— Это слишком личный вопрос!
— Если мы собираемся иметь с вами дело, мы должны знать, что допустимо, а что нет, — спокойно сказал Тони.
Неррити нахмурился, уставившись на свой ломтик лимона, но затем сказал:
— Четыре с половиной или что-то около этого поддержит мою платежеспособность. Пять покроет все долги. Шесть обеспечит мне прочное будущее.
Тони окинул взглядом перегруженную плюшем комнату.
— А как насчет дома?
Неррити посмотрел на нас так, словно мы были сущими детьми в смысле финансов.
— Тут каждый кирпич заложен, — отрезал он.
— А другие источники дохода?
— Будь у меня другие источники дохода, я уже все обратил бы в наличные.
Мы с Тони обменялись взглядами, затем Тони сказал:
— Думаю, мы можем вернуть вашего ребенка меньше чем за полмиллиона.
Мы, конечно же, нацелимся на сумму поменьше. Первое предложение — сто тысяч. Оттуда и начнем торговаться.
— Но они... они же сказали... они... — заговорил, заикаясь, Неррити.
— Лучше всего, — вступил в разговор я, — чтобы вы попали на страницы газет в Сити. Заявите в печати, что у вас не осталось ничего, кроме победителя в Дерби, для того, чтобы отделаться от судебных исполнителей.
— Но...
— Да, — перебил я. — Может, это ненормально для вашего бизнеса. Но ваши кредиторы будут уверены, что им заплатят, а похитители — что они ничего не получат. Когда они свяжутся с вами в другой раз, они запросят поменьше. Как только они осознают, что получат куда меньше, чем запросили в первый раз, они зацепятся за ваше предложение. Лучше что-то, чем ничего.
— Но они сделают больно Доминику...
Я покачал головой.
— Весьма сомнительно, особенно если они хотят в конце концов что-нибудь получить. Доминик — единственная их надежда на какой-нибудь барыш.
Живой и здоровый Доминик. Они в любом случае не станут уничтожать или подвергать опасности свой источник дохода, если будут уверены, что вы им заплатите. Потому, когда будете говорить с журналистами, постарайтесь, чтобы они поняли и напечатали, — что стоимости Ординанда есть некий предел.
Скажите, что лошадь покроет все ваши долги и что сверх этого останется только очень немного денег.
— Но... — снова начал он.
— Если вам трудно связаться с издателями в Сити, мы можем вам это устроить, — сказал я.
Он перевел взгляд с меня на Тони с неуверенностью командира, лишенного власти.
— Сможете? — спросил он.
Мы закивали.
— Прямо сейчас.
— Эндрю этим займется, — сказал Тони. — Он знает Сити. Собаку на этом съел у «Ллойдз». Он там наш человек. — Ни он, ни я не стали объяснять, какой мелкой работой я там занимался. — Наш Эндрю парень ловкий.
Неррити смерил меня взглядом. Я не стал снова надевать галстук, хотя и спустил закатанные брючины.
— Он слишком молод, — с пренебрежением заключил он.
Тони беззвучно рассмеялся.
— Да он стар, как пирамиды. Мы вернем вашего малыша, не волнуйтесь.
— Вы не подумайте, что я не люблю моего малыша, — ответил Неррити.
Ему было неудобно. — Конечно, я люблю его. — Он помолчал. — Только я редко вижусь с ним. Минут пять утром. А когда я прихожу домой, он уже спит.
По выходным... я работаю, хожу на скачки, навещаю приятелей по бизнесу. У меня нет времени на пустяки.
Да и желания тоже нет, поставил я диагноз.
— Миранда души в нем не чает, — сказал Неррити, словно это было пороком. — Так неужели пять минут за ним последить не могла? Уму непостижимо, как можно быть такой дурой!
Я попытался втолковать ему насчет настойчивости похитителей, но безрезультатно.
— Это она в первую очередь хотела ребенка, — проворчал Неррити. Я говорил ей, что это испортит ей фигуру. А она все долдонила, что ей одиноко. Разве не знала, как я живу, прежде чем выходить за меня замуж?
Знала, но с другой стороны, подумал я. Со стороны офиса, где его жизнь была куда более насыщенной, где у нее было занятие, чтобы заполнить жизнь.
— Короче, завели мы ребенка. — Он опять сокрушенно махнул рукой. А теперь... вот...
В этот момент приехала мать Миранды, а вскоре после этого я посадил Алисию в машину и спокойно поговорил в саду с Тони.
— Завтра, в четверг с утра, — сказал я. — Виттеринг местечко пляжное. Как думаешь, хорошо будет, если на берегу и сегодня, и завтра будут одни и те же люди?
— А тот супер в Чичестере согласится на это? — спросил Тони.
— Да, уверен.
— Я не собираюсь целый день просиживать задницу на этой гребаной гальке.
