Дорогой Тронн!
Я все никак не мог понять, что он чувствовал, когда плита пешеходного мостика ушла у него из-под ног. Когда перед ним разверзлась пропасть и он догадался, что сейчас произойдет какая-то бессмыслица, что сейчас он умрет ни за что ни про что. Возможно, у него еще оставались дела здесь, на земле. Может быть, кто-то ждал его тем утром. А может, он именно в тот день решил начать новую жизнь. Что касается последнего, то в каком-то смысле он оказался прав.
Я не рассказывал тебе, что навестил его в больнице. Явился с большим букетом роз и сообщил ему, что видел все происшедшее из окна, что это я позвонил в «Скорую» и передал полиции приметы пацана с велосипедом. Он лежал на кровати, такой маленький, серый, и благодарил меня. И тогда я спросил его, точно настырный спортивный комментатор: «А что вы тогда чувствовали?»
Он не ответил. Он просто лежал под капельницей, опутанный какими-то проводками, и глядел на меня. Потом он снова сказал «спасибо», а санитар предупредил, что мне пора уходить.
Так я и не узнал, что люди чувствуют в последний миг жизни. Не знал до тех пор, пока пропасть внезапно не разверзлась передо мной самим. Это случилось не тогда, когда я бежал по Индустри-гате после ограбления. Или когда потом пересчитывал деньги. Или когда смотрел новости. Это случилось в точности как с тем стариком, когда однажды утром я шел по улице без всяких дурных предчувствий и на душе у меня царили мир и покой. Светило солнце, в Дажуде я был в полной безопасности, и у меня появилась возможность отдохнуть и снова позволить себе поразмышлять. Вот я и размышлял. И думал о том, что отнял у того, которого любил больше всех в жизни, ту, которую он любил сильнее всех на земле. О том, что у меня есть два миллиона и на них вполне можно жить, только ради чего? Эта мысль пришла мне в голову сегодня утром.
Я не жду от тебя понимания того, что я совершил, Тронн. Что ограбил банк, что она меня узнала, что я оказался заложником игры, имеющей свои собственные правила, которым нет места в твоем мире. Не жду я и того, что ты поймешь поступок, который мне сейчас предстоит совершить. Но я надеюсь, ты поймешь, что и от этого можно устать. От жизни.
Лев.
P.S. В тот раз, Тронн, я не придал значения тому, что старик благодарил меня без улыбки. Но вспомнил об этом сегодня. Так, может, все-таки никто не ждал его тогда, и нечего ему уже было делать на земле. Может, он просто почувствовал облегчение, когда перед ним разверзлась бездна и он понял, что ему не придется самому лишать себя жизни.
Харри вернулся в комнату и увидел, как Беате, стоя на стуле рядом с трупом Льва, пытается разогнуть один из окостеневших пальцев покойника, чтобы приложить его к внутренней стороне блестящей металлической коробочки.
— Черт! — воскликнула она. — Я все это хозяйство в номере на солнце оставила, вот губка и высохла.
— Если не сумеешь как следует снять отпечатки, воспользуемся, так сказать, пожарным методом.
— И в чем его суть?
— Погибая от огня, люди автоматически сжимают руки в кулак. Иногда даже у полностью обгоревших трупов на кончиках пальцев сохраняется достаточно кожи, чтобы снять отпечатки. Бывает, что пожарным приходится отрезать палец и передавать его судмедэксперту.
— Это называется опознанием трупа.
Харри передернуло:
— Посмотри на другую руку — на ней одного пальца не хватает.
— Я видела, — сказала Беате. — Похоже, его недавно отрезали. Что бы это значило?
Харри подошел ближе и посветил фонариком:
— Рана не зажила, а крови почти нет. Выходит, он долго здесь провисел, пока у него палец не отрезали. Кто-то сюда заходил и убедился, что парень сам сделал за него работу.
— Кто же?
— Видишь ли, в некоторых странах цыгане наказывают воров, отрезая у них палец, — ответил Харри. — Если те обворовали цыган, прошу заметить.
— По-моему, отпечатки отличные получились, — сказала Беате и вытерла со лба пот. — Обрежем веревку?
— Нет, — возразил Харри. — Сейчас осмотримся, приберем за собой и смоемся. Я видел телефонную будку на главной улице. Позвоню в полицию, не представляясь, и дам отбой. Когда вернемся в Осло, ты сюда позвонишь и попросишь прислать нам акт судмедэкспертизы. Не сомневаюсь, что он умер от удушья, но меня интересует, в котором часу наступила смерть.
— А что делать с дверью?
— Да ничего.
— Как у тебя затылок, болит? Повязка вся красная.
— Не беда. Хуже с рукой — я на нее приземлился, когда дверь вышибал.
