— Например, горничная Тинкертон, — сказал Аллейн. — Или другая горничная, из этой квартиры.
— Вы имеете в виду Кору? — спросил детектив. — Нет, у нее другие каблуки. Я, конечно, забрал дождевик и с вашего разрешения попробую прижать мисс Тинкертон.
— И что же она скрывает?
— Шкаф расположен довольно близко от гостиной, сэр. Я думаю, эта дама, стоя в шкафу, подслушивала разговор. Хорошо, что там не успели сделать уборку. И знаете, мне удалось разговорить старую няню. Выяснилось, что она мисс Тинкертон недолюбливает. В разговоре намекнула, что горничная не в меру любопытна и сует нос в чужие дела. Что с хозяйкой горничная живет душа в душу и поддерживает ее козни против покойного хозяина. Мне кажется, у няни и горничной когда-то был конфликт, и он не забылся.
— Вполне возможно. Но что это нам дает?
— Няня проговорилась, что было время, когда горничная Тинкертон флиртовала со слугами-мужчинами, особенно с Гиглом.
— Ничего себе.
— Да. Мисс Тинкертон осуждала мисс Фриду. Мол, не дело для благородной леди идти в актрисы. Но это так, пустяки. Главное — большая дружба, если можно так выразиться, между горничной и ее хозяйкой. Няня намекнула, что, если бы не горничная, леди Вузервуд пришлось бы несладко. Однако подробностей не сообщила. Она вообще говорила намеками, из которых следует, что горничная Тинкертон та еще штучка.
— Но можно предположить, что мисс Тинкертон подслушивала разговор в гостиной просто из любопытства, как ваша приятельница Кора. А не для того, чтобы передать его содержание хозяйке.
— Возможно, сэр. Но три момента я бы все же предложил выделить. Первый — это предполагаемый роман шофера Гигла и горничной Тинкертон. Второй — необычная дружба горничной и хозяйки, которые объединились против хозяина, и, наконец, то, что горничная Тинкертон не любит семейство Лампри.
— Свидетельства няни надо критически осмыслить, — заметил Аллейн. — Во-первых, она на ножах с горничной. Во-вторых, няня и сама немножко мегера. Не в меру ревнива и обидчива. Разумеется, беззаветно предана семейству Лампри. Против них она и полслова не скажет.
— Конечно, не скажет, сэр. Они для нее все херувимы.
— Давайте все же еще раз побеседуем с Гиглом. Если он действительно дружок горничной Тинкертон — хотя это трудно вообразить, — посмотрим, может, он представит нам эту женщину в новом свете. Позвоните на Браммел-стрит и попросите его прийти сюда. И еще, мой друг, — мрачно добавил Аллейн, — нам, видимо, придется посетить усадьбу Вузервудов в Кенте. В детективах такие поездки всегда выглядят интересными и забавными, но в жизни это сплошная скука. Вы читаете детективы?
— Нет, — быстро произнес Фокс. Затем, видимо, сочтя свой ответ слишком категоричным, решил пояснить: — Я брался их читать, сэр, потому что люди в основном представляют нашу работу именно по таким книжкам. Ничего особенно умного там не нашел. Сперва автор заставляет вас подозревать одного, но через несколько страниц уже другого, потом третьего и так далее. Специально, чтобы запутать. Дела там сыщики раскрывают при помощи дурацких умозаключений, даже не двигаясь с места. Иногда там сюжет закручен довольно хитро, ничего не скажешь, но все равно сплошное вранье.
— Да, что есть, то есть, — согласился Аллейн.
— А как там расследуются убийства! — Фокс махнул рукой. — Сколько у нас было дел, когда есть куча подозреваемых и у каждого мотив и возможность совершить преступление?
— Слава Богу, не так много, но были, — ответил Аллейн.
— И сколько сил уходит на то, чтобы найти среди них одного-единственного?
— А какие мотивы вы видите в нашем деле?
