— Собственно, охранник Младший может быть свободным.
3
Афрон кашлянул и тут же вбежал человек, сидевший до этого за столом, протянул надзирателю папку и замер в ожидательной позе.
— Чего замер? Проваливай.
— Извините.
— На место.
— Слушаю?
— Тебе не надо слушать. Мальчик, — это Шиндлер. Проваливай.
— Извините.
Шиндлер поклонился Мальчику и выбежал из комнаты.
— Итак, Мальчик, вот ты у меня весь в этой папке, вплоть до последнего доноса на тебя и Младшего обслуживающего помощника Младшего Спилберга. Охранника Младшего мы трогать не будем, он хороший работник, а вот, что с тобой делать, даже не знаю, посоветуй.
— Возьмите меня к себе советником.
Афрон тоненько заржал, а когда в дверь просунулась удивленная голова Шиндлера, бросил в нее папку Мальчика.
— Мальчик, любого другого я бы давно стер в порошок только за подобие твоей ухмылки, а ты мне хамишь и тебе хоть бы что. А все почему? — Потому что я давно за тобой наблюдаю, еще с той фразы про Бешеного, помнишь: “Вам незачем его бить — он умер”. Я тогда подумал: что-то в этом подростке есть. И, действительно, Мальчик, ты так похож на меня — я тоже был когда-то таким.
— Такого мне еще никто не говорил.
— И не скажет, Мальчик.
Афрон загрустил и замолчал, а Мальчик, истомленный долгим ожиданием Афрона, свесил голову набок, глубоко, плавно задышал и уснул.
4
Мальчик открыл глаза и сказал:
— Здравствуй, Шиндлер.
— Здравствуй, Мальчик. Как спалось?
— Неплохо, мне приснились: Бешеный, Захар, Мосол, Шрам, Рыжий и еще много других людей, которых ты тоже не знаешь.
— Я знаю больше, чем ты думаешь.
— Да, конечно, ты же носишь Афрону личные дела.
— Во первых, не Афрону, а надзирателю Афрону, во вторых я не имею права заглядывать в личные дела, в третьих…
— Шиндлер, занудство — самое утомительное качество в людях, а отсутствие прав легко возмещается присутствием возможностей.
— Знаешь что, Мальчик?!
— Шиндлер, скоро Афрон в свой колокольчик звякнет, а у тебя до сих пор ширинка расстегнута.
Шиндлер быстро застегнулся и нервно выбежал из комнаты. Мальчик потянулся, кувыркнулся в широкой кровати, спрыгнул, не спеша оделся, хотел сунуть под простыню Шиндлеру какой— Нибудь неожиданный предмет, но передумал.
Мальчик вышел из комнаты, заглянул в столовую, но заходить не стал, а прошел по широкому коридору дальше. Он миновал много закрытых и открытых дверей, пока коридор не разделился на два узеньких коридорчика. Мальчик подкинул и поймал золотую пуговицу Афрона, погладил выбитые на ней буковки Н и А и повернул в левый узенький коридорчик, который его привел к тяжелой металлической двери с раздатчиком Нечипоренко за ней.
— Здравствуйте, раздатчик Нечипоренко.
— Сюда нельзя!
— Почему?
— Тут зона камер.
— Так я и есть камерник.
— Раз ты в надзирательской зоне — ты уже не камерник.
— А кто же я?
— Скорее всего, любовник из второго эшелона, может быть, танцоришко или помощник массажиста, в лучшем случае подсобник у повара Сидорова.
— Нет, раздатчик Нечипоренко, вы не угадали — я из секретной службы по выявлению недобросовестных раздатчиков. Вот вам ведь нельзя разговаривать с неслужебным персоналом, а вы разговариваете.
— Не смеши.
— Не буду.
Мальчик подмигнул Нечипоренко и пошел в другой коридорчик. Этот коридорчик был гораздо длиннее первого и упирался в понурого, шмыгающего Дрона.
— Здравствуйте, Дрон.
— Стой, куда идешь?!
— Дрон, вы же стражник, а охраняете коридор, как простой раздатчик.
— Разжаловали… Со мной нельзя разговаривать!
— А что бояться-то? — карьере итак конец. Можно я посмотрю, что там за углом?
— Стой! Без спецразрешения проходить нельзя!
— Ладно, пойду схожу за спецразрешением.
5
В столовой Мальчик вяло потыкал вилкой в скользкие макароны, потом выбрал самую длинную макаронину, опустил ее в стакан с компотом и стал гонять жидкость туда— Сюда, создавая в стакане занятную пену из крупных пузырьков воздуха.
— Баловаться в столовой нельзя!
— Сидоров, а где можно?
— В камере или карцере балуйся сколько хочешь!
— Меня туда не пускают, Сидоров.
— Плохо просишься.
— Возможно.
