– Но ведь это ты придумал все с двойником, мой Селим. И это ты спас своего хана.
И мы благодарны тебе. А что до яда то найти того, кто это сделал трудно. Знаешь сколько здесь у меня врагов? И врагов тайных, тех, кто никогда не откроет своего лица. С ними всегда непросто. Многие ханы умирали и от яда и от предательского удара кинжалом. От этого никто не гарантирован. Пойми это, Селим. Но я, по милости Аллаха, имею такого слугу и друга как ты. Во дворец уже объявили, что я болен?
– Говорят, что ты умираешь. И ждут твоей смерти каждый час. Лале имеет страшный вид, повелитель.
– А вот это отлично. Пора его заменить, на меня. И объявить, что я по милости Аллаха выздоровел.
– Для этого все уже готово, мой хан.
– Тогда идем во дворец, мой Селим. Вот будет удар для нашего родственника Мюрада…
Вскоре хан и Селим бей проникли во дворец и узнали, что Лале двойник повелителя Крыма скончался.
– Он умер вовремя, Селим, – произнес хан. – Он сослужил мне отличную службу. И потому повелеваю похоронить его с достоинством, но тайно. Пусть никто не знает, кто будет лежать в его могиле.
– Четверо немых нубискийх рабов все подготовят. Но его могила будет на в земле, великий хан. Так его хоронить опасно. Его зашьют в кусок паруса и привяжут к ногам хорошее ядро.
– В море?
– Да, повелитель.
– Что же, пусть возьмут мой корабль и отведут его подальше от берега. И сделай это сам, Селим.
– Я все исполню. Отправляюсь немедленно. А мой повелитель может поговорить с моим верным человеком и вашим рабом?
– Сейчас?
– Именно сейчас он уже ждет. Это мурза Али. Он имеет, что сказать повелителю…
Хан Мехмед IV Гирей принял Али и приказал ему говорить.
– Великий хан, твои воины ждут только приказа напасть на изменников Мюрад Гирея.
– Я это знаю, Али.
– Они могут раздавить изменников, но я бы посоветовал великому хану, выслушать своего ничтожного раба.
– Я и так слушаю тебя, Али.
– Лучше будет, если вы не станете убивать царевича. Стоит ли марать руки его кровью? Ведь это кровь Гиреев, мой повелитель.
– Что ты хочешь этим сказать, мурза? Я не могу понять тебя. Разве изменник не заслуживает кары? И разве Гиреи до этого не убивали Гиреев? Такое было уже не один десяток раз, Али.
– Но если вы захватите Мюрад Гирея, мой повелитель, вам могут не дать его убить.
В дело может вмешаться гениш-ачерас Искандер от имени султана. Он прикажет отвезти царевича в Стамбул и там его бросят в замок Еди-Куле* (*Еди-Куле – Семибашенный Замок, государственная тюрьма в Стамбуле). Но из замка он может выйти, если у султана измениться настроение. Или если Ибрагим-паша станет великим визирем. Ведь он благоволит ему.
Хан понял, что Али прав. Скорее всего, принца царской крови ему и не дадут убить.
А если он его убьет самовольно, то, как на это посмотрят в Стамбуле? Больше того, как это представят те, кто станет докладывать султану?
Что же предлагаешь сделать ты, Али.
– Отпустить царевича и его людей из Крыма.
– Отпустить? – не мог поверить хан.
– Отпустить и, главное, простить его. Больше того пусть забирает с собой и своих друзей салтана Салават-гази бея и мурзу Кучулука. Пусть берут своих воинов и идут на помощь гетману Выговскому от твоего имени.
Хан так и не мог понять, к чему клонит Али.
– Пусть повелитель только выслушает своего раба. Великий хан проявит милосердие к павшему царевичу и султану не в чем будет его упрекнуть. Царевич будет прощен.
