На всякий случай.
Да, надо многому учиться. Пробовать, ошибаться, и снова пробовать. Тонкий психологизм, умение передавать сложные эмоции, филигранный язык, оттенки иронии и сарказма, зримые, "вкусные" описания, метафоры, образность и в то же время лаконичность деталей… Инструментарий, которым надо владеть, к какому бы направлению не причисляли писателя. Но не менее необходимо воспитывать в себе мужество похвалы. Не забывать о том, чем фантастика сильна, чем она по праву может гордиться.
Иначе трусость и брюзжание станут главной темой в фантастическом хоре.
"Во всех поколениях и у всех народов есть элегические, вдумчивые, созерцательные умы, которые особенно пленяются величественным зрелищем природы, возвышенными образами и жадно впитывают их. Существуют, напротив, натуры активные, которым нравится стремительность, движение, краткость, столкновения, действие, драматизм… Наконец, иные цельные люди объемлют все, ищут и лирики и действия, драмы и оды, полагая, что совершенство требует полного обзора явлений.
Какая школа выше? Не знаю. Я не хотел бы, чтобы из этого естественного различия извлекали насильственные выводы. "
Оноре де БальзакМАЙСКОЕ СОЛНЦЕ ПАРТЕНИТА (по мотивам литературного семинара, проведенного в мае 2009 г .) Генри Лайон Олди, Андрей Валентинов
Более всего поразили поданные на обед «макароны по-флотски» – блюдо, давно уже занесенное на постсоветских просторах в Красную ретро-книгу. И весь Партенит – маленький поселок, прилепившийся к обрывистому склону, серо-блочный, не слишком уютный, если бы не близкое море – показался дивным заповедником Прошлого. Старые люди на улочках, старые подшивки газет в сырой библиотеке… Ветры Истории дуют совсем рядом, чуть выше, где шоссе на Ялту, здесь же – патриархальная тишина.
«Понаехали тут…» – незримый, но четкий лозунг, проступающий сквозь столь неуместные в подобных Палестинах рекламные щиты. Явление местного репортера, в прошлом – бухгалтера, по совместительству – сторожа (в редакции?), желавшего написать (и написавшего, и даже опубликовавшего в газете «Патриот») статью о «маститых людях, таких, как А. Г. Голди (Д. Громов и О. Олдижинский) и А. Валентинов» (конец цитаты) лишь добавило перцу в помянутые макароны. Надеюсь, мы изрядно растревожили здешних старожилов – сторожей крымской Вечности.
И низкий поклон кариатиде с атлантом – Светлане Поздняковой и Глебу Гусакову – вознесшим на своих плечах махину под названием «литературный семинар «Партенит-2009». Сколько говорилось, что надо. Сколько обещалось: ужо сотворим. А эти – сделали.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ИНТЕРНЕТА:
–…им, Олди и Валентинову, учиццо надо, а не мастер классы давать.
Надо. Учимся. А вы?
Как проводить подобный семинар, мы и знали, и не знали. Уже много лет мы подсказывали коллегам – и они нам подсказывали, чего в книжках не так, что бы в тексте улучшить, заострить и огранить. Но это коллеги – жизнью битые, тиражами испытанные, толстокожие носороги от Фантастики. Категория же «молодых авторов» при всей ее условности представлялась чем-то трепетным, ярко-зеленым, словно спаржа на грядке, почти что Смольным институтом. Что с ними делать, как помочь? Научить – в классе у доски – писать Фантастику невозможно, талант инъекцией не ввести, графоманию из башки колом не выбить. Фэньё же из сетевого болотца заранее лягушачьим хором пугало. Мол, «им» (нам, то есть) самим бы «учиццо», а не прочим мозги промывать. И как ответить? Что авторы всегда друг у друга совета спрашивали, но не всегда такой совет получить легко из-за занятости и больших расстояний? Что потребность «учиццо» не освобождает от обязанности помочь, подсказать? Поделиться – не Истиной, которая по прежнему «где-то рядом», но собственным мнением, раз это кому-то интересно? Но ведь слово – не воробей, иногда оно – пуля в спину, иногда же – глоток воды в пустыне.
Сомнения, сомнения…
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ИНТЕРНЕТА:
–…никогда не понимал, в чем смысл таких семинаров. ну, кроме веселой тусовки на морях ;) писать тебя там все равно не научат, частные ошибки могут вычитать и друзья по ЖЖ. впрочем, я оброс именно той, бронебойной, и на критику не реагирую ;)
…и заглавных букв не расставляю.
Прежние семинары-«малеевки» оставили после себя славу, но не летописи. На вопрос же «что там было» ветераны обычно вспоминают писателя Р. , чуть не утонувшего в снегу по дороге в сельмаг. А литература… Разумеется, читали, обсуждали. Проявилась деталь – тексты, ввиду отсутствия интернета, поступали для изучения только по приезду, что в любом случае «не есть гут». Организаторы Партенита сие учли – хоть сколько-то недель, но время для чтения повестей и романов все же имелось. Отрадная подробность – «семинаристы» отнеслись к делу серьезно, тексты коллег проштудировали «от и до», что и позволило достичь нужной ярости при обсуждениях. В общем, подготовились неплохо – и они, и, надеюсь, мы, те, что у доски.
Наверное, в прошлом и трава была чудесней, и фантастика шедевральней. Даже наверняка. Но мы-то встретились здесь и сейчас…
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ИНТЕРНЕТА:
–…на семинар были приглашены авторы, считающиеся у любителей современной русскоязычной фантастики живыми иконами – Дмитрий Громов и Олег Ладыженский…
Иконы, говорите? А как за мускатом сбегать, так не дозовешься…
Патриархальность Партенита ничуть не помешала сонмищу. Напротив, соблазнов меньше – ни тебе казино, ни гей-парада. Парк на берегу с головой Фрунзе на постаменте-плахе, пляж у не по-весеннему холодного Понта, силуэт Аю-Дага на весь горизонт – вот, пожалуй, и все. Крымское винидло (не «бест», но все-таки «гуд») наличествовало, однако потреблялось в меру. Даже известный критик В. , прогудев по-конвентному первый вечер, в дальнейшем пил «в плепорцию», пояснив, что так интереснее будет. Работали же трезвыми и строгими, в самые напряженные дни – с 10 утра до 5 вечера с не слишком долгим перерывом.
Поначалу народ шарахался от скучно-казенных слов: «идейно-тематическкий анализ», «сквозная линия действия», «архитектоника произведения», «зерно основного конфликта», «авторский стиль», «экспозиция», «кульминация», «развязка»… Но потом оказалось – или нам это показалось? – что в этом есть свой интерес, и «литературные посиделки» на веранде гостиницы продолжались дотемна. Под разнообразные мускаты, «Каберне» и «Пино-Гри» – но «без фанатизма», как любит говорить известный писатель В.
Разве что – в литературном смысле.
Это уже отдавало марафоном.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ИНТЕРНЕТА:
–Просто литературная работа. И вот, я был свидетелем обучения. ПТУ для писателей.
А хочется университета. Академии. Сразу. Ибо достоин. И чтоб никто из обиженных не ушел.
Что именно говорилось на семинарах, какие лыки из строк извлекались – врачебная тайна. Итог, впрочем, известен: из тринадцати текстов два рекомендованы к изданию после минимальной доработки. Остальные – все еще корабли на стапелях разной степени незавершенности. В принципе до ума довести можно практически все, дело только за корабелами. Как это оценить, на каких весах взвесить? Если в процентах – одно, если в усердии и старании «семинаристов» – совсем иное. В принципе есть еще Справедливый Человек – Время, остается доверить ему окончательное резюме. Жаль только, если через четверть века от Партенита останется лишь рассказ о писателе П. , в самый разгар вечернего возлияния агитировавшего за всеобщий переход на «твердую» НФ с уклоном в энергетические вопросы. Дамы пугались.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ИНТЕРНЕТА:
–Конечно, несколько удивило то, что авторы, даже и столь умелые, не пытаются соотнести собственные произведения с мерками, так называемой у фантастов «Большой» литературы…
Соотнести с мерками? Надо запомнить. Батальное полотно маслом: кооперируются Олди с Валентиновым, берут по мерке так называемой – и со-относят…
Единственный неприехавший много потерял – во всех смыслах. Его гениальному творению был устроен великий «грыз» (силами самих «семинаристов») с привлечением не только литературоведческого, но и психотерапевтического арсенала. «Главгеру» предписали посещение тренинга для хронических неудачников, книга была приговорена к изданию с обложкой из двойного глянца.
Впрочем, приятно удивило отсутствие чистой, как спирт, графомани. Как написано – о том шел разговор. Но болевые точки просматривались без труда. И жизненный опыт. И желание рассказать что-то еще, помимо энергичной истории. Желание слушать. Умение слышать.
Раз так, в добрый путь.
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ИНТЕРНЕТА:
–А если по-человечески, то конкурсы дают молодым писателям возможность научиться с достоинством принимать чужую критику. Более того, конкурсы в терапевтических дозах способствует выработке во всяком нормальном организме конструктивной самокритики.
Дают. Способствуют. Где они, эти нормальные организмы, в количестве, достойном популяции?..
Семинаристы были твердо уверены, что им запретят писать любимое «хвэнтези», особенно про «ельфов» и «ведьмочек». Неоднократные уверения в обратном (пишите – но хорошее!) поначалу успеха не имели. Затем, расхрабрившись, некоторые лихо принялись за любимое дело – клонировать помянутых «ельфов». В буквальном смысле – именно такой метод улучшения порождений Профессора изобрел один удалец. То, что «творение миров» – не фанфик Толкиена-Роулинг, понималось с трудом. Фэнтези, увы, во многом – и для многих – остается беллетризацией очередной ролевой игры «по мотивам».
Жуткой черной тучей над всеми разговорами висел интернет, его «фантастический» сектор, превратившийся в некую Мега-Марью-Алексеевну. Великая Виртуальная Тусня определенно довлеет над очень многими. Казалось бы, достаточно извлечь голову из болота, взглянуть на мир, вынуть из ушей пробки… Ан нет! Офисное поколение, сколь мала ваша Вселенная!
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ ИНТЕРНЕТА:
–…понравились разъяснения, пусть и в свойственной этим писателям ориенталистской манере…
Вот так всю жизнь проживешь, и не узнаешь.
И под занавес:
– …Хотелось отобрать у кого-нибудь ноутбук и сейчас же редактировать, писать новое, работать, работать и работать. И учиться, конечно.
А вот это уже дорогого стоит.
ПАРТЕНИТ-09
Проблема начинающего автора, который может начинать и до шестидесяти лет – у него бегают отдельно, философствуют отдельно, а эмоциональные куски пишутся совсем отдельно, в другом месте. В итоге беготня не вызвает ни эмоций, ни размышлений. Философия скучна, потому что нет ни эмоций, ни беготни, а эмоции не работают, потому что вообще ни на чем не основываются. Тут мы напишем эссе, а вот тут они подерутся. Надо все это каким-то образом «перепутывать». Надо, чтобы действия порождали их оценку, размышления. И в итоге размышлений опять приводили к действиям.
Важный признак романа – присутствие автора как одной из доминирующих личностей, наряду с персонажами. Потому что роман «Война и мир» Толстого и роман «Преступление и наказание» Достоевского нельзя перепутать в принципе. И дело не в сюжете. А в том, как это написано. И все это нельзя спутать с «Мастером и Маргаритой» Булгакова. Личность автора присутствует такой мощнейшей доминантой, что уже является областью исследования литературоведов. В романе должен быть автор, чтобы читатели запоминали: ага, это тот самый, который сказал то-то и то-то. Не продал стотысячный тираж, а сказал что-то такое, что я запомнил, на меня это повлияло, я задумался…
Просто рассказать историю – это талант рассказчика, а талант писателя – использовать историю как инструмент.
Есть такой термин – темпоритм. Темп – это скорость развития внешнего действия. Ритм – это скорость развития внутреннего действия. От их сочетания зависит напряженность ситуации. Если герой отстреливается от полицейских, бегает по крыше, угнал машину – это ритм. Если пара молодоженов идет к кровати, чтобы заняться любовью, а под кроватью тикает бомба с часовым механизмом, о чем они не знают – это темп. Действие внешнее в последнем случае предельно медленное. Внутреннее – предельно напряженное, быстрое. Это может по-разному сочетаться – темп и ритм. Так вот, когда мы говорим о событиях, которые меняют мотивацию персонажей… Если внешнее действие легкое: попили винца, позанимались любовью, полетали, поприкалывались – значит, поскольку никак не ускоришь внешнее действие (не драки же с гопниками вставлять, в конце концов!), приходится усиливать темп. Надо искать напряжение внутреннего действия.