— Здесь, сэр, я вижу два основных. Первый — это деньги. И тогда убийца кто-то из семьи или из слуг. Второй — острая ненависть. Тут первая подозреваемая — ее светлость леди Вузервуд. Но я не исключаю, что откроется еще что-нибудь. Вы не знаете, в завещании покойный оставил что-нибудь слугам?
— Не знаю, — ответил инспектор. — Но попробую вытянуть это у мистера Раттисбона. Думаю, он не станет от меня скрывать. Вообще-то покойному на слуг было наплевать. Да и его супруге тоже. Правда, у нее есть преданная горничная Тинкертон, но это совсем другое дело.
IIIМистер Раттисбон поправил зажатую под мышкой кожаную папку и, пробормотав приветствие, прошел в комнату. Типичный семейный адвокат в чистом виде. Рассказывали, что однажды на улице его увидел знаменитый кинорежиссер и тут же принялся уговаривать исполнить в его фильме роль семейного адвоката. Раттисбон, естественно, отказался, но режиссер настаивал и при каждом отказе повышал гонорар. Уж больно хорош был типаж. Дело кончилось тем, что адвокат пригрозил полицией, если режиссер не отстанет.
Раттисбон пересек мелкими шажками комнату, обменялся рукопожатиями с Аллейном, кивнул Фоксу и осторожно сел на стул. После чего изобразил гримасу, как будто ему сейчас предложили попробовать что-то очень горячее.
— Спасибо, что пришли, сэр, — произнес Аллейн.
— Не стоит благодарности, — забормотал адвокат. — Как я мог не прийти, когда такое ужасное дело!
— Вот именно, ужасное. — Инспектор помолчал. — Полагаю, вы знаете, зачем я вас пригласил, сэр.
— Честно говоря, не знаю.
— Повод обычный. Мы надеемся получить от вас сведения о том, как распорядился своей собственностью покойный лорд Вузервуд.
Адвокат попытался заговорить, но Аллейн его опередил:
— Конечно, мы отдаем себе отчет, что положение обязывает вас сохранять конфиденциальность, и ни в коей мере не собираемся давить. Однако совершено тяжкое преступление, и мы обязаны его расследовать.
Адвокат сосредоточенно кивнул:
— Как вы знаете, сэр, сегодня утром я имел встречу с лордом Чарльзом Лампри, ныне лордом Вузервудом. Мой клиент выражает готовность оказывать всяческую помощь в вашем расследовании, на какую способен. Для него очень важно, чтобы убийцу его брата покарало правосудие.
— Не могли бы вы нам сказать, что причитается по завещанию вдове убитого?
— Извольте. — Мистер Раттисбон заерзал на стуле. — По условиям брачного контракта вдове причитается весьма значительное состояние. Помимо этого, ей положен определенный процент от дохода усадьбы лорда Вузервуда в Кенте и поместья в курортном городке Богнор-Регис.
— Стало быть, она разбогатела?
— Весьма, — подтвердил адвокат.
— Понятно. С вашего позволения я хотел бы немного обсудить леди Вузервуд. С момента трагедии ее поведение остается, мягко говоря, странным. Какие отношения были между супругами? Поделитесь, сэр, что вам по этому поводу известно.
Адвокат пошарил в карманах и водрузил на нос пенсне.
— Дело в том, что…
Прежде чем мистер Раттисбон добрался до сути, Аллейну пришлось выслушать изрядную порцию словесной шелухи. Оказывается, адвокат знал о леди Вузервуд довольно много. Например, что она дочь венгерского чиновника средней руки и русской актрисы кабаре и что в девичестве ее звали Глафира Задоди. Их брак с самого начала был крайне неудачным, и одно время лорд Вузервуд серьезно подумывал о разводе и консультировался по этому поводу с мистером Раттисбоном. Причиной могло быть ее психическое нездоровье. Адвокат разговорился настолько, что даже выдал один секрет:
— Не так давно произошло одно событие, которому я тогда не придал особого значения. Помню, это было в феврале, когда лорд Вузервуд приехал ко мне в дом непривычно возбужденный и, как мне показалось, даже чем-то напуганный. Прошло какое-то время, прежде чем мне удалось выяснить цель визита. Он хотел моего совета по юридической защите от угроз своей супруги. Я внимательно его выслушал, понимая, что это очередное проявление психического расстройства леди Вузервуд. — Адвокат откашлялся. — Дело в том, что лорд Вузервуд обнаружил в ящике туалетного столика супруги некий предмет, который якобы свидетельствовал о ее попытке покушения на его жизнь с помощью сверхъестественных сил.
