- Есть! - тихо торжествуя, она выбралась на свободу.
Повернулась, неожиданно наткнулась на Себастьяна и едва не упала. Он крепко схватил ее за плечи, чтобы удержать. Перед глазами мелькнула молния на черной куртке. Клер подняла голову и увидела сначала шею и подбородок, потом губы и наконец глаза. Они очень внимательно смотрели на нее сверху вниз.
- А что здесь делаешь ты? - поинтересовался Себастьян . Не отпуская Клер, он еще крепче сжал ее плечи и немного приподнял так, что ей пришлось встать на цыпочки . Зеленые глаза оказались еще ближе. - Кроме того, что рыскаешь по кустам в поисках телефона?
- Готовлю рождественскую иллюминацию. - Теперь можно было сделать шаг назад и попытаться освободиться.
Взгляд Себастьяна остановился на ее замерзших губах.
- Здесь холоднее, чем на дне колодца.
Да, освободиться было можно, но Клер почему-то этого не делала.
- А ты когда-нибудь бывал на дне колодца?
Он покачал головой.
- Тогда откуда знаешь, что там холодно?
- Это все знают. Темно, холодно и сыро. Потому так и говорят. Общепринятое сравнение.
Голос постепенно затих, остались лишь белые облачка дыхания. Себастьян заглянул в глаза Клер и нахмурился.
- Ты всегда все понимала слишком прямолинейно.
Потом наконец-то убрал с ее плеч руки и показал на гирлянду:
- Помощь нужна?
- Твоя?
- А разве здесь есть кто-нибудь еще?
Руки Клер замерзли, а ноги совсем окоченели, и, казалось, превратились в ледышки. Вдвоем, конечно, они закончат все быстрее. А значит, попасть домой и наконец-то согреться удастся не через полчаса, а уже спустя десять минут .
- И каков же тайный мотив?
Себастьян усмехнулся и легко забрался на лестницу.
- Честно говоря, пока еще не знаю. - Он ловко ухватил гирлянду и несколько раз обернул вокруг верхних веток. С его ростом и длинными руками удавалось дотянуться довольно далеко, так что часто спускаться было не нужно. - Но скоро обязательно придумаю.
Придумал через пятнадцать минут.
- Вот. Мой любимый напиток. - Себастьян протянул Клер большую кружку какао. Он уговорил ее вместе пойти в дом отца и теперь с некоторым удивлением спрашивал себя, зачем это сделал. Себастьян не стал бы утверждать, что общество Клер сулило ему безоблачное счастье. - А еще обожаю маленькие хрустящие сухарики.
Клер сделала несколько глотков и подняла на него свои светло-голубые глаза. И в этот момент Себастьян ясно понял, зачем привел ее сюда, зачем уговорил снять куртку, почти силой заставив расстаться с привычной одеждой, словно улитку с родным домиком. Не то чтобы открытие доставило ему радость, но трудно было отрицать, что в последние месяцы он часто думал о Клер. Размышляя, Себастьян налил какао и себе. Да, по каким-то необъяснимым причинам мысли сами собой упрямо возвращались к неожиданно ворвавшемуся в его жизнь образу.
- Вкусно, - оценила Клер и опустила кружку. Себастьян смотрел, как она слизывает с верхней губы шоколадную пенку. Простое, непосредственное движение отдалось болью вожделения.
- Ты приехал на Рождество?
Да, Клер Уингейт притягивала его, словно магнитом. Причем совсем не по-дружески. Себастьяну почему-то очень захотелось самому слизать пенку с этих восхитительных пухлых губок.
- Честно говоря, я не собирался приезжать. Был в Денвере и сегодня утром позвонил отцу. Он раскашлялся и расчихался прямо в трубку. Вот я и поменял билет и вместо Сиэтла прилетел в Бойсе.
- Леонард простудился.
Да, его влекло к Клер, физически влекло. Но и все, низких чувств. Он мечтал о красивом теле. Как жаль, что она не относилась к числу тех женщин, которые с удовольствием соглашаются на несколько интимных встреч без взаимных обязательств.