— Сильно болит?
Харри осторожно поднял руку, и лицо его исказила гримаса:
— Не болит, пока она в покое.
— Скажи спасибо, что не страдаешь сетесдальской трясучкой.
Двое из троих, находившихся в комнате, рассмеялись, но смех быстро утих.
На обратном пути в гостиницу Беате спросила Харри, все ли ему теперь ясно.
— С технической точки зрения ясно. Только вот о самоубийстве я так никогда не скажу, — он бросил сигарету, и она описала горящую дугу в почти кромешной темноте. — Таким уж я уродился.
Глава 29 Номер 316
Окно со стуком распахнулось.
— Тронна нет, — сказала старушка, раскатывая «р». После их последней встречи она явно проделала что-то с применением химических средств со своими блеклыми, посекшимися волосами, сквозь которые проглядывала кожа. — Вы что, на юге побывали?
— Вроде как. Вы не знаете, где он?
— Вещи в машину понес, — она показала пальцем в противоположную от дома сторону. — Видно, собрался куда-то, бедняжка.
— М-м.
Беате уже сделала шаг в указанном направлении, но Харри остался на месте.
— Вы, наверно, очень давно здесь живете? — спросил он.
— О да. Уже тридцать два года.
— Значит, помните Льва и Тронна, когда они еще маленькими были?
— Конечно. Они многим здесь в поселке запомнились. — Она улыбнулась, высовываясь из окна. — В особенности Лев. Такой чаровник. Мы рано поняли, что дамам следует его остерегаться.
— Вот именно, что остерегаться. Вам, видно, знакома история со стариком, который упал с пешеходного мостика?
Лицо у нее потемнело, и трагическим голосом она прошептала:
— Еще бы. Жуткая история. Я слышала, старик так и не смог больше нормально ходить. У бедняги ноги не сгибались в коленях. Можете себе представить, чтобы ребенок совершил такое зло?
— М-м. Он, наверно, настоящий сорвиголова был.
— Сорвиголова? — она прикрыла глаза. — Да нет, я бы так не сказала. Вежливый, хорошо воспитанный мальчик. Вот почему эта история произвела такое тягостное впечатление.
— И все в поселке знали, что это его рук дело?
— Все. Я сама видела из окна, как он в своей красной куртке рванул оттуда на велосипеде. И мне следовало догадаться, что случилось что-то не то, когда парень возвратился домой — такой бледный он был, — она поежилась под порывом холодного ветра. И показала рукой на дорогу.
Тронн шел им навстречу, вытянув руки по швам. Он все замедлял и замедлял ход, а потом вообще почти остановился.
— Вы с вестями о Льве? — спросил он, когда наконец-то подошел к ним.
— Да, — ответил Харри.
— Он умер?
Краем глаза Харри видел любопытное лицо старушки:
— Да, он умер.
— Хорошо, — сказал Тронн. Потом наклонился и обхватил голову руками.
Харри заглянул в приоткрытую дверь кабинета и увидел, что Бьярне Мёллер стоит у окна и с озабоченным видом смотрит вниз. Харри осторожно постучал.
Мёллер обернулся, и глаза у него просияли:
— А, привет!
— Вот отчет, шеф. — Харри бросил папку в зеленой обложке на письменный стол начальника.
Мёллер опустился на стул, с трудом разместил ноги под столом и нацепил очки.
— Ну точно, — пробормотал он, перевернув обложку с надписью «Документы по делу». В папке оказался только один листок формата А4.
— Мне показалось, что вам не нужны детали, — сказал Харри.
— Правильно мыслишь, — произнес Мёллер и стал просматривать текст с довольно большими интервалами между строчками.
Харри глянул в окно поверх головы начальника, но не увидел ничего, кроме плотного, влажного, словно использованный подгузник, тумана, накрывшего город. Мёллер отложил бумагу в сторону:
— Значит, вы туда приехали и кто-то сообщил вам, где этот тип живет, а потом вы нашли Забойщика в петле.
— В общем, именно так.
Мёллер пожал плечами:
— Мне в принципе этого достаточно, но только если у нас будут прямые доказательства, что это действительно тот человек, которого мы разыскиваем.
— Правильно мыслишь, — произнес Мёллер и стал просматривать текст с довольно большими интервалами между строчками.
Харри глянул в окно поверх головы начальника, но не увидел ничего, кроме плотного, влажного, словно использованный подгузник, тумана, накрывшего город. Мёллер отложил бумагу в сторону:
— Значит, вы туда приехали и кто-то сообщил вам, где этот тип живет, а потом вы нашли Забойщика в петле.
— В общем, именно так.
Мёллер пожал плечами:
— Мне в принципе этого достаточно, но только если у нас будут прямые доказательства, что это действительно тот человек, которого мы разыскиваем.
— Утром Вебер сверил отпечатки.
— Ну и?..
Харри сел:
— Они совпадают с теми, что преступник оставил на бутылке из-под колы. Он держал ее в руках, перед тем как войти в банк.
— А мы можем быть уверены, что это та самая бутылка.
— Не волнуйся, шеф, и бутылка и преступник есть у нас на видео. Ведь ты только что прочитал написанную Львом Гретте от руки предсмертную записку, в которой он фактически дает признательные показания, не так ли? А сегодня утром мы побывали в Дисенгренде и сообщили обо всем Тронну Гретте. На чердаке нашлось несколько старых школьных тетрадей Льва, мы взяли их на время и передали графологу из криминалистической лаборатории. Он не сомневается, что предсмертная записка написана тем же человеком.
— Да-да, все так, но я хочу быть полностью уверенным, Харри, прежде чем мы сделаем официальное заявление. Ведь это первополосная новость, сам понимаешь.
— Ты бы хоть немного порадовался, шеф. — Харри поднялся. — Давненько у нас таких громких дел не было, и мы это преступление раскрыли. Так где же праздник с серпантином и воздушными шариками?
— Наверное, ты прав, — вздохнул Мёллер и, помолчав, спросил:
— А ты-то почему не радуешься?
— Порадуюсь, когда с другим преступлением разберусь, ты знаешь с каким, — Харри направился к двери. — Мы с Халворсеном сегодня все лишнее выбросили из головы и с завтрашнего дня беремся за дело Эллен.
Мёллер кашлянул, и Харри остановился в дверях:
— Да, шеф?
— Просто хочу узнать, как ты выяснил, что Лев Гретте и Забойщик — одно лицо.
— Пожалуйста. По официальной версии, Беате опознала его на видео. Хочешь услышать неофициальную?
Мёллер массировал онемевшее колено. Вид у него снова стал озабоченный.
— Да нет, пожалуй.
— Вот так, — сказал Харри, не переступая порог «Камеры пыток».
— Вот так, — Беате развернулась на стуле и вперила взгляд в экран.
— Вот зашел поблагодарить за сотрудничество, — произнес Харри.
— Взаимно.
Харри не двигался с места, вертя в руке связку ключей.
— Так или иначе, — сказал он, — Иварссону нечего так долго злиться. Он разделит успех с нами, ведь это его идея — объединить нас в команду.
Беате слегка улыбнулась:
— Которой больше нет.
— И запомни, что я тебе говорил о нем.
— Нет! — В глазах у нее сверкнули молнии.
Харри пожал плечами:
— Он скотина. И меня бы совесть замучила, если б я тебя об этом не предупредил.
— Приятно было познакомиться с тобой, Харри.
Харри отпустил дверь, и она медленно закрылась за ним.
Харри отпер замок, поставил сумку и пакет с «Playstation» на пол в центре прихожей, прошел в комнату и завалился спать. Он проспал без сновидений три часа, но его разбудил звонок телефона. Он повернулся, увидел, что будильник высвечивает 19.03, сбросил ноги с постели, протрусил в прихожую, взял трубку и еще до того, как звонивший представился, сказал:
— Здорово, Эйстейн!
— Здорово, приятель! Я в Каирском аэропорту, — откликнулся Эйстейн. — Мы ведь в это время договорились созвониться, так?
— Ты сама пунктуальность, — подтвердил Харри и зевнул. — Да ты вроде пьян?
— Ничего я не пьян, — сердито возразил Эйстейн. — Две «Стеллы Артуа» всего-то и выпил. Ну, может, три. В этой пустыне надо поддерживать водный баланс, старина. Чувак в ясном уме и трезвой памяти, Харри.
— Отлично. Надеюсь, у тебя хорошие новости?
— У меня, как говорят врачи, две новости: хорошая и плохая. Начну с хорошей.
— Давай.
Последовала долгая пауза, в трубке слышалось только какое-то поскрипывание, будто собеседник прерывисто дышал.
— Эйстейн, что с тобой?
— Да?
— Я жду и сгораю от нетерпения, как ребенок.
— Ты о чем?
— О хорошей новости.
— Ах да. Ну в общем… Я достал номер абонента, Харри. No problemo, как здесь говорят. Это норвежский номер мобильного телефона.
— Мобильного? Точно?
— Ты можешь послать электронное сообщение откуда угодно. И без всяких там проводов. Тебе только надо подключить компьютер к мобильнику, а он уже звонит на сервер. Такой способ давно не новость, Харри.
— О'кей, а как имя абонента?
— Э-э, оно мне известно. Но здесь, в Эль-Торе, его нет, они отсюда просто загружают норвежского оператора, в данном случае «Теленор», а тот уже предъявляет счет абоненту. Так что я просто позвонил в «Теленор» и узнал имя.
— Ну и?.. — Харри окончательно проснулся.
— А теперь очередь не очень хорошей новости.
— Давай!
— Ты в последнее время проверял счет своего мобильника, Харри?
Только через несколько секунд до Харри дошел смысл сказанного:
— Моегомобильника? Этот гад пользуется моим мобильным телефоном?
— Так ведь он уже не твой — я правильно понимаю?
— Правильно, я потерял его в тот вечер у… у Анны. Черт!
— И ты даже не подумал заблокировать телефон, когда его потерял?
— Подумал?! — уныло сказал Харри. — Да у меня ни одной умной мысли в башке не появилось, с тех пор как эта хренотень началась! Извини, Эйстейн, что я тебе все это говорю, но ситуация, выходит, проще некуда. Вот почему мне не удалось найти телефон у Анны. Вот почему он чувствует себя на коне.
— Прости, если я тебе настроение испортил.
— Погоди, — неожиданно бодро произнес Харри. — Если он пользуется моим мобильником, значит, мы сможем доказать, что он побывал у Анны после меня.
— Ура! — закричал в трубку Эйстейн. А потом опасливо добавил: — Так, значит, ты все-таки доволен? Алло? Харри?
— Да здесь я. Думаю.
— Думать — это здорово. Продолжай думать, а у меня тут уговор с некой Стеллой. Вернее, с несколькими. Так что, если я хочу успеть на самолет до Осло…
— Ладно, Эйстейн, бывай!
Харри застыл с трубкой в руке, борясь с желанием швырнуть ее в висевшее перед ним зеркало. Проснувшись утром, он было решил, что разговор с Эйстейном ему приснился. Да он, собственно, и приснился. В шести или семи версиях.
Харри говорил, а Расколь слушал, опустив голову. Он ни разу не шелохнулся и не прервал Харри, рассказывавшего, как они нашли Льва Гретте и каким образом история со злополучным телефоном Харри помешала им собрать улики против убийцы Анны. Когда Харри закончил рассказ, Расколь поднял голову:
— Выходит, ты свое дело закончил, а мое до сих пор не раскрыто.
— Я не считаю, что одно дело мое, а другое — твое. Под свою ответственность…
— Зато я так считаю, Спиуни, — прервал его Расколь. — И организация у меня военная.
— Хм. А что ты имеешь в виду?
Расколь прикрыл глаза:
— Я не рассказывал тебе, Спиуни, как князь царства У поручил Сунь-Цзы обучить своих наложниц военному искусству?
— Да вроде нет.
Расколь улыбнулся:
— Сунь-Цзы был умен, и поначалу он четко и доходчиво объяснил женщинам, какие команды им придется выполнять в походном строю. Но когда загрохотали барабаны, женщины остались на месте, кто-то из них хихикал, кто-то смеялся. «Если подчиненные не понимают команды, виноват генерал», — сказал Сунь-Цзы и повторил урок. Но когда он скомандовал «Марш!», повторилось то же, что и в первый раз. «Когда подчиненные понимают команды, но не исполняют их, виноваты командиры», — сказал Сунь-Цзы и приказал своим людям вывести из строя двух старших жен. И обезглавить их на глазах у остальных насмерть перепуганных женщин. Услышав о казни двух своих фавориток, князь занемог и пролежал в постели несколько дней. А выздоровев, назначил Сунь-Цзы командующим всеми войсками. — Расколь снова открыл глаза. — Ну и чему, по-твоему, учит эта история, Спиуни?
Харри промолчал.
— А учит она нас тому, что в военной организации все основано на железной логике и нерушимой последовательности действий. Не будешь последовательным — окажешься у разбитого корыта с группой хихикающих наложниц. Когда ты попросил у меня еще сорок тысяч крон, я дал тебе их, потому что поверил в историю с фотографией в туфле Анны. Анна ведь цыганка. А когда цыгане кочуют, они всегда оставляют патрин, своего рода упредительные знаки на развилках дорог. Это может быть красная тряпка на ветке дерева или, к примеру, кость с зарубкой, и каждая из этих вещей символизирует то или иное событие. Скажем, фотография означает, что кто-то умер. Или скоро умрет. Ты об этом знать не мог, поэтому я и поверил, что твой рассказ правдив. — Расколь положил руки на стол ладонями вверх. — Но человек, который лишил жизни дочь моего брата, на свободе. И вот теперь я смотрю на тебя, а вижу перед собой хихикающую наложницу, Спиуни. Нерушимая последовательность действий. Назови мне его имя, Спиуни.