Дыхание бездны - Имранов Андрей 14 стр.


- А где... эти? Телевизорщики?

- Не знаю, - я пожал плечами и спустился с крыльца, - люди они занятые, может срочно уехали куда. Не беспокойтесь, они с вами свяжутся.

Я закинул остатки куртки на плечо и быстрым шагом пошел по улице, стараясь не обращать внимания на летящие вслед выкрики. Хорошо, что я успел очнуться до того, как меня вскрыли, и органы мои по баночкам разложили. А то как бы я потом собирался?

Это происшествие имело для меня два важных последствия.

Во-первых, я решил пересмотреть всю свою тактику. Не то, чтобы произошедшее явилось для меня полной неожиданностью - понятно, что чем больше денег крутится в каком-то деле, тем больше за ними контроль. Но я не ожидал, что наркоторговцы среагируют так быстро - и эта неожиданная расторопность говорила о многом. Как быстро они догадаются, что просто застрелить меня - мало? Возможно, уже завтра. Когда выяснится, что мой труп куда-то исчез, а двое работников морга упились до того, что утверждают, будто труп ушел своими ногами, теряя по дороге пули. И лучше исходить из предположения, что при следующей возможности они не удовлетворятся просто стрельбой. И еще лучше - им этой возможности не давать.

А во-вторых - уж не знаю, что было причиной - но именно в тот день, по дороге домой от морга, я впервые сознательно почувствовал его рядом с собой. То есть - я был в сознании, спокойно и осознанно топал к остановке автобуса и одновременно - я был им. И он был мной. Если бы такое случилось со мной раньше - той, например, холодной ночью в ванной - я бы совершенно определенно сошел с ума. Мне и сейчас-то было не по себе от ощущения трущихся друг о друга пластин брони, от холодка у оснований множества разнообразных конечностей, от странных - явно выходящих за пределы шести нормальных - чувств, накладывающихся у меня которые на обоняние, которые на слух, а некоторые - даже на осязание. Проезжавший троллейбус вызывал толпу мурашек по спине и щекочущие покалывания у ноздрей с легким запахом озона. Пролетающие по дороге машины, оставляли ощущение налипшей на лицо паутины. А все проходившие мимо люди легонько меня касались, и я дергался, хотя и видел, что никто из них не подходил ко мне ближе двух метров.

Ощущение было настолько явственным, что я несколько раз останавливался и, стараясь не привлекать к себе особого внимания, осматривал себя - не лезут ли из кожи пластинки хитина? Осмотр оставлял двойственное впечатление - вот рука. Рука, как рука - бледно-розовая, с волосками и жилками вен. И со слегка запущенными ногтями. Но откуда это ощущение другой руки? Даже не руки, а рук - тонких, чертовски длинных и очень многосуставчатых восьмипалых рук для сложных действий; мощных, закованных в толстый колючий хитин боевых рук, заканчивающихся зазубренными острыми клешнями; коротких, но сильных хватательных рук... и это еще не все.

- Силен ты, братец, - пробормотал я, останавливаясь, прислоняясь к стене здания, мимо которого шел и, прикрывая глаза: от обилия новых ощущений закружилась голова. Надо бы как-то это отсеять... только как?

'Что именно отсеять?' - спросил он, и я вздрогнул. Первый раз я его так услышал - до этого наше общение происходило по-другому. Оно было основано на образах и превращалось для меня в какую-то игру-угадайку: я ощущал некий образ-послание, представлял себе фразу, соответствующую этому образу и по ответной реакции понимал - правильно ли я расшифровал послание. А теперь вот так - просто Голос. Кстати...

'А ты можешь временно отключить ощущения?' - поинтересовался я, хотя догадывался об ответе. Мне просто хотелось услышать этот голос.

'Да. Отключить?'

