— Не знаю, — отвечал китаец в смущении. — Я заснул, а когда проснулся, то он уже стоял передо мной.
— Отчего же ты не стрелял?
— Он был в десяти шагах от меня.
— Тем лучше!..
— Одной пули недостаточно, Джеймс, — сказал капитан.
— Неужели мы его так и отпустим? — спросил американец. — Я охотно бы съел бифштекс из слона.
— Пожалуй, на него можно напасть, — сказал капитан. — Такой великан стоит пули и… О!..
Это восклицание было исторгнуто у него яростным грохотаньем гонгов и оглушительным криком, доносившимся до их лагеря из леса.
— Ага! — воскликнул американец. — Опять эта процессия.
— Отлично, — сказал поляк. — Хорошая встреча их ожидает!
— На коней! На коней! — кричал капитан. — Если мы не поспешим на помощь, слон жестоко расправится с ними.
Они быстро осмотрели карабины и револьверы и, вскочив в седла, пустили лошадей в галоп.
Слон достиг опушки леса и только собрался в него углубиться, как оттуда показались человек тридцать или сорок лаосцев. Это ' были люди среднего роста, одетые в красивые белые одежды, безоружные; они монотонно ударяли в гонги, подвешенные к ножам. К крайнему изумлению путешественников, вместо того, чтобы пуститься бежать со всех ног, они окружили гиганта, завывая и ударяя в гонги с удвоенной яростью. Американец, капитан, и Мин Си остановили лошадей.
— Эти люди совсем сумасшедшие, — воскликнул американец.
— Может быть, это ученый слон? — спросил капитан у китайца.
— Да, я тоже так думаю, — отвечал китаец.
— Что, если мы возьмем его себе и поедем на нем дальше? — сказал Джеймс. — Отчего же нет? Путешествие на спине слона должно быть интересным. Ах, разбойник!..
Слон, спокойно перенеся крики и оглушительные раскаты гонгов, неожиданно схватил одного из туземцев.
— Карабины в руки! — крикнул капитан.
Несчастный, поднятый на воздух страшным хоботом и полузадушенный, испускал душераздирающие крики, в то время как его товарищи обратились в поспешное бегство, остановившись только на опушке леса.
— Вперед! — крикнул американец, заряжая карабин.
— Вперед! Вперед! — гремел капитан.
Лошади помчались как ветер по направлению к слону, не отпускавшему своей жертвы.
На расстоянии сорока шагов всадники выпалили из ружей, не обращая внимание на беспорядочные прыжки лошадей.
Слон, получивший несколько ран, издал яростный крик, еще крепче стиснул несчастного, не подававшего никаких признаков жизни, приподнял его на двадцать футов от земли и расплющил о ствол дерева.
Всадники, видя, что пули не произвели желаемого эффекта, не нашли в себе достаточно смелости, чтобы повторить атаку, и, повернув назад, помчались со всей скоростью, на какую были способны их лошади.
Слон постоял в нерешимости, а потом со страшной яростью бросился за беглецами, ломая деревья и кусты с силой урагана. Рассвирепевшее животное было ужасно в своем гневе.
Лошади, трясясь от страха, скакали беспорядочными прыжками, вставали на дыбы, били задними ногами, не слушаясь поводьев, стараясь освободиться от всадников и не давая им возможности зарядить свои карабины.
Между тем слон летел прямо вперед, открыв рот, задрав хобот кверху, с разгоревшимися глазами, готовый обрушиться на своих противников.
Менее чем в пять минут он очутился за спиной у американца, который отчаянно боролся со своей лошадью, крутившейся на одном месте. Увидев так близко от себя страшный хобот, янки стал кричать:
— Помогите!.. Я пропал!..
Почти в ту же минуту он был сброшен на землю вместе со своей лошадью.
Колосс, весь в крови, нагнулся над ним, издавая протяжный крик. Хобот его свистел в воздухе, как бы не зная, какую выбрать себе жертву.
— Подлезьте под лошадь! — раздался голос, показавшийся американцу голосом капитана. — Смотрите в оба! Мы будем стрелять.
Все три всадника, как угорелые, мчались на помощь. Послышались три выстрела. Следом за ними слон, без сомнения смертельно раненный, закачался из стороны в сторону, закружился на одном месте и грохнулся наземь с глухим ревом.
VIII. Брат раджи Ма-Конга
Слон, пораженный одной из пуль в глаз, был мертв. Лежа на одном боку, зарыв один из клыков глубоко в землю, открыв рот с неподвижно лежащим хоботом, из которого текла целая река крови, он все еще внушал ужас.
Американец, к счастью оказавшийся не раненым, ходил вокруг этой огромной туши мяса, которую и пятьдесят человек не в состоянии были бы поднять
— Какое чудовище! — вскричал он, ощупывая себя как бы для того, чтобы удостовериться, что все его кости целы. — Сознаюсь вам, друзья мои, что он заставил меня дрожать. Еще одна минута — и мое бедное тело обратилось бы в мешок с раздробленными костями.
— Мы отомстим ему за эту неприятную четверть часа, сэр Джеймс, — сказал поляк. — Хобот слона — кусочек очень и очень лакомый.
— Разве тут только один хобот годится в дело? Я буду есть все и нагружусь до того, что сам превращусь в маленького слона.
— Нам надо бы также пригласить сюда и туземцев.
— Браво! Но где же они спрятались, что их больше не видно?
— Они убежали в лес, — отвечал капитан.
— А кто они были? Может быть, охотники?
— Может быть, даже хозяева слона.
— Разве это был не дикий слон?
— Не думаю, потому что эти туземцы были без оружия. Без сомнения, этот колосс изволил съесть слишком много сахара и масла.
— Что!.. Слон съел слишком много сахара? Разве он действует на него как виски?
— Именно, Джеймс. Чтобы приучить слона сражаться с другими слонами, их кормят почти исключительно сахаром и маслом. Уже в самом непродолжительном времени такие слоны становятся злыми и очень опасными.
— Тем сочнее будет его мясо. Черт возьми! Слон, откормленный сахаром и маслом! Ножи в руки!
Охотники тотчас же приступили к делу. Вооружившись своими bowie-knifes, они в одно мгновение отрезали одну из ног — тоже не менее лакомый и деликатный кусочек.
Капитан, который во время своих путешествий не раз пробовал мясо слона, взял на себя обязанность изжарить ногу по африканскому способу.
Он вырыл в земле порядочное углубление и, наполнив его сушняком, разжег огонь.
— Что вы делаете? — спросил Джеймс.
— Я готовлю печь, — отвечал капитан.
Когда дрова прогорели, повар очистил углубление от угольев, уложил в него ногу слона, покрыл ее горячей золой и над всем этим развел новый костер.
Час спустя путешественники уселись на траве вокруг жаркого, издававшего приятный запах. Не успел американец занести нож, собираясь отрезать себе кусочек жаркого, как из лесу снова послышались звуки тамтама.
— Что случилось? — спросил янки, протягивая руку к карабину.
— Вставайте, друзья! — сказал Лигуза.
Человек восемьдесят или девяносто туземцев, вооруженных мечами и пиками, с огромными щитами, быстро надвигались на них, наполняя воздух грозными криками.
Среди этой группы на маленькой индокитайской лошадке с роскошной сбруей гарцевал красивый туземец в желтой шелковой одежде, вооруженный позолоченным мечом.
— Кто это? — спросил американец, скорее удивленный, чем испуганный.
— Это лаосцы, — отвечал китаец. — Разве вы не видите, что у них косы продеты в уши?
— Ну и ну! Вот это новость для меня! Вместо серег эти господа продевают в уши свои волосы. Что же им от нас нужно?
— Не знаю, но будем настороже. Мы в такой стране, где слонов чтят как божества.
— Эти люди способны напасть на нас, чтобы отомстить за смерть своего идола, — сказал капитан.
— Достаточно будет одного залпа наших карабинов, чтобы их рассеять, — сказал Казимир.
— Я боюсь противоположного, мой милый. Говорят, лаосцы очень храбры.
В это время туземцы подошли к слону и окружили его.
Всадник слез с коня, протянул руки к небу, потом к путешественникам и произнес длинную речь, посыпая труп великана плодами, цветами и горстями рису.
— Это сумасшедшие, — сказал Корсан. — Но что же означают все эти крики? Они похожи на крики испуганных гусей.
— Они призывают проклятия на наши головы, — сказал Мин Си.
— Плевать мне на их проклятия!
— И мне также, сэр Джеймс, — сказал Казимир.
— Я тебе верю, мальчик. После мы увидим…
Но американцу не удалось закончить фразу. Он вдруг сделал несколько прыжков в сторону и сразу очутился у костра, где двое туземцев, подкравшись тихонько к импровизированному столу, схватили жаркое и впились в него зубами.
— Разбойники! — завопил янки.
— Друзья, помогите!
Лигуза, Казимир и даже флегматичный китаец Мин Си бросились на туземцев, которые старались убежать с добычей, но преследование пришлось прекратить, потому что в это самое время остальные лаосцы стали собираться с оружием в руках вокруг нарядного всадника.
— Бросьте жаркое! — крикнул капитан Корсану, который опять намеривался пуститься вдогонку за ворами. — Все ко мне и беритесь за оружие! Здесь нам несдобровать.
— Дадим им сражение! — ревел американец, начинавший горячиться.
— Не увлекайтесь чересчур, Джеймс. На лошадей! На лошадей!
Туземцы быстро приближались, производя дьявольский шум. Капитан и его спутники кинулись к лошадям, пасшимся на расстоянии двухсот шагов, но едва они вскочили в седла, как были окружены всей воющей шайкой.
— Я выстрелю в эти поганые рожи, — заявил американец, заряжая карабин.
— Нет, Джеймс, не станем их раздражать. Мин Си, спроси-ка их, что им от нас нужно? — сказал Лигуза.
Китаец направил свою лошадь к вождю шайки и сделал ему знак, что хочет говорить. Шум мгновенно прекратился.
— Что ты хочешь от нас? — спросил Мин Си, глядя сверху вниз на главу шайки. — И кто ты, что смеешь нам грозить?
— Я брат раджи Ма-Конга, повелителя этой страны.
— Что же тебе нужно?
— Чтобы мне заплатили за слона.
— Назначь сумму, и ты ее получишь.
— Прежде всего, скажи мне, каким способом ты мог убить такое могущественное и такое крупное животное?
— Нашим оружием, — неосторожно отвечал Мин Си.
— Так отдай мне его.
— Это невозможно.
— Я тебе повторяю, что ты мне его отдашь, если хочешь отсюда уехать живым, и знай, что с братом раджи Ма-Конга шутки плохи.
Китаец вернулся к своим товарищам и сообщил им требование дикаря.
— Я никогда не соглашусь расстаться с моим ружьем, — объявил капитан. — Этот разбойник сыграет с нами какую-нибудь скверную шутку.
— Кто? Этот негодяй? — спросил Джеймс. — Да я его уничтожу в одну минуту, если только он осмелится протянуть свою лапу к моему карабину. Зададим им перцу, Джорджио! Во мне вся кровь кипит.
— Успокойтесь, сэр Джеймс, — сказал Мин Си. — У меня есть план, который, может быть, позволит нам отделаться от них.
Он вернулся к всаднику и, подумав несколько минут, сказал ему:
— Мы согласны отдать тебе оружие, убившее слона, но при этом хотим дать тебе совет.
— Говори скорей, пока я тебя еще слушаю, — отвечал брат раджи.
— Наше оружие могущественно, это несомненно, но, чтобы иметь возможность его употреблять, нужно пользоваться особым покровительством бога Гадми. Без него при первом же выстреле человек умирает.
Всадник сделал движение, выражавшее сильный ужас.
— Ты говоришь правду? — спросил он.
— Клянусь тебе. Ты находишься под покровительством Гадмы?
— Я — нет, а ты?
— Мы все четверо — мудрецы со священных источников Менама и, следовательно, нам покровительствует Гадма. А теперь, хочешь ты получить наше оружие?
— Нет! Нет! — отвечал брат раджи.
— Тогда отпусти нас. Всадник сделал гримасу.
— Ты слишком многого требуешь, — сказал он. — Мой брат лишился слона. Справедливость требует, чтобы и ты за это чем-нибудь поплатился.
— У меня только несколько унций серебра.
— Ну, так давай мне сорок унций серебра, и я отпущу тебя и твоих спутников.
Эта сумма была не слишком велика для путешественников, у которых в запасе имелось еще достаточно золота. Капитан, хотевший уехать как можно скорее, выдал сорок унций, но всадник вместо того, чтобы очистить дорогу, велел еще теснее окружить лошадей, которые были таким образом лишены свободы движений.
— О! — крикнул рассвирепевший американец. — Это что еще за шутки?!
— Придется пустить в дело оружие, — сказал капитан. — Эта сволочь не даст нам двинуться вперед, если мы не рассеем ее выстрелами.
— Дай нам дорогу! — обратился Мин Си к всаднику. — Разве ты все еще недоволен?
— Нет еще, — отвечал дикарь. — Ты проезжаешь по владениям раджи Ма-Конга; заплати за право проезда еще десять унций, и я уйду.
— Ты хочешь ограбить нас, разбойник.
— Давай десять унций.
— А если я не дам?
— Я велю тебя убить, — решительно отвечал туземец.
Китаец, видя его решимость не уступать, согласился отдать требуемые деньги.
На этот раз туземцы сдержали слово и разбрелись по равнине, направляясь кто к лесу, кто к трупу слона.
Путешественники, видя, что путь свободен, поспешили им воспользоваться и пустили лошадей в галоп по направлению к западу.
IX. От Салуина до Иравади
Теперь наши путешественники проезжали по той части страны, которая расположена между Менамом и Салуином, по местности, совершенно неизвестной, где, быть может, еще никогда не появлялись европейцы.
На западе тянулись несколько довольно высоких горных цепей, склоны которых были покрыты густыми лесами; с востока же, юга и севера расстилались огромные равнины, частью засеянные хлебными злаками, частью же покрытые плантациями индиго и сахарного тростника; местами долины перерезались ручьями и небольшими речонками. Хотя наши авантюристы и не знали страны, по которой проезжали, тем не менее они летели в галоп, направляясь к горам.
Мин Си скакал во главе, а позади него тесной группой двигались остальные, держа карабины у седла, чтобы быть готовыми дать отпор внезапному нападению воинов Ма-Конга.
К полудню наш небольшой отряд достиг подножия гор и храбро начал взбираться по склону, поросшему вереском и кустами нарда — растения семейства тростниковых, которое растет только на сухой и каменистой почве.
Всадники, несмотря на частые препятствия, попадавшиеся при подъеме, продвигались вперед довольно быстро и к заходу солнца достигли вершины гор.
Второго сентября они уже спускались с противоположного склона на равнину, бесплодную, без единого дерева, без травинки, почти совсем выжженную.
— Что это, точно здесь был пожар? — спросил удивленный Корсан.
— И поджог был сделан самими жителями, — сказал Мин Си.
— С какой целью?
— Разве вы не видите разбросанные повсюду небольшие скелеты?
— Да, да, я их вижу. Их целая тысяча, две, десять тысяч. Каким животным они принадлежат?
— Мышам.
Американец разразился неудержимым хохотом.
— Может быть, жители этой страны подожгли степь с целью истребить мышей?
— Именно, Джеймс, — отвечал капитан.
— Неужели они боятся этих грызунов?
— Очень, и не без причины, так как случается, что эти грызуны нападают целыми полчищами, которые пожирают все на своем пути.
— Откуда же они появляются?
— С гор, Джеймс. В Бирме мыши являются страшным бичом для населения. Через неопределенные промежутки времени эти острозубые хищники наводняют собой равнины, истребляя жатву и осаждая селения, которые жители спешат покинуть.
— Вот удивительно! Неужели невозможно их истребить?
— Огнем — можно; впрочем, и то не всегда. Их такие массы, что они тушат пламя своими телами. Их и реки не останавливают, а только задерживают, и надо видеть, в каком порядке они их переплывают. Говорят, что ни одна из мышей не отобьется и не утонет.
— Ради чего же зверьки пускаются в такой дальний и опасный путь?
— Когда в горах и на холмах не остается никакой пищи, мыши, гонимые голодом, густыми массами спускаются на равнины, и бывали случаи, когда жители терпели голод из-за мышей.
— Это настоящая казнь египетская.
— Именно, Джеймс.
— Мне очень хотелось бы увидеть хоть одну колонию мигрирующих мышей.
— Лучше бы и вовсе их не видеть. Мне не хотелось бы быть съеденным этими грызунами.
Разговор их был прерван раскатом грома, прокатившегося по отдаленному горизонту, уже покрытому тучами.
— Дождливое время года опять возвращается, — сказал капитан.
— Как, разве дожди еще не кончились? — спросил Корсан.
— Нет. Они продолжатся еще целый месяц. Реки Бирмы еще не выступали из берегов.
— Значит, будут новые наводнения?
— Обязательно.
— Может быть, нам грозит опасность перенести повторение страшного приключения в Коо-Чинге?
— Не думаю. Мы доберемся до Салуина раньше, чем наступит наводнение.
— Во сколько миль вы оцениваете расстояние, отделяющее нас от реки?
— Прежде чем добраться до Салуина, надо будет переправиться еще через большой его приток. Так что всего нам придется сделать еще пятьдесят или шестьдесят миль. Погоняйте лошадей, друзья! Вот и дождь.
И в самом деле, небесные хляби начинали разверзаться. Сначала падали отдельные капли, потом пошел проливной дождь, сопровождаемый страшными ударами грома, яркими молниями и дьявольским ветром, гнавшим перед собой целые массы воды.
Путешественники, хорошо защищенные от дождя и ветра, с философским равнодушием принимали эти потоки воды, погоняя лошадей, которые вязли по колено в широких лужах, образовавшихся в низинах.
В полдень они по бамбуковому мостику переехали через приток, про который говорил капитан, а потом после короткой остановки поднялись на новую горную цепь, простиравшуюся еще на пятьдесят миль.
Дождь не переставал ни на минуту. По временам казалось, что всемирный потоп опять должен повториться. С гор неслись такие широкие и бурные потоки, что переезжать их было и опасно, и крайне затруднительно.