Гетман Выговский жжет от вас помощи, и он её получит. И снова хана никто не упрекнет в том, что он оставил его на произвол судьбы.
– Это верно. Но Мюрад Гирей снова станет плести паутину интриг против меня.
– Нет, великий хан. Если будет на то воля моего хана, я завтра же отправлю гонца к моим людям и они предупредят донских казаков, о том где стоит ждать царевича и его войско.
– Вот как! – хан с благодарностью посмотрел на мурзу. – Ты умный человек, Али. И ты достоин моего подарка.
– Значит, повелитель согласен с этим планом?
– Да, Пусть все будет именно так. А я вспомню о твоем уме в нужный час, мурза. Ты будешь награжден в тот час, когда царевич Мюрад Гирей расстанется со своей головой. А сейчас тебе дадут по моему приказу 10 тысяч золотых в качестве аванса.
Али не сказал своему хану, что этот удачный план родился не в его голове и что стоил он ему всего пять тысяч. Учитывая устранение Ржева, в котором Али уже не сомневался, его 10 тысяч снова вернулись на место…
Киябей поворачивает обратно Царевич Мюрад Гирей был просто поражен выпавшей ему удачей. Хан просил его и отправил от своего имени воевать на Украину. Под его бунчуком собрались 6 тысяч воинов. Отправлялся он в поход под именем мурзы Киябея.
Царевич считал, что легко отделался и знал, что отплатит Мюрад Гирею черной неблагодарностью в свое время. С ним в поход отправились буджакский мурза Кучулук и салтан Ак-Мечети Салават-Гази бей. Также в этом отряде был и полковник гетмана Выговского Данило Сом Но войска Мюрада не сумели далеко уйти от Крыма. На реке Самаре донские казаки устроили для татар засаду и перебили всех воинов царевича. Сам Мюрад Гирей пал в битве вместе с Кучулуком, Салват-Гази беем и Данилой Сомом. Их головы донской атаман отправил в подарок хану, думая его этим уязвить.
Если бы атаман знал, какую радость принес хану такой подарок. Он приказал вымыть страшные трофеи и поставить их рядом с яствами для пира. Это был самый веселый пир в его жизни.
Хан даже пошутил тогда:
– Ничто так не украшает пира как головы твоих врагов…
Глава 8 Отречение Сентябрь 1659 год
Крепость и порт крымского ханства Кафа: Федор Мятелев, Марта Лисовская и купец по имени Карамлык В Кафе Федор Мятелев и Марта Лисовская были к утру 5 сентября. Их сопровождал отряд в 5 всадников и проводник. Город встретил их шумовом приморского базара, который уже вовсю развернулся, несмотря на раннее время, и запахом моря.
Некогда этим городом владели генуэзцы. Они вели здесь оживленную торговлю и крымские владения Кафа и Судак приносили итальянской республике Генуя немалые деньги. Но в XIV веке татары решили взять город и осадили её своими войсками.
Крепость защищалась хорош,о и все штурмы были отбиты. И тогда осаждающие применили особое оружие. Из катапульты в сторону города выстрелили не каменным ядром, а заложили вместо него труп человека зараженного чумой.
И началась в городе страшная эпидемия. Вымирали целые улицы. Оставшимся в живых генуэзцам пришлось погрузить на корабли и отплыть назад на родину, откуда их предки прибыли сюда на Северное побережье Черного моря. Заразу они принесли с собой, и эпидемия пошла гулять по Европе и, пройдясь по территориям Франции, Англии, Германии, пришла в Россию. Это была самая страшная эпидемия чумы за всю историю.
Теперь крепость Кафа была военным и торговым портом Крымского ханства. Здесь был большой и знаменитый рабский рынок. Отсюда сотнями отправляли захваченных татарами полоняников и полонянок в Османскую империю и дальше на Восток.
Проводник провел по базару, чрез запруженную народом площадь, где толкались и спорили покупатели и продавцы: татары, османы, греки, венецианцы, караимы, абхазцы.
