…Ровно в девять часов утра Хитрову из ветлечебницы позвонил доктор и сообщил радостную весть – жизнь несравненной Аськи вне опасности! Однако ветеран советской разведки не спешил передавать эту приятную новость своему шефу. Плохие новости быстрее освежают мозги, глубже заставляют копаться в извилинах. А это как раз то, что надо.
Но на этот раз Макарыч явно ошибся. Купающийся в лучах юпитеров счастья, Бессмертнов не стал «гнать волну» по поводу недавних странных приключений, а, наоборот, старался о них не вспоминать. Рядом была Елена Прекрасная, которая призывно звала к новым и новым развлечениям.
И лишь где-то на самых задворках памяти продолжала сидеть заноза. Кто осмелился так его лажануть? Он еще найдет время во всем разобраться.
…Другим солнечным утром, примерно спустя месяц, в череде обещанных себе и Елене праздников, на море, близ Ментоны, стояла такая безмятежная гладь, что душа умилялась донельзя.
– Ты знаешь, дорогая, как называют вот такую искрящуюся на солнце гладь? Именно это чудесное явление природы местные жители называют «блистающей лазурью».
Елена Прекрасная с нескрываемым обожанием посмотрела на своего нового спутника жизни. Вот он какой у нее, Андрей Андреевич! Все знает!
Расположившись в шезлонгах на палубе океанской яхты «Северная Пальмира», Бессмертнов и его женщина завороженно продолжали наблюдать нарисованную матушкой-природой картину.
– Невероятно! Какая сказочная красота! – не сговариваясь, воскликнули они в унисон.
Идиллию своим неожиданным появлением нарушил начальник службы безопасности Хитров. Макарыч появился на палубе в ярко-красной майке и полотняных шортах ниже колен, которые должны были хоть частично скрыть «лекальную» кривизну и обильную волосатость мускулистых ног. Он бесцеремонно жевал бутерброд с прованской ветчиной, которую просто обожал.
– Андрей Андреевич, прошу прощения, Москва на проводе, – проглотив, наконец, кусок багета, произнес Хитров, протягивая начальнику телефон спутниковой связи.
– Кого еще там? – раздраженным тоном спросил Бессмертнов.
Андрей Андреевич терпеть не мог, когда кто-то заставал его в интимной ситуации, даже если это был сам Макарыч.
– Кажется, из МИДа… – почесав затылок, ответил шеф охраны.
– Ладно, давай трубку…
– Здравствуйте, Андрей Андреевич. Извините, что беспокою на отдыхе, но дело не терпит отлагательств.
Бессмертнов без труда узнал голос одного из своих «выдвиженцев» – министра иностранных дел.
– Здравствуй, ну что там у вас стряслось? Что сразу ко мне? Разве президента нет в Москве?
– Даже не знаю, как вам сказать…
– Как все люди говорят! – раздраженно ответил Бессмертнов, предчувствуя неприятные известия.
– Сегодня с утра позвонил наш посол в Израиле и сообщил, что в одном из православных монастырей обнаружилась ваша супруга… ваша, так сказать, бывшая… Словом, Лидия Васильевна постриглась в монахини… Мы не знаем, как поступить? Необходимы ваши распоряжения.
– Какая Лидия Васильевна? В каком Израиле?..
В первый момент до Бессмертнова абсолютно не дошел смысл услышанного, настолько это было дико и нелепо. Но уже через несколько секунд он понял, о ком речь, и чуть не выронил трубку.
– Что такое, Андрей? – мигом подскочил к нему охранник.
Елена Прекрасная стояла рядом как изваяние.
– Откуда она там взялась? Она же в клинике в Швейцарии? Известны ли подробности? – Переведя дух, Бессмертнов продолжил разговор.
– Пока мы знаем одно. Лидия Васильевна в Иерусалиме на территории православного женского монастыря. Вы, наверное, помните, есть там такой в Гефсиманском саду на Масличной горе. Церковь построил еще император Александр Третий в память о своей матери, императрице Марии Александровне…
– К черту исторические экскурсы. Они сейчас нужны, как попу гармонь! Хотя, чего можно от вас, дипломатов, ожидать? Только и знаете, что молоть языком. Говори конкретнее, если есть что сказать!.. – Бессмертнов осекся, поймав себя на том, что ему вновь начинает изменять привычное хладнокровие. – Послушай, Листов, пусть там ваши ребята разобьются в лепешку, но чтобы ни одна душа… Ну, ты меня понимаешь… А то, если пресса пронюхает, тогда будет и большой, и полный пи… Понял? Анекдот такой слышал? Жди. Я тебе перезвоню.
