Харри перевел дыхание. Два слова, четыре слога. Если б он сам раскрыл преступление, сколько получил бы Албу? Преднамеренное убийство на почве ревности — девять лет. И через шесть вышел бы на свободу. А последствия для самого Харри? Расследование наверняка показало бы, что Харри, находясь при исполнении служебных обязанностей, скрыл правду, чтобы подозрение не пало на него самого. И тогда ему осталось бы только одно — застрелиться. Два слова. Четыре слога. Произнеси их Харри — и конец всем его печалям. Расплачиваться пришлось бы Албу.
Харри ответил односложно.
Расколь кивнул и печально взглянул на Харри:
— Я боялся, что именно так ты и ответишь. Ты не оставляешь мне выбора, Спиуни. Ты помнишь, что я сказал, когда ты спросил, почему я тебе доверяю?
Харри кивнул.
— Каждый из нас живет ради кого-то или чего-то, верно, Спиуни? И этого мы можем лишиться. Число триста шестнадцать тебе что-нибудь говорит?
Харри не ответил.
— Что ж, могу сообщить, что это номер комнаты в московской гостинице «Международная». Дежурную по этажу, на котором находится номер, зовут Ольга. Ей скоро на пенсию, и она мечтает о длительном отпуске на Черном море. На этаж ведут две лестницы, можно и на лифте подняться. Кстати, там еще и служебный лифт есть. А в номере две отдельно стоящие кровати.
Харри сглотнул.
Расколь опустил лоб на ладони:
— Ребенок спит на той, что стоит ближе к окну.
Харри подошел к двери и изо всех сил ударил по ней кулаком. Эхо удара раскатилось по коридору. Он все стучал и стучал. Пока не услышал звук поворачиваемого в замке ключа.
Глава 30 Виброзвонок
— Сорри, но раньше подъехать не мог, — повинился Эйстейн, когда Харри сел к нему в машину у киоска «Фрукты и табак Элмера».
— С возвращением! — сказал Харри, пытаясь угадать, понимает ли водитель автобуса, выворачивающий справа, что Эйстейн и не подумает его пропустить.
— Нам в Слемдал? — Эйстейн не обратил никакого внимания на отчаянные гудки автобуса.
— В Бьёрнетроккет. Ты же должен был уступить ему дорогу.
— Решил правила нарушить.
Харри посмотрел на приятеля. В узких щелочках между набухшими веками он разглядел два красных глазных яблока.
— Что, тяжело?
— Перелет все-таки.
— Да у нас с Египтом всего лишь час разницы.
— По меньшей мере.
Амортизаторы и рессоры у машины Эйстейна были ни к черту, и Харри ощущал каждый камешек и каждую заплатку на асфальте, когда машину подбрасывало на крутых поворотах по дороге к вилле Албу, но не это заботило его сейчас. По мобильнику Эйстейна он позвонил в гостиницу «Международная», и его соединили с номером 316. Трубку взял Олег. Харри услышал в его голосе радостные нотки, когда он спросил, где Харри находится.
— В машине. А где мама?
— Ее нет.
— По-моему, ей в суд только завтра?
— У нее встреча с адвокатами на Кузнецком Мосту, — сказал Олег ломающимся голосом. — Она вернется через час.
— Послушай, Олег, ты можешь кое-что передать маме? Скажи, что вам необходимо сменить отель. Причем немедленно.
— Почему?
— Потому что… я так сказал. Только передай ей это, о'кей? А я попозже перезвоню.
— Ладно.
— Отлично, малыш. А мне пора бежать.
— Ты…
— Что?
— Да нет, ничего.
— О'кей. И не забудь передать маме то, что я сказал.
Эйстейн притормозил и подъехал к тротуару.
— Подожди здесь, — сказал Харри и вылез из машины. — Если я не вернусь через двадцать минут, позвонишь по номеру, который я тебе дал, в Оперотдел. И скажешь…
— Что старший инспектор Холе из убойного отдела просит немедленно прислать патрульную машину с вооруженным экипажем. Я запомнил.
— Отлично. А услышишь выстрелы — звони сразу же.
— Так и сделаю. А что за фильм сегодня?
Харри поглядел в сторону виллы Албу. Собачьего лая он не слышал. Темно-синий БМВ на небольшой скорости проехал мимо них и остановился дальше на улице. А больше ни звука.
— Как обычно, — негромко ответил Харри.
