— Уж не трусишь ли ты, канонир-трубач? Всего только четыре выстрела — и вся шайка пускается в бегство. Разве ты не видел, как удирали те, которые напали на нас прошлой ночью?
— Тише! — проговорил капитан, невольно вздрогнув. По горам раскатился выстрел.
— Разбойники! — воскликнул американец.
Вдали послышались резкие крики; казалось, несколько человек звали на помощь.
— Казимир, — сказал капитан, — вскарабкайся на этот утес и посмотри, что происходит на противоположном склоне горы.
Поляк, подгоняемый криками, далеко разносимыми эхом гор, помогая себе руками и ногами, цепляясь за выступы и коряги, взобрался на крутую скалу до самой ее вершины и стал оттуда смотреть.
Среди небольшой долины, как сноп соломы, горела деревня. Вокруг нее поляк увидал человек пятьдесят пестро одетых и отлично вооруженных людей; одни из них угоняли стада быков и лошадей, а другие ловили крестьян, которые, навьючив на себя свои самые ценные пожитки, старались убежать в горы.
— Эй, дьяволенок! — зарычал на него американец, выйдя из терпения. — Что же ты там видишь?
— Поразительное зрелище, сэр Джеймс. Сначала деревню, горящую как спичка, а потом… потом… Тысяча чертей! Это ведь разбойники!
— Разбойники! — воскликнул янки.
— Да, разбойники, отлично поживившиеся. Они нагружены добычей и уже отступают.
— Куда они направляются? Много их? Отвечай же, мальчик, отвечай скорей!
— Они едут на запад; там более пятидесяти хорошо вооруженных всадников. Я вижу пики и аркебузы.
— Это бандиты, напавшие на нас прошлой ночью, — сказал американец. — Пойдем убьем их.
— Успокойтесь, Джеймс, — сказал капитан. — Оставьте их в покое.
— Но ведь их только пятьдесят.
— А вам этого кажется мало?
— Да разве вы хотите остаться здесь?
— Совсем нет, мы пойдем вперед, но без сражений. А теперь давайте карабкаться на этот утес, а там увидим, как нам поступить.
Помогая один другому, двадцать раз рискуя сломать себе шею, они наконец добрались до вершины утеса, которая оказалась в то же время вершиной всей горной цепи, и остановились посмотреть на страшное зрелище, представившееся их глазам.
Там, почти у самого подножия горы, пылала большая деревня. Огромные огненные языки, то желтые, то красные, поднимались в вихре дыма над прогоревшими и рушившимися крышами с глухим и продолжительным гулом. На каждом шагу то с треском рушилась стена, то проваливалась крыша, то срывалась терраса, то с грохотом валилась башенка, и из-под груды этих развалин вздымались к небу новые облака дыма и искр, доносимых ветром до вершин соседних гор.
Капитан и его спутники поспешно спустились вниз и вошли в деревню.
Некоторые китайцы толпились вокруг пламеневших хижин, храбро бросаясь в огонь и дым, чтобы спасти последние остатки своего имущества. При виде вновь прибывших они разбежались по долине, но, ободренные дружескими словами Мин Си и миролюбивым видом капитана, не замедлили вернуться, рассказывая, что грабители принадлежат к шайке тонкинца Теон Каи. Услышав, что капитан намеревается продолжать путь, они ему отсоветовали.
— Если вы пойдете вперед, — сказал один из этих несчастных, — вы обязательно попадете в руки лютого бандита, который все у вас отнимет. Послушайте меня — или вернитесь, или обойдите его стороной.
— Это невозможно, — возразил капитан, — кроме того, нас ведь четверо; все мы храбры и хорошо вооружены.
— Притом, надо полагать, они будут пьяны, — добавил американец. — Мы их перебьем и выпустим из них столько крови, сколько они выпили водки.
— Сколько было бандитов? — спросил капитан.
— Человек пятьдесят или шестьдесят, все вооруженные пиками, саблями и мушкетами.
Американец сделал недовольную гримасу. Даже он находил, что их было слишком много для четверых.
— Что нам делать, Джорджио? — спросил он.
— Пойдемте вперед. Нам нельзя отступать.
— А если они на нас нападут?
— Мы дадим себя взять, если их будет много. Вы увидите, что мы сумеем от них отделаться, не платя за себя слишком большого выкупа.
— Итак, вперед! — сказал поляк.
Подарив несчастным погорельцам горсть таэлей, путники отправились дальше на запад той же тропинкой, по которой уехали и свирепые бандиты.
