— Когда был последний визит, можешь предположить?
— Дар, ну я же не Шерлок… Следов не видно, а должны были остаться, вода очень грязная, и утопленная часть палубы — тоже. Значит, смыло дождями. Не знаю… Ну, с неделю. Да! Попадаются упакованные тюки и связки, готовые к перевозке, вполне может быть, что у них тактика другая — присылают что-то типа трофейной команды, те работают на месте, готовя груз к приходу плота с буксировщиком. Сейчас заготовлено немного, на хороший плот не хватит. В основном это металл, панели, пластик. Предметы обихода и аппаратура уже подчищены.
— В машинном смотрели?
— К машине не подобраться, отсеки затоплены, не нырять же.
— Это точно. Ну что, мужики, спускайтесь, пора ехать дальше.
— Ничего тырить не будем? По всем понятиям, могём, им надо было хотя бы замок повесить, забить собственность. Не обозначили, значит, общее. Тут так принято.
— Давай всё-таки сначала посмотрим на хозяев. Если что, на обратном пути отпилим.
И снова лодки экспедиции пошли параллельным курсом.
Буруны за кормой, боковой ветер и поднятая им легкая бортовая качка, брызги и встречное течение — всё это создавало обманчивое ощущение хорошей скорости. На самом деле на маломощных моторах звено против течения двигалось медленно. За штурвалом яхты сидел Винни, а я с кормы разглядывал проплывающий пейзаж и думал о том, что ждёт группу впереди.
Мы чуть ли не до дыр протёрли кованые наручник и цепь, снятые с мёртвого зорга. Никто не усомнился в том, что изделие вышло из-под человеческих рук. Гоблины владеют азами ковки, но только холодной, умея выстукивать примитивные наконечники для стрел и копий, да простые лезвия длинных палашей. На большее не способны. А внушительный диаметр наручников? Мужики примеряли поочерёдно, ни у кого рука не застряла. Значит, оковы изготавливали целевым порядком, для ограничения подвижности пленённых гоблинов.
Надо сказать, что подобной практики нет ни в одном анклаве Леты. Зоргов боятся, с ними иногда воюют. Однако фактов содержания инопланетян в плену не зафиксировано, как-то не додумались. Да и в чём смысл такого шага? Только в одном — налицо рабский труд. И вот это реально напрягает. В процессе долгих споров Игорь высказал предположение, что кандалы вполне могут принадлежать некой третьей силе, ещё одной антропоморфной расе инопланетян.
Я сразу с ним не согласился.
Кто же тогда разбирает теплоход, как он сам утверждал, со знанием дела? В конкретном случае — не вариант. Однако есть смысл держать в голове версию Ростоцкого, согласно которой Кресты и Прорезы есть не что иное, как жестокий глобальный эксперимент мощной внеземной силы, преследующей какие-то свои цели. Не особенно-то и затратный, кстати! Своеобразные порталы-ловушки, расставленные по рекам Земли, постепенно забирают энергию течения, открываясь по мере накопления её для импульса, достаточного для перемещения крупных материальных объектов. Туда кто-то влетает и попадает на Кристу, выживает или нет, расселяется, как может. Поселения контактируют между собой, две цивилизации тоже, что-то происходит, лепится…
Прежние хозяева вымерли и планета опустела? Теперь решили поселить в соседстве? Зачем? Для симбиоза? Невозможен никакой симбиоз, не могу поверить, книжное это… Такая задумка просто-напросто нереальна, получается фантастика самого низкого уровня, ибо серьёзная фантастика не должна отходить от реальности так далеко.
«Не торопись, Дарий. Пока известно, что на Лете обитают две цивилизации, допусти, что ещё одна жила когда-то… Три! Три цивилизации с разных планет, это уже не случайность, есть твёрдый довод считать, что их во Вселенной множество. Профессор рассказывал, что некоторые особо буйные фантазёры предполагают наличие на планете многих цивилизаций, разбросанных по краям здешнего глобуса. Голову кружит!»
Уже одних зоргов хватит… Кстати, поселения гоблинов тоже не видно. Однако низкие сферические хижины из лозы и обнаружить сложней, на фоне зарослей запросто не заметишь. Даже пироги у зоргов чёрные, издали не отсвечивают. Каждый дальний поворот реки являл очередной живописный пейзаж, каждый залив или коса — какую-нибудь живность, разобрать, кто это, как правило, не успеваешь, прячутся, заслышав натужный гул двух моторов. А птица не боится.
Таинственное поселение где-то рядом. Винни уже два раза первым замечал заброшенные стоянки небольших групп, места посещаются — один раз я заметил даже шалаш и кострище с рогульками.