Эйстейн ухмыльнулся:
— Круто?! — Потом он озабоченно сморщил лоб: — Правда круто будет? Не просто жутко опасно?
Дверь отворила Вигдис Албу. На ней была свежевыглаженная белая блузка и короткая юбка, но слегка затуманенные глаза скорее наводили на мысль, что она только-только встала с постели.
— Я звонил вашему мужу на работу, — пояснил Харри, — но мне сказали, что сегодня он дома.
— Очень может быть, — сказала Вигдис, — только он здесь больше не живет. — Она рассмеялась. — А чему вы удивляетесь, старший инспектор? Я ведь от вас узнала об этой… этой… — она сделала жест, будто старалась подобрать какое-то другое слово, но потом криво усмехнулась, словно поняла, что иного слова просто не существует, — …шлюхе.
— Можно мне войти, фру Албу?
Она передернула плечами. Точно вдруг вздрогнула от холода:
— Называйте меня Вигдис или как угодно еще, только не так.
— Вигдис, — Харри коротко поклонился. — Теперь мне можно войти?
Она вздернула тонкие, выщипанные в ниточку брови, помедлила, а потом взмахнула рукой:
— А почему бы и нет?
Харри почудился слабый запах джина, но это мог быть и запах ее духов. В доме ничто не указывало на то, что в семье не все ладно, — чисто, прибранно, благоухают свежие цветы в вазе на стойке бара. Харри отметил, что покрывало на диване еще более белоснежное, чем когда он сидел на нем в прошлый раз. Из динамиков, месторасположения которых ему установить не удалось, тихо лилась классическая мелодия.
— Малер? — спросил Харри.
— Greitest hits, [42]— ответила Вигдис. — Арне покупал только сборные альбомы. Его интересовали лишь лучшие вещи, как он сам говорил.
— Славно, что он не все альбомы забрал с собой. И где он, кстати?
— Во-первых, здесь ему ничего не принадлежит, а где он там обретается, не знаю и знать не хочу. Угостите сигаретой, старший инспектор?
Харри протянул ей пачку и некоторое время наблюдал, как она безуспешно возится с массивной настольной зажигалкой из тика и серебра. Потом он перегнулся через стол и дал ей прикурить от своей, одноразовой.
— Благодарю. По-моему, он за границей. Где-нибудь в жарком месте. Боюсь, правда, не таком жарком, как мне хотелось бы.
— М-м. А что вы имеете в виду, говоря, что ему здесь ничего не принадлежит?
— Только то, что сказала. Дом, мебель, машина — это все мое, — она резко выдохнула дым. — Можете поинтересоваться у моего адвоката.
— А я-то думал, это все на деньги вашего мужа…
— Не называйте его так! — Вигдис Албу затянулась так глубоко, будто собиралась выкурить сигарету за одну затяжку. — Ну да, деньги у Арне были. И достаточно, чтобы купить и этот дом, и мебель, и машины, и одежду, и загородный дом, и украшения, которые он мне дарил, только чтобы я щеголяла в них, когда мы собирались с нашими так называемыми друзьями. Чужое мнение — вот что для Арне было главным. Мнение его родни, моей, коллег, однокашников. — Гнев придал ее голосу какое-то тяжелое, металлическое звучание, словно она говорила в мегафон. — Все мы могли быть лишь зрителями на празднике под названием «великая жизнь Арне Албу» и восхищаться им, когда дела шли хорошо. Если б Арне с такой же энергией занимался делами компании, с какой старался сорвать аплодисменты окружающих, то, вполне вероятно, «АО Албу» не рухнуло бы, как это случилось на самом деле.
— М-м. А вот «Вестник предпринимательства» пишет, что «АО Албу» — успешное предприятие.
— «Албу» — это семейное предприятие. Акции его на бирже не зарегистрированы, и ему необязательно предоставлять подробную бухгалтерскую отчетность. Арне создавал впечатление, что фирма приносит прибыль, продавая ее собственность, — она с силой затушила в пепельнице недокуренную и до половины сигарету. — Пару лет назад у фирмы появились проблемы с ликвидностью, а Арне один нес ответственность по долгам, вот он и перевел и дом, и всю остальную собственность на мое имя и имя детей.
— М-м. Но ведь покупатели заплатили запрошенную цену. Тридцать миллионов, писали в газете.
Вигдис горько усмехнулась:
— Выходит, и вы купились. Что ж, понятно, красивая история — фирма продается, чтобы владелец мог больше заниматься семьей. Арне на такие штучки горазд, этого у него не отнимешь. Я скажу так — у него был выбор: либо добровольно расстаться с предприятием, либо объявить себя банкротом.