'Если не сложно'. Нет, это был не тот Голос. Не тот, который мучил меня перед пробуждениями битых полгода. Хотя я, конечно, во всем этом не разбираюсь и не думаю, что вообще кто-то разбирается - как должен звучать голос потустороннего существа до его заселения в человека и - после. Но все равно - не тот. Тот голос был вполне человеческий, принадлежал мужчине и, в общем-то, персонифицировался. А этот голос и голосом-то было назвать трудно - это были просто четко оформленные мысли. Если бы я сам проговаривал про себя какой-то текст, это так бы и ощущалось.

'А так и есть', - заявил мне мой внутренний собеседник и переключился на уже знакомый мне язык образов-ощущений. Ага, примерно понятно - все осталось так же, он по-прежнему общается со мной ощущениями, но если раньше я пытался угадать, что он хочет мне сказать, то теперь он сам дергает за нитки в моем мозгу и выдает уже конечный результат. Как бы использует мой мозг в качестве переводчика. Не то, чтобы меня это обрадовало, но с другой стороны - так оно и в само деле удобнее. Кстати, раз уж он научился так здорово со мной общаться... меня давно занимал один вопрос.

'А как тебя зовут?' - спросил я, и замер в ожидании ответа.

Собеседник заметно озадачился.

'Макара', - выдал он, наконец, после пары секунд напряженных размышлений.

'Макара?', - удивился я, - 'а что это значит?'

В ответ он выдал смесь неприязненно-раздраженных ощущений, потом снизошел до ответа:

'Одно из имен, данное мне вами. Лично мне непонятно, зачем меня как-то называть. Я такой один. И спутать меня ни с кем невозможно'.

Опа! Вот это да! Я аж дышать забыл от полученной информации. Так ты не первый раз сюда приходишь?

Я не оформлял эту мысль в виде вопроса, но Макара, видимо, слышал все, что я думаю и ответил сам:

'К людям - первый. То, с чем имели дело люди - был не совсем я. Считай, что я снился этому миру'.

'А сейчас?'

Ощущение улыбки.

'А сейчас я снюсь лично тебе'.

Я вздрогнул. И за что же мне такое счастье?

'Почему - мне? Почему ты вообще пришел сюда?'

'Меня позвали'

Вот те раз.

'Кто позвал? Я никого не звал! Почему ты выбрал меня?'

'Не знаю', - ответил он четкой мыслью, хотя я уже за мгновение до этого знал ответ по накрывшему меня четкому ощущению: Не знает. Кстати (может я ошибаюсь) но так - образами - по-моему, совершенно невозможно соврать.

'Не ошибаешься', - и, через едва заметную паузу, - 'К тебе обращается представитель твоего вида'.

'Что?! Как обращается?'.

'Голосом. Вернуть ощущения?'

Блин! Твою мать! Я только сейчас понял, что, поглощенный общением, совершенно не заметил, что отключились не только новые ощущения, но и обычные человеческие. Проще говоря - я ничего не вижу, не слышу и не ощущаю.

Чистая мысль в океане тьмы.

'Возвращай быстрее!'. Ох, я точно с ним свихнусь.

Ну, вот так-то лучше. И что тут у нас? Ага, похоже, кто-то трясет меня за плечо. Я открыл глаза и увидел встревоженное лицо пожилой женщины.

- Уф, - сказала она, отпуская мое плечо и отходя на шаг, - вроде живой. А то кричу-кричу - не шевелится. Случилось чё? Мож, скорую вызвать?

- Нет, спасибо, - я пытаюсь улыбнуться и отлепляюсь от стены, - не надо скорую, я в порядке. Устал просто.

- Устал... хорошо, коль так, - женщина смотрит на меня с легким недоверием, потом пожимает плечами, отворачивается и уходит, бормоча, - стоит, не шевелится. Как неживой... в порядке он... ишь ты!

