Из-под его локтя опять вынырнула Бетти.
— А можно мне поиграть с каменными зверушками, которые на столике в углу?
— Играй с чем хочешь, — ответил Джеффри. — Только аккуратно.
Бетти кивнула и исчезла.
— Скай, вот послушай. — Он сыграл несколько тактов.
— Эй, тебе ещё не надоело?
— Я уверен, у тебя всё получится. Надо только постараться! — На этот раз он доиграл всю пьесу до конца и выжидающе уставился на Скай.
— Ага!.. Кажется, я начинаю прозревать.
— Правда?!
— Ну да. Всё дело в сочетании логики и интуиции. Сейчас я тоже попробую, — сказала она и, встряхнув кистями рук, плавным грациозным движением поднесла пальцы к клавиатуре… БАХ!.. БУ-БУХ!.. БЭМС!.. БРРЭМС!..
— Хватит! Всё, ты победила! Прекрати!.. — зажав уши руками, кричал Джеффри.
Но Скай только-только вошла во вкус и вовсе не собиралась прекращать. Тогда Джеффри стал её щекотать — и щекотал и щекотал, пока она не свалилась со скамьи.
— Вот так, — удовлетворённо сказал он, глядя на свою ученицу сверху вниз. — А теперь поговорим о тональности ми-бемоль мажор…
Вскочив, Скай ринулась на Джеффри и спихнула его на пол. Теперь они оба валялись на полу и одновременно дразнились, хохотали, щекотали, тузили и дубасили друг друга. Скамья опрокинулась, ноты разлетелись по всей комнате.
Стоило ли удивляться, что среди такого шумного веселья никто из детей не заметил, как дверь комнаты распахнулась? Ах, будь они осторожнее… Но с чего им было осторожничать? Откуда они могли знать, что по дороге в соседний штат Вермонт у Декстера лопнет шина, и, меняя колесо под дождём, он промокнет, испачкается и решит не ехать дальше, а вернуться и отвезти миссис Тифтон обратно в Арундел? И откуда они могли знать, что, войдя в дом, миссис Тифтон услышит поднятый ими тарарам и захочет посмотреть, что творится в музыкальной комнате? Но хотя дети ничего этого не знали, всё произошло именно так. И на этот раз сэра Барнаби рядом не оказалось, так что никто не мешал миссис Тифтон кричать на них сколько угодно.
— Ты! — гневно воскликнула она, в упор глядя на Скай. — ТЫ ОПЯТЬ ЗДЕСЬ!
Джеффри вскочил на ноги, нечаянно толкнув опрокинутую скамью, и скамья стукнулась о ножку рояля.
— Мама? — задыхаясь, выговорил он. — А я думал, ты уехала в Вермонт!
— О да! И ты решил воспользоваться моим отсутствием, чтобы устроить отвратительную потасовку с этой наглой… этой беспардонной…
Скай стояла рядом с Джеффри и знала, что ей нечего стыдиться. Сегодня они не сделали ничего дурного: не забрасывали мячи ни в какие вазы, не срывали никаких конкурсов.
— Миссис Тифтон, это я начала потасовку.
— Разумеется! Я и не сомневалась, Джейн, что это ты её начала, я ни минуты в этом не сомневалась! Везде — везде, где бы ты ни появилась, ты устраиваешь разгром и безобразие. Сначала перевернула вверх дном мой бедный парк, а теперь — вот это!.. — Миссис Тифтон обвела музыкальную комнату рукой, словно приглашая всех полюбоваться ужасающей картиной.
Скай и Джеффри выглянули из-за крышки рояля. О нет!.. — подумала Скай. Конечно, разгромленной вазы с жасмином тут не было, зато посреди музыкальной комнаты громоздилось непонятно откуда взявшееся жуткое сооружение. Сооружение напоминало форт на Диком Западе и одновременно шатёр из «Сказок тысячи и одной ночи» и состояло из кучи подушек и подушечек, одного каминного экрана, десятка толстых книг в кожаных переплётах и нескольких кокетливо наброшенных сверху шёлковых покрывал.
— Бетти?..
