– Спасибо, в другой раз, – отказался Зимин. – Мне мама строго-настрого велела не делать никак татуировок, она воспитана в старых традициях.
– Мастер, – позвал из колеса Ляжка. – А у тебя… а у тебя…
– Ты хочешь спросить, есть ли татуировка у меня? Есть ли то, что меня охраняет?
Ляжка почтительно кивнул и чуть ли не просунул голову между прутьями.
– Достойны ли вы? – задумчиво сказал Перец.
– О да, монсеньор, – пискнул Ляжка из колеса.
– Дубина, – вздохнул Перец. – Монсеньор – это духовное звание, рыцарю же полагаются звания светские. Ну да ладно, я думаю, время пришло. Я покажу вам своего хранителя, только прежде вы должны омыть свои лица, дабы не осквернить этот образ своим подлым взором. Идите к луже.
Зимин хотел выразиться, но ругаться с утра было лень, он отправился к луже и стал умываться пальцем. Перец заметил это и посоветовал умываться в полную силу, в противном случае не видать Зимину охранной татуировки как собственных ушей.
Ляжка тоже выскочил из колеса и побежал к луже, и умывался хорошенько, даже тер щеки песком, Зимину стало даже как-то противно от такой старательности.
Они помылись и подошли к Перцу. Зимин вдруг с неудовольствием заметил, что количество фурункулов на плечах и спине Перца изрядно сократилось, видимо, физический труд шел ему на пользу. А может, фурункулов стало меньше оттого, что Перец их больше не злил своими расковыриваниями – инструменты-то у него изъяли.
Охранники на валунах заволновались, а потом один из них крикнул:
– Работать давайте! А то обеда не получите, блохастики.
– У нас вакации, – серьезно ответил Перец.
И пока охранники думали, что такое вакации, Перец торжественно размотал повязку на своем левом плече.
– Это портрет благородной дамы, – сказал Перец. – Чье имя высечено огненными буквами в моем сердце.
Зимин пренебрежительно взглянул на руку Перца.
Это был на самом деле портрет. Тончайшая работа, почти как фотография, только гораздо лучше. Светится.
– Этот портрет сделал бродячий художник, который однажды заглянул в Светлозерье. Я отдал за этот портрет шпагу с золотым эфесом в виде морского змея, вступившего в схватку с кашалотом. Художник работал над ним почти неделю, и всю неделю я не ел, а пил лишь росу, собранную гномами на лугах. Знаешь, это…
Перец рассказывал еще и еще, но Зимин его уже не слушал. Он смотрел.
Зимин смотрел и чувствовал, как окружающий мир, серый, болотный и вонючий, растекается добрыми яркими красками.
И еще он чувствовал, что в его жизнь проникло что-то новое, яркое, интересное и совершенно непохожее на то, что было раньше.
Потом Перец завязал портрет.
Так Зимин первый раз увидел Лару.
Глава 10 Магистр и карты
Они работали пять часов, потом были обед из картофельной баланды с сухарями и полчаса отдыха. Они лежали на земле и стравливали на спор вишневых клопов, которых Перец притащил с болота. Перец пребывал в аристократической тоске и гонял своего клопа вяло и отрешенно, Ляжка тоже особо не усердствовал, Зимин гонял нормально и поэтому всегда выигрывал. Играли они на щелбаны, но поскольку Перцу щелбаны бить было нельзя – ленники не могут бить щелбаны своему сюзерену, Зимин пробивал все щелбаны несчастному Ляжке.
– Скажи, мастер, а отсюда выбраться вообще можно? – спросил Зимин, воспользовавшись обрушившейся на Перца меланхолией и добродушным настроением.
– Отсюда? Нет, мой верный наперсник и возможный будущий оруженосец. Тут кругом глубоководные болота, в болотах враждебная фауна, а дороги никто не знает. Отсюда не выбраться, если у тебя нет крыльев или пердолета… Отсюда не выбраться.
– Да нет, я вообще говорю. Из Страны Мечты.
