– Я в плохом настроении, – сообщил Хайнц Модестович. – У вас что-то срочное?
– Да, – кивнул тот. – Я бы даже сказал, у меня неотложное дело. Вы не сможете здесь ничего изменить. Посему вернитесь на своё место и тихо продолжайте полёт.
Неизвестный был в форме стюарда: костюм цвета морской волны с двуглавыми орлами в петлицах и над левым карманом. Бледное лицо то ли из-за одежды, то ли в принципе отливало светло-голубым со стороны обеих щёк и лба. Изумрудные глаза уставились на Хайнца Модестовича без признаков беспокойства или страха. Они не отражали вообще ничего – выглядели как искусственные, которые вставляют чучелам. Стюард улыбнулся, и Шварц увидел в его рту чёрные остроконечные зубы.
– У меня ощущение, что я пьян, – тихо заметил Хайнц Модестович.
– Или вы сошли с ума, – охотно подсказал идею бортпроводник. – Такое тоже возможно, верно? Что-то лопнуло в мозгу, да и всё. Вы знаете сумасшедших по соседству? И тут, и там люди теряют рассудок. Откуда взяться уверенности, что подобного не случилось с вами? Возможно, вы больны шизофренией. На самом деле меня нет. Стоит ли волноваться?
На голубоватом лице стюарда начали медленно шевелиться мышцы. Точнее, происходило вообще нечто странное – словно у него под кожей ползали личинки. Уголок рта треснул – на имперскую лётную форму дробно закапала чёрная кровь. Ничуть не смутившись, бортпроводник весьма ловко слизнул её с губы языком.
– Вернитесь в салон, – холодно сказало существо. – Я два раза повторять не буду.
Шварц внезапно ощутил сильное головокружение.
Он чувствовал, как резко повысилась температура – словно вскипела кровь. Глаза полезли из орбит. В лёгких не хватало воздуха. Хайнц Модестович ухватился за стойку с чайником и соками, стараясь не упасть. Во рту был привкус металла, дышать становилось всё труднее и труднее… страшно заболела грудь, в пространстве расплылись синие круги. Шварц с величайшим трудом сглотнул и помертвел – в горле плескалась морская вода. Он тонет, захлёбывается, будто в пучине океана… идёт на дно… умирает. Отпустив чайник, Хайнц Модестович судорожно замахал руками – как потенциальный утопленник, пытающийся добраться до спасительной поверхности… Господи, что такое здесь происходит?! Он открывал рот, подобно рыбе, выброшенной на берег, но глотку по-прежнему заполняла вода – отвратительная, горько-солёная, заставляющая давиться и кашлять. Стюард безразлично смотрел на него… Свет вокруг погас, обер-медэксперту Шварцу казалось, что у незнакомца на месте рта шевелятся щупальца осьминога. Он погрузился в темноту глубин, предчувствуя агонию, и увидел… Во мраке плыли чудовищные рыбы из Марианской впадины, громадные, словно киты, с кривыми клыками и светящимися в чёрной водяной массе глазами. Они окружили утопленника и с удовольствием наблюдали за его последними конвульсиями. Вот и всё. Сейчас ему разорвёт в клочья лёгкие, а останки сожрут монстры.
– Хватит, – тихо, но весьма чётко сказал стюард.
Хайнц Модестович свалился на пол. Кашляя, он изрыгал морскую воду. Первые несколько секунд ему казалось, что умирать было легче. Незнакомец наклонился над ним, но не с целью помочь. Он просто наблюдал.
– Будьте так добры, не мешайте осуществлению планов Зла, – строгим тоном, подобно учительнице в начальном классе гимназии, попросил человек с голубоватым лицом. – Сударь, вы даже не представляете, на что мы способны. Я не убил вас сугубо из любви к развлечениям. Самолёт в наших руках. И я, и стюардессы, и все пилоты подобраны специально. Вы не долетите до пункта назначения. Вполне возможно, мы сами не выживем и погибнем вместе с вами, но так даже интереснее, правда?
– Не сказал бы, – вместе с водой выдавил из себя Шварц.
– Ну-ну, – одобрительно усмехнулся голуболицый. – А вот я настроен оптимистично. Давайте договоримся, что я олицетворяю типичное Зло. Полагаю, вы не станете возражать.
Хайнц Модестович вполне ожидаемо не возражал: ему просто было не до этого.
– Чудесно, – кивнул стюард. – Посему будьте паинькой и сядьте обратно в кресло, о чём я вежливо попросил вас в самом начале. Вы же читаете книги, смотрите кино? Зло сперва всегда превалирует и побеждает, иначе никакой интриги не получится. Поэтому так или иначе бороться с ним нет смысла – «расходные» персонажи вроде вас в лучшем случае проигрывают сражение, а в худшем погибают задолго до титров. Вот скажите честно, разве бригада не обойдётся без медэксперта? Тут все на месте – сексапильная рыжая дамочка, блондинистый суровый мачо со скептичным чувством юмора, мрачная девочка, достойная японских ужастиков, туповатый, но добрый «шкаф»… ну а вы, извините, ни богу свечка, ни чёрту кочерга. Скучный технический оппонент главных героев. Погибнете – народ будет только аплодировать. Не противодействуйте, сударь. Отойдите в сторонку с попкорном и наблюдайте. В противном случае я прерву игру – и вам конец.
– А другого варианта нет? – поинтересовался обер-медэксперт Шварц.
– Извините, сегодня не день спецпредложений, – отрезал голуболицый. – Я даю вам последний шанс. Займите место согласно купленному билету и не портите Злу спектакль. Так или иначе мы готовы умереть хоть сейчас. Вам ведь жаль других людей в самолёте?
– Честно говоря, я их ненавижу, – признался Хайнц Модестович.
– Ну, тогда хоть себя пожалейте, – логично предложил представитель сил Зла.
Обер-медэксперт Шварц задумался.
В мозгу всплыл развод с женой, упрекавшей супруга в занудности, скаредности и общей скучности, включая их постельные развлечения. Он учёл отношение коллег, обходивших его в карьере, постоянное издевательство над немецким акцентом и фразы, сказанные тихо-тихо, но так, чтобы он обязательно услышал: «Проходу от этой немчуры не стало… Государь, конечно, лапочка несусветная, но вот тут он чуточку ошибся». Вспомнил отказы сотрудниц пойти с ним вечером на бал с исполнением саксонской народной музыки. Этого Хайнцу Модестовичу с лихвой хватило, чтобы откровенно себя пожалеть. Не говоря уж и о следующем – он только что едва не утонул. Насмерть.
– Хорошо, мне жаль. – Он сплюнул на пол остатки морской мерзости. – Но если вы сами по себе Зло, то обязаны понять – вам не победить. Зло всегда проигрывает. Да, сначала-то у него всё идёт шикарно, но потом окажется, что оно забыло какую-то мелочь.
Зло приподняло Шварца за воротник – ноги повисли в воздухе.
– В данный момент мы с вами явно не в детской сказке, чтобы весёлым пирком да за свадебку, – проговорил монстр, дыша в лицо пленника. – Вы что, последние тридцать лет прожили на Марсе? Сынок, Зло практически неубиваемо, оно даже харизматичнее добра – почитайте хотя бы серию про Ганнибала Лектера. Зло коммерчески выгодно и окупаемо, прикончить знаменитого маньяка или чудовище для автора равнозначно истощению золотой жилы. А проходных личностей вроде вас мочат без жалости целыми отрядами.
– Сударь, – деликатно произнёс Хайнц Модестович, – да вы же совсем охуели.
Зло усмехнулось. От него пахло чем-то затхлым – неприятным, как от лежалых на солнце мидий. Впрочем, медэксперт Шварц не особенно удивился – как начитанный человек, он знал, что запах Зла должен быть отвратительным и тошнотворно пугающим, поскольку Зло, пахнущее ванилью и абрикосовыми леденцами, – это, знаете ли, чересчур.
– Я не спорю, каждый творческий человек психически ненормален, – подытожил стюард, под голубой кожей которого вновь начали двигаться личинки. – Дискуссия закончена, мой уважаемый гость. Сегодня у нас акция – примите наше предложение или умрите.
Хайнц Модестович определился.
– Я принимаю, – произнёс он.
Зло коснулось его лица рукой, холодной, словно снег.
– Продолжайте полёт. Спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию. И да, вот возьмите мороженое. Мужчины не должны разочаровывать дам в столь нежном возрасте.
Обер-медэксперт Шварц вернулся на место. С каменным лицом он протянул Варваре рожок (та безразлично кивнула, не удостоив его и словом) и сел в кресло, механически застегнув ремень. Теперь всё было иначе. Он вглядывался в лица стюардесс и видел на них ползающих под кожей личинок. Глаза девушек светились ледяным изумрудным светом. Вспоминая падение в пропасть морской глубины, он чувствовал, как боль сдавливает грудь. Иллюминаторы заплели водоросли, постепенно погружая салон аэроплана во тьму. Слышался громкий хруст и шелест – рядом шевелили ногами гигантские камчатские крабы. Хайнц Модестович инстинктивно взглянул вниз и увидел под креслами воду, быстро заливавшую пол. Одна из стюардесс улыбнулась ему, показав треугольные акульи зубы. Перед ним поставили тарелку с живым осьминогом.
– Приятного аппетита, – пожелало чудовище. – Помните наш уговор.
Находясь в лягушачьем оцепенении, Шварц безвольно посолил осьминога, поперчил, побрызгал лимонным соком и начал на удивление тупым ножом пилить извивающееся щупальце. Краем глаза он заметил – стюардессы и вышедший к ним пилот, сев за круглый столик в центре салона, также приступили к трапезе. Сняв крышки из нержавеющей стали, каждый со своего блюда, они обнаружили внутри человеческие головы, стоящие в луже чего-то красного – то ли томатного соуса, то ли крови. Обер-медэксперт Шварц поперхнулся щупальцем. Он узнал «еду» чудовищ – это были Алиса фон Трахтенберг (рыжие волосы запачкались в алой подливе), её бывший муж Фёдор Каледин и вахмистр Семён Майлов из казачьего подразделения Отдельного корпуса жандармов. Зрачки мертвецов смотрели прямо на штабс-капитана. Вода поднялась до колен… он чувствовал её жуткий холод… осьминог метнулся с тарелки, семь щупалец туго сплелись вокруг шеи Хайнца Модестовича. Лампочки погасли, в салоне сгустился мрак.
– …Сударь, вам нетрудно вести себя потише? Вы меня утомляете.
Обер-медэксперт Шварц открыл глаза и первым делом схватился за горло.
– Вам что-то приснилось? – полюбопытствовала Варвара.
– Да, – промямлил Хайнц Модестович, ощупывая себя руками.
– Вы громко разговаривали… просили воду – «вассер, вассер», – проинформировала девочка. – Я сначала думала позвать воздух-барышню, а потом решила – вдруг вам снится, что вы путник в горячей пустыне, прикольно глянуть, как вы умираете от жажды. К сожалению, шоу себя не оправдало. Сплошной скулёж и скрипение зубами. Отстой.
Шварц окончательно уверился, что находится в невыдуманной реальности.
Он издал короткий, еле слышный стон.
Всё выглядело более чем нормальным. Стюард и стюардессы имели лица довольно-таки розового оттенка. Пол салона был сух, как пустыня Сахара. Каледин и Алиса спали в креслах, причём графиня положила голову на плечо бывшего мужа. Издалека доносился храп Майлова, не оставлявший никаких сомнений в стиле его времяпрепровождения.
С облегчением стерев со лба холодный пот, Хайнц Модестович воззрился на Варвару:
– А что снилось вам, сударыня?
– О, нечто совершенно милое, – улыбнулась девочка. – Мы все умрём.
Часть вторая Хэйлунван
Глава 1 Явление (Красная площадь, аккуратъ у храма Василiя Блаженнаго)
Министр двора Шкуро не мог отвести глаз от циферблата Спасской башни. Оставалось ровно пять минут. «Вот далась ему эта привычка в демократию играть, – нервно думал граф. – Мы же восточная нация, верно? Ну да, уж точно не западная. Все правители на Востоке как правители: свои портреты на деньгах, памятники, конные статуи, вышивки на ковре… а этому надо показывать, что у нас в царстве разные мнения есть. А зачем они? Допустим, ты мыслишь как государственник, и правильно… а ежели тебе империя не нравится, так ты скрытый пидорас и собака страшная. Ох, доиграется отец наш с республиканцами, видит Господь». Он подмигнул Матвею Квасову, стоявшему по левую руку от трона – в накрахмаленной рубахе с вышивкой и начищенных сапогах. Матвей качнул бородой и посмотрел в сторону смиренно ждавшего народа. У помоста столпились купцы в красных пиджаках, интеллигенция с усами и в очках, представители верноподданной молодёжи и прогрессивные иностранцы, поддержавшие присоединение к империи Гельсингфорса.
Царь, как обычно в последние годы, запаздывал.
Однако не успел Шкуро до конца прочувствовать раздражение, Красная площадь взорвалась аплодисментами. Император, явившись из врат Кремля, быстро прошёл к креслу на помосте и с удовольствием уселся на подушки. Народ принялся кричать ура.
– Да будет вам, – сказал государь, явно довольный всеобщей любовью. – Прекратите.
Народ не прекращал. Из толпы неслись возгласы «Касатик!», «Голубчик!», «Кормилец!» и прочий приятный царскому слуху набор слов. Кто-то обещал расправиться с врагами империи. Кто-то слал проклятья Западу. Кто-то просил автомобиль, но весьма тихим голосом.
– А ну всем молчать! – заорал Квасов. – Ишь, распустились тут!
Верноподданные послушно затихли. Царь обворожительно улыбнулся собравшимся.
– Итак, судари и сударыни, – провозгласил Матвей, – сейчас перед вами выступит наш бесподобный и дивный государь император. Мог бы небось кофей себе в палатах распивать, а вот уж туточки. Любит он вас, ох как любит. Ты, тётка, давай начинай.
Дородная крестьянка в красном платке, выйдя из толпы, поклонилась монарху.
– Батюшка, у нас надои снизились, – пожаловалась она. – Коровы ить молока не дают.
– Это Запад, – спокойно пояснил август. – Госдеп запустил недавно спецпрограмму, чтобы у нас животноводство вконец извести. Ты как бурёнку-то доишь, по-православному?
– Да уж само собой! – сообщила довольная доярка. – Троеперстием, батюшка!
– Вот и продолжай, – кивнул император. – Так, милостью Божией, Запад и сокрушим.
В толпе граждан поднял руку бритый наголо мужчина.
– Ваше величество, – сказал он, растягивая слова. – У нас Москва квас не покупает.
– Происки врагов, – немедленно отозвался государь. – Выпускайте виски. Этому госдеп не сможет противодействовать, у него мозги в трубочку свернутся. Будьте бдительнее.
Из середины высунулась женщина в очках, по виду библиотекарь.
– Курс золотого упал, – напомнила она. – Ужас просто. Как дальше жить?
– О, сейчас вам всё растолкуют, – оживился император. – Где тут мирза Наебуллин?
По знаку Шкуро перед телекамерами в момент нарисовался приятный тихий седобородый старичок в татарской тюбетейке и расшитом золотом халате, года три назад назначенный императором специальным блюстителем курса имперской валюты.
– Твоё велиство, бачка-осударь, ай как хорошо… – заулыбался беззубым ртом дедушка.
– Доложи, – грозно повелел император.
– Ай моя там трям-брям, золотой-доллар туда-сюда, бачка, слава Аллаху! – радостно вскинул руки мирза Наебуллин, засеменив по помосту к трону императора. – Ай уй-бай, ля иль Аллаху иль Аллаху, биржа-миржа, экономика-микономика, не допустим, спекуляция, мёд экспорт бай-бай, денежка каюк, бисмилля иль рахман иль рахим.
– Вот так молодец! – хлопнул в ладоши царь. – Кто-нибудь что-нибудь понял?
– Ни хрена, – печально признались из толпы.
Матвей Квасов хищно оглядел народ, выискивая вольнодумца.