Часовая бомба, которая тикает под кроватью.
Когда я читаю, что герой пришел в таверну, подрался, выпил пивка, еще раз подрался, нанялся охранять эльфов, подрался с ними, угнал слонопотама, уехал в другую страну, там стал королем, всех зарубил… Я спать хочу. Почему? Потому что ритм вроде бы дикий – герой все время куда-то бежит и дерется – а темп никакой. Сонный. Как был герой крутым раздолбаем, так и остался. Как он, допустим, хотел могущества, власти и денег – так он в конце концов и получил. Ничего, собственно, не изменилось.
Более того, такие книги читатель покупает ради отдыха . Казалось бы, все бегают, стреляют, рубятся, а читатель хочет на этом материале отдохнуть. Почему? А он подспудно слышит, что темпа-то нету. Книга – «тихий час», сонное время.
Это не темперамент, это – суматоха, как говорила тётя Соня.
Автору во время работы над романом, а то и потом, во время финальной редактуры, надо периодически взять и выйти из текста. Подняться над романом, уйти со сцены в зал, за режиссерский столик. Зачем? При взгляде снаружи становится понятно: ага, два трагических эпизода подряд не работают. Вторая трагедия сразу блекнет. Мы уже отстрадались, отплакали. Если вырезали поселок, а потом сразу утонул корабль – корабль не сработает. Между такими эпизодами умница Шекспир вставляет могильщиков, которые хохмят всю интермедию. Они пошутили, зал расслабился, можно опять брать череп: «Я знал его, Горацио…». Из зала сразу видишь, что сквозное действие у меня такое, а эпизод – сякой, а второй эпизод – разэтакий. Непропорционально собрано. Читатель на первом эпизоде так утомится страдать, что второй уже не воспримет.
Очень жалко резать, но ты четко понимаешь, что, скажем, больше двадцати тысяч знаков этот фрагмент быть не может. Это хватка профессионала, чем дальше, тем больше она проявляется. Есть «слух на фразу», а есть чутье на темпоритм. Приходится резать по-живому, находить другое решение, позволяющее сорок тысяч знаков «втиснуть» в двадцать – просто потому, что иначе я убью расширением два последующих эпизода.
Такие моменты нужно точно просчитывать. Искать особые решения, дыхание текста надо чувствовать, иначе первый эпизод добежим, а на втором задохнемся. Иначе герои все хохмят, а чувство юмора у меня уже закончилось, и хохот вызывает раздражение. Уметь надо эпизоды по характеру, насыщенности, скорости развития действия разложить как сонату по темпам. Аллегро, адажио, анданте…
Мы сами себе и стратег, и тактик, и режиссер и актеры. Нам необходимо видеть и стратегические, и тактические задачи, когда речь идет о романе. Для этого надо подняться над текстом, над персонажами. Иначе опять начинается: «пишет, как дышит» – и дышит-то, как дряхлый пенсионер, пробежавший сто метров, с одышкой, захлебывается… Так и сердце может отказать. Поднявшись над текстом, конкретными героями, тактикой – лишь тогда вы можете увидеть стратегию, весь роман целиком. Что этот персонаж – функция, его легко убрать или заменить. Что прожектор светит не туда, и главного героя не видно. Что какие-то моменты избыточны. Что ряд эпизодов и эпизодических персонажей не нужен. Они не несут ни логической, ни эмоциональной, ни эстетической нагрузки.
Задумайтесь: зачем хорошему оркестру дирижер? Музыканты что, играть без него не умеют? У дирижера главная задача – решение произведения. Общее решение . Когда я ставлю спектакль, я сразу думаю: ставлю на камерной сцене или на масштабной? С живым оркестром, с записью или вообще без музыки? Большой труппой – малой труппой? Я ставлю Гамлета в аутентичных декорациях и костюмах; в условных – некое общее средневековье; или в современных? Пока нет общего решения, виденья спектакля целиком, спектакль ставить нельзя. И книгу писать нельзя. Решение должно быть в каждом поступке, в каждом действии, в каждом слове, в каждом персонаже, в каждой декорации.