Из-за «Ярмарки тщеславия» показался испуганный глаз.
— Не бойся, всё в порядке, — сказал Джеффри. — Выходи.
Бетти выбралась из своего укрытия. Губы у неё были очень бледные, а в каждой руке она сжимала каменную фигурку льва, покрытую замысловатой резьбой.
— Папины африканские скульптуры!.. — ахнула миссис Тифтон. — Джеффри Фрамли Тифтон! Неужто в тебе не осталось ни капли уважения даже к семейным реликвиям?
— Он просто… — начала Скай, но миссис Тифтон резко развернулась в её сторону.
— А ты… вы… немедленно уходите отсюда — обе! Я больше не желаю видеть в своём доме никаких Пендервиков.
Джеффри попытался что-то объяснить:
— Мама, они ни в чём…
— Я не слышу ни одного слова, пока они не уйдут, — оборвала его миссис Тифтон.
— Хорошо, тогда я их провожу, — твёрдо сказал он.
— Я уверена, что они найдут дорогу. А ты останешься здесь и поможешь мне убрать весь этот кавардак.
— Ладно, Джеффри, ничего. — Скай тряхнула головой. — Мы правда найдём дорогу. Бетти, пойдём.
Бетти аккуратно поставила две каменные фигурки на пол и направилась к сестре, но не прямо, а кружным путём: она всё-таки решила проползти под роялем, чтобы не столкнуться с миссис Тифтон.
— Пока, — сказал Джеффри.
— Да. Пока, Джеффри. Спасибо, что поучил меня играть на рояле, — сказала Скай, проходя мимо миссис Тифтон с высоко поднятой головой.
Бетти крепилась до самой двери, но как только они вышли из музыкальной комнаты, из её глаз ручьями хлынули слёзы — «безмолвные потоки», как называл их мистер Пендервик. Бетти всегда рыдала беззвучно. Но на всякий случай, чтобы до миссис Тифтон не долетел даже случайный всхлип, Скай поскорее оттащила Бетти в дальний конец коридора.
— Не плачь. Не надо. Не сейчас. — Скай пожалела, что рядом нет Розалинды или хотя бы Джейн: сама она не очень-то умела успокаивать плачущую сестрёнку.
— Это всё из-за меня… — У Бетти даже крылышки поникли, а потоки слёз из ручьёв уже превратились в бурные реки. — Не надо было мне… с вами… идти…
Горе её было так безутешно, что у Скай язык не повернулся сказать «Я же тебе говорила». Тем более что она прекрасно понимала: кто-кто, а Бетти тут ни в чём не виновата. Поэтому она сказала:
— Я старшая. Значит, я должна была за тобой следить.
— Да…
— Тогда перестань плакать и вытри слёзы.
— У меня нет… платка… — прорыдала Бетти, и из-за этой новой трагедии слёзные реки стали ещё многоводнее.
— Вытрись футболкой. Я никому не скажу.
Пока Бетти тёрла глаза и развозила слёзы по лицу передом футболки, Скай озабоченно оглядывалась на дверь музыкальной комнаты. Ей отчаянно хотелось вернуться и послушать хоть минутку под дверью: как там Джеффри, не ждёт ли его страшное наказание?
Всё, — сказала Бетти. Её коротенькая футболка теперь походила на пожёванную и выплюнутую тряпку, но слёзы почти иссякли.
— Молодец. — Скай неловко погладила её по голове. — Иди на кухню, тётя Черчи тебя чем-нибудь угостит.
— Я хочу с тобой. Пожалуйста.
Дверь музыкальной комнаты в любую секунду могла распахнуться, и из неё могла выбежать разгневанная миссис Тифтон. Надо было либо идти подслушивать прямо сейчас, либо поживее выметаться из Арундел- холла. Выметаться, не убедившись в том, что с Джеффри всё в порядке? Когда миссис Тифтон опять рвёт и мечет, а Скай опять во всём виновата? Нет, только не это.
— Ладно, — сказала она. — Мне надо проверить, как там Джеффри, но ты должна вести себя тихо-тихо.