Аллейн удивленно вскинул брови.
— Я с вами согласен, — произнес адвокат, — принимать на веру такие слова было бы крайне неразумно, но лорд Вузервуд стоял на своем. Никаких доказательств он мне не представил, однако намекал, что таковые имеются. И вообще мой клиент был на грани истерики и совсем не походил на себя. Честно говоря, я не знал, как поступить. Сказал, что защитой от потусторонних сил у нас суды не занимаются, а он ссылался на какой-то древний закон против колдовства. Я посоветовал ему показать супругу психиатру, на что он ответил, что если даже ее поместят в клинику, она и оттуда сможет до него добраться. Лорд Вузервуд сильно волновался, говорил бессвязно, иногда противоречил себе. В общем, мы так ни до чего не договорились. А перед уходом, уже стоя в дверях, он повернулся и со значением произнес: «Попомните мои слова, если ее не остановить, она меня рано или поздно прикончит».
— Ничего себе! — воскликнул Аллейн.
Мистер Раттисбон кивнул.
— Я вам рассказал, как было, а вы уж используйте мою информацию по своему усмотрению.
Аллейн улыбнулся:
— И я вам бесконечно за это благодарен. Скажите, мистер Раттисбон, а куда он дел это вещественное доказательство покушения на свою жизнь со стороны жены?
— Где-то спрятал. Уничтожать не решился. Боялся, как бы не получилось хуже.
— А жену он об этом спрашивал?
— Нет.
Аллейн кивнул:
— Я так и думал. Да, странная история.
— Это верно.
Они помолчали.
— Он в завещании что-нибудь оставил слугам? — спросил наконец Аллейн.
Адвокат пожал плечами:
— Как обычно. По сто фунтов всем, кто находился у него в услужении пять и более лет.
— Сюда входят и шофер Гигл, и горничная Тинкертон?
— Шофер — случай особый. Уильям Стенли Гигл — сын кучера лорда Вузервуда и внук кучера его отца. Ему отписано довольно солидное наследство — капитал, размещенный в надежных бумагах и приносящий годовой доход в триста фунтов, а также свободная от налогообложения недвижимость. Коттедж с участком в три акра рядом с усадьбой Вузервудов.
— Как давно составлено завещание?
— Лорд Вузервуд переписывал его несколько раз, но этот пункт всегда оставался. Как я понял, он выполняет волю своего отца.
— А горничная Тинкертон?
— Ей не отписано ничего.
— Вот как? — удивился Аллейн. — Преданную горничную жены он оставил ни с чем, а саму леди Вузервуд наделил таким богатством?
— Его супруга получила бы существенно меньше, доживи его светлость до сегодняшнего полудня. — Адвокат посмотрел на инспектора и, довольный произведенным эффектом, пояснил: — Лорд Вузервуд назначил мне встречу сегодня в двенадцать часов для подписания нового варианта завещания, согласно которому леди Вузервуд получает лишь минимум, установленный законом, и ни пенни больше.
IVШофер Гигл прибыл вскоре после ухода мистера Раттисбона. Его ввел в комнату детектив Фокс. Сегодня шофер был не таким спокойным, как вчера. Аллейн решил, что это результат утреннего разговора с Фоксом. Он стоял навытяжку, вертя в руках свою шоферскую фуражку и с недоверием поглядывая на Фокса.