- По телефону мне показалось, что он задыхается, - добавил Себастьян. О том, как испугало его состояние отца, он не хотел сейчас вспоминать. Вон тут же позвонил в авиакомпанию и поменял рейс. И все два часа пути прокручивал в голове разнообразные сценарии. Один страшнее другого. Так что к концу полета в горле прочно застрял комок, а воображение рисовало гробы различных видов. Состояние тем более странное, что, как правило, опытный журналист не склонен к панике.
- Однако, судя по всему, я несколько преувеличил опасность. Когда позвонил из аэропорта Бойсе, отец сказал, что полирует серебро в кухне твоей матушки и злится на вынужденное безделье. Обиделся на вас за то, что заперли его в доме, как ребенка. А еще больше обиделся на меня: слишком часто звоню и проверяю.
Клер улыбнулась испачканными какао соблазнительными губами и прислонилась бедром к кухонной консоли.
- Это замечательно, что ты о нем беспокоишься. Леонард знает, что ты уже здесь?
- Нет. Я еще не заходил в большой дом. Слишком увлекся видом торчащей из куста симпатичной пятой точки. - Себастьян скорее готов был насмехаться над собой, чем признать, что на самом деле чувствовал себя по-дурацки. Наверное, то же самое испытывает страдающая паранойей старуха. - Но отец уже наверняка увидел арендованную машину и придет, как только освободится.
- А что ты делал в Денвере?
- Вчера вечером выступал в Боулдере, в Университете Колорадо.
Клер удивленно подняла брови и осторожно подула на все еще горячее какао.
- И о чем же ты говорил?
- О роли журналистики в военное время.
На нежную, розовую от холода щеку упала темная прядь.
- Здорово! - восхищенно произнесла Клер и сделала еще один глоток.
- Да, это действительно интересная тема.
Себастьян поправил непослушную прядку. На этот раз Клер не испугалась и не отскочила.
- Я осознал свой тайный мотив. - Он нехотя опустил руку.
Она склонила голову набок и поставила кружку на консоль. Уголки достойного порнозвезды рта недовольно опустились.
- Не волнуйся. Тебе грозит всего лишь поездка со мной за рождественским подарком для отца.
- А ты помнишь, что случилось, когда ты попытался пристроить меня к упаковке подарка на день его рождения?
- Конечно, помню. Я тогда битых пятнадцать минут обдирал с удочки все это розовое безобразие.
Теперь губы Клер сложились в удовлетворенную улыбку.
- Надеюсь, урок пошел тебе на пользу?
- В чем суть этого урока?
- Да в том, что не стоит связываться с девчонками.
Теперь пришла очередь Себастьяна улыбнуться.
- Клер, тебе же нравится, когда я с тобой связываюсь.
- Ты что, с ума сошел?
Вместо ответа Себастьян сделал шаг вперед и уничтожил дистанцию между ними.
- Когда я связался с тобой в последний раз, ты целовалась так, словно совсем не хотела останавливаться.
Клер слегка запрокинула голову, чтобы взглянуть в зеленые глаза.
- Это ты меня целовал, а не я тебя.
- Да ты почти весь воздух из меня выпила.
- Странно. У меня остались другие воспоминания.
Себастьян провел ладонями по рукавам толстого пушистого свитера.
- Врешь.
Клер отклонилась назад и посмотрела строго, даже осуждающе:
- Меня с детства учили, что врать нехорошо.
- Детка, уверен, что большинство маминых запретов давно нарушено. - Его ладони вернули Клер в прежнее положение. - Но, несмотря на это, все считают тебя хорошей девочкой. Умной и милой.
Клер положила руки на широкую грудь Себастьяна и вздохнула - вернее, с трудом перевела дух. Ее прикосновение прожгло шерстяную рубашку и согрело ему душу. Впрочем, не только душу, а и кое-что другое, пониже.
