— Бандиты, — сказал я.
— Из ментов или с гор? — переспросил Василий.
— Скорее с гор. Бороды лопатой. Бронежилеты и «разгрузки» на них армейские.
— Понял. Продолжай наблюдение.
Василий командовал мной, как я недавно командовал им и остальными, и словно не сомневался в своем праве отдавать команды. Меня это не задевало. Я продолжал внимательное наблюдение за бандитами, но упустил из вида место, где они недавно были, откуда перебежали, и потому не сразу понял, что произошло, когда раздался взрыв и в межхолмье поднялось облако пыли. Это облако и не позволило мне рассмотреть, что там происходит. Понятно было, что бандиты что-то взорвали или кого-то взорвали. Но активная автоматная стрельба показала, что бандиты устраивали засаду и теперь расстреливали пылевое облако, даже не видя, похоже, противника. Патронов они не жалели.
От нас до бандитов дистанция была великоватая для обстрела, тем не менее попасть в них можно. Я посмотрел на Василия. Он мои мысли прочитал в моем взгляде и спокойно произнес:
— Мы уже поддержали ментов в селе и вызвали на себя преследование. Не стреляем. Пусть все развивается само собой.
— Откуда здесь столько бандитов! — только и нашел я что сказать.
— Думаю, это остатки тех, что собирались в Строительном, — подсказал дядя Вася, подобравшись к нам со спины и выглядывая через мое плечо.
— Слушайте, товарищ полковник, слушайте, — кивнул я на переговорное устройство в его руке. — Скажут, может, что там случилось.
Дядя Вася послушно поднял «переговорку» к уху. Слушал внимательно, потом, так же продолжая слушать, сказал:
— Менты попали в засаду. Просят помощи. Думают, что это мы. К ним стягиваются «краповые» и свои тоже. Спецназ ГРУ уже на подходе. Просят завязать бой и выставить заградительный огонь, чтобы мы не ушли. Это спецназ ГРУ просит. Не стрелять на поражение, а держать нас заградительным огнем. А у ментов потери большие. Много раненых. Взорвалась противопехотная мина. Сил для заградительного огня нет. Но попытаются.
Я бинокль от глаз не отрывал, переводя его с активно стреляющих бандитов на оседающее уже облако пыли. Оно наполовину осело и уже должно было показать головы тех, кто стоял. Но стоящих не оказалось. Это естественно, какой дурак под таким плотным огнем стоять будет и ртом пули ловить? Меня удивило только то, что, несмотря на обещание создать заградительный огонь, никто из полицейских, попавших в засаду, не стрелял по бандитам. Можно было подумать, что они не знали, куда им стрелять, не видели места, откуда их обстреливают. Но ведь шел полицейский спецназ межхолмьем, и направление все знали, только по этому направлению их и можно было бы обстреливать. Если бы обстреливали сверху, со склона, эффект был бы совсем иным, да и звук выстрелов показывал, куда необходимо стрелять. И только тогда, когда облако пыли полностью осело на это самое межхолмье, когда пыль покрыла низ склонов и тела убитых и раненых полицейских, стало понятно, что произошло. Остальные сразу и резко отступили, попросту говоря, бежали с поля боя и скрылись за склоном. И стрелять бандитам, по сути дела, было не по кому, расстреливали они только пылевое облако.
Бандиты тоже стрелять перестали. Они чего-то ждали. Наверное, попытки полицейских прорваться. И даже стали прицелами ощупывать склоны двух прилегающих к месту взрыва холмов, думая, что полицейские попытаются подняться выше и атаковать оттуда. Но атаки и оттуда не последовало.
— Ментов только четверо уцелело, — сказал дядя Вася, слушая «переговорку». — Говорят, что заперли тропу, но атаковать такими силами не могут. «Краповые» уже рядом. И спецназ ГРУ на подходе.
В подтверждение слов полковника Карамзина со склона соседнего с нашим холма с восточной стороны раздалось с десяток одновременных автоматных очередей. Бандиты сначала вжались в землю, потом стали перебегать, удаляясь от обстрела и пытаясь использовать как защиту естественный поворот холма, нашего холма. Бой приближался к нам уже вплотную. Перебегали бандиты грамотно, используя зигзаги и рваный ритм бега. Попасть в них было сложно, да и расстояние для прицельной стрельбы было великоватым. Я поднял бинокль и посмотрел на холм, откуда стреляли. Туда уже поднялись «краповые» и рассыпались по склону, чтобы расширить сектор обхвата.
Почти одновременно, с разницей разве что в полторы минуты, начался обстрел и с другого холма. Я перевел бинокль туда и увидел людей в стандартной армейской форме. Многие из солдат были в банданах. Банданы в армии носят только в спецназе ГРУ, где допускается некоторая вольность в форме одежды.
— О! — воскликнул дядя Вася, перекрикивая уже сильную стрельбу. — Майор Алимпашаев объявился. Визжит, зараза, требует от «краповых» уничтожить нас. Запрещает вступать в переговоры, никакой сдачи в плен! Только уничтожение. Говорит, это приказ сверху!..
— Он сам где? — спросил я.
— Уже на подходе. Старший лейтенант Родионов говорит, что у него приказ захватить всех живьем. Алимпашаев орет на него. Запрещает. Родионов требует, чтобы майор сам на место прибыл, так как работать на уничтожение будет только по письменному приказу. Ругаются. Пусть ругаются. Знали бы, из-за кого ругань идет. Но капитан из «краповых» говорит, что он приказ получил от командующего операцией и будет работать на уничтожение. Родионов на капитана ругается, обещает выставить заградительный огонь и не подпустить «краповых» близко. Пусть ругаются. Нормально — это война между своими. С чего бы, не пойму…
Василий оглянулся на меня. Подошел и Ананас, посмотрел, стоя на четвереньках, вниз.
— Рядовой Арцыбашев, это твой командир взвода постарался!
— Я тоже так думаю, — согласился я.
Действия отряда спецназа ГРУ в самом деле выходили за стандартное взаимодействие различных силовых структур. И никто из участников операции не понимал, наверное, что происходит, кроме меня. А я тоже мог только догадываться, что мой бывший командир взвода проявил активность и подключились какие-то силы, желающие устроить «разбор полетов» в этой ситуации и найти виновного. Но это означало, что майор Алимпашаев стал бы официальным обвиняемым. Но пока Алимпашаев командовал операцией по нашему задержанию, или, точнее, уничтожению, в его интересах было провести все так, чтобы нас просто не стало и некому было бы указать на майора пальцем.
— Там конфликт серьезный назревает. Никто уступать не хочет. «Краповые» уперлись, говорят, что у них еще два отряда на подходе. И заградительный огонь будет воспринят как враждебные действия и пособничество бандитам.
Определенно, сам старший лейтенант Родионов не взял бы на себя ответственность за подобные действия. Значит, приказ идет сверху. Значит, капитан Смолянинов добрался до верхов. Это вселяло в нас надежду.
А бандиты уже засели среди камней на склоне нашего холма и готовы были к активной обороне. Атаковать их в лоб — это, значит, нести большие потери. Хотя количество «краповых» вместе со спецназом ГРУ позволяло создать плотный заградительный огонь, не позволяющий бандитам отстреливаться в то время, когда группа захвата будет прорываться на дистанцию ближнего боя. Не знаю, как два отряда спецназа после серьезного спора выяснили отношения, но они сошлись между двумя холмами в месте, невидимом бандитам, и обсуждали дальнейшие действия. Причем кто-то не выключил свое переговорное устройство, и оно передавало в эфир отдаленные голоса. Старший лейтенант Родионов настаивал, чтобы захват осуществлялся спецназом ГРУ, а спецназ внутренних войск прикрывал прорыв армейских разведчиков. Командир отряда «краповых» хотел, чтобы все было наоборот.
Мы с дядей Васей и с Василием прислушивались к голосам в переговорном устройстве, когда Ананас сказал:
— Вертолеты, матерь их!
Вертолеты еще не появились на горизонте, но уже слышался шум их двигателей. Все мы невольно вжались в землю и постарались стать прозрачными и невидимыми. Тем не менее я быстрее других сообразил, что, пока вертолетов нет, следует продолжать наблюдение, тем более что переговорное устройство доносило до нас какие-то возбужденные голоса. Место, где сконцентрировались спецназовцы, не было видно с нижней позиции на нашем холме, то есть с точки, где сидели бандиты, но прекрасно просматривалось от нас. И я в бинокль хорошо рассмотрел, как между холмами на соединение с «краповыми» и армейским спецназом подошел большой отряд полицейского спецназа.
— Товарищ полковник, звук добавьте, — попросил я.
Карамзин добавил в переговорном устройстве звук, хотя на полную мощность его все же не включил, и мы отчетливо услышали знакомый уже нам голос майора Алимпашаева. Майор при разговоре слегка повизгивал, но чувствовал себя, похоже, очень уверенно.
— Ты кто такой, старлей, чтобы здесь свои условия ставить?
— Товарищ полковник, звук добавьте, — попросил я.
Карамзин добавил в переговорном устройстве звук, хотя на полную мощность его все же не включил, и мы отчетливо услышали знакомый уже нам голос майора Алимпашаева. Майор при разговоре слегка повизгивал, но чувствовал себя, похоже, очень уверенно.
— Ты кто такой, старлей, чтобы здесь свои условия ставить?
— А вы кто будете, товарищ майор? — спросил в ответ старший лейтенант Родионов.
— Я командую операцией по ликвидации банды.
— Вы — майор Алимпашаев, я правильно понял?
— Да, я — майор Алимпашаев. И если ты, старлей, будешь пытаться здесь командовать, я тебя просто отстраню от участия в операции и поставлю над твоими людьми своего человека.
— Невозможно, товарищ майор, — проговорил Родионов спокойно и с какой-то уверенностью в голосе, которая даже мне передалась.
— Ты так думаешь? И почему же невозможно?
— Потому что вы уже не командуете операцией.
— Кто это меня отстранил, хотел бы я знать? Мне приказал лично заместитель министра внутренних дел республики. Я сам с ним по телефону разговаривал.
— Человек, содержащийся под стражей, то есть задержанный, не может командовать боевой операцией.
— Ты о чем говоришь, старлей? Кто находится под стражей? Кого задержали?
— Вы, товарищ майор, под стражей. Вас задержали, скоро предъявят обвинение и, я думаю, арестуют. Поэтому попрошу вас сдать оружие.
Я слушал разговор, не отрывая глаз от бинокля, и хорошо видел, как два автоматных ствола уткнулись майору Алимпашаеву в спину, а старший лейтенант армейской разведки снял с его плеча ремень «тупорылого» ментовского автомата. Другие бойцы спецназа ГРУ встали стеной между командирами и полицейским спецназом. Автоматы смотрели на полицейских.
Но Алимпашаев, хотя физического сопротивления не оказывал, все еще не сдавался.
— Что за херню ты тут городишь, старлей? Я тебя здесь же уничтожу! Кто ты такой, чтобы меня арестовывать?
— Я выполняю просьбу спецназа ФСБ о задержании преступника.
— Я не принимаю твоих полномочий. Где твой спецназ ФСБ? Пусть появятся тут и сами арестуют, а на твое желание я плевал! Сейчас прикажу своему спецназу, и… Аллахбердыев! — позвал майор. — Быстро…
Бинокль был слабым, но я все же увидел короткий удар, который заставил Алимпашаева замолчать и сесть на землю.
— Старлей, ты не перебарщиваешь? — спросил командир «краповых».
— Я выполняю приказ. При этом не допускаю, чтобы преступник дал команду полицейскому спецназу. Он уже не имеет на это право.
— Я в твоих правах сомневаюсь, старлей, — недоверчиво произнес «краповый» капитан.
— Слышишь вертолеты?
— Слышу. Их давно обещали. Вертолеты МЧС. Но надобности в них уже нет.
— Это не вертолеты МЧС, это два боевых вертолета «Ночной охотник» подчинения спецназа ГРУ и военно-транспортный вертолет. Он доставляет сюда спецназ ФСБ. Мои полномочия подтвердятся сразу, как только этот вертолет приземлится.
— А зачем «Ночные охотники»?
— На случай какого-то конфликта. Прикрытие для моего взвода.
В это время капитану позвонили. Он отвечал грубо и коротко, и разговор долго не длился.
— Старлей, твои полномочия подтверждены. Мой отряд передан в твое подчинение. Операцией дальше командуешь ты.
«Переговорка» донесла какие-то возмущенные крики. Бинокль показал, что кто-то из полицейского спецназа хотел было силой прорваться к Алимпашаеву, однако солдаты спецназа ГРУ никогда не стеснялись проявлять жесткость, тем более против ментов, и не смотрели на звания. Мне не было слышно, что сказал своим бойцам «краповый» капитан, но он дал, судя по жесту, какую-то команду, и его бойцы встали в разделяющий строй вместе с солдатами.
В этот момент зазвонила трубка в кармане у Василия. Он вытащил ее, ответил и отошел для разговора в сторону. Слов нам слышно не было. Мне казалось, что Василий в трубку молится. Но это, конечно, только казалось, потому что с Небесами, насколько я знаю, не существует сотовой связи. Разговор был короткий. Убрав трубку, Василий подошел к краю нашей крепости, взобрался на камень и стал пальцем показывать вниз, на позицию бандитов. Из трех вертолетов, что появились над нами, два легли на свои короткие крылья, сделали по кругу, наклонили хищно «номы» и без всякой подготовки, без пикирования, начали расстреливать ракетами бандитскую позицию. Земля под нашими ногами задрожала…
Так вот плавно, но быстро, без резких телодвижений, без стрельбы и драки, все нехорошее — настроение, положение, предчувствия — перешло во вполне приличное. И даже стыдно стало своего недавнего желания позвонить маме и попрощаться с ней. Что бы сейчас с ней было? От нее бы «Скорая помощь» не отъезжала, а я в это время чувствовал бы облегчение. Конечно, облегчение только временное, поскольку впереди еще было долгое следственное разбирательство, и неизвестно еще, к чему оно может привести. Но дышалось уже вполне свободно.
Спецназ ФСБ высадился на соседнем холме, потому что на нашем холме приземлиться вертолету мешали камни, а прыгать с высоты спецназ ФСБ, наверное, не приучен. Я вообще заметил, что там офицеры, большей частью, возрастные. Причем весь отряд состоит, судя по возрасту, из офицеров. В худшем случае прапорщиков, но тоже, в сравнении со спецназом ГРУ, немолодых. Они быстро спустились со своего холма и перешли на наш.
— Не понял я, что происходит… — первым опомнился дядя Вася.
— Не понял? А я понял, «вязать» сейчас будут… — сказал Ананас, вытащил, словно выхватил из чужих рук, свою запасную бутылку водки, открыл зубами и стал выливать содержимое в рот. Не пить, а именно выливать. И только тогда, когда пустую бутылку отбросил, сказал: — А то ведь отберут…
— Успокойся, в камеру тебя не запрут, — пообещал старик Василий.
— А ты откуда знаешь?
— Знаю. И имею полномочия обещать. Я провожу операцию по ликвидации банды работорговцев и знаю, что говорю.
— Ты?.. — не понял Ананас.
Не понял и никто другой. Дядя Вася сохранял нейтральное молчание, ожидая дальнейших событий. Я что-то раньше подозревал, но подозревал противоположное. Я подумывал, что старик Василий хочет выкрутиться из положения за счет того, что нас сдаст. Тем не менее кто он такой в действительности, я так и не понял. Но спросить постеснялся.
— Оружие можно в кучу сложить, — сказал старик Василий и первым бросил между камней свой автомат и два пистолета. Мы последовали его примеру. Стрелять в своих нам уже порядком надоело, а вести войну против государства в наши намерения не входило.
Спецназ ФСБ достаточно быстро поднялся на наш холм. Мы молча наблюдали за ними. Первым за «стены» зашел широкоплечий капитан, козырнул и, широко улыбаясь, обратился к старику Василию:
— Товарищ полковник, отряд спецназа прибыл в ваше распоряжение.
— Спасибо. Вовремя прибыли, — приобнял капитана Василий. — Хотя там, внизу, уже спецназ ГРУ постарался. Алимпашаева задержали.
— Я в курсе, товарищ полковник. Мы со старшим лейтенантом Родионовым постоянную связь поддерживали. Он по моей просьбе не выключал свою «переговорку», и мы слышали, что там происходит. Чуть было столкновение между «грушниками» и «краповыми» не произошло. Причем не из-за вас, а из-за бандитов. Если бы вы нам не сообщили, мы бы прямо под бандитов и высадиться могли. А так их «Ночные охотники» накрыли.
— Я в курсе, — сказал старик Василий. — У нас точно такая же «переговорка» имеется, и мы тоже все слышали. Поблагодари старшего лейтенанта Родионова. Как остальные вопросы?
— Дауда Магометова вчера в Москве взяли вместе с цыганами, когда они людей в контейнер загружали. Новую партию готовили к отправке. Пятнадцать человек. Провел чистку дорожной полиции по всему их маршруту. Одиннадцать инспекторов уволены. Командиры подразделений сняты с должностей и понижены в звании. Здешней полицией занимается служба собственной безопасности МВД Дагестана. К вашей группе претензии есть, но, как вы просили, уже собирается доказательная база, и, думаю, никакого обвинения предъявлено не будет.
Старик Василий посмотрел на нас.
— Я же обещал…
В нашу «крепость» поднялся старший лейтенант Родионов с отделением солдат. Козырнул, приветствуя капитана, кивнул старику Василию и сразу ко мне шагнул, безошибочно выделив среди всех. Видимо, по возрасту.
— Арцыбашев? — спросил он.
— Так точно, товарищ старший лейтенант.
— Говорят, хорошо себя показал, не посрамил наш мундир. Спасибо, Саня!
— А кто говорит? — не понял я, откуда у него информация.
— Данные от какого-то полковника ФСБ Старикова. Так мне сказали.
— Это я, — шагнув к нам, представился старик Василий.
Старший лейтенант вытянулся по стойке «смирно».
— Хороших солдат у вас воспитывают, — похвалил полковник. — Таких бы во всей армии…