— Ты будешь шпионить? — спросила Бетти.
— Да, шпионить! А не нравится — иди ищи тётю Черчи.
Бетти решила, что лучше шпионить, чем бродить одной по Арундел-холлу, поэтому сёстры вместе на цыпочках вернулись по коридору и прижали по одному уху к двери музыкальной комнаты.
Говорила миссис Тифтон.
Не понимаю, что с тобой случилось, Джеффри. Ты в жизни не вёл себя так вызывающе. Но с тех пор как эти Пендервики…
— Мама, они тут совершенно ни при чём.
— У тебя же всегда были прекрасные друзья. Тедди Робинетт…
— Тедди никогда не был моим другом. Он враль и хвастун.
— Не верю!
— Да его в школе никто терпеть не может! И на контрольных он вечно списывает. Это ты всегда хотела, чтобы я с ним дружил, — конечно, он же из богатой сем…
— Ну всё, довольно! — Послышались шаги, и сёстры догадались, что миссис Тифтон ходит по комнате взад-вперёд. — Я в полной растерянности. Я больше не могу с тобой справляться. Вот и Декстер считает, что тебе нужна твёрдая рука. Возможно, он прав.
— Декстер! — В голосе Джеффри звучало нескрываемое презрение.
— Что ты хочешь сказать? Что, он тебе тоже не нравится? Если так, лучше говори сразу, потому что… — Она оборвала себя на полуслове.
— Потому что ты собираешься на него замуж? — подсказал Джеффри.
Шаги прекратились. Миссис Тифтон перестала кричать, а заговорила тихо, почти умоляюще.
— Разве это так плохо? Что у меня будет муж? А у тебя отец?
— Но он не хочет быть моим отцом. Он хочет от меня избавиться, отослать меня в Пенси на целый год раньше!
— Мы с ним это пока ещё не… — Из тихого, умоляющего голос миссис Тифтон вдруг сделался подозрительным и враждебным. — Одну минуту, юноша. А откуда тебе это известно?
— Мы с ним это пока ещё не… — Из тихого, умоляющего голос миссис Тифтон вдруг сделался подозрительным и враждебным. — Одну минуту, юноша. А откуда тебе это известно?
— Мы… я слышал, как вы с ним говорили.
Мы? — Повисла долгая пауза. — Ответь мне, Джеффри: ты следил за мной? Подслушивал? Когда? И кто такие «мы»? Кто был с тобой — Черчи? Кегни?..
— Нет!.. Что ты. Конечно, нет.
— Значит, опять Пендервики. Что ж, можно было догадаться.
— Мы не специально подслушивали, мама. Просто так получилось. Вечером после моего дня рождения мы случайно оказались рядом, когда вы говорили с Декстером на террасе.
— Случайно! Я уверена, что это всё та же нахалка Джейн, которую я только что выгнала отсюда, вас подбила. Только и ищет, где бы напакостить…
— Её зовут Скай, и она не…
— Не перебивай меня! Какая разница — Джейн, Скай, все они хороши!.. Одинаково наглые, грубые, невоспитанные. И так всегда бывает, когда родители отлынивают от своих родительских обязанностей. Отец мямля, а мать вообще сбежала от своих непутёвых дочурок неизвестно с кем! Ну, её можно понять, я бы тоже такой жизни не выдержала.
Для девочек за дверью это был кошмар. Скай не волновало, что её только что назвали нахалкой, которая ищет, где бы напакостить, — пусть. В конце концов она и правда не ангел: сейчас-то она стоит за дверью и шпионит. Так что пусть себе миссис Тифтон говорит что хочет. Но стоять и молча терпеть, как она обзывает их папу? И — хуже, гораздо хуже! — говорит гадости про их маму? Вот этого Скай не могла вынести. Внутри у неё вдруг всё вскипело, руки сами сжались в кулаки, а в ушах так зазвенело, что она с трудом расслышала голос Джеффри:
— Мама, миссис Пендервик…
— А Розалинда? Бегает за Кегни, как влюблённая собачонка. Если она собирается и дальше вести себя так с парнями, то скоро они с ней перестанут церемониться, и тогда прости-прощай вся её невинность с наивно распахнутыми глазками… А их младшая? Это что, нормальный ребёнок? Нацепила на себя какие-то задрипанные крылышки, смотрит так странно… и молчит.
Скай понимала, что она не должна сейчас врываться в комнату — ни один джентльмен на её месте так бы не поступил, а миссис Тифтон потом только возненавидит её ещё сильнее. Да, она всё понимала, и даже Бетти тянула её за руку, пытаясь удержать. Но удержать Скай было невозможно. Миссис Тифтон оскорбила честь семьи Пендервиков — мамину честь! Скай обязана была вступиться за тех, кого она любит. Она глубоко вздохнула, словно готовясь к бою, распахнула дверь и устремилась прямиком к врагу.
Миссис Тифтон отшатнулась.
— Что ты здесь…
— Вы не должны так говорить о моей семье! — выкрикнула Скай. — Вы должны взять свои слова обратно.
— Я должна? Да как ты… как ты смеешь?! В моём доме! — Миссис Тифтон подбежала к двери и высунулась в коридор. — Черчи!.. Сюда, в музыкальную комнату, немедленно!
Скай тоже подбежала к двери.
— Смею. Потому что я — Пендервик. Но вам этого не понять!
— Джеффри, ты видел? Она опять стояла под дверью и подслушивала!
— Да, подслушивала, я этого не отрицаю, — гордо сказала Скай. — Мне надо было убедиться, что с Джеффри всё в порядке.
— Ей надо было… Зарвавшаяся девчонка!.. ЧЕРЧИ!
— И я рада, что я слушала… что я всё слышала… и что теперь…
Чья-то тёплая ладонь легла на её плечо.
— Идём, Скай. — Разгорячённая, запыхавшаяся тётя Черчи успела подхватить на руки Бетти, которая опять обливалась беззвучными горючими слезами. — Пойдём к сёстрам, пойдём к папе…
Но Скай, кажется, её даже не заметила. Стоя чуть ли не вплотную к миссис Тифтон, она говорила, глядя ей прямо в лицо:
— А про мою маму вы никогда в жизни ничего не поймёте. Хоть миллион лет пытайтесь — ничего у вас не выйдет. Наша мама никогда, никогда бы нас не бросила! Она умерла. Ясно вам? Наша мама умерла!
— Я не знала… Мне же никто не говорил…
— Джеффри пытался, но вы его не слушали, вы никогда не слушаете, что он вам…
— Скай, ну будет тебе, — уговаривала тётя Черчи. — Сестричка твоя вон уже вся измаялась, ей пора домой, пойдём.
— Да, Черчи, прошу тебя, — пробормотала миссис Тифтон. Казалось, что сейчас колени у неё подогнутся и она упадёт прямо на пол. — Уведи её отсюда.
Я сама уйду, — сказала Скай. Всё ещё дрожа от гнева, она подошла к Джеффри. Его тоже трясло, будто мимо только что пронёсся ураган. — Прости меня, — сказала Скай тихо, чтобы никто больше не слышал. — Прости. Я должна была это сказать.
— Знаю.
Она быстро вытянула вперёд сжатую в кулак руку, и он не задумываясь сделал то же самое.
— Друзья навеки? — спросила она.
— Друзья навеки.
— Клятва чести Пендервиков, — сказали они вместе.
Скай шла с высоко поднятой головой. Дождевые потоки стекали по её лицу и волосам, футболка и шорты давно уже промокли и липли к телу. Тётя Черчи закутала Бетти в свой жёлтый клеёнчатый дождевик. Она и на Скай пыталась набросить какой-то плащ, но Скай слишком спешила — прочь из этого дома, прочь от его ужасной хозяйки. Сейчас сёстры уже подходили к мраморному громовержцу. Им осталось лишь перебраться через тоннель — и кругом снова воцарятся мир и здравомыслие.
— Я хочу спросить. — Бетти смотрела снизу вверх из-под клеёнчатого капюшона.
— Ну?
— Я ненормальный ребёнок, да? Я слышала, миссис Тифтон сказала. Я неправильная, да?
Скай остановилась, опустилась на колени, прямо в мокрую траву, и посмотрела Бетти в глаза.
— Балда ты, вот ты кто. Ты нормальный ребёнок. Ты самый правильный ребёнок на свете. А миссис Тифтон ничего не понимает.
— Точно?
— Железно.
— Хорошо, — сказала Бетти.
— Ещё вопросы есть?
— Пока нет.
— Тогда идём к папе. — Скай взяла в руку ладошку Бетти и не выпускала до самого летнего домика.
Глава четырнадцатая Ночная прогулка
— Расскажи ещё один, — попросила Бетти.
— Хватит с тебя, ты уже выслушала целых три рассказа, — сказала Розалинда. — Ты же знаешь правило: один рассказ — и спать.
— Ну пожалуйста, Розалинда. Видишь, Пёсику сегодня грустно и одиноко.
Услышав, что про него говорят, Пёс бросил недогрызенную кость и, прыгнув одним махом через всю комнату, приземлился на кровати.
— Оно и видно, какой он грустный и одинокий, — сказала Розалинда, спихивая Пса на пол. И всё-таки, в пятнадцатый раз подумала она, что же у них там такое произошло? Вернувшись из Арундел-холла, Скай весь день просидела у себя в комнате, а Бетти, наоборот, ходила за Розалиндой как приклеенная, и глаза у неё были красные и опухшие от слёз. Но о том, что было утром, обе молчали.
— Расскажи мне про маму и дядю Гордона, когда они были маленькими, — сказала Бетти.
— Хорошо. Ещё один рассказ — только если ты обещаешь, что потом сразу же уснёшь.
— Обещаю.
— Какой ты хочешь, про ореховую пасту на стене или про бобслей?
— Оба.
— Бетти! — строго сказала Розалинда.
— Про бобслей.
— Когда дяде Гордону было семь лет, а маме пять, — начала Розалинда, — дядя Гордон прочёл книжку про бобслей. И тоже решил научиться съезжать на санях.
— Но было лето.
— Было лето, и снега не было. Тогда он снял матрас со своей кровати и подтащил его к лестнице, чтобы съехать на нём сверху вниз. Правда, он не был уверен, что матрас будет скользить так же хорошо, как боб — так называются сани в бобслее. Поэтому он сказал, чтобы мама съехала первой.
— А мама не соглашалась, — сонно сказала Бетти. Глаза у неё начали слипаться.
— Да. Но дядя Гордон пообещал ей двадцать пять центов, и она согласилась. Он обмотал матрас одеялами и простынями, чтобы было больше похоже на боб, мама залезла под одеяло, и дядя Гордон столкнул матрас с верхней ступеньки. — Розалинда подождала минутку, но Бетти молчала и не подсказывала, что будет дальше. Тогда Розалинда продолжила шёпотом: — А лестница у них в доме была такая: сверху двенадцать ступенек, потом ровная площадка, а потом ещё двенадцать ступенек, но уже в другую сторону. И, конечно, когда матрас доехал до ровной площадки, он там застрял и сложился в гармошку, а мама запуталась в простынях и одеялах и громко-громко закричала… Бетти?
Но Бетти наконец уснула. Розалинда подоткнула ей одеяло со всех сторон, поцеловала её в щеку и окинула Пса суровым взглядом: на кровать ни-ни! В ответ он послал ей невиннейшую улыбку: на какую такую кровать? Да никогда в жизни!.. Но не успела Розалинда выключить свет и затворить за собой дверь, как пружины на кровати жалобно скрипнули. Вздохнув, Розалинда направилась к лестнице — пора было проведать больную.
Весь день Джейн просидела у себя наверху: дремала, писала, читала, опять дремала. Сейчас в её комнатке горел свет, поверх одеяла лежала раскрытая книга «Волшебство у озера»[17], но сама Джейн крепко спала, разметав волосы по подушке. Розалинда переложила книгу на тумбочку и потрогала лоб Джейн. Уже не горячий. Вот и хорошо, можно будет папу обрадовать.