– Вон там, – указал проводник на левую сторону рынка. – Невольничья сторона базара. Её отделяет каменная стена. Видите?
Федор и Марта кивнули.
– Идите туда и ищите купца-работорговца Карамлыка. Его там всякий знает. Я более сопровождать вас не могу. Меня могут заметить. И тогда неприятности будут у моего господина.
Они простились с проводником, и перешли на другую сторону. Здесь к вбитым в землю колья были крепко привязаны рабы-мужчины. Рынок был сегодня переполнен живым товаром, и купцы до хрипоты зазывали покупателей именно к себе.
– Господа! – один из них потянул Федора за рукав. – Прошу выбирать рабов у меня.
Такого товара вы больше нигде не сыщете. Клянусь Аллахом!
– Нам не нужны рабы. Нам нужен купец по имени Карамлык. Ты можешь показать нам дорогу к нему, – спросил Мятелев.
– Зачем вам Карамлык, эфенди? Я предложу вам товар более добротный чем он. Зачем далеко ходить.
– Я же сказал тебе почтенный, что рабы нам не нужны. Нам нужен Карамлык. Покажи нам дорогу и вот эта серебряная монета будет твоя, Федор показал купцу монету.
Тот неохотно объяснил дорогу. Он подозревал, что рабы им все-таки нужны. А клиентов терять не хотелось.
Карамлык оказался толстым караимом. На его жирном лице отпечатались следы всех возможных человеческих пороков. Федор никогда бы сам не стали иметь дело с такой шельмовской рожей. Но теперь выбирать не приходилось. Очевидно, ему хорошо платят, и он выполнит свою работу.
– Лавка купца Карамлыка к вашим услугам, почтенные господа! Здесь вы найдете лучших рабов на этом рынке. И смею вас уверить по самым дешевым ценам, – начал купец свою агитацию.
– Лавка купца Карамлыка к вашим услугам, почтенные господа! Здесь вы найдете лучших рабов на этом рынке. И смею вас уверить по самым дешевым ценам, – начал купец свою агитацию.
Марта Лисвоская предала ему тайный знак, и тот сразу же изменился в лице. Увидев протянутою бирку, купец едва не свалился с ног и при этом, к удивлению Федора сотворил крестное знамение, не смотря на чалму на его голове.
Он быстро увел пришедших внутрь лавки и усадил из на мягкие подушки.
– Прошу вас господа. Садитесь, – заговорил он на этот раз по-польски. – Или вам более удобен русский язык?
– Да, – кивнул Мятелев. – Говори по-русски, почтенный ага Карамлык. Ты уже, я вижу, понял от кого мы прибыли и что нам нужно? Не так ли?
– Совершенно верно, господин. Я все понял. Но есть сложности.
– Что? Ты сказал о сложностях? Но тебе были заплачены такие деньги, ага. И их тебе платят за работу, а не за жалобы на какие-то сложности, – произнесла Марта.
– Я же не оказываюсь вас переправить, господа. Я только говорю, что время военное и контроль за пассажирами стал такой, что просто так на турецкий военный корабль не войдешь. А если вам нужно к крепости Казы-Кермен, то туда можно добраться только на военном корабле. Если бы вы пожелали плыть в Трапезуд – то пожалуйста.
– Плывет только вот этот господин. Я остаюсь здесь, почтенный купец. Но ему не нужно в Трапезунд. Его путь лежит именно в крепость Казы-Кермен.
– Я могу устроить господина галерным рабом на галеру "Меч падишаха". Там капуданом служит мой давний знакомец.
– Погодите-ка, почтенный, – не выдержал Федор. – Вы сказали галерным рабом?
– Именно так. Но не беспокойтесь, господин. С вами станут обращаться хорошо. Да и до Казы-Кермена не далеко. Через два-три для вы будете на месте и получите свободу. Итак, что вы решаете?
– Я готов плыть в качестве галерного раба, – быстро ответил Мятелев.
Так судьба Федора, бывшего десятника государева стремянного полка, определилась…
Вечером Федор получил возможность одну последнюю ночь провести с Мартой. Купец предоставил им лучшую комнату в своем доме.
– Ты так легко идешь на это, Федор? – спросила она его.
– Да. Я понимаю, что меня ждут испытания, но я пойду на них. Да и есть ли у меня выбор, Марта?
– Как говорит падре, выбор есть всегда.
– Но не в моем случает, Марта. Не в моем. Я доложен пройти все уготованные м не испытания.
– Испытания? Ты не знаешь, про что говоришь, Федор. Я не должна тебя ни во что посвящать, но хочу предупредить…
– Нет, не стоит нарушать тайны, Марта. Все равно ты ничего не изменишь. Я иду по дороге судьбы. И давай займемся сейчас не болтовней, а другим более приятным делом…
Галера Его величества султана Блистательной Порты "Меч падишаха" Федор Мятелев, конечно, не раз слыхал, еще в доме отца о страшной участи галерного раба. Но ни его отец, ни друзья отца толком не знали что это такое – попасть к веслу.
Галера это большое гребное судно с тремя рядами весел. Их использовали во всех флотах, и это было весьма эффективное судно. Конечно в отличие от галеонов и фрегатов, ходящими на парусном ходу и весьма маневренных, галера была не столь быстроходна и не несла на себе такой огневой мощи. Но зато в некоторых случаях она могла действовать там, где парусное судно было бесполезно. А в штиль, когда паруса больших кораблей безжизненно повисали, галера быстро устремлялась вперед и могла нанести солидный урон врагу.
Гребцами на османском флоте были только рабы, захваченные в военных походах пленные или прожданные в рабство преступники. Впрочем, последних было не так много.
Федор попал гребцом на переднюю скамью галеры "Меч падишаха".
Его и других гребцов приковали к поперечным скамьям общей цепью пропущенной через ножные кандалы. Кузнец галеры, жилистый турок ловко заклепал железа на их ногах. Кроме того тонкие но прочные цепи надежно сковали и их руки. Правда, здесь размер железных украшений был много больше, чтобы не сковывать движений.
У каждого весла галеры сидело по трое невольников. Ближе к проходу посадили Федора Мятелева, а рядом с ним оказался его старый знакомый. Вот уж кого Федор не ожидал здесь увидеть так это его. Это был дворянин Василий Ржев! У самого борта был высокий с всклокоченной шевелюрой раб. Он назвался друзьям Минкой Ивановым.
– Откуда к нам, православные, – оскалив рот с желтыми зубами, спросил Минка. – И как вас звать-величать?
– Пан Анжей Комарницкий, – представился Федор, своим псевдонимом.
– О! – тихо присвистнул Минка. – То ты лях?
– Нет. Православный шляхтич с Украины, – Федор понял, что здесь стоит бросить свое притворное католичество.
– Тогда хорошо. А ты брат, кто будешь? – Минка обратился к Ржеву.
– Василий Ржев. Служил в полку дворянской кавалерии боярина Шреметева.
– Дворянин?
– Да.
– Оно и видно. Что побили вас татары? Чего так плохо дрались? Вся ваша кавалерия в рабских ошейниках сейчас гуляет, – хохотнул Минка.
– А ты что рад этому?
– Я-то? А я братья, простой мужик. Из под Рязани. И не то чтобы рад, но дворянскую кость мне жалеть вроде не для чего.
– И как тебя угораздило то рабом стать, друг Минка? – спросил Федор. – Давно за веслом-то?
– Десятый год. И все на "Мече Падишаха".
– Сколько? – не поверил Ржев. – Брешешь!