— Утром отлив, — сказал я. — Как насчет того, чтобы отвезти все это Иглеру на поезде, а я присоединюсь к тебе, как только позвоню в Сити?
Он кивнул.
— Встречаемся в отеле в Брикуотере?
— Да. Скажи им там, на регистрации, что мы займем комнату Миранды.
Она там записана до субботы. Скажи, что малыш заболел и она отвезла его домой, а мы ее братья и приехали забрать ее машину и вещи... и оплатить ее счет.
— Не знаю, будет ли толк от нашего долгого сидения в Брикуотере.
Я ухмыльнулся в темноте.
— Ну, хоть перемена обстановки — это тебе не на коммутаторе сидеть.
— Я всегда знал, что ты хамло.
Он бесшумно пошел к своей припаркованной в отдалении машине и исчез в сумерках. Я сел в машину рядом с Алисией и повернул в сторону Ламборна.
Я спросил ее, не проголодалась ли она и не остановиться ли где-нибудь пообедать, но она покачала головой.
— Мы с Мирандой ели кукурузные хлопья и тосты, пока у нас глаза на лоб не полезли. Ты оказался прав, она была уже спокойнее, когда мы уезжали.
Но... когда я думаю об этом малыше... один, без мамы... это невыносимо.
Следующее утро я провел на Флит-стрит, умоляя редакторов бизнес-страниц в различных газетах соблюдать секретность и заручаясь их содействием.
Затем я снова поехал в Вест-Виттеринг. Из последних тридцати часов я по крайней мере двенадцать давил на педали.
Приехав в Брикуотер в джинсах и спортивной рубашке, я выяснил, что Тони уже зарегистрировался в гостинице и оставил мне записку, что он на берегу. Я пошел туда и наткнулся на него — он сидел на ярком полотенце, в плавках, демонстрируя впечатляющую мускулатуру, которую старательно поддерживала форма. Я бросил рядом с ним собственное полотенце и стал наблюдать за тем, как, подобно прибою, колышется жизнь на берегу.
— У твоего Иглера возникла та же самая идея, — сказал Тони. — Половина отдыхающих на этом лоскутике песка — хреновы фараоны в штатском, которые следят за другой половиной. Они тут с самого завтрака.
Оказалось, Тони очень хорошо поладил с Иглером. Тони считал; что у него «охренительно конструктивные идеи», что в устах Тони было высшей оценкой.
— Иглер уже вычислил какое устройство использовалось для поджога лодки. Она, кстати, краденая, вот удивительно-то!
Какие-то ребятишки строили новый замок на том месте, где прибой смыл замок Доминика.
— Послание похитителей Миранде передала девочка лет восьми, — сказал я. — Как думаешь, она еще здесь?
Не ответив сразу, Тони встал и вприпрыжку побежал к песку, где вскоре присоединился к двум веселым отдыхающим, игравшим в футбол.
— Они поищут ее, — сказал он, вернувшись. — Они нашли уже многих, кто видел лодку. Некоторые видели тех, кто ее оставил. У того, в зеленых шортах, в кармане фоторобот Джузеппе. Но пока никаких результатов.
Двое парнишек, что помогали мне вытащить лодку, узнали меня и поздоровались, проходя мимо.
— Привет, — ответил я. — Вижу, остатки лодки унесли.
Один из них кивнул.
— Мы вернулись сюда после ужина и увидели, как два человека, вроде бы рыбаки, лебедкой поднимали ее в кузов пикапа. Они не знали, чья она.
Сказали, что их послала береговая охрана отвезти ее в участок в Итченоре.
— Вы тут живете? — спросил я.
Они замотали головами.
— Мы тут снимаем дом на август. — Один из них показал на восток, вдоль по берегу. — Каждый год приезжаем. Маме и папе тут нравится.
— Вы братья? — спросил я.
— Вообще-то двойняшки. Но не близнецы, как видите.
Они набрали камешков и стали швырять ими в пустую банку от кока-колы, потом ушли.
— Наводит на мысли, да? — спросил Тони.
— Да.
— Иглер хотел встретиться с нами около пяти, — сказал он. — В кафе «Серебряный парус». Оно находится в том местечке, о котором говорили ребята. В Итченоре. Звучит как какая-то гребаная заразная болезнь.
Футболист в зеленых шортах в этот момент разговаривал с маленькой девочкой, чья мамаша тут же всполошилась и увела свое чадо прочь.
— Ты не думай, — сказал Тони. — Этот решительный лакомый кусочек в розовом бикини — полицейская. Как думаешь, о чем зеленые шорты перемолвятся с ней за эти два мгновения?
— Понятия не имею.
Мы отследили весь разговор зеленых шорт с розовым бикини.
— Хорошая работа, — сказал он. — Очень естественно.
Девушка в розовом бикини перестала выискивать ракушки и стала высматривать еще и маленьких девочек, а я снял рубашку и стал понемногу поджариваться на солнце.
На берегу ничего особенно драматического не происходило. Горячий полдень перетек в файф-о-клок. Футболисты пошли к волноломам, а розовое бикини отправилось поплавать. Мы с Тони встали, потянулись, встряхнули и сложили полотенца, и как добрые отдыхающие отправились к моей машине и поехали в Итченор.
Иглер, неприметный в своей рубашке без ворота, в мешковатых серых фланелевых брюках и неряшливых теннисных туфлях, попивал чай в «Серебряном парусе» и что-то писал на почтовой открытки.
— Можно присесть рядом с вами? — вежливо осведомился я.
— Садись, парень, садись.
Это было обыкновенное кафе — на столах бутылочки с соусами, по стенам фрески с изображением плывущих кораблей, пол выложен коричневой плиткой, пластиковые складные стулья голубого цвета. У кассы объявление: «Лучшие чипсы на побережье». Теплый запах масла в воздухе словно бы подтверждал их популярность.
— Мой человек нашел вашу девочку, — сказал Иглер, приклеивая марку на открытку. — Шарон Уэллор, семь лет, живет в гостинице с субботы. Она не может описать человека, который передал ей записку. Она говорит, что он дал ей за это несколько фруктовых пастилок, и боится, что мама узнает. Мама запрещает ей брать конфетки у незнакомых людей.
— А она знает, старый он был или молодой?
— Для семилеток любой старше двадцати уже старик, — ответил Иглер.
— Она, однако, сказала моему сотруднику, где она живет, так что мы, может быть, еще ее порасспрашиваем. — Он посмотрел на нас. — У вас еще какие-нибудь идеи появились, да?
— Да, — сказал Тони. — Похитители часто увозят свои жертвы недалеко от места похищения. Так риску меньше.
— В курортных местечках, куда выезжают по выходным, — скромно сказал я, — половина домов сдается.
Иглер повертел в пальцах чайную ложечку.
— Таких домов тысячи, — холодно заметил он.
— Но один из них мог быть снят где-то на прошлой неделе.
Мы ждали. Через некоторое время он кивнул.
— Придется походить. Спросим в агентствах путешествий, у агентов по недвижимости, справимся в местной газете. — Он помолчал, затем добавил без энтузиазма:
— Мальчика могли увезти на лодке.
Мы с Тони быстренько намотали это на ус.
— Там была моторка, — сказал Иглер. — Одна из этих тарахтелок, которые сдают напрокат с почасовой оплатой. Моим констеблям рассказали, что, когда загорелась та лодка, поблизости на мелководье болталась другая, и в ней никого не было. Но какой-то человек в плавках стоял по колено в воде рядом с ней и держал ее за нос. Затем, как рассказали наши информаторы, тот ялик вспыхнул, очень быстро, со свистом, и все, естественно, побежали к нему. Наши информаторы говорят, что после этого моторка уплыла, что они сочли совершенно нормальным, поскольку ей, вероятно, было пора. — Он помолчал и спокойно посмотрел на нас, хотя на его лице явно читалась довольная улыбка.
— Кто ваши информаторы? — спросил я.
Улыбка переросла чуть ли не в открытую.
— Десятилетний строитель каналов и его бабушка.
— Очень надежные свидетели, ничего не скажешь, — сказал я.
— Синяя морская шлюпка с белой цифрой семнадцать на носу и корме.
— А тот человек?
— Человек как человек. Им была интереснее лодка. — Он снова замолчал. — Тут в Итченоре есть док, где можно взять напрокат лодку. Беда в том, что лодок только десять. Так что лодки с номером семнадцать тут никогда не было.
— Кто знает? — спросил Тони.
— Надо искать дом с ангаром для лодки, — пробормотал я.
— А если кто-нибудь наткнется на ребенка, это ему не повредит? мягко спросил Иглер.
— Если они заметят кого-нибудь, они вмиг испарятся, — сказал я, и для мальчика это будет опасно.
При нашем предостережении глаза Иглера слегка сузились.
— Мы пройдемся по агентствам, — сказал он. — Если что-нибудь похожее раскопаем в бумагах, то мы не станем его окружать прежде, чем скажем вам.
Мы оба покачали головами.
— Лучше по возможности избегать налетов и осад, — сказал я.
— Если вы найдете что-нибудь похожее в бумагах, — сказал Иглеру Тони, — то дайте мне с этим разобраться. У меня есть опыт в таких делах. И я скажу вам, там ли ребенок. Если да, то я достану его оттуда.
Глава 12
В брикуотерском отеле для меня было срочное послание от Алисии с просьбой позвонить, что я и сделал.
— Миранда с ума сходит... она просто разбита. — Судя по ее голосу, Алисия сама была на пределе. — Это ужасно... она трижды звонила мне, все время отчаянно плачет, умоляет меня, чтобы я заставила тебя сделать хоть что-нибудь...
— Алисия, милая, — сказал я, — сделай три глубоких вздоха и сядь, если ты стоишь.
— О... — Она запнулась от удивления, но я ощутил в ее смущенном кашле смех. После некоторого молчания она сказала:
— Все в порядке. Я сижу. Миранда страшно перепугана. Так лучше?
— Да, — с улыбкой ответил я. — Что стряслось?
— Суперинтендант Райтсворт и Джон Неррити составили какой-то план и не захотели слушать Миранду. Она отчаялась остановить их. Она хочет, чтобы ты их отговорил. — Голос ее по-прежнему срывался на высокие тона и был полон тревоги, и говорила она быстро.
— И какой у них план?
— Джон собирается сделать вид, что выполнит требования похитителей.
Сделает вид, что собрал деньги. Затем, когда он будет их передавать, суперинтендант Райтсворт схватит похитителей и вытрясет из них, где находится Доминик. — Было слышно, как она сглотнула. — Именно так все и пошло вкривь и вкось в Болонье... со мной... да?
— Да, — ответил я, — засада в ТР, на мой взгляд, дело рискованное.
— Что такое ТР?
— Извини. Точка рандеву. Место, где передают выкуп.
— Миранда сказала, что Джон не хочет платить выкуп, а суперинтендант Райтсворт говорит, чтобы он не волновался и что платить ему не придется.
— М-м... Да, понимаю, почему Миранда волнуется. Она звонила тебе из своего дома?
— Что? О Господи, он же прослушивается, да? И полиция слышит каждое слово?
— Да уж, — сухо сказал я.
— Она была в спальне. Наверное, не подумала. И Господи... она сказала, что Джон уже жалеет, что позвонил в «Либерти Маркет», потому что вы посоветовали ему заплатить. А суперинтендант Райтсворт заверил его, что полиция может сама обо всем позаботиться и что нечего всяким там посторонним совать нос не в свое дело.
Фраза была очень райтсвортовской.
— Миранда сказала, что Джон собирается отказаться от услуг «Либерти Маркет». Говорит, что это... трата денег... Миранда просто с ума сходит.
— М-м... Если она снова тебе позвонит, постарайся напомнить ей, что телефон прослушивается. Если она хоть что-то соображает, пусть перезвонит тебе из другого места. И заверь ее, что мы сделаем все возможное, чтобы переубедить ее мужа.
— Но как? — в отчаянии сказала Алисия.
— Скажем так, попросим нашего председателя запугать его до обморока.
И напомни — я этого не говорил. Это только для твоих ушей.
— А подействует? — засомневалась Алисия.
— Над Райтсвортом тоже начальство есть.
— Да, наверное, — она говорила уже повеселее. — Сказать Миранде, чтобы она перезвонила прямо тебе в офис?
— Нет, — ответил я. — Я буду в разъездах. Когда она снова позвонит тебе, оставь мне записку, чтобы я перезвонил, и я позвоню.
— Ладно. — Голос у нее был усталый. — Я целый день ни о чем другом не могла думать. Бедная Миранда. Бедный, бедный малыш. Я только теперь по-настоящему поняла, что из-за меня пришлось пережить папе.
— Из-за твоих похитителей, — поправил ее я, — и из-за любви к тебе.
Чуть помолчав, она сказала:
— Ты опять говоришь мне... чтобы я не считала себя виноватой.
— Верно, — сказал я. — Ты виновата не больше, чем Доминик.
— Это не так просто...
— Нет, — согласился я, — но это необходимо.
Она спросила, не приеду ли я на ленч в субботу. Я ответил, что если смогу — приеду, но особо рассчитывать не стоит.
— Ты вернешь его назад живым, правда? — все также тревожно спросила она под конец.
Я ответил, что да. Я так и думал.
— Тогда до свидания...
— До свидания. Передавай привет Попси.
Кладя трубку, я подумал, что «Либерти Маркет» в девяноста пяти случаях из ста действует успешно, но Джон Неррити, как мне кажется, идет прямиком к трагическим пяти процентам. Может, он и правда верил, как, наверное, и Райтсворт, в то, что засада на месте передачи выкупа даст наилучшие результаты. Так и бывает, если главной целью ставить захват нескольких похитителей.
Однако был случай во Флориде, когда полиция накрыла человека, который забрал выкуп, и застрелила его при попытке к бегству. И лишь потому, что раненый за несколько секунд до того, как впасть в кому, успел сказать, где его жертва, они нашли мальчика живым. Он был в багажнике машины и медленно задохнулся бы, если бы полицейские стреляли чуть точнее. Я рассказал Тони о планах Неррити, и тот с отвращением сказал: