– Вот это уже другое дело. – Родс остановился перед сидевшим в кресле Зугой. – Тогда мне придется вывести его из игры.
– А до того акции компании будут продаваться по шесть шиллингов штука, – напомнил Баллантайн.
– Надо как-то подтолкнуть события, – сказал Родс. – Незаметно направить их в нужное русло. На телеграф полагаться не стоит. Немедленно поезжайте в Форт-Викторию, поговорите с Джеймсоном. – Он подошел к Джордану. – Джордан, это не для записи, – приказал Родс, и Джордан послушно убрал карандаш. – Пускай Джеймсон пошлет мне серию телеграмм по новой телеграфной линии, советуя не начинать войну. В то же время пусть он начинает подготовку к нападению. Когда все закончится, предъявим эти телеграммы британскому правительству и народу.
Родс повернулся к Джордану:
– У меня есть для тебя задание. Продай пятьдесят тысяч акций компании – по той цене, по которой возьмут: Джеймсону понадобятся деньги. Так и передайте ему, Баллантайн: я безоговорочно поддержу его, но нам нужен небольшой конфликт.
Лошадь Ральфа стояла на краю крутого склона: скальная стена плоскогорья уходила вниз, в пышный лабиринт лесов и каменистых холмов. Одетые весенней листвой рощицы брахистегии, на местном наречии «мсаса», казались розовыми облаками и клубами алого дыма. В чистом прозрачном воздухе телеграфная линия была видна до самого горизонта. Хрупкие, невесомые провода поблескивали на солнце золотистой паутинкой – трудно поверить, что они тянутся, прямые как стрела, на шестьсот миль, до конечной станции железной дороги в Кимберли.
Телеграфную линию проложили рабочие Ральфа. Топографы расставили триангуляционные знаки, а лесорубы расчистили дорогу для фургонов с телеграфными столбами и гигантскими катушками блестящего медного провода, который разворачивался бесконечной змейкой. Ральф нанял надежных работников, хорошо им платил и проверял их не чаще раза в месяц. Он не мог удержаться от гордости, глядя на сверкающие провода, – вот ведь какое важное и нужное дело сделал!
Ехавший рядом десятник вдруг выругался.
– Вот оно что! Воришки проклятые!
Он показал на заросший лесом склон холма. Сначала Ральф подумал, что облачко затмило сверкание медного провода на склоне, но, наведя бинокль, увидел, что между столбами ничего нет.
– Поехали! – хмуро сказал Ральф, трогаясь с места.
У подножия холма, точно поваленное дерево, лежал срубленный телеграфный столб. Ветер еще не успел занести оставленные в пыли следы: судя по ним, провода отрезали и свернули в бухты. Выше на склоне отчетливо виднелись отпечатки босых ног – Ральф видел их, даже не слезая с лошади.
– Тут было человек двадцать! С детьми и женщинами. Семейный пикничок устроили, черт бы их побрал!
– Это их бабы надоумили, – согласился десятник. – Из провода отличные браслетики получаются, чернокожие девки от них без ума.
На вершине холма лежал еще один поваленный столб с отрезанными проводами.
– Они утащили пятьсот ярдов провода! – сердито нахмурился Ральф. – В другой раз стянут все пять тысяч. Ты знаешь, кто это сделал?
Десятник пожал плечами.
– Местного машонского вождя зовут Матанка. Его поселок на другой стороне долины. Отсюда дымок видать, вон там.
Ральф вытащил ружье из чехла – великолепный новенький многозарядный «винчестер» образца 1890 года; на затворе было золотом выгравировано имя Ральфа.
– Давай-ка навестим братца Матанку…
Вождь оказался стариком с длинными, как у цапли, ногами и шапочкой белоснежных волос на голове. Увидев разгневанного белого с ружьем в руке, Матанка задрожал от страха и упал на колени.
– Пятьдесят голов, – сказал ему Ральф. – В следующий раз, если твои люди тронут провода, будет сто.
Вместе с десятником Ральф выбрал самых тучных коров из стада Матанки и погнал их впереди, вверх по склону, в Форт-Викторию – поселение белых, выросшее между рекой Шаши и Форт-Солсбери.
– Ну вот, дальше ты сам с ними разберешься, – сказал он десятнику. – Отведи скотину к аукционисту, за голову должны дать не меньше десяти фунтов.
– Расходы на замену проводов покроются с лихвой! – ухмыльнулся десятник.
– Лично я предпочитаю не тратить деньги понапрасну! – засмеялся Ральф. – Ладно, иди, мне еще нужно все уладить с милейшим господином доктором.
Доктор Джеймсон занимал офис, подобающий его рангу управляющего территорией Британской южно-африканской компании: постройка из дерева и железа с неряшливой крышей из связок сухой травы стояла напротив полковой лавки – единственной в Форт-Виктории.
