Смех дракона (сборник) - Генри Олди 24 стр.

И экшн гоню, и ражу,

Дабы возрасти тиражу!

Мой завистник, мой красавец, мой бесценный благодетель,

Без тебя я – ноль без палки, щепка на лесоповале,

А с тобой я – бог в машине, дом богат, здоровы дети,

На красавице женился, годы сил не подорвали…

До тех пор, пока ты рядом, до тех пор, пока со мною,

Я зимой цвету и пахну, будто лилия весною!

Взрыв желтой листвы из-под Карлова моста,

По краю – святые, святые, святые…

Как-будто евреи скитались в пустыне

И выбрели к Праге, построясь по росту,

И смотрят: туристы, менялы, вода…

Спасибо, Моше, что привел нас сюда!

Эмигрирую в навсегда –

Обтекает с гусей вода,

В Вифлееме коптит звезда,

Под мостом у клошаров праздник,

Каждый – пьяный, и каждый – разный,

И у каждого – борода.

О жисть, ты жесть!

О жисть, ты cool!

Молчи уже,

Закончи scool…

Рожая смысл под каберне –

Не все то мысль, что в интернет.

Я жлоб и жмот, я циник и прохвост,

Я – недостаток, возведенный в степень,

Мне не уйти в дымящиеся степи,

Мне не взорвать под эшелоном мост.

Но если я таков, каков же ты,

Глядящий на меня из темноты?

ФАНТАСТИЧЕСКОЕ ДОПУЩЕНИЕ

Допустим, ты – пришелец жукоглазый,

Со жвалами, в хитиновом покрове,

Рожденный на планете Ыбламаунт

В созвездии Нелепо-ли-намбяше,

И, ветром галактическим несомый,

На био-крио-трио-звездолете

К нам в мегаполис тупо залетевший,

Как залетает дура-малолетка,

Поверив ослепительному мачо.

Допустим, ты родился при Иване

Не Грозном и не Третьем – Годунове,

Хоть никаких Иванов Годуновых

В истории отнюдь не наблюдалось,

А тут, гляди, взяло и наблюлось.

И с этой исторической развилки,

Чудес в ассортименте стартовало:

Отечество без каверз процветает,

Америка накрылась медным тазом

И в космос полетели москали.

Допустим, ты – король подземных эльфов,

Гномья лесного принц и канцлер орков,

Ты – посох мага, ты – топор героя,

Ты – болт из потайного арбалета,

И артефакт чудесный – тоже ты.

Вокруг тебя империи трясутся,

На кладбищах пируют некроманты,

Сражаются друг с другом кто попало,

А ты им и руки не подаешь,

Поскольку и велик, и бесподобен.

Допустим, ты – фантаст-недописатель,

Который допускает то и это,

Воображает множество безделиц,

Придумывает массу несуразиц

И кучу зарабатывает денег

Таким своим извилистым талантом.

Нет, денег мы, пожалуй, не допустим –

Уж больно фантастично допущенье.

Но в остальном…

ЕВРЕЙСКАЯ РОМАНТИЧЕСКАЯ

Говорит Абраму Сара,

Исхудавшая с лица:

– Мне бы юного гусара,

Чтобы тройка у крыльца,

Мне б не скука-синагога,

А цыганский тарарам…

– Тарама будет много, –

Обещает ей Абрам.

Говорит Абраму Сара,

Располневшая с торца:

– Мне б лихого комиссара,

Мне б в кожанке молодца!

Маузер – не поц на идиш,

Продразверстка по дворам…

– Разверстаю в лучшем виде, –

Обещает ей Абрам.

Говорит Абраму Сара,

Разобидевшись всердцах:

– Мне пиры бы Валтасара,

Ламца-дрица-оп-ца-ца,

Клеопатрины затейки

Да сады Семирамид…

– Чай допей да пропотей-ка! –

Ей Абраша говорит.

Говорит Абраму Сара,

Вся, как к Пейсаху маца:

– Да и ты еще не старый,

Если тронуть слегонца.

Что гусары-комиссары? –

Чистый цурес, стыд и срам,

Сексуальные корсары…

То ли дело мой Абрам!