– Из Вундерланда? Из этих благословенных мест, где каждый может найти то, что хочет его сердце? – И Перец обвел болота жестом Гамлета. – Можно. Но тяжело.
– А чего ты не выбираешься?
– Я-то? – Перец ловко подтолкнул своего клопа на территорию Зимина. – А зачем мне выбираться? Мне и так хорошо. Даже очень.
– Хорошо? Чего здесь хорошего-то?
Зимин вспомнил портрет на плече Перца и подумал, что кое-что интересное здесь, конечно же, есть.
– Здесь все хорошо. – Перец подоткнул своего клопа соломинкой, и тот бросился в атаку. – Здесь я человек и живу как человек. Никто надо мной не висит. Тот мир – он не наш. Он не наш. Он не наш, когда тебе десять лет, и не наш, когда тебе тридцать. А когда тебе полтинник – он уж совсем не наш. Принадлежит каким-то серьезным дядькам. Мне противно в нем жить.
Перец плюнул.
– А этот мир – мой. И твой. И Ляжки. Здорово же: целый мир – и твой, делай что хочешь.
– А эти? – Зимин кивнул в сторону охранников. – Как же быть с этими?
– А эти такие же, как я. Сегодня я к ним в плен попал и вкалываю на них, завтра они ко мне попадут. Все по-честному. А там – нет. Там я всегда с киркомотыгой, а кто-то другой всегда в белом шоколаде. Понял?
Зимин промолчал.
– Там у меня ничего, – сказал Перец. – Ничего.
– А как ты сюда попал? – Зимину надоело обороняться, и он уступил Перцу.
– Легко. – Перец одержал победу и всыпал Зимину десять щелбанов. – Ну, не совсем легко… Ты знаешь, что такое Переписка?
– Так, слышал что-то… – Зимин пожал плечами. – Типа игры такой, да? Все пишут друг другу записки и ищут тайное место.
– Так вот, в Переписке были какие-то полунамеки, ну там, сбыча мечт, зазеркалье и тому подобное. Я стал искать, но толком никто ничего не знал, я три года письма писал, прежде чем нащупал хвост. И еще полгода, чтобы выйти на человека. Он мне показал путь.
– Какой путь? – Зимин выпустил своего клопа на свободу.
– Это сложно понять. Берешь книгу. В принципе можно любую, но только ту, которая тебе до безумия нравится. Хоть руководство по подледной ловле рыбы. Так вот, там надо переставлять фразы в определенном порядке…
Зимин сделал невнятное лицо.
– Ну, вот ты как сюда попал? – решил пояснить Перец.
– Через диск. Купил диск вот у этого долбонавта…
Зимин указал мизинцем на Ляжку.
– Вот видишь. Кто-то попадает через диск, кто-то через книгу, кто-то мазь особую делает, а кто-то ищет Перекресток… Все попадают по-разному. Я через книгу. Надо переставлять фразы. Переставляешь, переставляешь, а потом бац – и попадаешь сюда. Как заклинание.
– А выбраться-то как, мастер? – спросил Ляжка.
Перец хмыкнул.
– Я выбираться не хочу, я уже говорил. У меня тут… дел много. Я на море еще не был. А я очень люблю море…
– Тут даже море есть? – удивился Ляжка.
– А как же? Даже не море, а, говорят, целый океан. Он находится в центре земли – и это самое лучшее здесь место. Мне туда надо обязательно съездить, я еще никогда не был на море, но очень его люблю. Море, оно…
Перец задумался и долго смотрел куда-то в сторону.
– Для того чтобы выбраться отсюда, надо измениться, – сказал он. – Вот и все… Что это там?
Перец сощурился и указал пальцем в сторону горизонта. Зимин повернулся.
– Колдоперы, – Перец плюнул на землю. – Чего-то они шибко суетятся сегодня…
Со стороны солнца приближалась стайка всадников. Охранники действительно засуетились. Они отряхивали плащи от синей пыли, протирали очки и плевали на сапоги – это для того, чтобы сапоги лучше блестели. Зимин заметил, что глаза у них действительно красные, как у кроликов-самоубийц. Ляжка вопросительно посмотрел на Перца.
– Кажется, начальство пожаловало, – зевнул Перец. – Не люблю начальство, начальство всегда руководит…
Когда всадники приблизились, Зимин заметил, что один из них не в черном плаще с капюшоном, а в плаще белом. Видимо, белый цвет как раз и обозначал принадлежность к начальственному сословию.
Всадники круто спикировали вниз, зависли над копями, как американские истребители палубного взлета, затем медленно опустились на землю. Белый всадник ступил на землю, ребята в черных плащах сомкнулись вокруг предводителя кольцом, в воздухе явственно запахло озоном от собираемых молний.
Предводитель был невысок и щупл, впрочем, как и его охрана. Зимин подумал, что это, наверное, оттого, что они много плачут, и их жизненные силы истощены этим плаканьем. В пользу данной версии свидетельствовало и то, что предводитель был тоже в очках. И в капюшоне.
Стало тихо, даже рев на болотах затих, будто болотные твари тоже почувствовали, что приехало начальство. Тишину испортил Перец.
– Уэл-уэл-уэл, – громко сказал он. – Посмотрите-ка, он, как всегда, весь в белом и по колено в повидле, а мы, как всегда, по колено не в повидле…
И стал демонстративно ковыряться в носу.
– Здравствуй, Пашка, – сказал человек в белом. – Ты прекрасно выглядишь, физический труд тебе к лицу.
Он подошел к Перцу и уселся на маленький складной стульчик. Его охрана осторожно убрала в сторону кувалду и отодвинула Зимина и Ляжку.
– Привет, белая горячка, – Перец ковырял в носу. – Как твое плечо?
– Болит, – вздохнул человек. – Твоими заботами… Кость срослась так плохо…
– Хорошие были времена, Ваца, – вздохнул Перец. – Не то, что сейчас…
– Да, да. Но жизнь вносит коррективы.
И оба загадочно улыбнулись. Зимин подумал, что они, наверное, вместе учились в конно-балетном училище. Там, в реальном мире. И не исключено, что оба окончили его с отличием. И обоим были вручены настоящие бордовые конно-балетные шаровары.
– Кстати, – гость потер плечо, – не называй меня этим именем, мне оно не нравится, ты же знаешь. Называй меня по-простому, по-дружески. Магистр.
– Тогда уж и ты, Магистр, зови меня Персивалем и рыцарем.
И Перец надулся.
– Хорошо, хорошо, пусть так… рыцарь сабли Армагеддона…
– Клинка Апокалипсиса, – поправил Перец. – И кроме того…
– Ладно, ладно, пусть так. Клинка Апокалипсиса, служитель локона, служитель кокона и кто ты есть еще там… Ваша иерархия так горизонтальна и запутанна… Кстати, кто это рядом с тобой? Твои рабы?
– Оруженосцы, – уточнил Перец. – Скоро станут рыцарями. Благородные люди, не то, что твои плаксы.
Магистр пожал плечами и снова поморщился от боли.
– Обстановка ухудшается, – сказал он. – Серьезно ухудшается.
– В каком смысле?
– В том смысле. В том самом смысле.
– В каком – в том? – не понимал Перец или делал вид, что не понимает.
– В том, что наши худшие опасения подтверждаются…
– Это ваши худшие опасения подтверждаются, – перебил Перец. – А у меня вообще нет никаких опасений – ни лучших, ни худших. Рыцарю не свойственны опасения, рыцарь смотрит трудностям в глаза, рыцарь плюет на трудности, как, впрочем, на тебя, Магистр, и на всех твоих лизоблюдов…
– Оставь свою пропаганду, – начал злиться Магистр. – Я говорю о том, что в ближайшее время все может закончиться. Все и совсем.
– Колдоперы твердят об этом годами. Даже книжки сочиняют. А уж сколько пророчеств вы расплодили! У вас там каждый шизик пророчествует! Каждый год должно все закончиться, а все никак не заканчивается.
