Пшик. Новая запись. Пятая.
— Мальчик, закрой окна и двери! Гроб на колесиках уже рядом с тобой.
Петька почему-то посмотрел себе под ноги, словно обещаемый гроб на колесиках должен был быть, как минимум, со спичечный коробок. Там никого не было. Рядом тоже. Только сквозняк гнал по полу подвернувшуюся пылинку.
В полной тишине раздался скрип. Темнота справа от Петьки надвинулась на него. Было очень похоже на открытую входную дверь.
Перед перепуганными Петькиными глазами замелькали цифры. Вкрадчивый голос обещал всякие ужасы. Гроб на колесиках громыхал по ступенькам.
Щелкнуло тридцать третье сообщение. Голос откашлялся, хмыкнул и быстро произнес:
— Ну вот! Вы слушали русскую народную сказку. Кто от страха помер, я не виноват.
Раздались гудки, в тишине квартиры показавшиеся оглушительными.
Запись кончилась, но на экране какое-то время еще мигал определившийся номер звонившего.
Петька поискал карандаш и прямо на обоях записал заветные семь цифр.
— Ну, брат, ты даешь! — в коридор вышел заспанный папа. — Кому ты названиваешь среди ночи?
— Это не я, — Петька стал отступать обратно в комнату. — Тут позвонили, я подошел.
— Чего хотели? — папа уставился на мигающий экранчик.
— Время спросили, — ляпнул Петька первое, что пришло в голову.
— Ну-ну, — хмыкнул папа и ушел на кухню.
От волнения Петьку трясло. Завтра наступит час расплаты. Завтра он все узнает. И шутнику не поздоровится!
— Совсем с головой раздружился? — поинтересовался брат, когда Петька забрался в кровать. — Кто ж ночью время узнает? Ночью времени нет, все спят.
«Кое-кому все-таки не спится», — думал Петька, ворочаясь с боку на бок.
Сон ушел вслед за телефонными звонками и больше не возвращался. Петька промучился до рассвета, а как только прозвонил будильник в комнате родителей, выбежал в коридор. Слишком много событий произошло за ночь, о них нужно было срочно рассказать Гришке.
Голос Полухина в телефонной трубке был еще глуше, чем вчера.
— Ты там жив? — радостно спросил Петька.
— Ну тебя с твоим шуточками, — огрызнулся Гришка, которому сейчас явно было не до смеха. — Что нового?
— У меня есть номер телефона! — И Петька радостно прочитал цепочку цифр, записанных на обоях.
В ответ Полухин разразился надрывным кашлем, потом наступила тишина, и совершенно ясным голосом Гришка произнес:
— Поздравляю, Ткаченко. Это номер нашей поликлиники. Я его наизусть выучил. Уже два раза оттуда врача вызывал. Маме было некогда, она просила меня номер набирать, а то там все время занято было. Теперь я его знаю лучше таблицы умножения.
— Да ты что! — отмахнулся от него трубкой Петька. — Какая поликлиника? Я голос узнал — тот же противный дед. И звонили ночью. По ночам в поликлинике никого не бывает.
— Ага, — мрачно хмыкнул Гришка, — кроме покойников.
Петька дал отбой. Шутки шутками, но ему все это очень не нравилось. Он порылся в маминых записных книжках.
Действительно! Записанный на обоях номер принадлежал поликлинике. И что самое обидное — точно такой же номер был записан тут же, на обоях, и снизу приписано «поликлиника». Маминым почерком.
Петька бросился в свою комнату, из-под завала вытащил первые попавшиеся тетрадки и учебники. Сунул их в рюкзак и побежал к выходу.
— Куда так рано? — выглянул из ванной папа. Половина щеки у него была чистая, на второй висела пена. — Даже я еще не ушел.
— А у нас нулевой урок, — крикнул Петька, хлопая дверью.
Он не знал, что хотел сейчас найти в поликлинике. Ступеньки, обшарпанная дверь, зеленые стены с полинявшими зайчиками и мишками, вечно куда-то спешащие взрослые, испуганные дети… Что еще там может быть?
Попасть внутрь Петька не смог. Все-таки было не восемь, а семь, и поликлиника оказалась закрыта.
У входа стояла сонная бабушка, которая недобрым глазом покосилась на Петьку и буркнула:
— К окулисту я первая на запись.
К окулисту Петьке не надо было, так же как и ко всем другим врачам. Или стоит сходить, голову проверить? Может, заглянуть к окулисту? Пускай скажет, видел ли он девчонку, или все это был обман зрения.
Петька поднялся по ступенькам, подергал дверь.
— Заперто, заперто, — не отставала от него бабка. — В восемь откроют.
Петька вздохнул, потоптался на верхней ступеньке и забыл, как дышать.
На уровне его ботинок в нижний уголок двери был вставлен зеленый листок бумаги. Тетрадная обложка, сложенная вдвое.
Заранее предчувствуя что-то нехорошее, Петька наклонился. В листок была вложена какая-то картонка. Он цепко ухватился за находку, но картонка все равно выпала.
Это была фотография. Старая, затертая, кажется, даже покрытая пылью. На ней была запечатлена вчерашняя гостья из шкафа. Рыжие волосы, падающие на плечи, вздернутый нос, конопушки, разбежавшиеся по щекам, маленький подбородок, круглое лицо. Девчонка улыбалась, показывая миру все тридцать два зуба или сколько у нее их там было. Она щурила свои зеленые глаза и нагло скалилась неведомому фотографу.
На обороте уже знакомым почерком, корявым, с наклоном влево, было выведено:
А в нижнем правом углу, на месте, где обычно ставят подпись, снова был нарисован крест на холмике.
Глава 4 Тетрадка с зеленой обложкой
Следующий час просто выпал из Петькиной памяти. Может, он где-то ходил. Или так и простоял рядом с недоверчивой бабкой возле поликлиники.
Очнулся он около своей школы. Дверь только-только открыли. Петька добрел до нужного класса, сел за свою парту и вновь достал записку. Неведомая Вера смеялась, щуря на Петьку глаза. Ее взгляд словно гипнотизировал. Петька с трудом оторвался от фотографии и полез в портфель за учебниками.
Со всем этим нужно было что-то делать. Не сегодня, так завтра рыжая ведьма угробит его. Знать бы, за что! Он же девчонку не то что не обижал, в жизни не видел! Что она к нему привязалась?
По счастью, в портфеле нашелся учебник по математике и тетрадка… Только тетрадка была не целой. От зеленой обложки осталась половинка, та, где была таблица умножения.
— Ничего себе шкафчик! — присвистнул Петька. — Как ровно обложки рвет.
Он уже положил тетрадку на стол, когда заметил еще одну странность. В ней не было не только обложки, но и последней страницы. И не просто последней, а единственной чистой. Он ее запомнил еще вчера, когда сидел над несчастными землекопами и их работой. Он успел записать то, что дано и что надо найти. А потом его вызвали к доске.
«Дано» и «найти»…
Петька полез в карман. Там в целости и сохранности лежали две вчерашние записки. Одна из них была на листочке в клеточку, и на обороте было зачеркнуто начало задачи.
Петька приложил оторванный лист к линии разрыва. Все неровности совпали. Он взял зеленый листок, добытый сегодня утром из-под двери поликлиники, и перевернул его.
«Тетрадь по математике Петра Ткаченко, ученика 6 „Б“ класса школы № 344». Написано аккуратными круглыми буквами. Мама старалась.
Вот так.
Что обо всем этом думать, Петька не знал. Он просто сидел, соединяя и разъединяя линии разрыва.
Все совпадало. Все!
Еще вчера можно было отнекиваться и говорить, что в яму он свалился случайно, что аквариум упал сам по себе, что шкаф уже давно должен был завалиться, да все никак не решался это сделать. Но теперь — вот они, оторванные листочки! Не он же сам их отрывал и писал всякие пошлости.
«Котик лапку опустил в черные чернила…» Тьфу, гадость какая!
«Мы будем вместе…» На что она намекает? Она в Африке, что ли, сидит? Или в Антарктиде с пингвинами загорает?
Петька не знал. Петька ничего не знал, и это его сильно расстраивало. И больше всего его бесило, что даже спросить было не у кого.
Дверь класса хлопнула, и на пороге возникла фигура, по уши закутанная в шарф. Шапка прикрывала глаза, теплая меховая куртка топорщилась во все стороны.
Фигура уверенно пошла в сторону Петьки.
— А тебе-то что нужно? — завопил Петька, готовый от испуга забраться в злополучный шкаф с наглядными пособиями.
— Спокойно, — подняла руку фигура. — Свои.
С этими словами фигура стала разматывать шарф. Под шарфом оказалась шапка, надвинутая чуть ли не на нос, а когда и она была снята, перед растерянным Петькой предстал Гришка Полухин, красный как рак, но невероятно довольный собой.
— Ты откуда тут? — прошептал Петька, падая обратно на стул.
Но Гришке было не до ответа, он пыхтел над оставшейся амуницией — за шарфом и шапкой скинул куртку, потом душегрейку, потом кофту. Дальше еще виднелось два свитера и три рубашки.
— А ты думал, я дома сидеть буду? — По Гришкиному лбу катился пот. Он утирал его ладонью и тяжело отдувался. — У него тут такие события происходят, а мне в постели лежать? Фигушки!
Гришка сбросил снятую одежду на пол, попробовал стянуть через голову свитер, но сил на это уже не осталось, и он засопел, оставив свитер на месте.
— Мама на полдня на работу убежала, — стал объяснять он, — а я сразу к тебе. Рассказывай, что нашел.
Петька молча придвинул другу фотографию и две страницы, вырванные из его собственной тетрадки.
— Мистифицируют, — выдал после короткого изучения представленных документов Гришка.
— Чего? — От умного слова в голове у Петьки что-то замкнуло.
— Вводят в заблуждение, — многозначительно поднял вверх палец в перчатке Полухин. — Хотят, чтобы мы на другого подумали. Почерк сличал?
— Когда? — Петька чувствовал, что активный, хоть и больной Гришка забирает у него всю инициативу. — Школу только что открыли. Да и нет еще никого в классе.
— Конечно, нет, — хихикнул Гришка, за что был награжден надсадным кашлем. — Ты сидишь в кабинете математики, а у нас сейчас русский. Я тебя, между прочим, еле нашел!
— Так ведь бежать надо! — вскочил Петька, в котором, несмотря на поселившийся в душе страх, еще не умерла боязнь учителей и выговоров за прогулы.
— Не надо никуда бежать! — Полухин бесцеремонно отодвинул друга и подошел к шкафу. — У нас есть дела поважнее. Ты хочешь выяснить, кто все это делает?
— Хочу, — озадаченный Петька упал обратно на стул.
— Сейчас мы и выясним. — Гришка открыл шкаф и достал тетрадки с контрольными работами. — Ты проверяешь одну половину, я другую. Ищи похожий почерк.
Ребята закопались в тетрадках. Какое-то время слышалось только шуршание страниц да кашель Полухина. Петьке попалась тетрадь Ленки Головановой. Он ее изучил вдоль и поперек. Но круглые буквы с точкой в месте соединения с буквами «л» и «м» совершенно не походили на то, как была написана записка.
— Нет здесь такого почерка, — в отчаянии произнес Петька, хватаясь за голову. — И вообще, я же видел ту девчонку, она совсем не из нашего класса.
— Может, родственница? — Гришка заглянул в соседний шкаф, нашел чашки и вазочку со сладостями и в задумчивости захрустел сушкой. — Младшая сестра Головановой, — резко повернулся он к приятелю. — Сестра пишет, а Ленка подбрасывает.
— Точно! — Петька радостно сжал кулаки, словно перед ним уже стояла Голованова во всей своей красе и с раскаянием в глазах, и тут же остыл. — Нет, — покачал головой Петька. — Нет у нее родственников. Вернее, есть, но не сестра, а брат. Помнишь, у нас в прошлом году был вечер, на который все с братьями и сестрами приходили? Не было среди них этой Веры.
— Не было, появилась, — уперся Гришка. — Приехала какая-нибудь родственница из Тулы или Калуги.
— Что ты выдумываешь! — Петька стал подозревать, что умственные способности друга после болезни еще не совсем восстановились. — Чтобы влюбиться, меня увидеть где-нибудь надо. А где та родственница могла меня увидеть? Тут надо от поликлиники копать. Звонили оттуда, значит, рыжая Вера — дочка сторожа или еще кого. В поликлинике меня кто угодно мог увидеть.
— Есть идея! — Гришка стал натягивать кофту, дальше пошла душегрейка, потом куртка, шапка. Шарф довязывал Полухину Петька, потому что Гришка уже с трудом ворочал руками. — Ее надо проверить. Иди за мной и не отставай!
Больше не говоря ни слова, он пошел к выходу, скатился по ступенькам на первый этаж, переваливаясь с ноги на ногу, пересек школьный двор и уверенно направился куда-то во дворы.
— Эй, — пытался обогнать его Петька. — Ты куда? Это все-таки мои записки! И влюблены в меня! Нечего здесь командовать!
Гришка топал вперед, как маленький танк, ничего не слыша и не видя. Петька был вынужден идти за ним, потому что Полухин обладал сногсшибательным упрямством. Если он что-то вбивал себе в голову, переубедить его было сложно.
Но все-таки Петька был уверен, что должен сам во всем разобраться, а не больной Полухин. Причем больной не только на горло, но и на голову.
Несмотря на большое количество одежек, Гришка развил неплохую скорость. Петька от него даже немного отстал. А потом и вовсе остановился, потому что понял, куда бежал приятель.
Бежал он к поликлинике. Воспользовался Петькиной идеей и решил сам все выяснить! И это друг называется!