У стиха с размером плохо,

Да и с рифмою беда,

Поздно плакать, поздно охать –

Не годится никуда.

Полумертвый, в неглиже,

Ляжет он, как в гроб, в ЖЖ –

Приходите, тети-дяди,

Полюбуйтеся уже!

МУДРОСТЬ

Кто к дебилам толерантен,

Тот однажды станет Буддой,

Доберется до нирваны,

Внидет в царствие небес.

Кто терпим к трамвайным хамам,

Обретет корзину счастья,

Станет чудом благовонным,

Подчинит себе астрал.

Кто душою к идиотам

Преклонится, не лукавя,

Тот познает сущность Дао

И прославится в веках.

Если спросите, откуда

Я узнал такие вещи,

Я отвечу: с детства знаю,

Ибо мне не повезло.

Ненавижу идиотов,

Не терплю трамвайных хамов,

Плохо отношусь к дебилам

И сержусь на дураков.

Раз я весь несовершенен,

На ножах с Великим Дао,

И не Будда я ни разу –

Значит, вот причина бед!

ВТОРОЙ РЕЧИТАТИВ ШУТА ЮРГЕНА ЛЕДЕНЦА из ТРАГЕДИИ "ЗАРЯ" ТОМАСА БИННОРИ

Была борода черна, не седа,

Хей-хо, хей-трабл-хо!

Любила бардак моя борода,

Хей-хо, хей-трабл-хо!

Любой волосок был свеж и высок,

И в каждом играл полуденный сок,

Хей-хо, хей-хо-тирьямца-ца,

Взгляни на небо – летят года!

Был левый ус прекрасен на вкус,

Хей-хо, хей-трабл-хо!

А правый был рус – мечта, а не ус!

Хей-хо, хей-трабл-хо!

Завей винтом, кудрявым притом,

И счастье близко – под каждым кустом,

Хей-хо, хей-хо-тирьямца-ца,

Взгляни на небо – летят года!

Теперь я брит, и мой габарит –

Хей-хо, хей-трабл-хо! –

О сытой жизни вам всем говорит,

Хей-хо, хей-трабл-хо!

С дивана не встать лет эдак до ста,

И в тихий сон – как в воду с моста,

Хей-хо, хей-хо-тирьямца-ца,

Взгляни на небо – темно всегда!

Цветут сады, да нет бороды,

Хей-хо, хей-трабл-хо!

В зеленой ряске стоят пруды –

Хей-хо, хей-трабл-хо!

Скажи, Господь, на кой людям плоть?

Зерно для мельниц – муку молоть…

Хей-хо, хей-хо-тирьямца-ца,

Взгляну на небо – там борода!

КРИЗИС

Пока не требует поэта

К священной жертве Аполлон,

Во тьму уютного клозета

Он с головою погружен,

Укрыт от бури и волненья,

Спустив прелестные штаны,

Он ищет мига вдохновенья

В объятьях влажной тишины.

Явись, пленительная Муза!

Вспои Зевесова орла!

Лауреат и член Союза

Вчера пил водку из горла,

Ел трюфеля и ананасы,

Икрой закусывал коньяк,

И вот властителю Парнаса

Никак… Все поняли? – никак.

Увяли ямбы и хореи,

Переварились суп и плов,

Ушли арийцы и евреи,

Остыл желудок и апломб.

Поэт! В глухой тоске запора

Лови мучительность грозы,

Рожденье истин в недрах спора,

Вопль Амалфеевой козы,

Романтику ночной Гренады,

Тоску последнего "прости…"

Пускай не льется то, что надо,

Зато рекою льется стих.

ДОСКА

Ах тоска, моя тоска

Нетривиальная –

Вижу, вот моя доска

Мемориальная,

Над подъездом – барельеф

С чеканной мордою:

Дескать, жил такой Олег,

Чем все мы гордые.

На доске стоит цифирь

Казенной прописью,

Пишут, был я пацифист,

Гулял над пропастью,

Кум – царю, министру – сват,

Лауреатствовал,

И бежал, поскольку свят,

Соблазна адского.