– Боюсь, что поздно, Андрей Андреевич, – дрожащим голосом буквально прошептал министр. – Ваша… словом, достоверно известно, что она передала некую записку какой-то женщине, которая якобы приехала с ней из Швейцарии, а сейчас собирается то ли в Эйлат, то ли в Шарм-Аль-Шейх, к арабам, отдохнуть.
– Так найдите ее! Пока записка не попала в прессу. Изымите. Подключите кого следует. Вы же не курсистка, знаете, что делать в таких случаях.
– Увы, я уже знаю ее примерное содержание. Та женщина продиктовала его первому попавшемуся в нашем посольстве. Могу зачитать, если хотите…
– Читай! – заскрежетав зубами, привычным приказным тоном произнес Бессмертнов, чувствуя, как все внутри закипает и одновременно холодеет.
Министр беспрекословно подчинился:
...– Да-а, дела. – Явно озабоченным тоном Бессмертнов прервал молчание, воцарившееся в трубке. – И это все?
– Есть вроде еще какое-то письмо лично к вам, но мы им не располагаем, – виноватым голосом объяснил Листов.
– Наверное, тоже у той тетки. Так что активизируйте работу по изъятию оригиналов.
– Все понятно, Андрей Андреевич. Все будет исполнено.
Закончив разговор с Москвой, Бессмертнов подозвал Хитрова:
– Иван, прикажи немедленно полным ходом идти к берегу!
– Что случилось, Андрей, ты скажешь, наконец? – Макарыч был весьма обеспокоен, ибо природная интуиция подсказывала, что произошло нечто неуловимо важное.
– Лида сбежала из Швейцарии в Израиль и там подалась в монашенки, – коротко бросил президент Фонда. Пряча глаза, он добавил: – Убежала от ненавистной ей жизни…
– Тоже мне, беда. Да на тебе лица нет… – подала, наконец, голосок Елена Прекрасная.
«Молчи, дура», – чуть не слетело с языка Бессмертнова.
Он еще с детства приучил себя в минуты тяжелых переживаний прятать глаза, дабы никто не мог прочитать по ним, что творится в душе. А сейчас в ней царил такой кавардак чувств и эмоций, что самому разобраться было невозможно.
– Елена, отправляйся в каюту и отдохни немного! А я тут с Макарычем потолкую.
Женщина обиженно удалилась.
– Ладно, Андрей, будет тебе наперед волноваться, – сказал Макарыч, когда мужчины остались вдвоем. – Догадываюсь, что тебя волнует. Так что давай, командуй! Одного, правда, не пойму. Лидочка?! Сама сбежала из клиники в Иерусалим?! Никогда бы не поверил. Да она в вашем новом доме долго путалась в комнатах…
– То-то и оно, Иван, я сам ничего не пойму. Каким это образом Лида могла оказаться вдруг в Иерусалиме? И вот что еще любопытно, почему нам о побеге ничего не сообщил ее лечащий профессор?
– Да-а, вопросов много. Но, думаю, их гораздо больше, – нервно постукивая костяшками пальцев по столу – думая о чем-то своем, – ответил Хитров.
– Что означает «гораздо больше»?
– А то и означает, что, возможно, Лидочку похитили и насильно поместили в женский монастырь в Иерусалиме.
– С какой целью? С какой? И опять-таки почему профессор Бергер не поднял тревогу?
– И его вполне могли припугнуть…
– Но кому и зачем понадобилась несчастная Лида?
– А затем! – воинственно, как бывает, когда мальчишки в азарте ввязываются в спор, завизжал Макарыч. – Ты, видно, забыл, Андреич, о том, что я тебе намекал совсем недавно в Сочи. Помнишь, когда отравили лабрадора… украли «Майбах»…
Откуда-то издалека, словно это происходило не с ним, Бессмертнов вспомнил всю цепочку странных, если не сказать больше, минувших событий. «Все-таки память – штука весьма самостоятельная, вреднючая, – неожиданно подумал он. – Если не захочет что-то поминать, так ни за что не позволит это сделать». Так и сейчас, она упорно не позволяла поминать о заговоре, про который все твердил Макарыч. Мол, тогдашние обидные пакости – дело рук неких мерзавцев, возжелавших насолить национальному лидеру самым гадким способом – через семью.
А что ему прикажете делать?! Поверить? Какой еще заговор мог иметь место, если он всенародный любимец?!
– Слушай, Иван Макарыч! Чем закончилась история с пальбой по нашей собаке? Что-то выяснили? Напомни, а то, признаться, подзабыл.
– Так я и не докладывал. Вижу, что, окромя твоей Елены Прекрасной, тебя ничего не интересует, ну и промолчал.