- Стараюсь изо всех сил быть хорошей.
Себастьян улыбнулся и запустил пальцы в мягкий шелк ее волос - ему хотелось ощутить тепло каштановой волны, снова вдохнуть манящий аромат.
- А мне больше нравится, когда ты не очень стараешься. - Он заглянул в голубые глаза и увидел в них желание, которое она отчаянно стремилась спрятать. - Нравится, когда ты выпускаешь на волю настоящую Клер.
- Вряд ли…
Он осторожно коснулся губами уголка соблазнительного рта.
- Себастьян, вряд ли это стоит делать.
- А ты забудь обо всем и просто поверь мне. - Вон провел губами по мягким теплым губам. - Увидишь, я сумею тебя переубедить.
Поцелуй казался ему сейчас жизненно необходимым. Всего лишь один. Хотя бы минуту. Или две. Просто чтобы убедиться, что в прошлый раз он не ошибся. Чтобы удостовериться, что, подчиняясь законам собственной разгоряченной фантазии, он не преувеличил значения той сцены в темной аллее сада.
Себастьян начал медленно, дразня и увлекая. Кончиком языка он провел по сжатым пухлым губам. Бережно прикоснулся к одному уголку, потом к другому. Клер стояла неподвижно. Абсолютно неподвижно, если не считать едва заметного поглаживания по его груди - пальцы на рубашке вели себя своевольно.
- Ну же, Клер! Ведь ты и сама отлично знаешь, чего хочешь, - шепнул Себастьян возле ее рта.
Губы ее раскрылись, и она глубоко вдохнула. Впустила в себя его дыхание. Себастьян мгновенно коснулся языком ее горячего влажного языка. Он ощутил терпкий и сладкий вкус шоколада, а еще вкус того самого желания, в котором она не хотела признаваться даже самой себе. И в этот момент Клер слегка повернула голову - и растаяла на его груди. Руки взлетели к плечам, а потом и к шее. Себастьян воспользовался ее порывом и проявил настойчивость. В ответ раздался едва слышный стон, от которого тело его вспыхнуло жаром. Поцелуй начал набирать обороты и уже обещал острое наслаждение. Но вдруг послышался стук - медленно открылась и так же медленно закрылась входная дверь. Клер мгновенно отскочила, едва не выпрыгнув из собственной обольстительной шкурки, и быстро шагнула в сторону, к окну. Голубые глаза горели, дыхание вырывалось неровными толчками.
Губы ее раскрылись, и она глубоко вдохнула. Впустила в себя его дыхание. Себастьян мгновенно коснулся языком ее горячего влажного языка. Он ощутил терпкий и сладкий вкус шоколада, а еще вкус того самого желания, в котором она не хотела признаваться даже самой себе. И в этот момент Клер слегка повернула голову - и растаяла на его груди. Руки взлетели к плечам, а потом и к шее. Себастьян воспользовался ее порывом и проявил настойчивость. В ответ раздался едва слышный стон, от которого тело его вспыхнуло жаром. Поцелуй начал набирать обороты и уже обещал острое наслаждение. Но вдруг послышался стук - медленно открылась и так же медленно закрылась входная дверь. Клер мгновенно отскочила, едва не выпрыгнув из собственной обольстительной шкурки, и быстро шагнула в сторону, к окну. Голубые глаза горели, дыхание вырывалось неровными толчками.
Себастьян услышал шаги отца, а уже в следующую секунду Леонард вошел в кухню.
- О! - удивленно произнес он и замер у двери. - Привет, сын! С приездом!
Вон- младший с благодарностью подумал о своей шерстяной рубашке навыпуск. Наверное, спасительный фасон изобрели как раз для подобных экстренных случаев.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он отца и потянулся к кружке.
- Гораздо лучше. - Леонард внимательно посмотрел на Клер: - Я и не знал, что ты здесь.
Клер не была бы собой, если бы не улыбнулась и не стерла с лица все выражения, кроме самой что ни на есть приветливой любезности.
- Себастьян помог мне развесить гирлянды.
- Отлично. Он даже догадался угостил тебя сладеньким и горячим. Молодец!
- Что? - Клер явно не сразу поняла, о чем речь.
Себастьян изо всех сил старался не расхохотаться. Однако это ему так и не удалось, и он, не сдержавшись, прыснул.
- Себастьян всегда любил какао, - добавил Леонард и переключил внимание на сына. - Что тебя рассмешило?
- О, - с облегчением выдохнула Клер и, спасая соучастника преступления, пустилась в объяснения: - Ну да, какао. Себастьян был так добр, что приготовил горячее какао, чтобы я быстрее согрелась. - Она сделала несколько шагов и потянулась к куртке. - Надо достать из багажника скатерти, и тогда сегодняшняя программа будет выполнена. - Клер сунула руки в рукава и обмотала вокруг шеи голубой шарф. - Конечно, если мама не выдумает еще что-нибудь. Да нет. Наверняка найдется еще куча поручений. Как всегда. - Она посмотрела в противоположный угол кухни. - Лео, побереги себя, чтобы простуда не дала осложнений. Надеюсь, встретимся завтра на празднике. - Затем перевела взгляд на Себастьяна: - Большое спасибо за помощь и за какао.
- Я провожу.
Клер подняла руку. Голубые глаза стали еще больше.
- Нет! - Улыбка дрогнула, но удержалась. - Пожалуйста, побудь с отцом.
Гостья взяла перчатки и гордо удалилась. Снова раздался стук: входная дверь открылась и закрылась - на сей раз быстро.
Леонард пристально взглянул на сына:
- Странно. Может быть, произошло что-то, о чем мне следует узнать?
- Нет, ничего не произошло. - Во всяком случае, ничего, о чем следовало бы рассказать отцу. О поцелуе ему определенно лучше не знать. - Думаю, Клер просто волнуется перед праздником и устала от хлопот.
- Возможно, ты и прав, - задумчиво произнес Леонард. Впрочем, прозвучало это не слишком уверенно.
Глава 12
С самой лучезарной из своих любезных улыбок Клер ходила между гостями и вела непринужденные, ни к чему не обязывающие разговоры. Джойс пригласила на праздник множество знакомых из светских клубов и благотворительных организаций. Сквозь ровный гул с трудом пробивался голос Бинга Кросби, проникновенно исполнявшего «Первое Рождество». По случаю Рождества Клер даже воткнула в маленький нагрудный кармашек пушистого красного джемпера из ангоры веточку падуба с ярко-красными ягодками. Свитер, украшенный крохотными жемчужными пуговками, прикрывал пояс черных шерстяных брюк. Картину дополняли красные туфли на высоких каблуках. Волосы Клер были собраны на затылке и спускались к плечам пышным «конским хвостом». Безупречный макияж обеспечивал уверенность в собственных силах и находился в абсолютной гармонии с джемпером, падубом и туфлями. Мисс Уингейт выглядела прекрасно и столь же прекрасно это сознавала. Скромничать не стоило. Плохо было лишь одно - все эти усилия предпринимались исключительно ради знакомого журналиста из Сиэтла. Конечно, можно было бы; оправдаться, сказав, что любовь к себе требует достойного оформления. Тем более что так оно и есть на самом деле. Вот только готовясь к очередному маминому приему, Клер никогда не подводила глаза столь тщательно, никогда так старательно не наносила тушь и не разделяла ресницы с поистине безграничным терпением.
Она и сама не понимала, ради чего старается. Ведь Себастьян ей даже не нравился. Ну, во всяком случае, нравился не настолько, чтобы суетиться и хлопотать над собственной внешностью. Плохо, однако, что едва его губы касались ее губ, как она тут же забывала обо всем на свете. Каким-то таинственным способом ему удавалось мгновенно выключить все рациональные мысли. Оставалось лишь смятенное состояние внутреннего возгорания и желание прижаться к его широкой груди.
Причина ощущений, разумеется, заключалась не в самом Себастьяне, а в том простом факте, что рядом с ней оказался полный сил мужчина-гетеросексуал. Тестостерон витал в окружающем пространстве подобно пьянящему облаку, а агрессивных феромонов вполне хватило бы, чтобы одурманить женщину на расстоянии в сотню ярдов. После Лонни Клер особенно чутко реагировала на необузданно острое проявление сексуальной силы.
Вчера, когда Себастьян начал ее целовать, она собиралась проявить крайнюю степень сдержанности и пассивности. Лучший способ лишить мужчину апломба - сохранять безразличие, не отвечать на ласки и не шевелиться. Но ничего не вышло, план рухнул. Если бы не появление Лео, трудно даже предположить, как далеко зашли бы события.
И все же Себастьяна следовало остановить. Хотя бы потому, что она решительно не собиралась допускать в свою жизнь мужчину. Но тогда с какой же целью в игру вступили красная помада и пушистый свитер? Внутренний голос требовал признать правду. Еще несколько месяцев назад Клер даже не подумала бы задать себе этот вопрос. И уж тем более не потрудилась бы копаться в тайниках души в поисках разумного ответа. А сейчас, болтая с подругами и друзьями матери, она одновременно думала. В конце концов, Клер решила, что всему виной банальное, старое как мир тщеславие, сдобренное следами детских переживаний. Впрочем, сейчас причины и следствия уже не имели значения. Арендованная машина, еще недавно стоявшая возле гаража, исчезла. Скорее всего, Себастьян вернулся в Сиэтл, а все ее косметические и дизайнерские усилия оказались предназначены маминым гостям.
Праздник продолжался уже почти час и протекал на редкость успешно. Сплетни поражали разнообразием: от чисто светских, с уклоном в гламур, до самых пикантных. Обсуждалось все, начиная с последнего сбора пожертвований и общего падения нравов и заканчивая громким скандалом в семействе Маддиганов. Да-да: Муж Ларлин Маддиган, уважаемый кардиохирург, сбежал с Мэри Фрэн Рэндалл, дочерью доктора Рэндалла и миссис Рэндалл. Так стоило ли удивляться, что и сама Ларлин, и миссис Рэндалл на сей раз отказались от приглашения на ежегодный рождественский праздник Джойс Уингейт?
- Ларлин так и не смогла полностью прийти в себя после удаления матки. - Клер несла серебряный поднос с канапе в столовую и по дороге услышала громкий шепот.
Она знала миссис Маддиган почти всю свою жизнь и, честно говоря, считала, что леди и никогда-то не была полностью в себе. Женщина, по сравнению с которой неугомонная Джойс Уингейт выглядела лентяйкой, явно накопила немало проблем. И все же измена всегда отвратительна. А измена с женщиной в два раза моложе к тому же еще унизительна и оскорбительна. Может быть, даже более оскорбительна, чем измена с техником из «Сирс».
- Как твои книги, дорогая? - поинтересовалась Эвелин Брюс, одна из самых близких подруг Джойс.
Клер повернулась к миссис Брюс и с трудом сдержалась, чтобы не зажмуриться. Эвелин решительно отказывалась смириться с тем объективным фактом, что не так давно ей исполнилось семьдесят, и упорно красила волосы в ярко-рыжий цвет. Костер на голове превращал милую даму в бледное изваяние и несколько своеобразно гармонировал с алым костюмом.
- Все хорошо, - ответила Клер. - Работаю. Спасибо, что поинтересовались. Скоро выйдет восьмая.
- Чудесно! Знаешь, я всегда считала, что кто-то непременно должен написать роман о моей жизни.
А разве не все так считают? В том-то и заключается главная проблема человечества: большинству его представителей собственная жизнь кажется гораздо более увлекательной, чем судьба ближнего.
- Может быть, мне стоит рассказать тебе свою биографию во всех подробностях? А ты напишешь роман.