У подъезда тихий бомж

Сосет из горлышка,

Шепчет: "Боже-ж-ты-мой-бож,

Какое горюшко,

Я вот сер, немыт и сед,

Сосу креплёное,

А великий мой сосед…"

И – спит под клёнами.

Вот стою я под доской,

Совсем растерянный,

Не замученный тоской

И не расстрелянный,

С виду, в сущности, живой,

Хотя потрёпанный…

Кто ж так пошутил со мной,

Пидор грёбаный?

Не надо классику пенять –

Умом Россию не поднять.

ЛЕГЕНДА

У попа была собака,

У раввина – пес.

Как-то раз случилась драка,

Пострадала песья срака

И собачий нос.

Поп в обиде взял кадило,

Ребе – куль мацы.

Хрясь! – по пейсам угодило,

Хрясь! – по рясе заходило…

Оба мертвецы.

Над попом да над раввином

Блекнут небеса.

На надгробьях пес невинный

Надпись написал,

И с тех пор, как под конвоем,

В полночи кривой

Бьются вечно эти двое

Под собачий вой,

И когда иссякнет сила,

Стихнет звон мечей,

То как раз придет Мессия,

Но неясно, чей.

ИЗЯЩНЫЕ ЛИМЕРИКИ

Обожатель изящных искусств

Сел посрать под сиреневый куст,

Но душиста сирень,

И злодейка-мигрень

Оказалась ужасна на вкус.

Жил да был непреклонный эстет,

У него был свинцовый кастет,

Глядь – навстречу фантаст,

И спесив, и горласт…

Побеседовали тет-а-тет.

Инженер человеческих душ

Не как мальчик писал, а как муж,

Все строку за строкой,

Гонорары – рекой,

И прекрасен, как дьявол, к тому ж…

Член Союза писателей был

Идиот, полудурок, дебил,

Но имел документ,

Что он интеллигент…

Документ тот он страстно любил.

Дети литературы большой

Все закидывались анашой,

А кто был при бабле,

Тот сидел на игле

И летал вдохновенной душой.

…а во первых пишу Вам строках,

Что останусь, как гений в веках.

По причине такой

Ухожу на покой –

Поносите меня на руках…

Раз собравшись, властители дум

Раз собравшись, властители дум

Заметались в тяжелом бреду:

Им привиделся ад,

Где они голосят –

Кенгуру, марабу, какаду…

На ток-шоу собрался гламур,

Весь расписанный под Хохлому,

А ведущий – ужель? –

Был расписан под Гжель.

Вот уж точно икалось ему!

Жил критический сюрреализм,

Продавец очистительных клизм,

Он смотрел на людей,

Как на тени идей,

А на жизнь, как на чей-то каприз.

Некий критик, приятен и мил,

Графоманов без страха громил –

Как завидит роман,

Так кричит: «Графоман!

Подь сюда…» И по заду плетьми!

Как-то раз я давал интервью

Про великую жизнь свою,

А прочел результат –

Мол, я глуп и носат,

И грозил, что кого-то убью…

Некий техноромантик сказал,

Что он видел разумный вокзал –

Тот светился во тьме,

Был себе на уме,

И струилась по рельсам слеза.

НИКОГДА

Я никогда не убивал.

Ни кое-как, ни наповал,

Ножом в печенку не совал,

И пулею – в затылок.

Не резал глотки часовым,

Не шел с секирою "на вы",

И волком на луну не выл,

Подкрадываясь с тыла.

Я никогда не пел с листа,

Вот под перцовку – как с куста,

А ноты – верно, неспроста,

Меня лишили слуха.

И завитой скрипичный ключ

Скрипит в гортани, остро-жгуч,

Смеется: "Парень, не канючь!

Медведь тебе на ухо!"

Я никогда не спал с Бриджит,

Не научился мирно жить,

Не я – "Над пропастью во ржи",

Не я – творец Устава,

Я очень много – никогда…

Ну что ж, простите, господа.

Пускай ушла в песок вода,

Пускай песок в суставах,

Но если стану вспоминать –

В гробину-бога-душу-мать! –

Когда и с кем ложился спать,

Как фильтровал базары,

Куда пешком ходил "на ты",

При ком и где вертел понты,

И не боялся темноты…

Не кончу и до завтра!