– Нет, Макарыч, все же ты неисправим, – разозлился Бессмертнов, – как был в Дрездене пень-пнем, таким и остался. Никакой тебе тонкости, чуткости. Неужели не понимаешь, что есть такие минуты, когда ни о чем не хочется слышать. Тем более когда речь идет о каком-то заговоре… Теперь доложи.
– С превеликим удовольствием. Точнее, совсем без удовольствия, – ухмыльнулся начальник охраны, чувствуя при этом чуть ли не личную победу. – Слушай. По всем трем эпизодам, судя по описаниям случайных очевидцев, получается, орудует один и тот же человек. Высокий, поджарый, красив лицом, умеет находить общий язык, перевоплощаться в совершенно разных персонажей…
– Ты мне еще «объективку» на него распиши. Что конкретно? Какие мотивы?
– В том-то и дело, что ничего конкретного. Ни конкретики, ни мотивов. Одно очевидно: профессионал. Эксперты уверяют, что в лабрадора наш неопознанный объект бил чуть ли не с высоковольтного столба. Косил под электрика-ремонтника. Тогда его и засекли. Классно стреляет. И пуля с ядом кураре тоже классно сработана. Такую вряд ли купишь, разве что где-нибудь в Центральной Африке. Или в Америке. Так что в вашу Асю-девочку стрелял профессионал. Точно, профессионал.
Макарыч резко поднялся с места и от перевозбуждения нервно зашагал по палубе. Потом, характерным движением почесав затылок, подошел к столику, где в тени стояли напитки, и «хлопнул» порцию текилы. Удовлетворенно крякнув, он продолжил:
– Так что, если теперь тебе, после «побега» Лиды, стало интересно, предлагаю следующий вариант. Я сегодня же с двумя моими парнями полечу в Израиль…
– Ты сначала дай распоряжение насчет загадочного письма или записки, ну, ты слышал. Министру-то я сказал, но, боюсь, с его команд, как с козла молока. Понимаешь, мне нужны эти бумажки.
Бессмертнов огляделся по сторонам, нет ли случайно рядом Елены.
– Будь спок, начальник. Будет сделано. А я после Земли Обетованной отправлюсь к мастерам часов и шоколада. Выясню, не проявился ли в клинике профессора Бергера наш незнакомец. Чем черт не шутит. Пусть только попадется. Крепко возьму его за жабры.
– Ничего не выйдет, Макарыч! – оборвал главного телохранителя Бессмертнов. – Завтра же мы вместе полетим в Израиль. А потом уж Швейцария.
– Как прикажете, – взяв под козырек, ответил немного растерянный Хитров. – В Швейцарию тоже очень надо. С чего все-таки Лидочка сбежала в Иерусалим? Странно как-то все это…
Опять почесав затылок, Макарыч опрокинул в себя еще рюмку текилы.
– Хороша штука, я тебе скажу. Внутри вроде все дерет, а голову даже как просветляет.
– Оставь, не до текилы теперь… Яхта подходит к причалу.
«Северная Пальмира», слегка ударяясь правым бортом, уже швартовалась в живописном порту Ментоны.
6
Президентские апартаменты знаменитой иерусалимской гостиницы «Кинг Давид» показались Бессмертнову тюремной камерой, особенно после трех дней безвылазного пребывания в них. Даже Елена Прекрасная, пустив в ход все свои женские чары, тщетно пыталась вывести его из дурного состояния, уговаривая немедленно податься на Лазурный берег или хотя бы выйти в город, прошвырнуться по магазинам. Но этим лишь вызывала еще большее раздражение и нервозность.
Угрюмо устремив взор вниз, где, словно у ног, лежал старый город, он никак не мог сосредоточиться на исторических ассоциациях, как правило, возникающих здесь у начитанных людей. Кроме разрозненных, обрывочных мыслей, в голове ничего не возникало. Единственное, чего он ждал с нетерпением, так это возвращения из Швейцарии своего верного охранника.
И почему так случается, что многие «випы» не могут жить без своих охранников, даже когда перестают быть таковыми? Словно те им вроде близких родственников.
Время от времени он бросал косой взгляд на письменный стол, где лежала копия записки Лидии. Этот клочок, который принес посол, с каким-то мазохистским упрямством он не убирал в ящик и всякий раз, подходя к нему, поневоле перечитывал неровные строчки.
Андрей Андреевич испытывал тягостное чувство вины и стыда не столько перед бывшей супругой, которая упорно не желала его видеть и не покидала монастыря, сколько перед собственными детьми. В некогда дружной и счастливой семье Бессмертновых явно наметился бескомпромиссный разлад: даже любимого внука Андрюшу, который находился этажом ниже, к нему не пускали.
Может, все они правы? И истинный виновник случившегося действительно он? Может быть, Лидия своим поступком достигла некой, доселе ему непонятной, но вполне определенной цели? Например, просто отомстить? Возможно. Не случайно же Макарыч так упорно стоит на своем: мол, мелкие пакости, случившиеся с ним в последние месяцы, означают одну большую ж… И все это – месть ему! Исключительно ему одному! Ему! Ему!
Скорее бы вернулся Хитров.
Единственное, чем отчасти Бессмертнов был удовлетворен, так это тем, что, слава богу, удалось удержать прессу от очередных инсинуаций в его адрес по поводу столь странного поведения бывшей жены.
Хотя куда там, к черту, «удовлетворен»?! Какой ценой его «удовлетворение» досталось?! То ли это министр Листов, то ли костоломы из спецслужб сами перестарались в своем рвении – если не изъять, то хотя бы уничтожить оригиналы записки и письма Лидии, – но шуму наделали много. Да и жертв «накрошили» немало. Так что прессу мигом заставили забыть о добровольном уходе Лидии в монастырь. Вот кретины!
Как потом доложили из Москвы, кто-то из исполнителей ничего лучше не придумал, как пустить под откос сразу два автобуса, на которых якобы могла оказаться загадочная спутница Лидии, сопроводившая ее в монастырь.
Бессмертнов с содроганием вспомнил недавние кадры хроники. Разбившийся автобус в ущелье под Эйлатом. Искореженный и почти сгоревший дотла автобус из Шарм-Аль-Шейха… Теперь уверяют, что именно в одном из них была загадочная женщина…
Это ж надо придумать операцию! А теперь бубнят, мол, «так получилось». «Никто не ожидал». Мол, перебрали со «спецсредствами» для обоих водителей, чтобы остановить их в определенном месте, а те, наоборот, ударили по газам.
Бред, и только. Хоть бы оригиналы нашли… Куда там… Женщин много… А следов записок – никаких. Хитров тоже хорош. Как ни в чем не бывало укатил в Швейцарию. На все у него любимые отговорки типа «лес рубят, щепки летят». Еще придется разбираться… Путаные мысли никак не давали сосредоточиться.
Где-то в спальне зазвонил мобильный телефон.
«Легок на помине», – подумал президент Фонда, услышав голос Хитрова.
– Звоню из аэропорта, – радостным голосом сообщил он, будто было от чего радоваться. – Минут через сорок буду.
И действительно, вскоре в дверь номера без стука ворвался Макарыч собственной персоной.
– Ну, кажется, что-то прояснилось! – с ходу закричал он. – Тут, говорят, тебя в мое отсутствие хандра заела?
– С чего такие радости? – охладил его пыл Бессмертнов – Вместо того, чтобы скорбеть по убиенным невинным людям?
Макарыч сразу как-то разом посерел, состарился.
– Да-а, плохо все получилось. Страшная трагедия. И виноватых нет. Иван кивает на Петра…
– Вот-вот. И я о том же, – мрачно подлил масла в огонь шеф. – Так что разберись по всей строгости. Хорошо еще, что никто пока не пронюхал. Впрочем, это слабое утешение для совести. Твоей совести, дружок. Да и моей – для твоего успокоения – тоже. Ну, валяй, что скажешь, Пинкертон? С чем вернулся?
Хитров бережно положил на письменный стол синюю папку, которую все это время держал в руке. Он словно специально держал паузу, как это бывает в голливудских триллерах, когда затягиванием развязки стараются еще сильнее «напрячь» зрителя.
– Постараюсь изложить свою «одиссею» коротко и ясно… – Макарыч опять сделал паузу. – Андрей, а у тебя здесь коньячку не найдется, а то что-то голова разболелась?
– Обойдешься, давай выкладывай, на что валюту растратил, – на полном серьезе приказал Бессмертнов.
– Поскольку ты настрого запретил вести разговоры из Швейцарии, слушай, что я успел сделать здесь еще до твоего приезда. А потом уж про шоколадный рай.
– Наш пострел, как всегда, везде поспел, – то ли поощряя, то ли подкалывая охранника, заметил «наше все».
Поначалу, с помощью «подмазки» в тысячу евро, Макарычу удалось встретиться с неким господином Левитом, занимающим пост начальника полицейского участка, куда поступила первая информация о Лидии. К счастью, он неплохо говорил по-английски и еще помнил какие-то русские слова. После часа изнурительных, в смысле жары, переговоров выяснилось, что дело у Левита почти сразу же забрали израильские спецслужбы.
Но не это удивило бывалого стража порядка: женщина как-никак была персоной неординарной. Гораздо больше его заинтересовал тот факт, почему спецслужбу взволновал не столько сам факт появления бывшей жены Бессмертнова в монастыре, сколько, каким образом начальник участка узнал о ней.