— Мистер Гигл, — мягко произнес Аллейн, — если вы правдиво ответили на вопросы нашего детектива, у вас нет причин для беспокойства.
— Я сказал ему правду, сэр, хотите верьте, хотите нет. Я там не был, сэр, честное слово. Мистер Майкл может подтвердить. Он видел меня, когда я спускался вниз. Говорят, потом его светлость громко крикнул, но я не слышал, потому что вышел на улицу.
— Хорошо. Повторяю, если факты изложены верно, вам не о чем беспокоиться.
— Мистер Майкл скажет вам, что это правда, сэр.
— Да, он сказал, что видел, как вы спускались вниз.
Гигл вытер со лба пот.
— Слава Богу. Прошу прошения, сэр, но я беспокоился, что он что-нибудь напутает. Ведь юные джентльмены его возраста не всегда все замечают.
— Мы попросили вас прийти сюда сегодня, чтобы узнать еще кое-что.
— Так если я что знаю, сэр, то обязательно скажу. Правда, я ничего не знаю. Как такое случилось с его светлостью, кто это сделал? Его светлость относился ко мне по-доброму, грех жаловаться.
— Настолько по-доброму, что завещал вам приличное состояние.
— Такова была воля его светлости. Это все потому, что мой отец преданно служил его светлости. А я никогда у него ничего не просил и не ожидал никаких милостей. А теперь, по-вашему, выходит, что я в чем-то виноват? У полиции всегда так — если с господами что-то случается, то непременно виноваты слуги. Господи, да что же это такое?
Аллейн молча слушал Гигла, не перебивая. Наконец тот иссяк и замолк, основательно вспотев.
— Ну вот, — примирительно проговорил инспектор, — вы наконец выговорились, облегчили душу. А теперь я прошу вас ответить на несколько вопросов. Садитесь.
— Я лучше постою.
— Как хотите. Вы сказали, что спустились вниз к машине и узнали о трагедии, когда мисс Грей пришла вас позвать. Отлично. А когда вы спускались вниз, лифт работал? Может быть, он вас обогнал?
— Нет, сэр.
— То есть лифт тогда не работал?
Гигл опять возбудился.
— Я ничего про лифт не знаю, сэр. Кабина была наверху. Все время.
— Хорошо, мистер Гигл, мы это выяснили. А теперь скажите, как обращался покойный хозяин со слугами?
Шофер ответил не сразу;
— Хорошо обращался.
— Хорошо, говорите?
— Я не понимаю, чего вы от меня хотите?
— Правду, вот чего мы от вас хотим, — резко вмешался Фокс. — Инспектор задал вам вопрос, так отвечайте.
— Действительно, Гигл, успокойтесь же наконец, — сказал Аллейн.
— Простите меня, сэр, но я что-то действительно разволновался. Мне кажется, его светлость всегда ладил со слугами. Правда, некоторым была не по душе его манера разговаривать вроде как с ехидством, но я этого не замечал. Ко мне он относился по-доброму. Я это уже говорил.
— А были среди слуг такие, которые хозяйку любили больше, чем хозяина?
— Может, и были.
— Например, горничная?
— Возможно, и она.
— А какие отношения у вас с горничной ее светлости?
— Хорошие, — осторожно ответил Гигл.
— А может быть, немного больше, чем просто хорошие?
— Да что ж это такое! — вскинулся Гигл. — Кто наболтал вам, что между нами что-то есть?
— Опять вы за свое, — устало проговорил Аллейн. — Отвечайте, пожалуйста, на вопрос.
— Ничего между нами нет. Доброжелательные отношения, вот и все. Что в этом такого?
— Как по-вашему, если бы у ее светлости случился конфликт с супругом, мисс Тинкертон была бы на ее стороне? Она ей сочувствовала?
— Она служит давно и очень предана ее светлости.
— Вот и я о том же. Значит, горничная всегда была на стороне ее светлости в случае разногласий с супругом?
— Наверное.
— То есть вы согласны, что супруги Вузервуд иногда ссорились?
— Да, сэр, такое бывало. — Гигл почувствовал облегчение, что инспектор сменил тему разговора.
— А из-за чего они ссорились, как по-вашему?
— Так ее светлость общалась с различными странными людьми, и они ей внушали разные чудные мысли.
— Вы считаете ее психически нормальной?
Шофер постоял, переминаясь на ноги на ногу, рассматривая свою фуражку. Его губы подрагивали.
— Я вас слушаю, мистер Гигл.
— Она немного странная, сэр. Это всем известно. Грейс Тинкертон не нравится, когда так говорят, но это факт. Ее светлость один раз уже побывала в психушке и теперь нормальной, как другие люди, никогда не будет. Думаю, большинство слуг так считают.
— Все, кроме мисс Тинкертон?
— Она такого же мнения, только помалкивает. Из верности.
— Хорошо. — Аллейн кивнул. — Больше у меня к вам вопросов нет.
Гигл дрожащей рукой утер с лица пот. Казалось, он собирается что-то сказать.
— Что? — спросил Аллейн.
— Ничего, сэр. Просто я сильно расстроен и не перестаю думать об этом. — Он замолк. — Извините, сэр, что не так хорошо отвечал, как следует. На меня сильно подействовало, когда сегодня утром мистер Фокс пришел за мной снова.
— Все в порядке, — сказал Аллейн. — До свидания.
Гигл испуганно взглянул на инспектора и вышел.
VВ поддень Аллейн, Фокс и Найджел Батгейт прибыли на поезде в Кент. Журналист едва поспел, вскочив на подножку вагона-ресторана, когда поезд уже тронулся.
— От меня не скроетесь, и не надейтесь, — произнес он и заказал для всех выпивку.
— Вряд ли вы много получите от этой поездки, — заметил Аллейн.
— А тут заранее никогда не скажешь. — Журналист усмехнулся. — Туда уже выехал наш фотограф. Может, снимет что-нибудь интересное.
— Вы сегодня виделись со своими друзьями?
— Нет. — Найджел задумчиво посмотрел на Аллейна, будто собираясь что-то добавить, но передумал.
Затем по предложению Аллейна они заказали ланч.
В поезде инспектор большей частью молчал. Правда, и разговаривать было не с кем. После ланча Фокс и Найджел заснули и проснулись, лишь когда поезд остановился в Кентербери. Здесь распогодилось. Сквозь неторопливо плывущие на юг облака начало проглядывать солнце. Мужчины пересели на местный поезд и к трем были в усадьбе Вузервудов. На платформе их встретил начальник полиции графства, они сели в машину. Общение со знаменитым сыщиком Скотланд-Ярда начальнику полиции явно льстило, и он охотно рассказывал об усадьбе и ее обитателях. На выезде из деревни он показал на стоящий в стороне красивый коттедж.
— Теперь это собственность Билла Гигла.
— Повезло шоферу, — заметил Аллейн.
— Еще как. Вообще-то это старая история. Папаша Билла Гигла был кучером отца покойного лорда Вузервуда и однажды спас ему жизнь, когда понесла лошадь. За что старый лорд Вузервуд обещал ему в подарок этот коттедж. Но кучер подарка не дождался. Старый лорд Вузервуд вскоре погиб, и опять в этом была виновата лошадь. На охоте она его сбросила и затоптала. Лорд прожил всего несколько минут, но за это время успел высказать сожаление, что не сделал приписку к завещанию насчет коттеджа, и наказал своему сыну передать его Гиглу. А получивший наследство лорд был скуповат и коттедж не отдал, но включил этот пункт в свое завещание. О чем сообщил Гиглу. Так что шоферу, чтобы получить обещанный подарок, пришлось ждать смерти хозяина. И вот наконец дождался. — Начальник полиции помолчал. — А если учесть, что скоро в эти места проложат железную дорогу, то шоферу Гиглу действительно привалило счастье.