– Слушайте сюда, поганые ишаки! – громко произнес он. – Сейчас геллера выходит в море! И капудан-паша приказал показать все, на что мы способны! "Меч падишаха" должна первой прийти в обитель счастья Стамбул! Первой! И я именем Аллаха милостивого и милосердного, поклялся, выполнить его приказ! Так что всем кто будет плохо работать я сдеру шкуру с его поганой спины!
При словах Стамбул Мятелев с удивлением посмотрели на Ржева. Не ослышался ли он?
Нет. Турок ясно произнес слова обитель счастья Стамбул! Федор обернулся и внимательно посмотрел на турка с плетью:
– Почтенный эфенди! – закричал он, и все гребцы вздрогнули от подобной наглости нового раба. – Могу я попросить тебя подойти ко мне?
Турок вначале опешил, но затем подскочил к Мятелеву и дважды стеганул го плетью по плечам.
– Что такое?! – орал он. – Как ты посмел разинуть свой поганый рот?!
– Но это ошибка, эфенди. Тебе разве ничего не говорили о нас? Мы идем не в Стамбул, но в Казы-Кермен!
– А с каких это пор паршивая гяурская свинья решает куда идти кораблю светлого падишаха полумира? – турок брызгал слюной в лицо Федора. – Кто дал тебе право говорить со мной? Ты кто такой?
– Эфенди…
Турок более не стал слушать Федора и вместо этого принялся хлестать его плетью.
Удары сыпались как дождь и больно обжигали шею и руки. Плеть рвала кунтуш на спине и вгрызалась в кожу. Федор застонал и прикрыл лицо руками, чтобы уберечь его от плети. Турок поначалу хлестал куда попало а теперь намеревался попасть именно по голове.
Он бы пожалуй забил боярского сына до смерти, но шумом был привлечен палубный ага. Он спустился вниз и увидел как надсмотрщик избивает раба:
– Мустафа! Шатан тебя раздери! Что ты творишь? Гребцов и так не хватает, а ты хлещешь молодого и здорового гребца из свежей партии. Забьешь его до смерти купишь нового за вои деньги.
Ага отобрал у надсмотрщика плеть и швырнул её в дальний угол.
– Этот гяур посмел открыть свой поганый рот и…, – начал оправдываться надсмотрщик.
– Мустафа! Нам нужны гребцы! И они должны работать!
"Меч падишаха" в море Первый день плавания галеры "Меч падишаха" принес Федору и Василию одни неприятные ощущения. Никто их не щадил и работали они по полной программе вместе с другими рабами. И плети гуляли по их спинам и брань сыпалась на них на разных языках. Не было времени даже словом переброситься. Они работали молча до полудня.
У Федора нестерпимо болела спина и ныли руки и плечи. Ладони покрылись кровавыми волдырями. Тоже самое можно было сказать и о Ржеве.
– Эй, шляхтичи, – прошептал им Минка Иванов, – вы не надрывайтесь так, не то уже завтра вас выбросят за борт как ненужный балласт.
– У меня так тело ломит, что я уже готов помереть, – ответил Ржев.
Федор смолчал. Что тут скажешь.
– Вы работайте размеренно. Здесь конем нужно быть, а не человеком. Я повидал немало людей которых живыми выбрасывали за борт, на корм рыбам. Вы люди крепкие и можете многое выдержать. Так что делайте как я скажу…
До вечера они кое-как дотянули. Поступила команда втянуть весла внутрь. Затем был ужин, если это было можно так назвать, луковица и ячменная лепешка. А затем время для сна.
Жара спала и по палубам гребцов пополз отвратительный запах давно не мытых тел.
Федор поморщился и упал на скамью.
– Слышь, Федор, – прошептал ему Василий. – Не держи зла на меня…
– Какое зло после такой работы, Василий? Я едва жив… А еще уйти отсюда грозился. Думал, дурак, что все будет столь просто. А меня предупреждали, что все будет не просто.
– Предупреждал? Кто?
– Да, так один человек. Ты ведь не знаешь, как я выжил.
– Не знаю, а ты не знаешь, как я попал сюда за весло. Но одно нам сделать стоит.
– Что?
– Бежать отсюда пока нас не уморили.
– Бежать? Это хорошо бы. Но как? Ты забыл, что на нас цепи. Железа…
– Эй вы, – послышался голос Минки Иванова. – Видать не вышло по-вашему? Не три дня вам здеся плавать шляхтичи. Да и зовут тебя, паря, не пан Анжей, как я услышал. Так?
– Я Федор, если ты хочешь знать мое настоящее имя. Чего теперь скрывать.
– И верно нечего.
– И из каких же ты будешь людей, Федор?
– Стремянной стрелец. Из боярских детей.
– Сын боярский? Вона как. А то шляхтич, шляхтич. Ну а ты кто на самом деле? – спросил Ржева Минка.
– Я на деле Василий Ржев, дворянин, и своего имени не скрывал. Ты скажи, нам Минка, а бежать с этой каторги можно?
– Говорили, что были подобные случаи. Но не на нашей галере. Но это дело непростое и здесь нужен счастливый случай. А вот когда они придет этот случай?
Може через месяц, а може и через год. Во как. вы пока прекратите гутарить, а лучше спите. Вам нужно отдохнуть. А то завтра не выдюжите. Потом все обсудим.
Федор сразу же уснул…
Казацкая Рада в Гармановцах под Киевом Городок Гармановцы шумел словно растревоженный улей. Здесь собрались тысячи казаков и все они ждали, когда из войсковой канцелярии выйдут старшины и объявят решение.
У всех на устах было имя Юрия Хмельницкого.
– Юрий гетман законный, – говорили казаки.
– Он сын Богдана и Богдан всегда хотел предавать булаву гетмана в своем роду! – голосил казак в рваном польском жупане и заплатанной шапке.
– Да рази Юрась Хмельниченко настоящий гетман? – возразил ему казак в жупане преяславкого полка.
– А Выговский? Он лучше? Поссорил нас с белым царем!
– Нахлебаемся горя от того, что с царем поссорились!
– Снова татары у нас лютуют и ляхи. Все от Выговского пошло!
Такие разговоры были везде. Единого мнения не было, и казаки часто пели со слов своих полковников и сотников.
Полковники киевский Иван Екимович, преяславский Тимофей Цецюра, черниговский Андрей Силин всюду кричали о том, что Богдан завещал предать булаву своему сыну, но Ивашка Выговский хитростью перехватил булаву у наследника и сам стал гетманом.
Их сторону принял авторитетный в Украине кошевой атаман Запорожского войска Иван Сирко. Он привел с собой на Раду тысячу крикливых запорожцев и они всюду, где могли затевали драки и скандалы.
В доме, где совещалась старшина, положение было не многим лучше, чем на улице.
Полковники были готовы скрестить сабли.
Выговский попытался призвать казаков к спокойствию:
– Панове, полковники. Что вы творите? Неужели не понимаете, что своими распрями вы губите отчизну? Простят ли вам люди ваше поведение?
– Пан гетман! А тебе простят люди татар? Сколь сел разорили твои союзники!
Посмотри, что делается на Украине? И все это твоя вина! – прокричал полковник Екимович.
– И во всем виноват только я? А ты не чувствуешь в том своей вины? – Выговский посмотрел Екимовичу прямо в глаза.
– Моей вины в том нет, гетман! И казаки то знают. Это ты утопил в крови Полтаву и казнил Пушкаря и Барабаша! Ты пролил братскую кровь и теперь говоришь об отчизне?
– Остерегись, полковник! – Гуляницкий схватился за саблю. – С кем говоришь! Перед тобой пан гетман!
– Самозваный гетман! Мы не признаем более Ивана Выговского гетманом – закричал Тимофей Цецюра. – Обманом получил булаву и за два года залил кровью Украину.
– А еще Богдана поминает! – поддержали Цецюру.
– Верно. Говорит, мол и тот татар звал. Но у него победы были. А где твои победы?
– Долой Выговского!
– Юрия Хмельницкого в гетманы!
– Хмельницкого!
– И казаки ждут того от нас на площади!
– Панове! – снова слово взял Выговский. – Панове! Али вам снова Черной Рады захотелось?! Хотите, чтобы чернь всем у вас управляла? Разве можно так стоить государство? Одумайтесь! Чернь и голота казацкая что они разумеют? Они способны лишь разрушать!
– То казаки! То наши братья!
– А гетман ляхам продался!
– Иуда!
Гетман понял, что здесь ему ничего не добиться и вышел из комнаты где они совещались. За ним последовали его сторонники. Он тайно покинул Гармановцы и отбыл в свою ставку. Там были его войска и с ними он собирался дать отпор мятежникам.
Он ждал, что скоро к нему подойдет Сом с татарами, и они одолеют предателей.
Тогда он уже никого не станет жалеть. Он сказал об этом Гуляницкому:
– У нас осталось все шесть тысяч казаков. Да четыре тысячи наемников. На их верность мы можем пока рассчитывать.
– Этого мало чтобы начинать войну, пан гетман. Против нас выступят каневский, киевский, перяславский, неженский полки. Он соединяться со слободскими казаками и войсками Трубецкого. Ты не забыл, что рядом в Путивле стоит русская армия в 20 тысяч человек. Поляки нам не окажут существенной помощи.
– Но скоро к нам придет Данило Сом. Ты не забывай про Сома, пан полковник.
– Много ли он приведет войска? Он обещал 6 тысяч, но верно ли это? Хан Мехмед Гирей все еще на троне. Станет ли он нам помогать после того что случилось?
Сомнительно.
– Станет, полквник. Станет помогать! Султану нужны сабли против русских. Данило сообщил мне, что он сам прибудет вместе с мурзой Киябеем, что ведет к нам 6 тысяч сабель. И он прислал мне письмо от самого хана!
Сомнительно.
– Станет, полквник. Станет помогать! Султану нужны сабли против русских. Данило сообщил мне, что он сам прибудет вместе с мурзой Киябеем, что ведет к нам 6 тысяч сабель. И он прислал мне письмо от самого хана!
Выговский бросил на стол пергамент с печатью. Гулянцкий развернул его и убедился, что гетман не ошибается. Все так и есть.
– Странно все это, Иван. Как-то все слишком хорошо получается. Слишком гладко.
– Печать и подпись хана. Значит, они поняли там, в Бахчисарае, что договор со мной им выгоден. А может и из Стамбула на них надавили. Но как бы там ни было, для нас все складывается хорошо.
– Значит когда подойдет Сом мы выдвинемся на мятежников?
– Да, пока русские не очухались, мы разгромим мятеж. И я назначу новых верных себе полковников.
Пьетро Ринальдини, посланец ордена, и гетман Иван Выговский Гетман Выговский принял монаха с большой неохотой. Не желал он разговаривать с иезуитами, но у того была печать короля Яна Казимира, и выслушать его придется.
Ринальдини худой и высокий аскет в простой черной одежде был на сей раз образцом смирения и кротости. Выговский предложил монаху сесть и сам расположился напротив него.
– Что скажешь, отче Пьетро? Пришел, небось, меня уговаривать от гетманства отречься? Так?
– Глубоки познания ясновельможного гетмана. Что может скрыться от его прозорливости? – произнес Ринальдини в ответ.
– Я не собираюсь выслушивать твои льстивые речи, монах! Говори, зачем ты прибыл ко мне от короля?
– Пусть пан гетман не гневается. Гнев помешает нашей беседе, ибо отвлекает мысли.
Гнев не даст гетману трезво оценить обстановку. И, в конце концов, гетман примет неверное решение.
– Хорошо! Я готов тебя выслушать спокойно. Хотя давно знаю, чего хочет король Ян Казимир.
– Король Ян здесь ни при чем, пан гетман, – ответил Выговскому монах. – Он и сам закончит так, как вы. В свое время он отречется от власти и сложит с себя корону.
А сейчас он делает то, чего желают другие.
– Орден иезуитов? Орден желает моего отречения? Им-то я чем не угодил?
– У Ордена нет личной вражды к гетману. Но Орден понимает, что дни гетмана сочтены, как у фигуры политической.
– Вот как? – усмехнулся Выговский. – Отчего же так? Или вы считаете, что мои враги слишком сильны? Но я уже ломал сопротивление врагов и смогу сломать еще раз!
– Знает ли, пан гетман, что есть политические ошибки, исправить которые нельзя?
– Конечно, знаю. У меня большой опыт в том, как не делать ошибок.
– Но тогда отчего пан гетман сделал их столько? А судьба не даст пану гетману времени для того чтобы их исправить. Уже сейчас все что вы создали рушиться на глазах.
Выговский внимательно посмотрел на монаха.
– Рушиться? Пока нет. Борьба продолжается.
– Так думать – ошибка, пан гетман. Вы государь не природный. Вы родились не к королевской семье и свое право править над людьми получили благодаря таланту своему и уму. Но за вами нет освященного богом права носить корону!
– Но и за Богданом не было такого права! Богдан Зиновий Хмельницкий был сыном мелкого шляхтича, но подмял под себя Украину и нанес столько поражений Речи Посполитой. Многие князья и монархи считали его равным себе.
– Это так! – согласился Пьетро Ринальдини. – Но Богдан, как и Оливер Кромвель в Англии, был столь выдающейся личностью, что смог заставить многих поверить в себя.
– А я не такой? Ты это имел в виду, монах?
– Вы – нет. Не такой, пан гетман. Богдан поднял на борьбу всю Украину! Он был своим и для украинских шляхтичей, и для сотен тысяч холопов, и для новой знати, что состояла из назначенных им самим полковников. Он умел привлекать к себе сердца. Но вы не такой. У вас нет поддержки крестьян, и вы не сможете поднять холопов на борьбу как это сделал Богдан!
– Я казачий гетман, а не холопский.
– В том то и дело, ясновельможный. А сила Богдана была именно в том, что он поднял на борьбу холопов! Его первые победы и его личный авторитет призвали на борьбу всех, кто мог носить оружие.