ЭПИГРАММЫ

Коллегам

Кто тут хочет склеить ласты?

Пуля весит девять граммов –

Подойду в упор к фантастам,

Расстреляю эпиграммой!

А. Пехову, Е. Бычковой, Н. Турчаниновой;"Киндрэт: кровные братья"

Ах, замутила сериал писательская братия,

Ах, здесь приволье и размах для творческих натур:

Влюбился в киндера киндрэт до полного кондратия,

А кадаверциан их спас, и полный ПехБычТур!

Легиону продолжателей «Саги о Конане-варваре»

В каждом "конаническом" романе,

Если хорошенько потрясти,

Слышен сладкий хруст зеленых "money",

Автором сжимаемых в горсти.

Олди-Дяченко-Валентинову; «Пентакль»

Придумать рифму к слову "пакля" –

Пустяк для авторов "Пентакля"!

А. Валентинову, «Омега»

В Крыму отдыхая под трель автомата,

Моча из засады Антанту и НАТО,

Я думаю, глядя, как рвётся граната:

"Андрей Валентиныч! А может, не надо?.. "

Д. Громову, «Путь проклятых»

Один вампир у злых сосал,

А добрых всячески спасал –

Не страшен даже Страшный суд

Для тех, кто правильно сосут!

С. Прокопчик, «Русские ушли»

Если вам отбили копчик,

Стырив деньги из кармана,

Знайте: вы – герой романа

Гуманистки С. Прокопчик!

Ю. Остапенко, «Игры рядом»

Был вожатый сто раз кряду

Изнасилован отрядом,

На суде сказали детки,

Что играли в "Игры рядом".

Г. Л. Олди

Старый дедушка Авдей

Любит творчество Олдей,

Он шибает первача

И читает "Путь Меча" –

Засыпая неизменно

На странице "Примеча…"

М. Успенскому

Донимают миражи,

Ну-ка, мудрый, подскажи-ка:

Это просто Вечный Жид

Или просто Вечный Жихарь?

О. Дивову; «Ночной смотрящий»

Если вы сыграли в ящик,

К вам придет Ночной Смотрящий

И шепнет вам на ушко,

Как вам быть с прямой кишкой…

С. Логинову, «Дорогой широкой»

Наш мир красотами не манит

И к обитателям жесток,

Один на свете есть романтик,

И тот – асфальтовый каток!

С. Лукьяненко, «Ночной дозор»

В чем сила, брат? А в правде, брат! –

"Ночной дозор" писал Рембрандт.

Но, со щитом иль на щите,

Старик скончался в нищете…

О. Дивову

Он талантлив и брутален

От кудрей до гениталий…

Героям фантастических боевиков

Накачали бицепсы и лбы,

Бластерами пол-Вселенной вымели,

И кричишь, оглохнув от пальбы:

"Люди, где вы? Неужели вымерли?!

Е. Лукину

В любимом кресле у окна,

Прихлебывая из стакана,

Сидел, читая Лукиана…

Теперь читаю Лукина.

А. Валентинову;"Сфера"

Мне снился сон – ужасная картина!

Я был сфероид. В облаках вися,

Я пил коньяк, потом забил косяк…

О Боже! Я – не я, а Валентинов!

Кое-кому из коллег-фантастов

Не равняя себя с Мураками,

Не считая других дураками,

Я скажу: ей-же-ей,

Вам бы делать детей! –

А вот то, что творите руками…

А. Громову

Не бомбою ваххабита,

Не диким похмельем ромовым –

Джордж Буш, ваша карта бита

"Исландскою картой" Громова!

Г. Л. Олди

Не счесть друзей у фразы с завитушками,

Но и не счесть врагов –

Усыпан путь читательскими тушками

И клочьями мозгов…

С. Прокопчик

У леща бочок прикопчен,

Третий литр пивка пошел…

Напиши роман, Прокопчик,

Чтоб, как в жизни, хорошо!

В. Рыбакову;"Звезда Полынь"

От разрухи вылечат в момент,

Уничтожат подлого злодея

Добрый олигарх и честный мент,

Плюс национальная идея!