Зараза! Стараюсь мыслить рационально, но фантастика так и лезет в голову!
Что творилось на Кристе до появления людей и зоргов? Цивилизация, способная на такое капитальное строительство, наверняка имела чёткую иерархию, развитую экономику, обдуманную стратегию развития и большую численность населения. Отчего бы не предположить: неизвестные строители каменных громадин так же, как мы, на Кристу были заброшены, причём необязательно речным способом — эксперимент же! Наземный Крест? Ох, ёлки… Но тогда надо ставить отметку: эксперимент неведомых космических сил по заселению состоявшимися цивилизациями планет-матриц не удался, и остаётся только гадать почему. Нет ответов. Пора объявлять конкурс на лучший фантастический рассказ.
Одни вопросы, ломать голову над загадками планеты можно бесконечно, но это непродуктивное занятие, пока в распоряжении исследователя не будет надёжно установленных фактов. Вот есть фениксы — можно с ними разбираться. Молодцы мы, хоть что-то добыли! Правда, добыча визуально кислая. Поздним вечером я не отпустил ребят к месту падения огромной птицы — в темноте сельва особенно негативно относится к хождению по своим землям двуногих пришельцев. Пошли утром, притащили в цитадель часть крыла. Всё, больше не получите, остальное за ночь сожрали подоспевшие хищники… Трофей лежит у меня в комнате, ждёт, когда отвезу профессору.
К чему всё это я? Да к тому, что уже имеющихся тайн более чем достаточно.
И тут эти кандалы.
— Винни, скажи, в нижней части Леты случаи работорговли зафиксированы? — поинтересовался я у напарника, одновременно толкая его в спину.
От неожиданности вьетнамец вздрогнул, медленно потянулся, покрутил головой, разминая затёкшую в напряжённой позе шею.
— Ты же помнишь, обсуждали в крепости, никто не слышал. Могли быть случаи криминального рабства, в бандитских группировках. В Панизо, например. Но такое старательно прячут.
Похоже, он был рад зарождавшейся беседе.
— Почему? Нравы у многих дикие.
— Люди начнут бежать, если узнают. Река рядом, лодки есть почти у всех, города и поселения известны, не удержишь. Да и Манаус не потерпит рабовладения по соседству. А вот случаи людоедства в деревнях ниже Омахи случались, так знающие люди говорят… Хотя даже в Панизо первобытного хватает.
Мама, где я оказался, какая эпоха на инопланетном дворе? Ущипните меня, я сплю…
— Нам очень повезло, Дар, — неожиданно объявил напарник.
— Каким образом?
— С Германом. И с тем, что находимся в сфере Манауса.
— А… самый демократичный город-государство?
Винни обернулся ещё раз.
— Что тебя удивляет, Дар? Так оно и есть.
— Вообще-то, я никакой особой демократии не заметил.
— А что бы хотел заметить?
— И сам не знаю… Наверное, ты прав. Я ещё плохо знаю другие поселения, и Манаус действительно самый передовой в социальном плане город. Но вот, смотри, началась война… И нас, простой народ, опять никто не спросил. Власть никогда не спрашивает народ, есть в этом великий обман.
— Обман? Но когда и кто обещал, что будут спрашивать перед принятиями решений? Почему тебя должны спрашивать?
— Не понял…
— Тебя спрашивали, когда давали имя? А место и время рождения?
Я машинально замотал головой, вьетнамец не отстал.
— Может, тебя спрашивали о желательной расе или интересовались твоим мнением, присваивая национальность? Точно так же и с властью, Дарий, она просто дана нам свыше. В развитом сообществе с тобой посоветуются один раз в пять лет, на выборах лидера — какой там срок в России? Могут даже провести ничего не определяющий референдум ради пиара. И хватит… Но когда надо решать вопрос о командировке военного контингента в Афганистан или о бомбёжке Югославии с Ливией, то спрашивать не будут. И это правильно, потому что после нескольких совещаний люди перестанут нормально работать, а начнут пить и ждать совещания по каждому вопросу.
— Подожди, ты что, в принципе против любой демократии? — удивился я.
— То, что я тебе сейчас описал, и есть демократия. Неужели ты думаешь, что в США или во Франции часто советуются с народом? — уже не поворачиваясь, хмыкнул он. — Дарий, ты не торопись с оценками. Подумай, ты человек взрослый. Представь себе перманентное народное собрание на площади.
— То, что я тебе сейчас описал, и есть демократия. Неужели ты думаешь, что в США или во Франции часто советуются с народом? — уже не поворачиваясь, хмыкнул он. — Дарий, ты не торопись с оценками. Подумай, ты человек взрослый. Представь себе перманентное народное собрание на площади.
— Да уж представляю! — вспомнил я недавнее.
После короткой паузы он спросил:
— Знаешь, чем восточная мудрость отличается от западной?
— Давай.
— Она правильней оценивает общество.
— Во ты сказал! Европа так не считает!
— Знаю, Дар, — улыбнулся мне Винни во все зубы, — им осталось только прожить столько же тысячелетий, чтобы проверить свою правоту.
И я замолчал, постепенно начиная переваривать очень спорные, но в чём-то без сомнения и весьма справедливые слова мудрого вьетнамца.
А потом появился остров, и с этого момента события начали развиваться стремительно.
Пш-шш…
— Техник, интересный островок прямо по курсу наблюдаете? — спросил Игорь, теперь идущий впереди нас.
— Подтверждаю.
— Чуть дальше ближнего мыса на поляне стоит мальчишка и машет. Решение?
Я присмотрелся и увидел подпрыгивающий среди деревьев силуэт.
— Вы подходите туда, а мы обогнём остров справа, проверим его. Игорь, оценка по вероятности огневой?
— Большой вероятности нет, командир, пацан сопливый всё-таки… Похоже, мирные люди. Однако будем наготове.
— Принял, работаем.
Резко отвалив вправо, Винни прибавил скорости, и «Клава» начала приближаться к берегу Леты, вот так и пойдём. Я перекинулся на левый борт, пристраивая на высоком борту «Тигра». Пошли вокруг в пятидесяти метрах от берега. Островок-то необычный! Длинный и узкий, стоит почти посередине реки и полностью порос матёрым лесом из тропических деревьев с длинной хвоей, не часто такое увидишь. Да что там часто, из подобных я вообще знаю только Кайман. Этот клочок суши раза в два длинней и в то же время гораздо уже, кишка лесистая. Цвет у них похож. Пожив на Кристе, быстро научишься различать оттенки зелёного, как тот чукча, который, по слухам, определяет сто оттенков снега.
Напротив острова — старица серпом, дальше река входит в правый поворот.
А зелени вокруг сколько! Сейчас, в самый разгар осени, среди режущего глаз изумруда постепенно начинают появляться и другие краски. Конечно, визуально осень в этих широтах ненастоящая, во многом формальная. Мне рассказывали, что выше, в горах и на предгорных плато смена сезонов чувствуется гораздо сильней, почти как в России. Но я уже привык и здесь вижу удивительную мозаику, в которой яркий изумруд сельвы перемежается бархатистым тёмно-зелёным цветом высоких деревьев. Поляны украшены жёлтыми и красными соцветиями, и всё это многообразие то и дело прорезают, впадая в Лету, коричневые и чёрные ленты речек и ручьёв. Невысокий редкий подлесок и кусты возле берега в человеческий рост не могут скрыть главного — капитальных строений на острове нет.
Пш-шш…
— На связи, что там?
— Дар, прикинь, пацанёнка утащили!
Бляха, чуть за борт не упал! Сразу представилась свирепая чупакабра, которая, зажав в огромной пасти добычу, убегала в кусты.
— Как?!
— Да не как, а кто… Мамашка его, похоже. Реально доставила своими прыжками! Выскочила, как бешеная, вся растрёпанная, дикая, схватила его и удрала! Пантера, натурально я чуть в штаны не наложил!
— Так… Что делать собираешься?
— Сейчас с Лёхой в чащу ломанёмся, искать будем.
Плохая идея, если пантера… Игорь раз в пять лучше меня подготовлен к боевым и чрезвычайным ситуациям, но и он косячит. В который раз я вспомнил слова Германа о том, что главная проблема всех людских сообществ на Кристе заключается в острейшей нехватке профессионалов.
— Не годится. Люди смертельно напуганы, могут и выстрелить, и пикой ткнуть. Ты покричи, объясни, что да как, откуда мы.
— А на каком языке? — спросил он.
— Фига себе, что, много знаешь?
— Так, понемножку. Ладно, сейчас рявкну!
Мне опять поплохело.
— Стоп! Отставить рявкать! Давай-ка лучше меня жди, а то нарявкаешь там до инфаркта!
— Чего ждать? Не очкуй, командир, мы дипломатично.
Двигатель заревел громче. Я опять толкнул вьетнамца в спину. Руки были заняты карабином, поэтому пнул ногой, аккуратненько так, вежливо, в общем. Винни не обиделся.
— Отойди чуть подальше от берега, нарываться не будем.
Яхта медленно огибала островок.
— И чуть помедленней…
Внимательно наблюдай, Дар, не шлангуй! Эти двое спрятались где-то в кустах, мимо которых ты сейчас проплываешь. Да ну, не упрощай, наверняка там есть шалаш, может, и не один, если они не единственные обитатели острова.
Пш-шш…
— Разговаривай!
— Короче, вышли робинзоны, начинаю беседовать. Приём.
— Грёбаный… Что, подождать не можешь?
— Я могу, они не могут, болтают. Тут вообще истерика.
— Ну, давай, только тихонечко, не дави.
— Все будет олл райт!
Как же хотелось плюнуть на осмотр острова и побыстрей причалить к месту высадки ребят! Во мне всё ещё живёт взлелеянный цивильной средой обывательский соблазн упростить программу, — провести обследование острова с воды и, словно в былые времена, жадно открыть страничку социальной сети — что там? Вот и рождается халтура. Так делать нельзя, именно дисциплина и профессиональное любопытство даёт качество разведки. Любопытство не праздное, не диванное. Увидел жилье, кострище, мегалит — тут же решил рассмотреть подробно. Заметил незнакомых людей — захотел скрытно посмотреть, послушать. Не видишь ничего? Значит, смотри дальше, слушай лучше, пока не обнаружишь.
— Винни, обходим по контуру, вдруг здесь ещё кто-нибудь прячется.
Шли медленно. Наконец я закончил осмотр, убедившись, что зданий и причалов с лодками на острове нет. И вообще в обозримом пространстве по-прежнему не чувствовалось признаков населёнки. Дичка. Может, обманная, низкий уровень материальной культуры поселений Леты оставляет на берегах очень мало следов.
Пока мы ходили вокруг острова, небо поменялось, появились облачка, пару раз капнуло. Яхта остановилась рядом с джонкой Игоря.
— Давайте сюда! — издалека крикнул рейнджер.
Даём, даём…
Незамысловатый шалаш. Потухший костёр. Котелок рядом.
И тут же увидел их, сбоку от жилища. Черноволосая молодая женщина и мальчишка лет десяти стояли и со страхом смотрели на меня, Винни пока был где-то за спиной.
— Это все?
Игорь кивнул. Лицо злое, напряжённое.
— Лёха?
— На дальнем мысе сидит, наблюдает. Её Марией зовут, а сынка — Григориу, Гриша то есть, они румыны.
— Ты что, румынский знаешь? — я не особенно удивился, хотя стоило бы.
— У меня мать молдаванка, всё детство в Бельцы на лето ездил.
— Что они здесь делают?
— Хозяев ждут, — коротко ответив, Игорь сплюнул на траву и крепко выругался.
Гадство, похоже, всплывает самый плохой вариант…
Она всё ещё не освободилась от страха, замирая от каждого движения пришельцев. В руке — длинная заострённая палка, инстинктивно выставленная перед собой. Острый конец чуть опущен к земле. Ещё не успокоилась, ясное дело. Ничего себе, нежданно-негаданно нагрянула орава незнакомых вооружённых мужиков на лодках, самоуверенных, бодрых через край! Из одежды на молодой мамаше было нелепо выглядевшее длинное серое платье простейшей выкройки. Самострочное, из куска чуть ли не технической ткани. Да уж, не самая лучшая одёжка… Пацан вообще в одних трусах, но это нормально, не показатель нищеты. По улочкам Манауса в таком же разгильдяйском виде бегает и детвора из вполне зажиточных семей.
— Командир, мне тоже на берег? — тихо спросил Винни, становясь рядом.
— Подожди.
Увидев вьетнамца, женщина тут же вздрогнула, поняв, что нас стало ещё больше, затравленно завыла и опять наставила палку в его сторону. Чувствуется, невесёлая у них житуха… Мальчишка прижался к матери и громко заревел, та рывком перекинула его за спину, где он обнял её за талию руками, сплошь покрытыми царапинами и ссадинами. И тут же выскочил вперёд, обеими руками выхватив у матери пику. Острие задрожало, глаза его стали бешеными, готовыми ко всему.
Сделал шаг назад. Успокоить как-то надо, иначе беседы не будет. Охотник меня опередил, сразу присаживаясь на корточки и скидывая на землю рюкзачок — он всегда его носит, не то что некоторые штатские.
Женщина всхлипнула и что-то сказала умоляющим, чуть истеричным голосом.
— Просит их не трогать, — досадливо сказал Игорь. — Ведь объяснял ей уже два раза, вроде всё поняла, и вот опять… Может, ты страшно выглядишь?
— Остряк! Ничего, надо будет, сто раз объясним.
Тем временем Винни достал мешочек с сухарями и протянул еду женщине. Она не взяла, тогда охотник поставил его на землю.