– Я происхожу из славного и известного на Украине рода, – ответил монаху гетман.
– И мой род не хуже Богданова рода. Наше родовое гнездо в Выгове на Киевщине известно с давних пор! Я в родстве со многими знатными фамилиями. В том числе с Глинскими.
– Я хорошо знаю историю вашего рода, пан гетман. Но одной знатности мало, для того чтобы стать повелителем Украины, коим вы стать собираетесь.
– Пан монах, видно, знает не все! Да это именно я создан для гетмана Хмельницкого Генеральную канцелярию! Ведь у Богдана была только армия после побед под желтыми Водами и Корсунем! А как управлять территориями? У королей и царей есть для того разные учреждения для управления государственными механизмами. Я создал такие здесь в Украине! Я занимал при Богдане должность Генерального писаря, но это тоже самое что у вас в Польше государственный канцлер.
– Это так, пан гетман. Но что из того? Вы нашли для Богдана много талантливых людей. И Силуяна Мужиловского, и Михаила Гунашевского, Федора Погорецкого, и Захара Шийкевича. Но отчего они сейчас не с вами? Почему они не желают служить вам?
– Люди не благодарны и лживы! Многие из них подобно псам норовят укусить руку дающего.
– Оно так, пан гетман. Все истинно. Человек самое несовершенное творение божие.
Человек слаб и подвержен лукавому. Но иных подданных у вас нет. И вам нужно было привлекать к себе те сердца, что были. А гетман Богдан умел это делать. Так может дело не только в неблагодарности человеческой, а и в вас самом?
Выговский задумался. Они говорили с монахом по-польски, затем перешли на латынь, затем на украинский. Этот итальянец-иезуит был весьма образованным человеком.
Хотя Выговский знал, что в Ордене много таких вот талантливых и знающих людей.
– Толпа невежественна и темна. Темны её мысли, не просветленные знанием, – продолжал Пьетро. – И толпой надобно уметь управлять! А сие дело не простое. Сие дано не всякому.
– Пусть так, но мне это дано, – настаивал Выговский.
– Вы уверены в этом?
– Да. Но у тебя, монах, есть что на сие возразить?
– Есть. Вы ждете татарский 6-тысячный отряд мурзы Киябея?
– Жду с Киябеем идет мой друг и соратник полковник Данило Сом.
– И под именем Киябея скрывается царевич Мюрад Гирей. Но он не придет к вам на подмогу, пан гетман. Вы напрасно его ждете.
– Что значит не придет? – Выговский вскочил со своего места. – Хан крымский дал мне слово! Посланец от полковника Сома привез мне ответ хана!
– Хан выполнил свое обещание и послал вам в помощь отряд в шесть тысяч сабель.
– Они ведь уже выступили из Крыма? Разве нет?
– Да. Выступили. Но на реке Самаре донские казаки устроили засаду, и весь отряд Киябея был перебит. Пал в бою и сам мурза.
– То не может быть правдой, монах! То ложь!
– Я могу дать вам клятву, гетман, что это истина! Моему слову вы поверите?
Выговский сел на место и вытер вспотевший лоб. Если то, что сказал ему монах правда, а выходило что так оно и есть, то его дело было проиграно. Татары больше не придут. Мехмед Гирей оказался хитрее его и разом избавился и от неугодного ему гетмана и от кандидата на свой трон.
– Вы поняли, пан гетман, что ваша игра уже проиграна? – продолжал монах. – Но вы можете пролить еще много крови, если не откажетесь от булавы добровольно.
– И что обещает мне король, если я отрекусь? – спросил он монаха. – Ведь Ян Казимир Ваза обещает мне что-то? Не так ли?
– Конечно! Ясновельможный пан круль приглашает пана Выговского на Волынь, ибо сии земли находятся под контролем его крулевской мосци!
– И что я там буду делать на Волыни? Быть прихлебателем у какого-нибудь магната?
Я? После того как был гетманом Украины?
– Зачем так, пан. Круль жалует вам Барское староство, город Бар со всеми доходами, пятнадцать сел в качестве компенсации за потерянные вами имения в наследственное владение, и звание сенатора Речи Посполитой!
На следующий день после посещения монаха гетман Иван Выговский добровольно отослал гетманские клейноды в Гармановцы. Он отрекся от гетманства и отдавал на решение рады кому они решат предать булаву.
На Раде гетманом был избран молодой сын гетмана Богдана Юрий Хмельницкий. Для Украины началась новая эпоха, принесшая много крови и разрушений…
Конец Первого тома
NoВладимир Андриенко Далее в серии романов "Приключения боярского сына":
Том Второй: "Галерные рабы его величества султана" Том Третий: "Страна золотого короля"
This file was created with BookDesigner program [email protected] 16.01.2009