Высокий, гибкий, красивый юноша намерено столкнул подносом стакан Мальчика на пол.
— Извините, я случайно расплескал ваш компот.
— Да ну что вы, сколько угодно.
Юноша чуть-чуть кивнул своим подбородком, плавно положил поднос в моечную и грациозно выплыл из столовой.
— Сидоров, кто этот красавчик?
— Это Маргулис — официальный второй любовник надзирателя.
— А кто первый?
— Место пока вакантно, Вассермана за измену с танцором Бизиком отправили на работы по очистке вентиляционных труб.
— А Бизик?
— Танцует. Давай, Мальчик, убирай за собой.
Мальчик успел бросить на поднос только вилку, когда в столовую влетел взмыленный Шиндлер, рванул Мальчика за руку и потащил за собой:
— Где тебя носит?! Тебя срочно надзиратель требует, а он брюхо свое набивает! Хорошо, что тебя Маргулис видел!
— Да не тащи ты меня, я сам пойду.
6
— А, Мальчик. Проходи, с чем пожаловал?
— Да, собственно, как будто это…
Мальчика под лопатку больно ущипнул Шиндлер и чуть слышно прошептал:
— Скажи, что тебе чего-нибудь понравилось, дурак.
— Я пожаловал с тем, чтобы выразить неописуемый восторг своего восхищения качеством пищи, свежестью постельного белья, доброжелательностью окружающих, усердием персонала, особенно моего соседа Шиндлера, светлостью комнат, длиной коридоров, красотой жизни и стройной осмысленности происходящего.
— Ну-ну, а сейчас мы посмотрим танцы, потом борьбу, потом нам сделают массаж, потом мы побарахтаемся в моем бассейне. Ты не возражаешь?
— У меня есть такое право?
Шиндлер опять ущипнул Мальчика под лопатку, а Мальчика вежливо лягнул его под колено.
— А в бассейне, какой у меня будет номер?
Сидевший в глубоком кресле Маргулис поднял левую бровь и легонько дернул правой щекой.
— Веселый ты, Мальчик. Я был таким же. Пошли в танцзал. Шиндлер, когда я вернусь, чтобы был готов список приговоренных к трубе!
— Слушаюсь!
7
Бизик высоко прыгнул вверх, сделал два оборота вокруг собственной оси, мягко приземлился на носочки и под ритмичный стук барабанных палочек Коха легко побежал по кругу.
— Хорошо танцует мерзавец! Давай, Бизик, давай!
Бизик сделал несколько прыжков, потом быстро-быстро завертелся на одной ножке, но аккомпаниатор Кох вдруг конвульсивно задергался в приступе кашля, напрочь сбивая свой барабанный размер, и, заставляя ошарашенного Бизика невпопад скакать по сцене.
— Ну-у, так не пойдет! Все настроение испортили. Надо бы Шиндлеру сказать, что есть кандидаты на добавку к его списку.
— Извините, сам не знаю, как получилось, заболел, наверно. Совершенно не знаю, как получилось. Абсолютно не знаю, как получилось.
— А я вообще не причем!
— Бизик, ты бы помалкивал, а то я тебя утоплю в своем бассейне.
Печальный Маргулис неожиданно развеселился и выдал длинную трель заливистого смеха. Афрон одобрительно взлохматил прилизанную прическу Маргулиса:
— А Маргулис мне с удовольствием поможет.
Бизик тяжело вздохнул и нарисовал на полу носочком бального тапочка маленький крестик, а Маргулис капризно надул губки:
— Ну что вы мне все волосы растрепали.
— А почему молчит Мальчик? Как тебе танец Бизика?
— Я еще не привык к высокому искусству, поэтому лучше бы посмотрел борьбу.
— Что ж, вперед! Возможно, ты будешь приятно удивлен.
8
Афрон сел в глубокое мягкое кресло, Мальчику показал место по правую руку от себя, Маргулису по левую. Огромный волосатый Ладыга почтительно потянулся вперед и спросил разрешение начинать. Афрон махнул рукой и на квадратную площадку, огороженную железной сеткой, вышли два голых больших уставших человека с множеством кровоподтеков на теле, обхватили друг друга руками, засопели и затолкались.
— Эй! Живее! Мальчик, ты доволен?
— Не знаю.
— Маргулис, ты доволен?
— Да я что, лишь бы Мальчик был доволен.
— А Маргулис-то наш сердится! Не сердись, Маргулис, — я тебе сюрприз подарю.
Один из больших людей поскользнулся и упал, тут же на него прыгнул второй, навалился и плотно прижал к полу.
— Так, победитель первой пары есть, теперь посмотрим на вторую. Ладыга, выпускай!
— Так, победитель первой пары есть, теперь посмотрим на вторую. Ладыга, выпускай!
Первым на площадку выскочил крупный, но суховатый борец, вторым не спеша, вразвалку вышел Виссон с черной повязкой на одном глазу.