– Вот те крест – не брешу, – Минка перекрестился и его цепи при этом жалобно звякнули словно хотели сообщить, что Иванов не лжет. – Я, братья, от своего помещика сбег давно, да перед тем дом его пожег. Затем с атаманом Соколом погулял по Руси-матушке. А вам того слушать, небось, неприятно? Чай дворяне, шляхтичи.
Федор хорошо помнил что его отец участвовал в подавлении одного крестьянского бунта будучи в стремянном полку у боярина князя Долгорукого. Но понятно, сейчас говорить об этом не стоит.
– Да чего нам то делить теперь? – спросил он Иванова. – Что было, то быльем поросло. Сказывай далее про себя Минка.
– Так вот, сбег я стало от моего помещика. Я-то молодешенек тогда был. Атаман Сокол меня приветил. К себе в охранную сотню взял.
– Дале все понятно с твоим Соколом, – прервал его Ржев. – Мы знаем что его с Дона на Москву повезли в железах, да там на лобном месте голову ему и оттяпали.
– То так. Продали иудины души атамана. Но за то их черти на том свете заставят горячие сковородки лизать. А то и поболее.
– Чего поболее то быть может? – усмехнулся Федор.
– А то! Предатели самому Вельзевулу, станут вонючий зал лизать! Того я им искренне желаю. Во как! – с вызовом произнес Минка.
– Ай суровый ты вояка, брат Минка! – засмеялся Федор.
– Ужо какой есть. А когда после смерти атамана Сокола взялись за нас царские воеводы я и сбег подалее к черкасам* (* черкасы – так называли казаков запорожских). И от них попал я к татарам. И продали меня на галерный флот ихнего султана. Вот скоблю морюшко с тех самых времен. А теперь и вы со мной станете здесь робить. Знаешь, скольких я уже перевидал здесь рабов с тех пор? Дестяков с три – не менее.
– И чего с ними со всеми стало? – поинтересовался Ржев. – Сбежали?
– Сбёгли, дворянин, сбёгли. Да только на тот свет. Отсюда иначе никто не уходил.
Я то вовсе паршами зарос, аки пес шелудивый. Поначалу как попал на галеру, думал богу душу отдам. Все тело ныло. А потом помаленьку обвык и руки стали словно железные. И вы ежели не помрете, то такими станете.
– Мы не собираемся здесь надолго задерживаться, брат Минка, – спокойно произнес Мятелев.
– Так все говаривали, кто в первый раз сел на эту скамью. Да укатали Сивок крутые горки галерные.
– Ну, мы тебе, раб божий, не Сивки, – возразил Ржев галерному рабу. – И если тебе дано слово шляхтича, что долго здесь не просидим, то так оно и есть. Тебе небось незнакомо что оно есть слово шляхетское? Оно не в одной цене с холопским словом ходит.
Минка обиделся и отвернулся от новых знакомых.
Федор тем временем наклонился к Ржеву и зашептал ему на ухо:
– Для чего обидел человека, дворянин?
– Странно мне видеть тебя здесь, Федор.
– Как и мне тебя, Василий. Небось, уже и похоронил меня. Так?
– Не думал застать тебя среди живых, то правда.
– А я к богу-то и не поспешаю, дворянин. Но как тебя такого красивого да умного на галеру занесло? Чай не место для дворянина.
– Судьба, Федор.
– Много я чего за последнее время про судьбу слышал, дворянин. Однако, бог не Тимошка, а видит немножко.
– Ты это про что, Федор? – не понял Мятелева Ржев.
– А про то, что бог шельму метит. А ты вот шельма и есть!
– Придержи язык, стрелец!
– А ты мне рта не затыкай. Скоро турецкий флот выйдет в море, и направиться к Казы-Кермену.
– Куда? – переспросил Мятелева Ржев. – К Казы-Кермену?
– К Казы-Кермену, – с уверенностью ответил Мятелев.
– Я иное слышал.
В этот момент на палубу гребцов вошел широкоплечий турок обнаженный по пояс с гибкой плетью в руке.