– А, юный Баллантайн! – приветствовал Ральфа Джеймсон, втайне наслаждаясь недовольной гримасой молодого человека.
Доктор не разделял всеобщего мнения об этом юнце, считая его слишком нахальным и незаслуженно удачливым. Кроме того, физически Ральф обладал всем, чем природа обделила Джеймсона: высокий, широкоплечий, неотразимо привлекательный и внушающий уважение. Остряки шутили, что однажды Ральф Баллантайн приберет к рукам половину земель компании – ту, на которую еще не наложил лапу Родс. Тем не менее даже Джеймсону приходилось признать, что Ральф Баллантайн справится с поручением любой сложности, причем сделает все быстро и тщательно – если, конечно, у нанимателя хватит денег оплатить его услуги.
– А, Джеймсон! – огрызнулся в ответ Ральф, не позаботившись добавить «доктор», и тут же отвернулся от неприметного коротышки. – Генерал Сент-Джон! – Ральф расплылся в обаятельной улыбке. – Рад видеть вас, сэр! Давно приехали?
Мунго Сент-Джон захромал через комнату, чтобы пожать руку Ральфа.
– Не далее как сегодня утром, – сверкнул он единственным глазом.
– Поздравляю вас с назначением, сэр. Тут у нас такое творится, что хороший боец не помешает.
Комплимент Ральфа был замаскированной колкостью в адрес возмечтавшего о военной карьере Джеймсона. Родс недавно назначил Мунго Сент-Джона начальником штаба: генерал принимал все полицейские и военные решения в землях Родезии, хотя формально подчинялся Джеймсону.
– Вы обнаружили обрыв провода? – вмешался Джеймсон.
Ральф кивнул.
– Провода пошли на браслеты и колечки. Местного вождя я проучил – оштрафовал на пятьдесят голов скота. Надеюсь, этот урок не пройдет ему даром.
Джеймсон нахмурился.
– Лобенгула считает Матанку своим подданным. Стада принадлежат королю, машона всего лишь за ними ухаживают.
Ральф пожал плечами:
– Тогда пусть Матанка и объясняется с Лобенгулой, я-то тут при чем?
– Лобенгула этого так не оставит… – Джеймсон принялся расхаживать возле своего стола возбужденной, подпрыгивающей походкой пичужки. – Возможно… – он дернул себя за жидкие усики, – возможно, нам подвернулся тот самый случай, которого мы ждали… Как быстро вы сможете восстановить линию?
– К полудню завтрашнего дня, – с готовностью отозвался Ральф.
– Хорошо! Замечательно! Мы должны отправить сообщение вашему отцу в Булавайо. Если он заявит Лобенгуле протест и скажет, что подданные короля крадут собственность компании, поэтому нам пришлось взять с них штраф коровами, что сделает Лобенгула?
– Пошлет своих воинов наказать Матанку.
– Наказать?
– Матанке отрежут голову, мужчин перебьют, женщин изнасилуют, деревню сожгут.
– Вот именно! – Джеймсон ударил кулаком в ладонь. – А Матанка находится на территории компании и под защитой британского флага. Мы будем обязаны дать отпор молодцам Лобенгулы.
– Война! – сказал Ральф.
– Война, – тихо согласился Сент-Джон. – Прекрасно, мой юный друг. Вам удалось сделать то, чего мы так долго ждали.
– Баллантайн, представьте мне смету на фургоны и припасы для экспедиционного отряда в Булавайо: пятьсот человек, двадцать пять фургонов, шестьсот лошадей.
– Когда вы собираетесь выступить?
– До сезона дождей, – решительно ответил Джеймсон. – Если идти, то надо покончить с этим до того, как начнутся дожди.
– Смета будет готова завтра к полудню, когда снова заработает телеграф.
Ральф спрыгнул с лошади и бросил поводья подбежавшему конюху.
Хотя дом использовался лишь в качестве временного пристанища, когда Ральф приезжал, чтобы проверить, как идут дела у его строительных бригад, на складах и факториях, это было самое роскошное здание в Форт-Виктории – с застекленными окнами и противомоскитными сетками на дверях.
Стуча шпорами по ступенькам, Ральф взбежал на веранду. Кэти услышала шум и выскочила из дома с малышом на руках.
– Ты так быстро вернулся! – восторженно закричала она, застегивая корсаж после кормления ребенка.
– Соскучился! – засмеялся Ральф, чмокнув жену в губы, потом выхватил у нее из рук сынишку и принялся подбрасывать.
– Ой, поосторожней все-таки! – Встревоженная Кэти подпрыгивала, пытаясь забрать малыша, но Джонатан весело гукал и брыкался. Изо рта на подбородок побежала струйка молока.
– Ах ты, грязный чертенок! – Ральф приподнял мальчика и принюхался. – Ей-богу, с обеих сторон сразу! Держи, Кэти. – Он передал сына жене и обхватил ее за талию. – Мы идем в Булавайо!
– Кто это «мы»? – озадаченно спросила Кэти.
– Сент-Джон, милейший доктор и я. Когда мы туда доберемся, акции БЮАК подскочат до пяти фунтов! Последняя цена, которую я слышал до того, как обрезали провода, была пять шиллингов. Первой телеграммой, отправленной завтра, будет мое распоряжение Аарону Фагану на покупку пятидесяти тысяч акций!
* * *Из западного леса появились воины Базо – молчаливые, как тени, и кровожадные, как дикие собаки на охоте.
«Убейте этого пса Матанку! – приказал король. – И всех его людей вместе с ним!»
Базо застал поселок врасплох – на рассвете, когда сонные жители выходили из хижин, позевывая и протирая глаза. Матабеле гонялись за девушками, которые с криками метались между хижинами, словно вспугнутые курицы; пойманных связывали веревками.
«И всех его людей вместе с ним!» – распорядился король.
Некоторые машона работали на белых – добывали золотую руду на «Принс-Майн», одной из немногих прибыльных шахт в Машоналенде.
– Не вмешивайтесь! – велел Базо надсмотрщику. – Мы выполняем приказ короля. Белые не пострадают, их трогать запрещено.
Загнанные в дробильный цех, машона попытались спрятаться под сортировочными столами, где их и закололи копьями матабеле.
Пятьсот красных щитов промчались вдоль телеграфной линии. Рабочие из племени машона вращали огромные катушки, разворачивая сверкающие провода.
– Белым ничего не грозит! – закричал Базо, пропуская воинов вперед. – Белые, отойдите в сторону! – Базо опьянел от крови, горел жаждой убийства и невольно распустил язык: – Белых это не касается. Пока не касается, но придет и ваш черед!
Матабеле стащили рабочих со столбов и с рычанием окружили свои жертвы, точно свора гончих, разрывающая лису на части. Машона вопили, призывая на помощь белых хозяев.
«Приведите скот, все стада Матанки!» – приказал король.
Воины Базо разбежались по пастбищам и, поднимая клубы пыли, погнали разноцветные стада на запад. Среди них замешались и коровы поселенцев: поди отличи одну корову от другой, а отметины, сделанные на шкуре каленым железом, матабеле ничего не говорили.
Все произошло так быстро, что Джеймсону с наспех собранным отрядом добровольцев пришлось мчаться во весь опор, чтобы нагнать матабеле, пока те не перешли границу.
С доктором поехали тридцать восемь человек. Заметив всадников, Базо повернулся, за его спиной столпились воины.
– Сакубона, Дакетела! Я вижу тебя, Доктор! Не бойся, король приказал не причинять вреда белым людям.
В ответ добровольцы осадили коней, залязгали затворы, защелкали взводимые курки. Тридцать восемь против пятисот – белые побледнели и занервничали.
Коротышка-доктор выехал вперед.
– Ей-богу, этот петушок таки втянет нас в переделку! – пробормотал Ральф Сент-Джону.
Внешне совершенно спокойный, Джеймсон привстал в стременах и крикнул:
– Воины матабеле, почему вы пересекли границу?
– Хау, Дакетела! – ответил Базо с притворным удивлением. – Какую такую границу? Вся эта земля принадлежит Лобенгуле – никаких границ нет!
– Вы убили людей, которые находились под моей защитой.
– Мы убили машона, – презрительно отозвался Базо. – Они всего лишь псы Лобенгулы: захочет – убьет, захочет – помилует.
– Вы украли скот, принадлежащий моим людям.
– Все стада машона принадлежат королю.
– Осторожно, Джеймсон! – вдруг закричал Сент-Джон. – Опасность слева!
Кое-кто из воинов подобрался поближе, чтобы лучше видеть. Некоторые держали в руках древние карабины «мартини-генри» – должно быть, из тех, которыми Родс расплатился за концессию.
Джеймсон резко повернул лошадь налево.
– Назад! – закричал он. – Назад, говорю!
Джеймсон поднял ружье, подкрепляя свои слова. Один из матабеле инстинктивно повторил его жест, словно угрожая маленькой группе белых всадников.
Мунго Сент-Джон вскинул винтовку. Едва приклад коснулся плеча, как грянул выстрел. Раскаленный пыльный воздух разорвался оглушительным треском, в обнаженную грудь вонзилась тяжелая пуля. Древний карабин выпал из рук, брызнула алая струйка. Воин медленно, почти грациозно, повернулся – пока не показалось зияющее выходное отверстие между лопатками. Матабеле упал, ноги судорожно задергались.
– Не трогать белых! – в жуткой тишине закричал Базо.
Не больше десятка всадников понимали исиндебеле, для остальных крик прозвучал приказом к атаке. Затрещали ружейные залпы, застучали копыта, испуганные лошади заржали. Облака синего дыма смешались с серой пылью и развевающимися перьями на головных уборах убегающих матабеле.
Отряд Базо мчался к лесу, унося раненых. Оружейный огонь постепенно смолк, лошади успокоились. Всадники молча сидели, ошеломленно глядя на усеянную трупами равнину. Мертвые матабеле выглядели как куклы, разбросанные капризным ребенком.
Ральф Баллантайн, с незажженной сигаретой в зубах, так и не вынул гравированный золотом «винчестер» из чехла. Не выпуская сигарету изо рта, он заговорил с ироничной улыбкой, хотя зеленые глаза смотрели холодно и решительно.
– Я насчитал тридцать три, доктор Джим, – громко заявил Ральф. – Неплохо поохотились, учитывая, что их можно было брать голыми руками.
Чиркнув спичкой по штанине, он раскурил сигарету, взял поводья и повернул лошадь обратно к форту.
* * *Стоя посреди загона для коз, Лобенгула крутил в узких изящных руках холщовый мешочек с золотыми монетами. Рядом оставались лишь трое матабеле: Ганданг, Сомабула и Бабиаан – остальных он отослал.
Перед королем собралась небольшая группа белых. Зуга привел Луизу с собой, опасаясь оставлять ее одну в домике за оградой королевского крааля: после устроенной Джеймсоном бойни возле Форт-Виктории матабеле были не в духе.
Чуть в стороне от Баллантайнов стояла еще одна пара – Робин и Клинтон Кодрингтон.
Продолжая вертеть в руках мешочек, Лобенгула обратился к Робин:
– Смотри, Номуса, вот золотые королевы, которые ты посоветовала мне принять от Лодзи.
– О, король, мне очень стыдно, – прошептала Робин.
– Скажи мне честно, отдал ли я свои земли, когда подписал бумагу?
– Нет, король, ты отдал только золото, скрытое под землей.
– Но как можно копаться в земле, не затрагивая ее поверхности? – спросил Лобенгула.
Убитая горем Робин промолчала.
– Номуса, ты говорила, что Лодзи – человек чести. Тогда почему он поступает так со мной? Его молодцы нагло расхаживают по моей земле, называя ее своей. Они стреляли в моих воинов, а теперь собирают против меня огромную армию, с фургонами, пушками и тысячами солдат. Как может Лодзи так поступить со мной?
– О, король, у меня нет ответа. Я обманула тебя, потому что сама обманулась.
Лобенгула вздохнул:
– Я верю тебе, Номуса. Между нами раздора нет. Приведи свою семью, всех твоих людей, в мой крааль, чтобы я смог защитить тебя в темные времена, которые вот-вот наступят.
– Я не заслуживаю такой заботы… – Робин поперхнулась.
– Номуса, тебе никто не причинит вреда. Слово короля! – Лобенгула медленно повернулся к Зуге: – Бакела, вот золото. Разве может оно заплатить за кровь моих воинов? – Он бросил мешочек к ногам Зуги. – Забери золото, Бакела, и отнеси его обратно Лодзи.
– Лобенгула, я твой друг и скажу тебе как другу: если ты откажешься от ежемесячных выплат, Лодзи посчитает это нарушением договора.
– Бакела, разве убийство моих воинов не было нарушением договора? – грустно спросил Лобенгула. – По крайней мере мои люди считают именно так. Собралось столько отрядов, что Холмы Вождей потемнели; воины приготовились к бою, они жаждут мести. Бакела, пролилась кровь матабеле, и враги короля собираются перейти в атаку.
– Выслушай меня, о король, прежде чем ты позволишь воинам выступить. Что они знают о битвах с англичанами? – Зуга разозлился, шрам на щеке покраснел, словно рубец, оставленный хлыстом.
– Мои воины сожрут их живьем, – ответил Лобенгула. – Как это сделали зулусы в битве у холма Маленькой Руки.
– После Исандлвана был еще Улунди, – напомнил Зуга. – Землю сплошь покрыли черные тела, короля зулусов заковали в цепи и отправили на остров далеко за морем.
– Бакела, теперь уже слишком поздно. Я не могу удержать воинов, я и так чересчур долго сдерживал их. Они рвутся в битву.
– Твои воины храбрецы, когда нужно заколоть старух машона или выпустить кишки младенцам; они никогда не имели дела с настоящими мужчинами.
За спиной короля Ганданг зашипел от злости, однако Зуга, ничуть не смутившись, продолжал:
– Пошли их домой – развлекаться с бабами и чистить перышки. Если они ввяжутся в драку, то тебе очень повезет дожить до дня, когда твой крааль сожгут и твой скот угонят.