На каждом шагу виднелись следы визита разбойников. Земля была утоптана следами лошадей и быков, похищенных в деревне; валялись предметы, которые они теряли, сами того не замечая. Между ними было множество скорлуп кокосового ореха, закрытых пробкой и наполненных довольно крепким напитком, добытым из перебродившего риса.
Американец и поляк, заметив, что напиток этот немногим отличается от водки, поспешили их подобрать.
— Бандиты воруют, а мы подбираем, — сказал янки. — Это животное, Теон Каи, должен был оставить нам бычка. Скажите мне, Джорджио, тонкинцы очень храбры?
— Совсем нет.
— Так что мы могли бы напасть на бандитов, не встретив серьезного сопротивления.
— Но неужели вы думаете, что вся шайка состоит только из одних тонкинцев? Среди них есть жители Лаоса, сиамцы, а может быть даже и раджпуты24; эти последние — настоящие воины.
— Что вы говорите, Джорджио? Воины-раджпуты в Тонкине!
— Почему же нет?
— Но ведь раджпуты живут в Индии?
— Их много также и в Индокитае. Сиамский король держит при своем дворе два отряда воинов-раджпутов и человек двадцать татар. Некоторые из них вполне могли пристать к шайке Теон Каи, и если мы очутимся перед такими бравыми вояками, то я советую вам сложить оружие.
— Это значит, что нам придется прибавить еще новый позор к прежним: к преследованию с палками, к бегству… Уф! Этот священный меч Будды стоит немалых жертв.
Уже темнело, когда они подошли к опушке леса. Капитан, видя, что это место достаточно удобное, скомандовал остановку. Палатка, какая-то несчастная дырявая покрышка, купленная ими в погоревшей деревне, была установлена, и затем все улеглись под нее, не рискуя развести огонь из боязни привлечь внимание бандитов.
Ни один из грабителей не показался среди ночи, и не было слышно ни одного выстрела.
— Наше счастье, — сказал на следующее утро американец.
— Больше того, — отвечал капитан. — По-видимому, разбойники изменили место жительства.
— Между тем мне не было бы неприятно познакомиться с Теон Каи. О! Какое симпатичное имя!
— От которого воняет бандитом за целую милю. Вперед, друзья! Сегодня мы хорошо выспались, а потому постараемся пройти как можно больше.
Они часто отдыхали, продвигаясь вперед лесом, который был так густ, что не всегда можно было пробраться через него, и весь усеян плодами, упавшими с деревьев.
Едва они успели пройти около полумили, как вдруг капитан неожиданно остановился. Он увидел человека, спрыгнувшего с дерева и спрятавшегося за кустом.
— Тише, дети мои, — сказал он, заряжая карабин.
Капитан еще не успел кончить, как возле него раздался выстрел, окутав его целым облаком дыма.
— Бандиты! — крикнул янки, стреляя.
Шесть человек, странно одетых, вооруженных пиками, луками и мушкетами, выскочили из кустов.
Четверо путешественников выпалили наугад из ружей и, повернувшись спиной к неприятелю, пустились бежать. За ними погналось несколько всадников, бешено пришпоривая своих коней.
— Бегите! Бегите! — кричал Мин Си, удирая во все лопатки.
Но не пробежали они и ста шагов, как были уже окружены пятьюдесятью всадниками, целившимися в них из своих аркебуз.
Американец и его товарищи, успевшие вовремя спрятать под, одеждой револьверы, отдали бандитам карабины и ножи и дали увести себя в плен.
Пять минут спустя, окруженные всей шайкой, они пришли в лагерь Теон Каи.
XV. Бандит Теон Каи
Становище разбойников, расположенное среди самой чащи леса колоссальных камфорных деревьев, состояло из тридцати хижинок, увенчанных флагами всех цветов и размеров. Снаружи домики были украшены старинными мушкетами с фитилем, луками, колчанами, туго набитыми стрелами, саблями и ножами всех видов и сортов со следами еще не смытой крови жертв, павших от разбойничьих рук.
Повсюду бродили награбленные быки, лошади, гуси, утки и куры, производя адский шум, в котором немалое участие принимали и до полтораста бандитов всех рас и национальностей. Одни из них лежали врастяжку на земле, другие стояли, прислонясь к деревьям, иные, сидя на земле, были заняты игрой, а большинство пьянствовало. И кого только тут не было! Низкорослые тонкинцы с лицами бронзового цвета, переходившего у некоторых в оливковый, хохотавшие как сумасшедшие, обнажая при этом свои зубы, разрисованные черной краской; косоглазые китайцы с головами, украшенными шапками ience, и одетые в длинные симары; кохинхинцы25, богато одетые в желтые камзолы, отделанные красным атласом, в шляпах с разноцветными плюмажами; свирепые, мрачного вида малайцы, вооруженные страшными крисами26 ядовитым острием, и, наконец, сиамцы с ромбовидными головами, землистым цветом лица, толстыми бесцветными губами и золочеными зубами.
При появлении пленников все эти люди вскочили на ноги и побежали навстречу, осматривая их с любопытством, указывая один другому пальцами на глаза американца и двоих европейцев и приправляя свои замечания взрывами громкого хохота. Им, вероятно, в первый раз пришлось видеть белых людей, да еще не с раскосыми глазами.
Американец ощетинился и кончил тем, что дал несколько подзатыльников чересчур любопытным, но потерпевшие не выказывали ни малейшей обиды.
— Они смотрят на нас, как на диких зверей, — бормотал янки. — Нечего сказать, благовоспитанные люди: смеются в лицо и тычут пальцами чуть не в глаза.
Пленники прошли через весь лагерь, потом по едва заметной тропинке углубились в лес.
— Куда вы ведете нас? — спросил Джорджио окружавших его бандитов.
— К начальнику, — отвечал один китаец.
— Разве он живет в лесу?
— Да, но в княжеском дворце… Иди и молчи!
Минут десять шли они под деревьями, а потом вышли на прелестную лужайку, окруженную холмами, по которой бежало множество ручейков, впадавших в живописные озерки.
Посередине лужайки возвышалась роскошная постройка, разрисованная яркими красками, аляповато украшенная желтыми и голубыми кусками фарфора, опоясанная лентой великолепных веранд, изобилующих цветами и поддерживаемых стройными колоннами.
Крыша с изогнутыми краями была испещрена фронтонами и фронтончиками, острыми шпилями с чудовищными драконами, которые вертелись по ветру с резким визгом, и массой флюгеров с развевавшимися разноцветными флагами.
Пленники на мгновение остановились, чтобы полюбоваться образцом искусства китайской архитектуры.
— С какого рода бандитом приходится нам иметь дело? — спрашивал себя ничего не понимавший американец.
— Вперед, нечего смотреть! — послышался сердитый оклик конвойных, и пленники получили по изрядному удару тупым концом пики.
Через дверь, украшенную тремя драконовыми головами, они вошли внутрь здания и затем продолжали путь по длинным коридорам, стены которых были искусно расписаны. Американец все смотрел себе под ноги из боязни провалиться в западню.
— Куда же ведут нас эти люди? — спросил он, начиная беспокоиться.
— Они ведь сказали вам, к их предводителю, — отвечал капитан. Через несколько минут пленников ввели в небольшую, элегантную залу, оклеенную расписной бумагой танг-поа, свет в которую проникал через четыре небольших окошка, где стекла были заменены листами промасленной бумаги. Мебель, стоявшая здесь и отражавшаяся, как в зеркале, в блестящем полу из голубого мрамора, была чрезвычайно проста, но вместе с тем необычна. Тут были легкие, низенькие бамбуковые столики, заставленные всевозможными вазочками, графинчиками прозрачного фарфора с букетами пионов красивого огненного цвета, чашечками минга цвета неба после дождя, фигурками и уродцами из разноцветного фарфора и, наконец, шарами и шариками из слоновой кости.
По углам залы стояли мраморные кресла и какие-то предметы, названные Казимиром плевательницами. С потолка спускался тальковый фонарь и пеука, которая, размахивая крыльями из расписной материи, распространяла в комнате приятную прохладу.
К своему великому удивлению, пленники были оставлены одни в этой комнате.
— Я больше уже ничего не понимаю, — сказал американец, точно спустившийся с облаков. — С какого рода бандитом имеем мы здесь дело? Это жилище князя, а не разбойника, грабящего путешественников и поджигающего деревни. Может быть, он колдун?
— Я начинаю сам это думать, Джеймс, — отвечал капитан. — Со мной никогда еще не случалось ничего подобного.
— Как бы там ни было, а все-таки это великолепное приключение.
— Лишь бы только бандиту не пришла в голову скверная мысль перерезать нам горло.
— Разбойник, утопающий в такой роскоши…
— Тише! — прошептал Мин Си. — Вон сам Теон Каи.
Часть одной из стен неожиданно открылась, и на пороге этой потайной двери появился человек в голубой шелковой одежде, стянутой поясом с массой торчащих за ним пистолетов и малайских крисов; на голове у него была надета коническая войлочная шляпа, украшенная большим плюмажем. Это был человек небольшого роста, но могучего сложения и, судя по наружности, обладавший необычайной силой. Довольно умное плоское лицо, сильно выдающиеся скулы, большой лоб с широким шрамом и косые, быстрые глаза производили сильное впечатление при первом же взгляде на бандита.
Он остановился на пороге, внимательно рассматривая своих новых пленников, а потом направился к ним с самой обворожительной улыбкой, когда-либо появлявшейся на устах тонкинца; скрестив на груди руки и медленно разводя их, он произнес обычное приветствие:
— Изин! Изин!
Капитан и его спутники, весьма удивленные таким приемом, которого они никак не ожидали, поспешили отвечать на его приветствие. Теон Каи сделал им знак сесть в каменные кресла и, подумав несколько минут, спросил мелодичным голосом:
— Каким ветром занесло вас сюда, так далеко от вашей родины? Ведь, если я не ошибаюсь, вы принадлежите к народам, обитающим далеко на Западе.
— Заключенное нами пари, — отвечал капитан, с любопытством рассматривавший этого странного бандита.
— Вы европейцы?
— Ты угадал.
— Куда же вы держите путь? — спросил бандит.
— Мы хотим проникнуть в Юаньян.
— Что вам там понадобилось?
— Мы разыскиваем священный меч Будды.
Теон Каи широко раскрыл глаза, и на лице его изобразилось глубокое удивление.
— Священный меч Будды?! — переспросил он.
— Тебя это удивляет?
— Может быть…
Теон Каи замолчал и, казалось, погрузился в глубокие размышления. Несколько минут просидел он с опущенной на грудь головой, потом, быстро подняв ее, сказал:
— Итак, стало быть, ты ищешь священный меч Будды?
— Да, и я поклялся найти его, хотя бы мне для этого пришлось перевернуть вверх дном всю Юньнань и всю Бирму.
— Разве ты знаешь, где он находится?
— Мне сказали, что в Юаньяне.
— А место, в котором он был скрыт?
— Оно мне неизвестно.
— Послушай меня, чужестранец. И я также одно время интересовался этим оружием и не раз пытался напасть на Юаньян со своей шайкой. Знаешь ли ты, прежде всего, кто его похитил?
— Фанатик-буддист.
— Наоборот, говорят, что то был отважный разбойник; но был ли это фанатик или разбойник, а священный меч все равно украден. Насколько мне удалось узнать, это оружие было привезено в Юаньян, но там следы его теряются. Перед тобой открываются три пути; если ты хочешь его отыскать, то должен будешь исследовать один путь за другим.
— Дальность пути меня не пугает, а препятствия не останавливают.
— Я этому верю, — сказал бандит. — Будь внимателен и запечатлей в своей памяти то, что я тебе скажу.
— Говори.
— Одни говорят, что священный меч сокрыт в храме Будды в Юаньяне; другие — что он спрятан в Киум-Доджэ великого Jiredo в Амарапуре; третьи — что он замурован под железным Т пагоды Швемадо в Пегу.
— В пагоде Швемадо? — воскликнул капитан.
— Что же тебя здесь удивляет?
— Я в первый раз слышу об этом.
— Теперь уж ты этого не можешь сказать. Неужели у тебя хватит смелости добраться до самого Пегу?
— У меня хватит ее, даже если бы пришлось добираться до самой Индии.
Теон Каи посмотрел на него с еще большим удивлением.
— Вот это человек! — воскликнул он с неподдельным восторгом. — Не хочешь ли ты остаться со мной?
Капитан вздрогнул от такого неожиданного вопроса.
— Нет, — твердо ответил он. Чело бандита затуманилось.
— А если бы я стал принуждать тебя к этому? — спросил он.
— Я скорее дам себя убить, чем сделаюсь разбойником.
— Ты презираешь это ремесло?
— Я отказываюсь потому, что должен разыскать священный меч. Я поставил на карту свою честь.
Теон Каи поднялся, приблизился к капитану и, положив ему на плечи свои руки, сказал:
— Ты благородный человек! Завтра я тебя отпущу.
Затем он ударил два раза в гонг, висевший на пороге одной из дверей.
На этот зов явился роскошно одетый бандит, который принес целый ряд фарфоровых чашечек цвета зеленой морской води, установленных на подносе, и большой чайник, разрисованный картиной отступления Бодхидхармы, стоящего на легендарном плоту.
Чай, по китайскому обыкновению без молока и без сахара, был разлит в чашечки. Теон Каи первый подал пример, храбро опорожнив несколько чашек; американец, подражая ему, опорожнил их не менее полусотни и подсел поближе к чайнику, чтобы, если окажется возможным, выпить еще столько же.
Гостеприимный бандит еще несколько минут забавлялся разговором с пленниками, рассказывая про свою шайку и ее кровавые подвиги, а затем удалился, предупредив, что будет ждать их к обеду.