- Спасибо! - громко повторяю я вслед, но женщина даже не оборачивается. Ладно. Надо бы уже добраться домой, переодеться, покушать и собраться с мыслями. Я делаю пару заплетающихся шагов вдоль дома, спотыкаюсь на ровном месте, и, чуть не упав, останавливаюсь, держась за стену. Проходившая мимо тетка шарахается в сторону, зло шипит что-то про алкашей и ускоряет шаг. Эт-то еще что?

'Макара', - говорю я твердо, - 'давай-ка договоримся: все, что я делаю, я делаю сам. Если мне понадобится твоя помощь, я ее попрошу'.

Ответа я не слышу, но ощущаю согласие. Неохотное, но согласие. По крайней мере, больше никто не пытается идти моими ногами. Ладно, проехали. Дохожу до остановки, сажусь в свою маршрутку, забиваюсь в дальний угол и принимаюсь за инвентаризацию. Чувство, примешивающееся к обонянию, похоже, связано с электромагнитными излучениями. Мобильники пахнут острым перцем, от проводов доносится сладковатый запах чего-то портящегося; проезжающие мимо машины такси обдают меня солеными ароматами моря. Это из понятных, так-то разных посторонних запахов очень много - большинство я определить не могу, и вообще - если сильно вникать в это ощущение, от какофонии запахов начинает подташнивать, поэтому я его приглушаю до минимума. То, что село на слух, я идентифицировать не смог - периодически в общей звуковой картине вдруг появляются какие-то шипения, трески, обрывки голосов, неразборчивые мелодические звуки - так бывает, если быстро покрутить ручку настройки радиоприемника. Макара помочь не может - он растерян не меньше моего, а может, и больше - объединись все мои шесть чувств в каком-нибудь одном, я бы тоже, небось, не сразу разобрался, что к чему. Поэтому, помучавшись немного, это чувство я тоже отключаю. С осязанием все понятно - видимо, это сродни тому, что чувствуют рыбы - колебания среды от движущихся вокруг предметов. Как по мне - так не очень полезное чувство, хотя Макара уверен в обратном: для него оно чуть ли не самое главное. Понятное дело - в его-то беспросветном глубоководье. Кстати, у него же какое-то рентгеновское зрение было? Ага, вот оно.

Осматриваюсь. Очень, очень странное ощущение. Если смотреть одним глазом в слегка поломанный прибор ночного видения, а другим - просто смотреть... нет, даже близко не похоже. Смотрю-то я обоими глазами - и там, и тут. Просто то, что я вижу рентгеновским зрением, очень мало похоже на то, что вижу обычным. Какое-то оно все блеклое, бесцветное и полупрозрачное. Озарение приходит ко мне, когда я брезгливо рассматриваю расположившегося двумя рядами передо мной толстого, слегка подвыпившего мужчину. Прямо через сидения рассматриваю. И понимаю - микроскоп. Вот-вот, оно самое. Точно так же выглядит мир одноклеточных животных под микроскопом - бледные, хаотично дергающиеся двумерные образования, бесстыже выставляющие напоказ все свое внутреннее устройство. Маршрутка едет, люди входят и выходят, а я продолжаю, ежась от отвращения, искать в них хоть какую-то внутреннюю красоту. Но для этого надо быть микробиологом - я же вижу лишь гигантских полупрозрачных амеб.

Ну и как после такого человеком оставаться? Макара порывается ответить, но я его торможу заявлением: 'Не надо отвечать. Это риторический вопрос'. Нечего. Знаю я его - сейчас насоветует, совсем тошно станет. Хотя вот это чувство - полезное, вне всякого сомнения. Вижу я таким способом метров на сто в любом направлении, и совершенно не имеет никакого значения, есть ли в этом направлении какие-то препятствия. Мне, правда, не всегда понятно, что именно я вижу, ну да это дело наживное. Людей, к примеру, я уже определяю с первого взгляда. Очень вовремя это взаимопроникновение у нас случилось, однако. Теперь можно не бояться засад - засаду я смогу обнаружить, даже не заходя в подъезд. Правда, у меня еще не очень получается нацелиться в конкретную точку на большом расстоянии, но я чувствую, что это только вопрос времени. На два сиденья вперед смотреть у меня тоже не сразу получилось, а сейчас я уже метров двадцать запросто пробиваю - вот сейчас маршрутка стоит рядом с каким-то зданием, а я отчетливо вижу человека внутри него. Еще я могу определить, что это - мужчина и, по расположению кляксы его тела, догадываюсь, что он - сидит на стуле. Даже не верится, что нас разделяет глухая бетонная стена - кажется, потрогать можно.

Стоп! Куда полез? Я мысленно бью по рукам, потянувшимся в сторону замеченного за стеной человека. Уже собираюсь произнести гневную мысленную отповедь, но останавливаюсь, понимая, что тянулся потрогать, ни в чем не повинного человека - я сам. Причем тут 'ни в чем не повинного'? А вот притом. Я помню, что иногда бывает с предметами, которые я 'просто трогаю'. Хотя попробовать - не помешает. Не на людях, конечно. Вот мы едем между двумя девятиэтажками, у которых с крыши на крышу переброшен какой-то провод. Высоковато, дотянусь, нет? Я даже с сиденья привстаю - оп, зацепил! Переключаюсь на обычное зрение, прижимаюсь к стеклу. Темно уже на улице, однако: могу и не увидеть. Ага, вот - конец провода, заканчивая широкую дугу, влетает в окно второго этажа одной из девтиэтажек. Видны отблески разлетающихся осколков, доносится слабый, приглушенный расстоянием, стеклами маршрутки и шумом улицы, звон.

Вот это да!

Ну, ваще! Ай да я, ай да могуч! Это ж я теперь таких дел наворотить могу!

Я выхожу на своей остановке, но иду не домой, а в ближайшее кафе - немного выпить для успокоения духа. Да и просто отметить свое очередное воскрешение. Макара не возражает. Я отключаю все новообретенные чувства, заказываю пятьдесят грамм водки и салат 'Цезарь'. А через пять минут в кафе врывается мужчина, окидывает зал бешеным взглядом и вскидывает вверх пистолет-пулемет.

- Всем лежать, суки! - орёт он, пускает короткую очередь в потолок и поворачивается к бару, - виски мне! Самого лучшего! Бутылку!



Глава 2.


Так что поначалу я ни о чем таком Лене рассказывать не стал. А потом - и подавно.

О чем рассказывать-то?

О том, как я проснулся однажды ночью от странного ощущения опасности, обнаружил в себе подобравшееся, напрягшееся и готовое к атаке чудовищное членистоногое, проследил, куда направлено его внимание и с трудом удержался от смеха? Потому что поглощен Макара был процессом спаривания двух экземпляров вида Homo Sapiens Sapiens. Я в этом смысле вполне нормальный половозрелый мужчина стандартной ориентации. К порнографии отношусь скорее положительно, и, говоря отвлеченно, подобное зрелище вполне могло бы заинтересовать и меня. Но не в таком же виде! Увиденное 'рентгеновским' зрением, это представление могло возбудить разве что только Карла Линнея какого-нибудь. Поэтому я обозвал свое второе 'я' извращенцем и посоветовал не увлекаться вуайеризмом.

'Чего ты напрягся-то?' - спросил я, - 'брось ерундой заниматься, давай спать'.

'Я чувствую исходящую от них опасность', - сообщил мне Макара, при этом умолчав о том, что эта самая опасность ему чем-то притягательна, но это легко читалось в его ощущениях. Тут уже напрягся я. И что с того, что там трахается парочка ничем не примечательных людей? Вот лежу тут этажом ниже я: тоже небось, хоть под микроскопом изучай - человек как человек. А ну как и там какие-нибудь гигантские ракообразные? Или те, кто питается гигантскими ракообразными?

'Нет. Обычные люди'.

'Тогда спи', - успокоился я и перевернулся на другой бок.

Или рассказать о том, как я через два дня пошел к наркодиспансеру и неожиданно увидел там того самого наркошу, который за три тысячи рублей продал мне адрес и пароль последней точки? Я совсем не ожидал его увидеть, и, пожалуй, не узнал бы его, не отшатнись он от меня, как от прокаженного. Тут уж я заинтересовался, разумеется. Он пытался убежать, но... короче, убегающий наркоман - то еще зрелище, скажу я вам. Я, посмеиваясь, шел за ним минут пять, потом, когда он оказался возле очень симпатичного темного дворика, схватил его за плечо и потащил с улицы. Что характерно, почувствовав мою руку, он сразу перестал сопротивляться и покорно пошёл за мной, тихонько причитая, что он не виноват и его заставили.

- Кто тебя заставил? - мягко спросил я, заведя его за угол и припечатав к стене. Он посмотрел мне в глаза, икнул и попытался потерять сознание, но я живо привел его в чувство парой сочных пощечин.

- Так... Сашки Меченого люди, - он заискивающе улыбнулся.

- Кто такой Сашка Меченый?

Он вылупился на меня, будто я спросил у него, как пропатчить KDE под FreeBSD.

- Ты чё!? Меченого не знаешь?

Я ничего не сказал, но, видимо, что-то изменилось в моем взгляде - он отвел глаза, кивнул и зачастил:

- Меченый, он из цыган, он весь южный рынок дури держит, он и химиков под себя подмял, слыхал, наверное, что Щербатого кокнули, так это он. Условия для бизнеса здесь самые нормальные во всем городе - менты у него по району все купленные, он говорил, что половину барыша в ментовку отдает, печется, дескать, о безопасности. Сейчас в самом диспансере врачи всем говорят - будет кто спрашивать, где дурь взять, давайте этот адрес и этот пароль. И все понимают, что это дельный совет, а не ментовская разводка. Так что не светит тебе ничего...

- А ты-то все это откуда знаешь? - перебил я.

- Так я дилером был, пока не сторчался, вот кореша по старой памяти и просвещают...

- Где живет этот ваш Меченый?

- Так это все знают!

- А я - не знаю.

Собеседник задумывается, облизывает пересохшие губы.

- Он меня убьет.

- Не-а, - улыбаюсь я.

- А кто ему помешает? Ты, что ли? - кривая усмешка.

- Смотри сам, - я пожимаю плечами, - если ты мне скажешь, где он живет, я убью его. Если ты мне не скажешь, я убью тебя. И в том, и в другом случае - он тебя убить не сможет, это я тебе обещаю. Просек? Так что колись.

И он колется. Я оставляю его сидеть у стены и ухожу. Но, шагов через сто, останавливаюсь. Ничего личного, но если он предупредит своего Меченого... не то, чтобы мне, с моими новообретёнными способностями, это было страшно, но мало ли? Во-первых, сам Меченый тогда наверняка где-то спрячется, оставив у себя дома одно только 'мясо', а во-вторых - береженого бог бережет. Второго раза у меня не будет, скорее всего. Так что нечего давать им шанс. Я нахожу своего недавнего собеседника с первой попытки - он все так же сидит, прислонившись спиной к стене. На мгновение мне кажется, что он сам отбросил коньки и мне не придется пачкать руки (или что там у меня вместо рук). Но только на мгновение - сейчас я вижу его вместе со всеми внутренностями и внутренними процессами, включая странные движения в пищеварительной системе и замедленный, но не собирающийся останавливаться, пульс. Удивительное дело, но дотянуться до него я не могу. Приходится вернуться шагов на двадцать, прежде чем он оказывается в зоне моей досягаемости... Ощущение, как будто голой рукой раздавил жирного таракана. Тьфу, аж замутило. Я сплевываю и иду к ближайшей остановке. В конце концов - я сдержал обещание - Меченый его теперь точно не убьет.

Назад Дальше