— М-м. А вот «Вестник предпринимательства» пишет, что «АО Албу» — успешное предприятие.
— «Албу» — это семейное предприятие. Акции его на бирже не зарегистрированы, и ему необязательно предоставлять подробную бухгалтерскую отчетность. Арне создавал впечатление, что фирма приносит прибыль, продавая ее собственность, — она с силой затушила в пепельнице недокуренную и до половины сигарету. — Пару лет назад у фирмы появились проблемы с ликвидностью, а Арне один нес ответственность по долгам, вот он и перевел и дом, и всю остальную собственность на мое имя и имя детей.
— М-м. Но ведь покупатели заплатили запрошенную цену. Тридцать миллионов, писали в газете.
Вигдис горько усмехнулась:
— Выходит, и вы купились. Что ж, понятно, красивая история — фирма продается, чтобы владелец мог больше заниматься семьей. Арне на такие штучки горазд, этого у него не отнимешь. Я скажу так — у него был выбор: либо добровольно расстаться с предприятием, либо объявить себя банкротом.
— Ну а где же тридцать миллионов?
— Арне, когда захочет, может быть чертовски обаятелен. Люди в таких случаях легко ему верят. Поэтому он прекрасно ведет переговоры, особенно в сложных ситуациях. Вот почему и банк, и поставщик некоторое время помогали ему удерживать фирму на плаву. В права собственности вступил поставщик, но в договор с ним, который должен был стать актом о безоговорочной капитуляции, Арне удалось включить два пункта. Во-первых, он сохранил за собой загородный дом, который записан на его имя. А во-вторых, покупатель согласился указать цену в тридцать миллионов. Для него это не суть важно — именно столько задолжало ему «АО Албу». А вот для имиджа Албу это имело колоссальное значение. Ему ведь главное — лицо сохранить. А тут вместо банкротства удачная продажа предприятия. Не слабо, правда?
Она откинула голову и расхохоталась. Харри заметил небольшой шрам у нее на шее прямо под подбородком.
— Ну а что насчет Анны Бетсен? — поинтересовался он.
— Его шлюхи? — Она положила свои стройные ноги одну на другую, пальцем убрала со лба прядь волос и уставилась равнодушным взглядом в какую-то точку на стене. — Да она для него просто игрушкой была. А ошибка его в том, что он слишком открыто похвалялся в своей мужской компании любовной связью с настоящей цыганкой. Но далеко не все, кто ходил у Арне в друзьях, считали себя обязанными хранить его тайны. Короче говоря, мне все стало известно.
— Ну и?
— Я дала ему шанс. Ради детей. Я женщина разумная, — она посмотрела на Харри из-под тяжелых век. — Но он им не воспользовался.
— А может, он понял, что она для него не просто игрушка?
Она не ответила, только сжала тонкие губы.
— У него был кабинет или что-то в этом роде? — спросил Харри.
Вигдис Албу кивнула.
И повела его наверх по лестнице.
— Случалось, он запирался здесь до полуночи, — она открыла дверь в чердачную комнату с видом на крыши соседних домов.
— Работал?
— Сидел в Интернете. Он для него словно наркотик был. Говорил, что ищет информацию об автомобилях и все такое прочее, но бог его знает.
Харри подошел к письменному столу и вытащил один из ящиков:
— Пусто.
— Он все забрал, что у него в столе было. Уместилось в пластиковом пакете.
— И компьютер тоже?
— Да у него ноутбук был.
— К которому он иногда подключал свой мобильник?
Она удивленно подняла бровь:
— Да мне-то откуда знать?
— Это я просто размышляю.
— Еще что-нибудь хотите посмотреть?
Харри обернулся. Вигдис Албу стояла в дверном проеме, опершись поднятой над головой рукой о косяк и подбоченясь другой. Его поразило ощущение дежавю.
— У меня последний вопрос, фру… Вигдис.
— Что, неужели так торопитесь, старший инспектор?
— Да у меня там таксометр внизу тикает. Вопрос очень простой. Как вы думаете, он мог ее убить?
Она в задумчивости смотрела на Харри, слегка постукивая каблуком по порогу. Харри ждал.
— Когда я сообщила ему, что мне все известно о его связи с этой шлюхой, он мне сказал: «Никому не говори об этом, Вигдис». Представляете? Мненельзя об этом распространяться! Для Арне главное, чтобы все думали, будто мы счастливы в браке, а не то, что было на самом деле. А отвечу я тебе так, старший инспектор: понятия не имею, на что способен этот человек. Я его не знаю.
Харри выудил из внутреннего кармана визитную карточку:
— Позвоните мне, если он попытается связаться с вами или если узнаете, где он находится. Сразу же.
Вигдис разглядывала визитку с легкой улыбкой на бледно-розовых губах:
— Только и всего, старший инспектор?
Харри не ответил.
На крыльце он обернулся:
— Вы кому-нибудь об этом рассказывали?
— О том, что муж мне изменял? Вы в своем уме?
— Ну и отлично. Я знаю, что вы женщина практичная.
Она широко улыбнулась.
— Восемнадцать минут, — сказал Эйстейн. — Черт, у меня уже поджилки трястись начали.
— Ты звонил по моему старому мобильному номеру, пока я был в доме?
— Ну конечно. Звонки слышал, но трубку никто не взял.
— Ни одного звонка не было. Значит, его там нет.
— Извини, но ты о виброзвонке слыхал?
— О чем о чем?
Эйстейн изобразил, что зашелся в эпилептическом припадке:
— О том о том, о виброзвонке. Silent phone. [43]
— Да мой всего крону стоил, и не было у него такой функции. Значит, он его с собой забрал, Эйстейн. А куда делся синий БМВ?
— Какой?
— Да он вон там припарковался, — вздохнул Харри. — Ладно, поехали.
Глава 31 Maglite
— Выходит, какой-то бандит преследует нас, потому что ты не можешь найти убийцу его родственницы? — Голос Ракели неприятно дребезжал в трубке.
Харри прикрыл глаза. Халворсен отправился к Элмеру, и он остался в кабинете один:
— Коротко говоря, да. У меня с ним уговор, и свои обязательства он выполнил.
— И поэтому на нас открыта охота? И мне пришлось срываться из гостиницы с сыном, которому через несколько дней предстоит узнать, разрешат ему остаться с матерью или нет? Поэтому, поэтому… — ее высокий плачущий голос сорвался. Харри не стал ее перебивать. — В чем причина, Харри?
— Она стара как мир. Кровная месть. Вендетта.
— Но мы-то здесь при чем?
— Я же сказал, что ни при чем. Вы с Олегом не цель, а средство. Этот человек считает своим долгом отомстить убийце.
— Долгом? — от ее вскрика у Харри чуть не лопнули барабанные перепонки.
— Если эти люди считают своим долгом мстить, то это просто неандертальцы какие-то.
Он выдержал паузу:
— Меня эта история угнетает, но сейчас я ничего не могу поделать.
Она не ответила.
— Ракель?
— Да.
— Вы где?
— Раз ты говоришь, что они нас так легко вычислили, как же я могу сказать это по телефону?
— О'кей. Это место надежное?
— Думаю, да.
— Ну-ну.
В трубке раздался голос какого-то русского и тут же исчез, словно при настройке коротковолнового приемника на нужную радиостанцию.
— Почему ты не можешь просто сказать, что мы в безопасности, Харри? Скажи, что это выдумка, что они блефуют… — сказала она умоляюще, — ну хоть что-нибудь.
Харри сделал паузу, а потом медленно и четко произнес:
— Потому что тебе необходимо бояться, да, бояться, чтобы совершать верные шаги.
— Какие, к примеру?
Харри тяжело вздохнул:
— Я все улажу, Ракель, я все улажу.
Харри позвонил Вигдис Албу сразу, как только Ракель положила трубку. Она ответила после первого же звонка.
— Это Холе. Вы сидите у телефона и ждете звонка, фру Албу?
— А вы как думаете? — спросила она, растягивая слова, и Харри решил, что после его ухода она пропустила по меньшей мере пару стаканчиков.
— Понятия не имею. Но мне надо, чтобы вы заявили об исчезновении мужа.
— С какой стати? Я по нему не тоскую, — она печально хохотнула.
— Ладно, объясню: мне нужен повод, чтобы объявить его в розыск. Так что выбирайте — либо вы заявляете о его исчезновении, либо я объявляю его в розыск. По обвинению в убийстве.
Последовала долгая пауза.
— Я не совсем понимаю, инспектор.
— А чего тут понимать-то, фру Албу? Значит, вы отказываетесь заявлять об исчезновении мужа? Хорошо, так и запишем.