Пока Петька мысленно возмущался, но все же продолжал идти за товарищем, Гришка поднялся по ступенькам, зашел в здание, уверенно протопал к регистратуре и, привстав на мысочки, прокричал медсестре, удивленно опустившей на него глаза:
— У меня сестра пропала. Вы ее не видели?
И сунул в окошко фотографию таинственной Веры.
— А с чего ты взял, что она у нас была? — спросила медсестра, недоверчиво рассматривая фотографию, а потом читая подпись на обороте.
Петька закатил глаза. Нечего сказать, хорошая идея родилась в голове его друга. Сейчас их засыплют вопросами, а потом еще и фотографию отберут. На этом их изыскания закончатся, толком и не начавшись.
— Не видели, так и скажите! — Гришка тоже почуял неладное и протянул руку за фотографией.
— Что за шум?
Полухин мгновенно убрал руку и спрятался за тощего Петьку.
— А ты что здесь делаешь?
Высокая женщина-врач в белом халате и с таким же белым лицом с удивлением смотрела на Петьку. Петька испуганно приложил ладошку к груди, словно говоря: «Это вы мне?»
— Да, да, — кивнула врач, отчего сердце у Петьки успело совершить путешествие в пятки и обратно. — Я тебе говорю. Григорий! У тебя бронхит, температура! Хочешь воспаление легких получить?
— Ну, я пошел, — еле слышно пробормотал Полухин. И Петька почувствовал, как его спине мгновенно стало холодно — только что Гришка со всеми своими теплыми одежками прижимался к нему, а теперь его там не было.
Врач строго проводила взглядом Гришку до двери и снова посмотрела на Петьку.
— Что они искали? — спросила она, все еще изучая склоненную Петькину макушку.
От старания медсестра чуть ли не целиком высунулась в окошко регистратуры.
— Тот, что ушел, сестру искал, — доложила она. — Говорил, потерялась.
— Какую сестру? — только сейчас врач перевела взгляд с Петьки на медсестру. — Нет у этого обормота сестры.
Она взяла фотографию, и брови у нее встали дугой.
— Откуда у тебя это?
Петька уже устал чертыхаться в адрес своего друга и тяжело вздохнул. Потом вздохнул еще раз и развел руками.
— Где ты взял эту фотографию?
От испуга в Петькиной голове снова что-то переклинило — все-таки врач смотрела очень грозно, словно он должен был сдать кровь для всех детей мира, но пожалел, и теперь был виноват во всех глобальных бедах и несчастьях.
Врач развернула фотографию лицом в сторону Петьки. На него глянули насмешливые зеленые глаза, дернулся курносый нос. Пока Петька собирался с духом, чтобы что-то ответить, врач прочитала послание на обороте.
— Ничего не понимаю, — выпрямилась она, снова изучая фотографию. — Я помню эту девочку. Это Вера… Вера… — Женщина потерла длинными тонкими пальцами свой белый лоб. — Нет, фамилию не помню. Но она умерла.
В Петькиной голове уже сложилась нужная фраза для ответа на вопрос докторши. И очень даже убедительная фраза, как ему показалось. Но произнести он ничего не смог — последовавшие за вопросом слова врача обрушились на него, как водопад Ниагара на камни. От неожиданности Петька икнул и клацнул зубами.
— Ну да, умерла лет пять назад, — с не меньшим удивлением продолжала говорить врач. — Так все-таки каким образом фотография попала к вам?
И тут Петька все понял. Не было никаких случайностей и совпадений. Все правильно — его хотела угробить эта загадочная Вера. Вот откуда такая странная подпись — крест на холме. Она, мертвая, звала его к себе. И не просто звала, а делала все, чтобы он там оказался. С аквариумом не получилось. Действительно, что ему могли сделать рыбки и пара осколков? В яме он шею не сломал. Шкаф упал, но не на него, а на кровать. А бормоталки из шкафа и по телефону? Это же все специально сделано, чтобы он свихнулся и от страха сам что-нибудь натворил.
«Всегда твоя, до гробовой доски. И после».
Нет! Никогда!
Врач снова перечитывала странное стихотворение.
— Ничего не понимаю, — бормотала она. — Ее родители уехали. Похоронили дочь и уехали…
«Мама!» — мысленно заорал Петька, поворачиваясь к выходу.
— Димка! — крикнул он вслух, уже вылетая на крыльцо. — Димка!
Глава 5 Адресат выбыл
Петька пулей промчался по дворам. От его топота во все стороны летели голуби и разбегались собаки. Он ворвался в школу, даже не заметив, что здание замерло в ожидании звонка с урока.