При этом круглое молодое лицо его словно светилось – как у хозяина, демонстрирующего гостям домашний зоопарк. Хотя в данном случае скорее террариум с ядовитыми змеями, пауками и скорпионами. Да ему нравится здесь, с удивлением понял я.
– Что это за фигня такая? – Пригоршня потряс ногой, чтобы вонючие остатки свалились с ботинка.
– Никто не знает, – ответил Лесовик, пряча зажигалку. – Это же уже Могильник, хоть и окраина. А ты, если почувствуешь жжение в ступне, сразу скидывай обувку и прижигай без жалости. Оно ядовитое очень.
Напарник ответил хмурым взглядом, поправил лямки рюкзака. Озеров поджал губы (я обратил внимание, что он часто делает это, выражая самые разные эмоции), но комментировать не стал, хотя ядовитые слова про успехи нашего десантника в Зоне явно висели у него на языке. Майор приказал отрывисто:
– Лесовик, идешь первым. Юла, расчехляй детектор и за ним. Бугор, ты третий, прикрываешь проводника. Химик, Пригоршня, потом вы. Серж с Керзоном замыкают. Пошли!
Детектор, который Юла достал из чехла, оказался плоским пультом с торчащим вперед упругим прутом вроде короткого удилища. На конце его было нечто, что с первого взгляда больше всего напоминало маленький стробоскоп. А со второго – глаз мухи в сильном увеличении. Шарик размером с детский кулак состоял из зеркальных фасет, в которых отражались элементы окружающего. Пульт был на ремешке, который Юла перекинул через голову.
Пригоршня фыркнул презрительно:
– И зачем оно? Настоящий сталкер без всяких детекторов знает где аномалии – нюхом чует! – При этом он покосился на Лесовика, ища подтверждения, но тот неожиданно встал на сторону спецов, оглянувшись, развел руками:
– В могильнике очень полезная вещь. Тут аномалии необычные и ведут себя тоже не как везде.
Это заставило напарника надолго замолкнуть. Отряд миновал небольшую рощу, потянулся пустырь. Когда-то здесь было крупное захоронение военной техники. Ну как захоронение… скорее, сюда просто свозили отработавшие свое машины, не заботясь о дальнейшей утилизации. Я с интересом посматривал по сторонам. То тут, то там виднелась эта техника – ржавые остовы, погрузившиеся в землю или заросшие кустарником, травой, плющом. Вот наш отряд по широкой дуге обогнул лежащий на боку вертолет. Из дыры на месте боковой двери торчал причудливо изогнутый ствол березы. Когда обходили погнутые лопасти, увидели под ними красные языки жарки. Детектор на груди Юлы негромко ухал, как сонар, – чаще и громче вблизи аномалий и глуше, медленнее, когда аномалий рядом не было.
– Эти-то я все знаю, они тут стационарные, вы таки немного рано свой прибор включили, – заметил через плечо Лесовик, легко шагавший впереди. – Еще с час точно можно батарею поэкономить.
– Не боись, старик, она на солнечных батареях, подзарядится по пути, – откликнулся Юла. Несмотря на довольно громоздкий прибор, он шагал так же легко, как и проводник, след в след.
– Точно? – улыбнулся Лесовик. – Да солнца-то в этих местах как бы и нет почти.
Я поднял голову. Когда мы выходили с Химстанции, солнце как раз взошло, я хорошо запомнил, как лучи вызолотили бетонный забор. Ну да, по всему Могильнику висит туман, но он ведь по земле стелется…
– Эй, что за чертовщина? – удивился напарник.
Зеленоватый, с болотистым душком туман действительно стелился по земле. Редкие клочья проплывали и выше, на уровне пояса взрослого человека, кое-где и на уровне головы, но не настолько много их было, чтобы заслонить солнце. Облаков на небе тоже немного… А солнца не видно. Просто нет его в небе, и все тут – пропало!
– Ну. Полный аут! – высказался Пригоршня. – Эй, Лесовик, а как же так? Не может такого быть! Куда оно делось?
Тот пожал плечами, будто извиняясь.
– Понятия не имею. Оптически обман, что ли, такой.
Однако Юла несколько нервно постукивал по вделанной в верхнюю панель прибора солнечной батарее.
– Что там? – спросил сзади Озеров.
– Зарядка не идет… – Юла пощелкал какими-то кнопками, но безрезультатно. – Значит, не оптический обман: реально батареи не заряжаются. Странно!
– Ну так выключи, – распорядился майор, который, кажется, оставался равнодушен к причудам Зоны, если только они не несли непосредственную опасность. – Лесовик, скажешь, когда включать.
– А как же, – покивал проводник, не оборачиваясь. – Тут левее ступайте, а то между деревьями «микроволновка». Чуете жар?
По мере того как мы все дальше заходили в глубину Могильника, техники становилось больше. Отряд пробрался между колоннами броневиков и грузовиков для перевоза живой силы, с истлевшими тентами и гниющими кузовами. Мотоциклы, советские «газики» и «козлики», машины полевой кухни, несколько «катюш»… Все это ушло в землю, заржавело, обросло плющом, из окон торчали кусты и деревья. А между техникой поджидали аномалии.
Порой с крыши на крышу сигали пауки размером с кошку, но не нападали. А мы были готовы к любой атаке. Дважды раздавался хриплый лай, между техникой к нам бросались небольшие стаи собак-мутантов – и отступали, оставив на земле тела товарок. Спецы в таких ситуациях действовали очень слаженно и быстро, валили зверье экономя боеприпас, нам с Пригоршней ни разу не довелось открыть огонь.
Потом пришлось отсиживаться на крыше штабного вагона, пережидая миграцию крысюков. Оставляя за собой тропу, те пронеслись вперед по ходу нашего движения молчаливым серым потоком. Озеров, завидев крысюков позади, дал команду палить напалмом, но Лесовик уговорил просто спрятаться повыше. И это оказалось хорошей идеей: мы минут двадцать торчали там, а крысы все шли и шли… Даже перекусить успели и промокнуть под мелким дождиком. Солнце в небе так и не появилось, хотя было светло и тепло. Плыли редкие облака, их тени скользили по Могильнику.
Наконец снова пошли дальше. Пригоршня снова стал приставать к Лесовику насчет солнца, мол, как такое вообще может быть, а тот только отмахивался: Могильник. На все у него было одно объяснение…
Я понимал недоумение напарника. Очень уж тут странно. Вроде, что такого – ну техника, ну заросшие плющом деревья, ну аномалии и мутанты, Зона как Зона… Ан нет. Могильник был словно накрыт невидимым куполом, внутри которого и звуки по-другому распространялись, медленнее, что ли, и предметы на дальнем расстоянии виделись другими. Из-за этого случались казусы. Например, Юла посмотрит в свой монокуляр, доложит: впереди вертолет. Мы приближаемся – а это джип. Или останавливает отряд, мол, слева по курсу бес, движется сюда. Мы занимаем позицию – но бес не двигается. Посылаем Юлу в разведку – а там не только мутанта нет, там вообще ничего живого, торчит какая-то коряга из земли: цвет, размер, объем – все другое. В конце концов Юла начал нервничать, и Озеров услал его в конце, а на его место поставил Сержа Ваганова, мрачного снайпера.
Тому все было по барабану, и они с Лесовиком быстро спелись. У Сержа глаз был наметанный, зоркий, он много чего замечал. Бубнил монотонно:
– Сектор три, предположительно мутант, пятьсот метров… Сектор один, предположительно аномалия, пятьдесят метров…
А Лесовик шагал себе впереди и через плечо поправлял:
– Там точно аномалия, думаю: дробилка. А справа просто дерево корявое, я его в прошлый раз рассмотрел, когда здесь был. А прямо по курсу – это не крыса пробежала, туман это просто. Он и не так зрение замутить может…
От их диалога даже Озеров начал как-то дергано по сторонам посматривать. Пригоршня давно шагал рядом со мной и тихо-тихо бурчал:
– Вляпались в историю… чтобы я еще раз в это гиблое место забрел? Никаким хабаром не соблазнишь!