– Если вы ни хрена в экономике не понимаете, зачем с вопросами лезете? – взревел он.
Верноподданные смотрели в асфальт, переминаясь с ноги на ногу.
– Кто там ещё челом благодетелю бьёт? – поинтересовался в микрофон Шкуро.
– Отец наш, а чего с санкциями? – помахал рукой упитанный гражданин в шляпе, по виду, можно сказать, слегка подшофе. – Пармезанчику бы нам, да моцареллочки…
Государь, глотнув поданного «Нарзану», вежливо откашлялся.
– Дело не только в этих санкциях, – сказал он. – Дело в том, чтобы нам самим, внутри страны, в своём собственном доме, в экономике выходить на более совершенные методы управления процессами. Нужно использовать ситуацию для достижения новых рубежей.
У упитанного гражданина разом затряслись щёки и губы.
– Кормилец, не погуби! Трое детей у меня, совсем махонькие! Понял я, всё понял.
Император благодушно кивнул и с отеческой лаской благословил просителя. Тот, не испытывая далее судьбу, молниеносно затерялся в толпе, обронив по дороге шляпу.
– Моцареллу мы и сами запросто сделаем, – рассуждал царь. – Завезём тучных буйволов и выпустим их на поля пастись, неужели земель-то у нас маловато? Да и бананы можем выращивать. И ананасы. Господь скажет – вырастут. Главное, уповать на милость Божию, и тогда нам никакие санкции не страшны. А то ишь, запретом еды пугать вздумали!
– Батюшка, – с опаской высунулся худосочный отрок, – да ты ж сам еду-то и запретил…
Император взглянул на него, и парень, сомлев, упал в обморок.
Толпа совсем заробела. Перед троном возник интеллигентный старичок в пенсне.
– А что, великий государь, есть ли у нас в стране свобода критиковать? – спросил он.
У Шкуро дёрнулся уголок рта. Он кивнул Квасову, и тот придвинулся поближе.
– Отчего же нет? – доброжелательно улыбнулся август. – У нас очень глупые губернаторы, министры напоминают лиц нетрадиционной сексуальной ориентации, их заместители похожи на серую биомассу, полиция преисполнена лихоимства, чиновники на местах совсем с головой не дружат. Собственно говоря, неприятные они люди, да-с.
– А хошь, батюшка, – не унимался интеллигентный старичок, – я и тебя покритикую?
– Ну, попробуй, – ласково предложил ему государь. – Если здоровья хватит.
Дедушка без чувств рухнул на заботливо подставленные охраной носилки.
Толпу, как двери в метро, раздвинул руками мужчина в шляпе, старомодном плаще и чёрных очках. Во всех его движениях сквозила подчёркнуто ленивая элегантность, на левой ладони он держал картонную коробку, перевязанную пышным подарочным бантом.
– Your Majesty![17] – Он поклонился императору и продолжил на хорошем русском, но с англосаксонским акцентом. – Я служащий госдепартамента Северо-Американских Соединённых Штатов, мистер Джон Ланкастер Пек. Хочу обратиться к вам с персональной просьбой. Если послушать ваши заявления, а также речи министров правительства империи и депутатов Госдумы, то получается, мы виноваты вообще во всём. В частности, в ежедневном падении курса золотого, сокращении запасов мёда, плохом качестве водки, перевороте в Финляндии, смене эмира Киренаики, убийстве багдадского халифа и нелегальном ввозе йогурта. То есть по уровню могущества мы находимся в ранге первого заместителя Господа Бога и близки к тому, чтобы сместить Его с пьедестала. Знаете, к чему это привело? Наше начальство вам поверило. Теперь, если мы проваливаем выполнение задания, нас обвиняют в лености и увольняют. Лучшие специалисты не могут прокормить своих детей, роются в мусорных баках, а некоторые и вовсе спиваются. И вот, мы всем госдепом скинулись и испекли вам торт. С безе и розочками. Не откажите в нашей просьбе – сваливайте на нас чуть меньше проблем. Простите, но зимой у вас мёрзнут не из-за испытаний ЦРУ погодного оружия. И в вашем правительстве просто дураки сидят, а не по причине спецоперации госдепа. Please.