– Признаки говорят об обратном, – покачал головой Магистр. – В разных местах…
– Знаю я ваши признаки, – рассмеялся Перец. – Кошки начинают говорить, у грибов глаза отрастают. У вас там младенцы с собачьими головами еще в лесах не ползают?
Магистр взбесился и, чтобы разрядить свою ярость, пульнул в сторону молнией. Молния поразила Ляжку, он заскулил и спрятался за камень.
– Как смеешь ты портить мое имущество? – взъярился Перец и швырнул камнем в одного из охранников.
С рыцарской меткостью – камень попал в голень. Послышался неприятный костяной звук, и охранник осел на землю. Обстановка начала накаляться, молнии на пальцах у охранников заплясали интенсивней, воздух наполнился треском и запахом озона, у Зимина заломило зубы от разлитого в воздухе электричества.
Но Магистр остановил назревающую стычку, взмахнул рукой, и черные плащи спрятали молнии в рукава.
– «Миру мир, войны не нужно» – вот девиз отряда «Дружба», – сказал Перец и бросил камень на землю.
– Хватит обезьянничать, – скрежеща зубами, произнес Магистр. – Дело нешуточное, я повторяю. Мы объявили всеобщую готовность…
– Все колдоперы взяты под ружье! Все пердолеты заправлены слезами! Перочинные ножи наточены! Очки протерты! Участникам операции выданы таблетки от метеоризма…
– Трепло! – зашипел Магистр и крикнул охранникам: – Кормите их раз в два дня! Змеиным супом! Хлеба и овощей не давать!
Охранники ухмыльнулись. Магистр начал подниматься со стульчика.
– Постой, Вацлав, тьфу ты, Магистр, – Перец преградил ему путь.
Магистр обошел вокруг Перца. С совершенно независимым лицом.
– Постой, Маги, давай в карты перекинемся, – совершенно неожиданно предложил Перец. – По-благородному, в очко…
Магистр остановился.
– Или боишься? – усмехнулся Перец. – Ведь в прошлый раз я тебя хорошенько разул, ты, Ваца, я помню, даже в нижнем белье…
– Давай! – рявкнул Магистр, и его нос даже вздрогнул от решимости. – Ужель силы земли и четырех стихий не помогут мне одолеть тебя! На интерес! Чтобы подтвердить, что удача отвернулась от тебя!
Зимин икнул от непонимания. Благородный рыцарь Всадник П., оказывается, играл в карты.
– На интерес я со своими вассалами играю, – заявил Перец. – Признай себя моим вассалом публично, и я охотно сыграю с тобой на фофаны.
– Но у тебя ведь ничего нет, – усмехнулся Магистр. – Кроме твоих цепей. Да и те наши. Тебе не на что играть.
Перец задумчиво поскреб подбородок и сказал:
– У меня есть два отличных вассала, за каждого я отдал по двести мильрейсов [16]. Один…
Перец поглядел на Ляжку.
– Один силен как слон, безжалостен в бою, умеет прыгать с вышки…
– С какой? – заинтересовался Магистр. – С парашютной или в бассейн?
– С обеих. Даже с закрытыми глазами. Другой…
Перец указал на Зимина:
– Другой умен, как старая кобра, хитер, как яванская лиса, быстр, как…
– А с вышки он умеет?
– Конечно. Хоть с Останкинской. К тому же он потомственный скальд и миннезингер, его отец выступал с дрессированными енотами в цирке шапито.
Магистр с интересом посмотрел на Зимина.
– На самом деле миннезингер? – спросил он. – Про одноногую лошадь песню знаешь?
– Знает, – заверил Перец. – Он даже про безногую знает, мне ее каждый вечер поет перед сном. Отличный вассал, верный. На меня напала банда гоблинов – он прикрыл меня своим телом от их ядовитых зубов.
Магистр тоже принялся чесать подбородок и поглядывать на Зимина с интересом. Поглядывал, наверное, минуту, потом сказал:
– Это все пустое, Пашка. Эти двое хоть и твои вассалы, но при этом они еще наши пленники. Их ставить ты не можешь.
Перец злобно стукнул кулаком в ладонь.
– Ну, хорошо, – сказал он. – Если не хочешь играть на изумительных вассалов, то так и быть. Если ты выиграешь, то я, так и быть, поговорю с рыцарями Совета Светлозерья о ваших затруднениях. И они примут взвешенное решение. А ты чего поставишь?
– Я? Ну, пожалуй, поставлю мешок картошки.
– Не пойдет! – сразу отрезал Перец. – Мешок картошки – он же тебе тоже не принадлежит. Мешок картошки принадлежит вашему гнусному Ордену. Приличные люди ставят только свои вещи. Например, свою мантию.
Перец указал пальцем.
Магистр посмотрел на свой белый плащ с рукавами и мантией, подумал и кивнул:
– Ладно. Только чур я тасую, а то я вас, рыцарей, знаю, ля-ля-тополя…
– Оскорбляешь при исполнении. – Перец ловким движением вынул из воздуха карточную колоду и протянул Магистру.
Магистр принял колоду, просмотрел, помял, пощупал, произвел над картами несколько пассов.
– На благородные рыцарские карты ваши ужимки не действуют, – усмехнулся Перец. – Можешь хоть с бубном вокруг поплясать. Тоже мне, Вольф Мессинг [17]…
Магистр не обратил на это никакого внимания. Он поколдовал над картами, тщательно их перетасовал и протянул Перцу.
Перец презрительно сдвинул колоду.
Зимин с интересом подошел поближе.
Магистр протянул Перцу две карты, две положил перед собой – на специальном раскладном стульчике.
Перец взял карты, поморщился.
– Еще.
Магистр протянул Перцу карту.
– Еще.
Магистр усмехнулся и протянул еще.
– Хватит, – Перец зевнул. – Себе.
Магистр осторожно вытащил из колоды карту, неприлично выругался и бросил свои карты.
– Перебор, – ласково сказал Перец. – А у меня восемнадцать.
Магистр ругнулся еще, затем взял себя в руки и снял плащ. Зимин ожидал увидеть под плащом футболку или на крайний случай майку, но ни того, ни другого под плащом не оказалось. Все туловище Магистра было покрыто угловатой конструкцией, состоящей из проволоки, чугунных блямб и весовых гирь. Конструкция выглядела мрачно и средневеково, Зимин никогда не думал, что волшебники могут употреблять такие.
– Ты носишь вериги? – расхохотался Перец. – Вот это новость, Ваца! Вы там в своем Магическом Ордене совсем с ума посходили!
– Не сметь обсмеивать! – злобно сказал Магистр. – А то играть не буду.
– Ладно, ладно, не обижайся. Только скажи: зачем тебе нужны вериги? Вериги же носят монахи, старцы всякие, а вы не монахи. Зачем тогда?
– Отстань, дубина, тебе все равно не понять. Что ставишь?
– Мантию, – Перец потряс мантией. – Мантию против вериг. Мне хочется иметь эти вериги, мне кажется, что из них можно понаделать хороших грузил. В Светлозерье водятся просто непревзойденные налимы. Магистр, ты любишь налимью печень? Налимья печень ничуть не хуже печени трески, в сущности налим и есть пресноводная треска. Когда ты станешь моим вассалом, Ваца, я буду каждый день потчевать тебя налимьей печенью с кайенским перцем…
Магистр стукнул кулаком по стульчику.
– Хватит болтать, – крикнул он. – Вериги так вериги. Продолжим.
Зимин подумал, что на месте Магистра он никогда не рискнул бы играть с Перцем. Ни на каких условиях. Но Магистр остановиться не мог. И вторая партия окончилась с таким же результатом, как первая. Магистр громогласно проклял всех рыцарей, которые когда-либо рождались под лучами всех светил Млечного Пути.