лучше молчи!..
– Нет, не подумай чего… здесь просто тоже продаются…
– Замолчи насмерть!..
Антоныч был явно не в себе. Из него готова была вырваться еще какая-то несуразность, но дали зеленый, и мы поехали.
– Заберу ковер – и убью к черту. Все. Я решил. По гвоздю в ухо каждому.
– И даже даме? – справился я.
– Ей – три гвоздя!..
За рулем «Ауди» сидела уже не шалашовка с Рублевки. По ходу седана следовало догадываться, что управляет им мастер. Где нужно – подрежет, где – свернет на ходу зеркала, чтобы протиснуться между двумя рядами и так же быстро их развернет, и все – на ходу. Петляет уверенно, разумно, порою – разумно-непредсказуемо.
– Мы их так упустим, Антоныч… – настороженно выдавил Гера.
– Говорил – отойди от этой суки! Не лезь к ней!
– Разве ты говорил это, Антоныч? – напомнил я. – Ты этого не говорил.
– Ну, по-другому говорил!
– Цитировать нужно правильно. Если мне не изменяет память, ты советовал Гере создать новый контакт, чтобы рассказывать блондинке, как ходит поршень.
– Я о поршне даже не заикнулся!
– А что ты имел в виду? Прокладки в двигателе?
– Они сворачивают! – Гриша.
«Ауди» с завалом прошел поворот на красный, на этот раз ему никто не мешал, и стал уходить. Рискуя надолго остановить движение на улице, название которой не знаю, Антоныч погнал вслед за грабителями, и первая же машина встречного потока едва не развернула нас ударом.
Но пронесло…
Вслед понеслись разъяренные голоса сигналов. Представляю, какие слова раздавались при этом в салонах. Последнее, что я услышал, – был металлический грохот. Последние остервенело врезались в первых. Не понимаю, зачем они это делали.
Ни разу еще не ездил в джипе-кабриолете. Лишенный всех стекол, сквозящий холодом ветра из всех пробоин, блестящий красавец японского автопрома словно не замечал своих ранений и был столь же голоден до погони, как и мы. Ковер нужно было забрать. Это какая-то гарантия. Им можно оттянуть то время, когда мы станем удобрением. Хоть час, хоть два – но оттянуть. А за это время, кто знает, не решим ли мы все-таки приступить к рытью тоннеля под Океанией.