— Мальчик, ты за кого будешь болеть?
— А что у него с глазом?
Виссон, услышав голос Мальчика, повернулся к зрителям и подергал железную сетку, просунув пальцы в ячейки.
— Знакомый голос! Мальчик, тебя интересует мой левый глаз? — он вытек, после того, как ты оставил нас с Трюфелем наедине с проклятой лампочкой. Правый тоже почти не видит — так какие-то пятна. Как живешь, Мальчик? Впрочем, и так понятно, что ты хорошо продвинулся.
— Эй, Виссон, хватит болтать!
Суховатый борец обхватил Виссона сзади и рванул на себя, железная сетка натянулась и затрещала.
— А это значительное пятно, наверно, надзиратель Афрон?
Суховатый борец оттащил Виссона от сетки и стал заламывать ему руку. Виссон зарычал, вывернулся, коротко взмахнул локтем, разбил борцу губы и раскрошил ему два коренных зуба.
— Эй ты! Положено только бороться!
— Ничего, Ладыга, пусть.
— Мальчик, а как твой Афрон чего-нибудь может?!
Суховатый борец лягнул Виссона и тут же взвыл, потому что Виссон откусил ему половину мизинца на руке и выплюнул в лицо.
— Виссон, ты мне нравишься!
— Афрон, а тебе не кажется, что твоя железная сеточка очень хилая!
— Как ты смеешь тыкать надзирателю, ублюдок!
— Ладыга, пусть его. Виссон, ты, когда победишь, попробуй нашу сеточку на прочность.
— Непременно, Афрон. Ведь я так соскучился по Мальчику.
Маргулис охнул и нервно заерзал, когда Виссон со всего размаха швырнул суховатого борца на сетку.
— Мальчик, у тебя нет для меня грибочка?
Под коленом Виссона хрустнули ребра суховатого борца.
— Мальчик, Трюфель перед тем, как я его съел, передавал тебе привет.
Виссон отбросил обмякшее тело суховатого борца в угол.
— Мальчик, ты меня хочешь?
Виссон сильно рванул на себя железную сетку, потом еще рванул и еще рванул. Сетка затрещала и поползла.
— Афрон, ты совсем не заботишься о собственной безопасности.
— Забочусь, Виссон, забочусь.
Виссон прорвал в сетке дыру размером в собственный кулак. Ладыга опомнился и стал бешено колотить по пальцам Виссона дубинкой, но Виссон поймал дубинку и свирепо вырвал ее у Ладыги.
— Афрон, Мальчик, и ты слизняк под номером два, смотрите, как я сейчас дорву вашу сеточку, а потом сломаю хребет этому волосатому жирному кастрату.
Виссон стал растягивать дыру в разные стороны, и она легко и быстро расширялась, заставляя исступленно колотиться неокрепшие сердца, и постукивать чуть чаще, чем надо окрепшие.
— Что-нибудь сделайте!
— Слизняк, ты что вскочил? Боишься? — меня ты интересуешь в последнюю очередь.
Афрон повернулся к Ладыге и опустил веки. Ладыга подошел к красному ящичку на стене, открыл его и поднял какой-то рычаг. Виссон страшно затряс просунутой в дыру головой, задергался всем телом и, после того как Ладыга вернул рычаг на место, упал на спину с застывшим, перекошенным лицом.
— Что, Мальчик? Опять одним другом меньше стало?
— Стало.
— Пойду— Ка я в массажную отдохнуть, а вы с Маргулисом отправляйтесь в бассейн поплескаться.
9
Голубая вода доходила в самых глубоких местах бассейна Маргулису по шею. Мальчик там захлебнулся бы, поэтому сидел на мелководье, несмотря на настойчивые приглашения Маргулиса взбаламутить воду именно там.
— Маргулис, я не хочу помогать тебе меня утопить.
— Нужен ты мне, Мальчик. Думаешь, я боюсь, что тебя назначат первым? Ошибаешься, потому что любовники при Афроне — это давно формальность, строгую тайну, которой знают все, кроме новеньких, вроде тебя.
— Так ты, значит в состоянии томления, в таком же в каком был Вассерман?
— Мальчик, ты о своем томлении заботься, а о себе я сам позабочусь и уж, конечно, не так, как Вассерман, который после одного идиотского поцелуя с Бизиком, ползает по лабиринтам вентиляционных труб, впрочем, его уже наверняка перерубило где-нибудь пропеллером насоса.
— Что же нужно Афону от меня, если, как ты говоришь, ему уже ничего не нужно?
— Глупый Мальчик. Афрон возлагает на тебя надежды. Он предполагает, что ты вернешь ему молодость. Вернешь ее, тем, что дашь возможность быть первым. Привлекательно в тебе то, что несмотря на опыт камерной жизни (скучные, наивные, хнычущие слюнтяи из инкубатора Афрону до смерти надоели) у тебя не было ни одного товарища и ты чист.
