– А вы сказали – маленькая девочка!
– Она была мала ростом и во всем – еще девочка.
– А на каком языке она говорила? – спросила Кора.
– Ее родной язык – арабский. Но и его она вспомнила не сразу. Память возвращалась к ней постепенно. Читать и писать она не умела. Мы научили ее итальянскому языку. Когда Мариам оправилась, она не захотела бездельничать – и оказалась замечательной помощницей. Ведь мне всегда не хватает санитарок и сестер – роботы далеко не во всем могут заменить человека, а людям возиться с отсталыми несчастными детьми не всегда приятно. Мариам казалась живой, веселой, послушной, сообразительной девочкой.
– Так почему же она оказалась на горной дороге?
– Она призналась мне, что убежала из дома, потому что ее папа разошелся с мамой, но оставил ребенка себе. Девочка не захотела жить с мачехой и убежала из дома.
– А где был ее дом?
– Она не могла вспомнить. Судя по всему, в одной из арабских стран.
– А как же она добралась до Флоренции?
– Папа с новой женой были в свадебном путешествии и взяли ее с собой.
– И неужели ее отец не дал никаких объявлений о пропаже дочери? Неужели ее не искала полиция?
– Боюсь, что отец находился под влиянием новой жены, которая не любила девочку.
– Ах, какая ужасная история! – сказала Кора. – И долго эта Мариам прожила здесь?
– Она появилась у нас чуть больше года назад, как раз когда у нас завязалась переписка и совместная работа с профессором Лу Фу. И прожила… наверное, не меньше шести месяцев.
– А профессор ее видел?
– Не только видел, профессор был к ней расположен. Он говорил, что хотел бы, чтобы у него была такая работящая и умная внучка. Он уверял, что Мариам похожа на китаянку.
– А вы говорили, что она – арабка…
– Профессор был старым человеком, он мог ошибиться, – ответила синьора.
– Ну и что же случилось дальше?
– Мариам научилась помогать мне работать с этим граммофоном. Порой она заменяла меня вечерами, посылая волны добра, пока дети засыпали, а наш профессор Лу Фу проводил с девочкой опыты – он измерял излучения ее мозга. Он к ней очень привязался. Даже предлагал поехать с ним в пустыню, на окраину Китая.
– А она?
– Она сказала, что если не найдет своего папу, то обязательно приедет к профессору. Но, к счастью, ее отец нашелся. Вернее, он сам ее нашел. Пришлось нам расстаться.
– И вы больше ничего не слышали о ней? – спросила Кора.
– Почему же? Месяц назад, к моему дню рождения, я получила от Мариам поздравительную открытку. Она должна быть в моем кабинете.
Они возвратились в кабинет синьоры Серафины. За время их отсутствия кто-то прибрал в кабинете, спрятал в большой сундук мячики и детские игрушки, привел в порядок бумаги на столе синьоры.
– Ах, – произнесла синьора, – наша экономка убирает мой кабинет, и из-за этого я ничего не могу найти. Я люблю, когда у меня в кабинете беспорядок. Это мой собственный беспорядок, и я в нем отлично разбираюсь. А когда приходит чужой человек и наводит у тебя порядок – я ничего отыскать не могу. Ну скажите, где все письма?
– А вот где! – воскликнула карлица в голубом халате и очень высокой шляпе, которая выскочила из-за шторы.
Карлица вытащила второй сверху правый ящик письменного стола, и оттуда буквально выпрыгнули тучей письма и открытки.
– Ты что наделала! – закричала синьора вслед убежавшей карлице.
Но та уже процокала каблучками по мраморной лестнице, и ее след простыл.
Пришлось Коре с синьорой ползать по полу, пока наконец синьора не воскликнула:
– Вот эта открытка!
Открытка была из Багдада. На одной стороне была изображена мечеть под золотым куполом, на другой короткий текст: «Спасибо за все. Очень жалею, что не смогла с вами попрощаться. Надеюсь на встречу. Искренне ваша, Мариам».
– Почему она пишет, что не смогла с вами попрощаться? – спросила Кора.
– Ее отец приехал за ней, как раз когда я улетала в Бомбей на конгресс защиты детей от родителей. Когда я уезжала, никто и не подозревал, что ее отец объявится. А приехала – нет ни девочки, ни папы!
Синьора улыбнулась, вспоминая, как была тогда удивлена.
– Но, может, кто-нибудь видел ее отца, разговаривал с ним? А вдруг девочку похитили? Вдруг она не хотела уезжать?
– Нет, – пискнула экономка-карлица, которая незаметно вернулась в кабинет синьоры. – Мариам как увидела своего папочку, так и побежала к нему, обнимает его, плачет, где ты, говорит, пропадал, я так, говорит, по тебе, папа, скучала… Я сама видала!
– Ну видите – вот вам и свидетель, – сказала синьора.
Серафина проводила Кору до флаера. Они попрощались на площадке перед заснувшей виллой. Карлица-экономка вынесла зажженный фонарик и размахивала им, провожая Кору.
Кора помахала рукой этим милым добрым людям и, подняв флаер над Болоньей, ушла в тонкие перистые облака.
Пролетая над Венецией, она вышла на связь с комиссаром Милодаром, который, разумеется, не спал, и доложила о полете к синьоре Беллинетти.
– У тебя есть какие-то сомнения по поводу девочки Мариам?
– Мне хотелось бы, чтобы вы проверили ее, – сказала Кора. – Ведь она появилась, когда опыты уже начались, и исчезла, когда профессор закончил у себя работу над новой моделью генератора доброты.
– Ты, как всегда, преувеличиваешь, – заметил Милодар. – Но в одном я с тобой согласен – конечно же, причиной нападения был этот самый генератор. Но вот где он сейчас и на ком испытывают его доброту, мне хотелось бы узнать как можно скорее.
– А мне хотелось бы найти профессора, – ответила Кора. – Я беспокоюсь, жив ли он.
Глава 4 ВЕРСИЯ КОРЫ
Флаер Коры летел навстречу солнцу, и потому она рассчитывала, что окажется в Урумчи к середине дня. Пролетая над сверкающими снежными вершинами Гималаев, она соединилась с кабинетом следователя Лян Фуканя, который с утра ждал ее вызова.
– Как вы слетали в Италию? – спросил он. – Был ли ваш полет удачным?
– Более чем удачным, – ответила Кора.
– Вы, наверное, устали и хотите спать?
– Нет, сейчас наступает самый важный момент, – сказала Кора. – Мы с вами идем по следу опасных преступников. Скажите, пожалуйста, просмотрели ли вы книгу посетителей гостиницы в Урумчи?
– Я сделал, как мы договаривались, коллега, – ответил следователь. – Но в последние дни гостиница стоит почти пустая.
– Почему?
– Потому что сейчас еще не спала жара, туристов почти не бывает, а если человек прилетает по делу, то он предпочитает закончить его до вечера, чтобы улететь домой, – благо до Парижа от Урумчи лететь всего час.
– И все-таки, кто жил в гостинице?
– Корреспондент Зденек Ольшевский, два палеографа из Шанхая…
– Палеографы? – Кора вынуждена была признать, что не знает такого слова.
– Я с ними разговаривал. Это почтенная пожилая чета, они изучают старинные рукописи. Со временем буквы меняют свое написание, и специалист может определить, когда написан текст, если он знает, как в то или иное время изображали букву или иероглиф.
– Кто еще? – спросила Кора. Ей было стыдно, что она не знает таких простых вещей.
– Пара с Марса. Они проводят у нас медовый месяц.
– Это еще почему?
– Они сначала поехали в Париж, но там им показалось влажно и холодно.
– Хорошо, дальше…
– А дальше – пустота! – ответил следователь.
– Тогда, коллега, – попросила Кора, – узнайте, пожалуйста, не было ли среди туристов-охотников на острове Лоб-Нор девочки-арабки примерно шестнадцати лет, предположительно по имени Мариам.
– Хорошо, – ответил Лян Фукань, не задавая вопросов. Он лишь дал совет: – Поставьте флаер на автопилот и отдохните немного. Лететь вам еще полчаса, успеете вздремнуть.
Но Кора не послушалась его совета. Она снова вызвала Милодара.
Комиссар как раз завтракал, что не мешало ему при этом смотреть новости Галактики, дочитывать роман «Граф Монте-Кристо», который ему настолько полюбился в детстве, что он его читал снова каждые полгода, и разговаривать по видеофону с женой, которая проснулась, проспав четверо суток, и теперь никак не могла решить, то ли ей отправиться за покупками, то ли соснуть полчасика.
Кора поздоровалась с Милодаром и Спящей красавицей.
– Я все узнал, – сразу заявил комиссар, – так что запоминай: в самом деле год назад на шоссе Болонья – Флоренция была найдена девушка, которая шла по дороге пешком, сбежав от своего папы из горной гостиницы. Девочку задела проезжавшая мимо неизвестная машина, но, к счастью, ничего страшного не произошло. Девочка упала, ушибла голову и временно потеряла память. Девочку взяла к себе в клинику синьора Серафина Беллинетти, и та прожила в клинике сначала как пациентка, а потом в качестве санитарки и помощницы синьоры несколько месяцев.
– Шесть месяцев, – подтвердила Кора.
– После этого, по словам обслуживающего персонала, за девочкой приехал отец, который ее отыскал.
– Как отыскал? – сразу спросила Кора.
– Никто не знает. Местная полиция никаких запросов не получала, и на ее объявление о том, что нашлась девочка, никто не откликнулся.
– Вам не кажется это странным, комиссар? – спросила Кора.
– Еще как кажется, – ответил комиссар.
В их разговор вмешалась Спящая красавица.
– Пожалуй, я пойду погулять, – сказала она. – Но сначала полчасика посплю. Ты меня разбудишь?
– Разбужу, мое сокровище, – ответил комиссар. И добавил специально для Коры: – Идеальная жена! Для нее главное счастье – сидеть дома и ждать меня. И, конечно, кушать конфеты.
– Я забыла, вы давно женаты? – наивно спросила Кора.
– Уже скоро полгода, – сказал Милодар.
– Вам не кажется, что ваша жена растолстела примерно в два раза?
– Кора, не преувеличивай! – испугался комиссар.
– Еще полгода, – безжалостно сказала Кора, – и вам ее будет не обнять!
– Кора!
– Молчу.
– Нет, я не возражаю против критики. Но когда человек немного полнеет, значит, он счастлив, значит, он доволен жизнью.
– Не обольщайтесь, комиссар, – заметила Кора. – Все объясняется куда проще. До встречи с вами Спящая красавица только спала, а теперь она спит и ест. А это – большая разница.
Комиссар Милодар покачал головой, обдумывая информацию, потом отмахнулся от неприятных фактов и продолжил:
– Папа приехал за девочкой вечером, в десять часов, в пятницу. Самой синьоры в клинике не было. Девочка, по словам санитарок, узнала своего отца, кинулась к нему, обняла и рыдала, радуясь тому, что ее папа нашелся. Никаких сомнений в том, что папа был ее папой, ни у кого не оказалось.
– Это совпадает с рассказом синьоры. Но что удивительно, – заметила Кора, – у синьоры не сохранилось ни одной фотографии или кадра с портретом девочки.
– А папу никто не смог описать, – развил мысль Коры ее начальник, – потому что встреча произошла на лужайке перед виллой, поздним вечером, а освещение там оставляет желать лучшего.
– Ну хоть что-то о папе вы узнали? – воскликнула Кора. – Не может быть, чтобы именно вы оказались бессильны.
– Нет, конечно, кое-что я узнал, – ответил комиссар. – Иначе я бы должен был подать в отставку. Итак, отец девочки Мариам отличается маленьким ростом, не более метра пятидесяти пяти, он худой, говорит громко, за рулем его черного флаера сидел пилот со светлыми волосами.
– И это все? – удивилась Кора.
– А ты чего хотела? – рассердился комиссар. – Достаточно, чтобы хороший агент начал действовать.
– На каком языке они говорили?
– На неизвестном, – ответил комиссар.
– Это как я должна понимать?
– А так: их языка никто из медсестер и нянечек не понял.
– А какие языки знают медсестры и нянечки в клинике синьоры? – спросила Кора.
– А вот теперь я попрошу тебя обойтись без насмешек! – воскликнул комиссар и кинул салфетку в угол комнаты. – Да, ты права! Ни одна из них не знает ни одного языка, кроме итальянского. Но это не основание, чтобы опускать руки.
– Я не буду опускать руки, комиссар, – пообещала Кора.
– Тогда скажи мне, у тебя есть какая-то версия?
– Есть, но самая первая, самая приблизительная, – ответила Кора.
– Выкладывай. – Милодар подобрал салфетку и продолжил завтрак.
– Эта девушка Мариам не случайно оказалась на горной дороге. Аварию кто-то инсценировал, историю с женитьбой папы придумали… Цель у них была – добраться до клиники синьоры Серафины.
– Ты хочешь сказать, – произнес Милодар, отхлебывая апельсиновый сок из запотевшего бокала, – что нападение на дом профессора кем-то планировалось заранее?
– Задолго. За год по крайней мере.
– Но зачем? Почему?
– Не знаю. Вы просили, чтобы я предложила вам свою версию. Вот я ее и предлагаю.
– Продолжай.
– Они знали, что профессор изобретает генератор доброты, или что-то подозревали. Им никак невозможно было подослать к профессору своего агента. Профессор осторожен, и к тому же он живет один. А как только они узнали, что профессор знаком с синьорой и даже отправил ей первый вариант своего генератора, они поняли, что тут-то им представляется возможность подослать своего агента.
– Значит, девочка Мариам – их агент? – спросил Милодар.
– Может быть.
– Тогда ответь мне на главный вопрос: кому и зачем надо было идти на такие дьявольские хитрости и бить по голове девочку Мариам, чтобы добраться до «граммофона» на вилле синьоры Серафины? Ну зачем?
– Может быть, затем, чтобы выращивать картошку? – сказала Кора.
– Попрошу без шуток. Ты должна понимать, что преступления такого масштаба и так тщательно продуманные должны иметь причины. А где причина?
– Будем искать причину, – сказала Кора.
Когда Кора приземлилась у гостиницы в Урумчи, вымылась, привела себя в порядок, наступило время обеда.
К ней в номер позвонил следователь Лян Фукань и спросил, не примет ли Кора приглашение отобедать вместе с ним.
Кора с благодарностью приняла приглашение.
Они сидели за столиком в почти пустом ресторанном зале, если не считать новобрачных марсиан, закутанных в меховые шубы и страшно недовольных тем, что в зале было прохладно.
– Я разговаривал с проводником туристов, – сказал следователь, когда Кора утолила голод. – Я попросил его рассказать, не заметил ли он чего-нибудь странного той ночью, когда пропал профессор. Проводник сообщил мне, что ночь выдалась облачной, ветреной, по озеру бежали волны, и когда норвежец Ивар Торнсенсен, как всегда после заката, отправился на своей байдарке на рыбную ловлю, проводник даже отговаривал его, полагая, что на байдарке и перевернуться недолго. Но норвежец не послушался. И, как всегда, уплыл в камыши на всю ночь.
– А его жена и дочь? – сразу спросила Кора.
– Я задал этот вопрос проводнику, – улыбнулся Лян Фукань. – Он убежден, что они не присоединились к отцу и не выходили из своей палатки.
– Что же было дальше?
– А дальше ничего не было, – ответил следователь. – Потому что проводник отправился спать.
– Он не слышал, когда вернулся норвежец?
– Слышал, – ответил следователь. – Он даже выглянул на шум, когда норвежец втаскивал на берег свою байдарку, а потом вынул из нее связку рыбы, которую отнес к себе в палатку. Это было глубокой ночью.
– Да, на байдарке доплыть до профессора он бы не смог, – вздохнула Кора.
– Здравствуйте! – услышали они голос Зденека Ольшевского. Корреспондент еще вчера возвратился в Урумчи. Во-первых, ему было интересно участвовать в расследовании, а во-вторых, он познакомился с группой юных археологов, которые нашли в пустыне город, принадлежавший таинственному, давно исчезнувшему народу си-ся, и под руководством своего учителя истории вели его раскопки. Вот Зденек и отправился с утра на раскопки. А вернувшись, решил пообедать.
Следователь пригласил Зденека за стол, и тот с аппетитом принялся уплетать суп с пельменями.
– Ты очень вовремя появился, – сказала Кора. – Я как раз собиралась тебя искать.
– А что еще случилось? – спросил корреспондент.
– Когда ты летел в лайнере в Урумчи, туристы-охотники летели вместе с тобой?
– Никаких туристов я не видел, – ответил журналист.
– Этого и быть не могло, – сказал Лян Фукань. – Ведь туристы провели на озере Лоб-Нор целую неделю, а наш уважаемый Зденек прилетел сюда лишь за день до исчезновения профессора.
– Ах, конечно, я совсем забыла! – воскликнула Кора. – Но когда ты прилетел сюда, никто с тобой не разговаривал?
– Со мной многие разговаривали, – ответил Зденек. – Но я не понимаю, что ты хочешь узнать?
– Очень просто, – ответила Кора. – Профессор знал, что к нему прилетает корреспондент детской газеты, и он мог открыть ворота любому, кто скажет, что он и есть корреспондент. Вот меня и интересует, рассказывал ли ты кому-нибудь в лайнере или в гостинице, что собираешься к Лу Фу?
– Так сразу я не вспомню, – признался Зденек.
– Видел ли ты девочку, похожую на арабку, по имени Мариам?
– Где?
– Здесь!
– Ни разу. А я должен был ее видеть?
– Ничего ты не должен! – Кора рассердилась, что Зденек ничем не может ей помочь. – Но, может быть, ты встречал где-то высокого, плечистого норвежца с белыми ресницами и очень светлыми глазами, по имени Ивар Торнсенсен?
– Где? – спросил Зденек. – Здесь?
– Да, здесь!
– Нет, такого человека я не встречал.
* * *Кора возвратилась в осиротевший сад профессора уже под вечер. Жара еще не спадала, потому что воздух был неподвижен. Небо было зеленым, и звезды на нем казались оранжевыми.
Но было еще достаточно светло, чтобы Кора пришла в ужас от того, что случилось с садом профессора за то время, пока она летала в Италию. Ветви деревьев опустились, листья опали, будто глубокой осенью, апельсины, сморщенные, коричневые, валялись на земле среди пожухлой травы. Можно было подумать, что Коры здесь не было по крайней мере месяц – настолько преобразился только вчера благоухавший сад.