О. Дивову, «Храбр»

Дочитал того "Храбра",

До печенок "Храбр" пробрал –

Там добро не с кулаками,

Там дубина у добра!

М. Успенскому;"Три холма, охраняющие край света"

Это вам не цацки-пецки,

Это Михаил Успенский,

Он и в душах, и в умах

Сел един на трех холмах!

МТА (молодым талантливым авторам)

Эльф седлает черный "Бумер" –

Ну, не Бунин.

Бунин умер.

А. Штыпелю

С тем я пил, а с этим ты пил,

А с иными пили все…

Лучше всех – Аркадий Штыпель!

С ним я пил – и не косел!

В. Панову

Тайный Город разрастается

До тех пор, пока читается,

А едва иссякнет главами –

Станет прирастать Анклавами!

М. и С. Дяченко

Горит от страсти каждая страница,

И вновь любовь! – покой им только снится…

Начинающим

Однажды эдитор

Сказал мне: "Иди ты!.. "

Ну, я и пошел –

И всем хорошо.

Олегу Дивову;"След Зомби",«Ночной смотрящий", „Немертвый“ ипр.

Ах, как фабулу дивно он строит,

Как прелестно кроит он судьбу,

Ах, какие живые герои –

Те, которых видали в гробу!

В. Орехову

Физик щупает мезоны,

Пастушок пасет коров,

А Орехов ходит в Зону,

Выпасает сталкеров.

Ю. Остапенко

Она, пожалуй, чем-то

Похожа на Дяченко,

Когда ведет героя

От язвы к геморрою…

Полу Олегу, эпиграмматисту

Не надо глядеть на всех

В оптические прицелы…

Ты все-таки Пол Олег,

А я-то все таки целый.

МУЖЕСТВО ПОХВАЛЫ (художественная публицистика)

ДЕСЯТЬ ИСКУШЕНИЙ МАТЕРОГО ПУБЛИКАНТА

Здравствуйте, дорогие наши друзья! Это мы, дорогие ваши Олди.

Десять лет "Звездному Мосту". Десять раз мы встречались. Пять лет тому назад, посредине этого трудного пути, мы читали доклад "Десять искушений юного публиканта" – о том, какие искусы преследуют начинающего писателя, который только-только стал издаваться.

С тех пор доклад был опубликован во многих изданиях. Журналы, сборники, сольные книги… Он собрал премий, наверное, больше, чем все остальные наши работы. Мы даже думали на всякий случай переквалифицироваться – не в управдомы, а в критики.

Но за пять лет многие начинающие авторы заматерели и превратились в звезд. Те же, которые и раньше были звездами… Нет, мы не скажем, что они превратились в черные дыры – как минимум, в сверхновые. И вот мы решили рискнуть. Ведь у матерых публикантов тоже имеются свои искушения. Пожалуй, местами они даже покруче, чем искушения молодых авторов. У звезд свои проблемы; и вы не хуже нас знаете, что часть известных авторов (не только в фантастике) сознательно отказывается от встреч с читателями, а в особенности от Интернет-общения. Ведь читатель добр, чуток и злопамятен – и всегда найдет, как подбодрить своего кумира "незлым тихим словом", от которого потом пьешь валокордин. На начинающего автора вал "доброжелательной" критики обрушивается в меньшей мере (хотя начинающему кажется, что в большей…), а звезда – она на виду.

И, соответственно, получает по полной программе независимо от качества текста.

"Звездных" искушений мы насчитали, как водится, ровно десять. Как любой искус, они, кроме негатива, несут в себе и весомый позитив. Какое бы это было искушение, не кройся в нем явных преимуществ? Хотим добавить, что мы сами – уж не знаем, какой мы звездной величины – тоже не избавлены от искушений. И если где-то – слаб человек! – поддаемся… Что ж, и Олдям невредно получить палкой по горбу – стройнее будем. Поэтому мы, безусловно, рискуем. Все, что сейчас назовем, будет "утром в газете – вечером в куплете", а точнее, в Интернете. И начнется: "Олди это сказали про себя, и то, и вон то, а про это забыли…". Ничего страшного, мы привыкли рисковать, ибо не очень стеснительны и в меру толстокожи.