Хабар, надо сказать, попадался, но Озеров артефакты собирать запретил, ведь доставать их чаще всего нужно с риском и потерей времени.
Солнце перевалило за поддень и все быстрее катилось к закату. Мы остановились отдохнуть и подкрепиться еще только один раз, я начинал чувствовать усталость. Ноги гудели, рюкзак казался тяжелее раза в полтора. Да еще припекать начало, хотя тени заметно удлинились, и по всем законам природы к вечеру должно было похолодать. А по ощущениям – то ли жарка параллельным курсом ползла, то ли микроволновка.
Но вот техника опять стала реже, видимо, миновали основное скопление. Зато стали чаще расти деревья, и постепенно лес превратился в почти непроходимую чащобу. Стволы покрыты мхом, то и дело дорогу перегораживают поваленные, вывернутые с корнем деревья, кусты скрыты пеленой плюща, среди которого виднелись полосы ядовитой зелени тех хищных побегов, с которыми мы столкнулись возле Химстанции. Техника между деревьями по-прежнему стояла, но реже. Лесовик начал резко забирать то влево, то вправо, часто останавливался, тянул носом воздух.
– Место крутит, – пояснил он. – Выглядит-то он старым, да только тут все меняется постоянно.
– Эй, мы тут уже проходили! – воскликнул Бугор. – Я запомнил эту фуру!
Лесовик покачал головой и непонятно повторил:
– Место крутит.
Продвижение замедлилось, тем более что детектор аномалий выдавал предупреждение за предупреждением. Кое-где виднелись увитые плющом развалины – кажется, мы шли по территории какой-то базы. Конкретнее сказать было сложно: от бетонных строений мало что осталось.
– Скоро, – передал Лесовик по цепочке назад. Мы подобрались. Могильник порядком измотал нас своей странностью и непредсказуемостью. Бугор, видимо от усталости, чуть не ступил в дробилку, хотя она была хорошо видна – прямо рядом с тропой.
А затем Серж выставил назад руку с раскрытой ладонью: стоп! И сам остановился вместе с Лесовиком. Мы замерли. Последовал новый знак Сержа: враги впереди, много.
Впереди земля шла с пологим уклоном, образуя неглубокую котловину, и я увидел, что в самом центре низменности над травой между деревьями висит овал синего света. Да там телепорт!
А вокруг среди ржавых бэтээров расположились лагерем мутанты. Отверженные, так их называли: по сути, люди – но уродливо изменившиеся. Мозги у них тоже меняются под влиянием аномального излучения, и понять, что у этих существ на уме, невозможно.
Озеров приказал отходить, и мы тихо отступили, но я успел разобрать, что их там не меньше полутора десятка. А еще заметил черный камень, стоящий прямо под искажением. Вокруг было раскидано что-то белое.
Повинуясь короткому жесту майора, Юла с Сержем, ступая мягко и неслышно, разошлись в разные стороны, обходя лагерь.
– Да-а, – протянул Пригоршня шепотом. – А сколько их еще может в лесу прятаться? Или в бэтээрах этих?
Я оглянулся, невольно положив руку на «калаш». Поодиночке отверженные не так страшны, если, конечно, мутация не придала мутанту какую-нибудь дополнительную способность, что тоже случается. «Не так страшны» – исключительно в смысле угрозы. С виду они, конечно, жуткие страхолюдины. А эти уже и на людей почти не походили – видимо, Могильник на них наложил свой отпечаток, перекорежил, как деревья в лесу вокруг.
Отряд укрылся в почти целом кузове военного «ГАЗ-66». Бугор занял позицию у окна, Лесовик – в задней части, а мы с Пригоршней и сержантом сели на лавку. Озеров, поджав губы, встал посреди кузова.
– Ты знал? – обратился он к Лесовику. Тот покачал головой.
– Слышал, что у них где-то в этом районе капище, но не знал, что прямо здесь, – Лесовик чуть виновато улыбнулся, словно стыдясь своей неосведомленности, опустив глаза, провел пальцем по стволу.
Так вот что это за камень под искажением, понял я. Для отверженных телепорт – вроде идола, они под ним алтарь устроили. А белое вокруг камня – кости, скорее всего. Они еще и жертвы приносят!
Юла с Сержем вернулись скоро. Серж был, как всегда, мрачен, Юла приплясывал от возбуждения, докладывая. Озеров вытащил из нагрудного кармана разгрузки планшетку и карандашом набросал с их слов план места.
– А что там за развалины были к югу? – спросил я тем временем у Лесовика.
– Старый сыроваренный завод, – охотно откликнулся проводник. – Еще в советское время производство закрыли. Какая-то история с этим связана, но никто не знает. Местные все разъехались или сгинули, когда Могильник образовался, а от сталкеров, сам знаешь, только анекдоты и услышишь. Технику-то сюда не зря свозили. То ли авария тут случилась, то ли другое что, а закрыли и завод, и территорию вокруг. Народ эвакуировали, завод законсервировали, доступ в окрестности запретили. Ну и стали место как свалку использовать, а чего…
– Так, Лесовик, ты будешь в штурмовой группе, – повернулся Озеров к проводнику. Тот в ответ улыбнулся, покачал головой.
– Я тут, пожалуй, пойду, дальше вы сами, – мягко сказал он. – Дело свое я выполнил, а на большее не подряжался.
– Испугался? – хмыкнул Юла.
– Я на понты не ведусь, парень, – Лесовик снова погладил ствол. – В Зоне свои приоритеты. А ты, майор, кобуру-то застегни. Ну возьмешь меня на мушку, и чего, в бою тоже станешь контролировать? Я буду неэффективен, ты будешь неэффективен… оно тебе надо?
Озеров аккуратно застегнул кобуру.
– Как знаешь, – спокойно сказал он, но я видел в его глазах неудовольствие. Лесовик нажил себе определенные проблемы на будущее, это ясно. – Вот твои деньги.
Спецы отвернулись, скорчив презрительные мины, атмосфера в вагоне заметно попрохладнела. Не обращая внимания на реакцию фээсбэшников, Лесовик все с той же улыбкой принял стянутые резинкой банкноты, пересчитал под недовольным взглядом Озерова, поднял глаза.
– Все правильно. Бывайте. Удачи, парни, – кивнул он нам с Пригоршней. Я сдержанно кивнул в ответ, а Никита, расплывшись в улыбке, махнул ему. Проводник бесшумно вышел. Наш отряд уменьшился на одного человека. Мутантов, увы, меньше не стало.
– Об эффективности он рассуждает, – желчно заметил Серж. – Философ хренов. Ну что, командир?..
В ответ на вопросительный взгляд снайпера Озеров подозвал его с Бугровым и что-то им негромко сказал. Мгновенно посерьезнев, оба быстро вышли.
– Внимание на меня, – велел Озеров. – Юлин, еще раз количество мутантов?
– Двенадцать их там! – возбужденно откликнулся Юла. – Матерые такие, уроды – ужас!
– Двенадцать неорганизованных мутантов, хаотически передвигаются по открытой территории, – подытожил майор. – Если отвлечь их внимание в одном направлении…
– Привлечь, я бы сказал, – уточнил я.
– Ударным огнем с двух сторон с ними быстро все решим, – закончил Озеров, игнорируя меня. – Так… хорошо, подождем немного.
Снайпер с Бугровым вернулись минут через десять, Серж сдержанно кивнул майору – и всё. Куда они ходили, зачем… Я увидел, что Пригоршня в простодушии своем собирается задать вопрос, ткнул его локтем в ребра и покачал головой.
Озеров заговорил:
– Сержант, возьмешь Бугрова и Ваганова, зайдете в тыл. Идем по двое, когда будем в видимости лагеря, одиночными отвлекаем мутантов на себя. Когда они пойдут на нас, открываем огонь на поражение с двух сторон. Всем ясно? Химик, Пригоршня?
– Что ж тут неясного, – пробурчал Никита.
– Хотелось бы уточнить, – на всякий случай вмешался и я. – Вы вообще когда-нибудь сталкивались с отверженными?
– Да, – красивые брови Озерова сдвинулись к переносице. – В чем дело?
– Я имею в виду, с толпой этих чудищ. Ну чтоб как сейчас, больше десятка?
– Ты к чему клонишь? – вмешался Керзон. Перед боем он подобрался, постоянная добродушная улыбка сошла с лица.
Я тоже не имел дела с таким количеством отверженных зараз, потому и спрашивал. Один, два мутанта – это еще ладно, там понятно. Проблемы начинаются после. Отверженные страшны своей сумасшедшей непредсказуемостью, и чем их больше вместе, тем выше вероятность столкнуться с опасными способностями. Как-то так получается, что сбиваются в стаю мутанты с разными уродствами, модификациями. Одинаковых в одной группе почему-то не бывает, во всяком случае, так нам с Пригоршней рассказывали сталкеры поопытнее. Никогда не знаешь, кто из них как себя поведет.
Это все я и изложил Озерову.
– Разберемся, – бросил майор, внимательно выслушав.
Мы с Никитой переглянулись. Безумство храбрых в Зоне чаще оказывается глупостью. Но майор дураком не был, это еще вчера стало понятно.
Озеров заметил наши переглядывания и добавил:
– Они непредсказуемы? Значит, нет смысла предугадать их действия. Идем по двое, действуем по обстоятельствам. Каждая двойка самостоятельно принимает оптимальное решение в каждой новой ситуации. Огневая группа прикрывает. Еще вопросы?
– Логично, – вздохнул Пригоршня. – Нет больше вопросов.
Я промолчал. Отряд фээсбэшников начал перезаряжать оружие и готовиться.
– А, нет, вот еще, – опять подал голос напарник. – Вы-то, может, это и так знаете, потому не озвучиваете, но мы ж не знаем – цель вообще какая? Перебить мутантов и освободить подступы к телепорту или пробиться к нему и туда нырять сразу?
Теперь переглянулись Озеров с Керзоном. По-моему, между ними в такие моменты связь типа телепатической устанавливалась, и они обменивались информацией. Хотя на самом деле – просто давно служили вместе и хорошо сработались. Сержант кашлянул, погладил усы, а майор ответил:
– Вещи оставляем здесь. В портал без приказа не лезть.
Он что-то знал о том, что может быть с другой стороны? Подозревал? Или просто опасался, что мы с Пригоршней свалим от него через аномалию?
Пригоршня, похоже, подумал о том же и многозначительно глянул на меня. Я уже знал это выражение, оно означало: Химик, твою мать, это наш шанс! Я демонстративно отвернулся, проверяя «калаш». Шанс на что? Свалить мы давно могли – в смысле, просто не явиться на это мероприятие, в колодце своем до сих отсиживаться. Так что не чуди, напарник.
Никита все понял и, надувшись, занялся своим оружием.
Когда вышли наружу, тени еще удлинились. Вместе направились по кольцевому гребню котлована, обходя его против часовой стрелки. Когда оказались на восточной стороне, сержант с Бугром и Сержем двинулись дальше, чтобы зайти с севера, а мы стали очень осторожно продвигаться по заросшему деревьями склону к стойбищу мутантов, переходя от укрытия к укрытию.