— А что остается тебе, Маргулис?
— Мне остается мой второй номер. Наивная вера в тебя, Мальчик, у Афрона быстро иссякнет, и он вернется ко мне — печалиться и перебирать мои шелковистые волосы.
Маргулис нырнул и к восторгу Мальчика поплыл под водой, пуская из надутых щек пузырьки воздуха. Маргулис вынырнул у самых ног Мальчика и подмигнул ему.
— Как это у тебя получается, Маргулис?
— Я тебе научу, Мальчик, если мы будем достаточно долго около Афрона вместе.
Маргулис сладко улыбнулся, прижался к Мальчику мокрой кожей, легонько задрожал и вкрадчиво предложил:
— Мальчик, а давай я буду первый? Ты не пожалеешь, я столько всего знаю в этой науке, у?
— Маргулис, а как же лопасти вентилятора, превращающие молодые, стройные, гибкие, красивые тела в винегрет?
— Я пошутил, Мальчик.
Маргулис опять нырнул и вынырнул на другом конце бассейна.
10
Афрон медленно спустился в бассейн, поежился и, плавно оттолкнувшись от дна, заскользил по поверхности воды, пофыркивая и покрякивая. Афрон плавал долго и с удовольствием, Мальчик сидел на мелководье и бултыхал ногами, Маргулис время от времени нырял из одного угла бассейна в другой. Потом. Потом Афрон подплыл к Мальчику и предложил Маргулису размять мышцы в массажной. Маргулис понимающе пожал плечами, незаметно подмигнул Мальчику и вышел в раздевалку. Афрон погладил Мальчику колени и поцеловал живот.
— Какая у тебя приятная кожа, Мальчик.
— Наверно, вам попадались и с более приятной кожей.
— Может быть, и попадались, но прошлое так туманно.
— Настоящее мимолетно, а будущее непредсказуемо.
— Все-то ты знаешь. Я тебя назначу первым любовником.
— А как же Маргулис?
— Забудь о нем — он мне надоел и он в списке. После массажной его ждет труба.
— Тебе его не жалко?
— А разве он не пытался соблазнить тебя?
— Значит рано или поздно мне надо тоже готовиться к трубе?
— Мальчик, не загружай мне голову, давай о хорошем и радостном. Если бы ты знал, как мечтают о моем бассейне резервные любовники и как… О, Мальчик! Я чувствую как во мне что— То! Мальчик! Сидоров приготовит мне блюдо, и я, Мальчик… — ты будешь счастлив, и я тоже буду счастлив.
— И мы умрем в один день.
— Непременно, Мальчик.
11
Повар Сидоров мелко строгал морковку, смешивал ее с нарезанными орехами, хорошо промытым изюмом, ровными колечками лука, дольками чеснока, мелко порубленной капустой, маленькими крепкими грибами, какими-то пучками палочек и листочков, и все это бросал в булькающую на раскаленной плите маленькую кастрюльку. Мальчик неслышно подошел и заглянул в кастрюльку:
— Чего тут варишь, Сидоров?
Сидоров вздрогнул и бросил Мальчику в лоб кочерыжку капусты:
— Напугал, негодяй! Кто тебе разрешил быть на кухне?
— Тот, кто запрещает, тот и разрешил.
— А-а. Со вступлением в должность, Мальчик.
— Сидоров, мне нужен оранжевый сок.
— Сейчас.
Сидоров открыл, закрытый на два замка белый железный ящичек и вытащил оттуда прохладный графинчик с яркой оранжевой жидкостью.
— Смотри, уровень жидкости соответствует отметке.
— Вижу, Сидоров.
Мальчик открыл графинчик и сделал глубокий глоток.
— Как вкусно. Хочешь попробовать?
— Ты что с ума сошел?! Даже первый любовник не имеет право пить в одиночку оранжевый сок!
— Да? Ну так возьми, тоже выпей.
— Мне нельзя, но если ты…
Сидоров глотнул из графина и расплылся.
— Только, ты никому, а то — труба.
— А что вы ее так боитесь, неужели нет шансов?
— По-разному говорят: некоторые — что тебя сразу же всего перерубят лопасти, другие — что провалишься в разъем и там сдохнешь, третьи — что просто запутаешься, но говорят и, что можно по этим трубам выйти в какой-то другой мир. Дай-ка еще глотну.
— Пей сколько хочешь.
— Так вот, а с вентиляторами знаешь, как надо бороться? Мне по секрету рассказывали: надо на двигатель плеснуть воды побольше — он и взорвется.
Мальчик, кивая и внимательно слушая, незаметно положил себе в карман острый короткий нож со стола Сидорова, хотел еще отхлебнуть из графинчика, но повар остановил его: