Белухин начал прохаживаться по курилке, заложив руки за спину и дымя как паровоз. Я лишь глазами наблюдал за его нервозностью. Наконец он остановился.
– Задумка дерзкая. После нашего эксперимента жертва не будет молчать, а начнет копать, опасаясь за свою жизнь. А если нас найдут?
– Нет, мы исчезнем. Главное, чтобы он не понимал, от кого исходит угроза. Во-вторых, он не сможет ничего доказать. А в-третьих, он не будет знать, против кого собирается воевать. У него нет и не будет ответа ни на один из вопросов.
– Нас вычислят. Способов полно. Но главный, на чем сыплются все, – это передача денег. Тут ничего придумать невозможно.
– Возможно, Кеша. И я уже над этим думаю.
– Этот вопрос может решить только Зяма. Он гений злодейства. С его коварством спорить невозможно. Но я боюсь, он уже никогда не откажется от существующей примитивной схемы.
– Тогда мы его убьем.
Белухин вздрогнул и уставился на меня как на сумасшедшего.
– Ты в своем уме?
– Конечно. Потому мы этого делать не будем, а начнем искать компромиссы. Я не хочу превращать наш институт в фабрику смерти. Азарт Зямы превратит нас в палачей. Нас радует успех. Но он же превращается в могилы. После нас ничего не останется, кроме кладбищ.
Тут в курилку зашла лаборантка.
– У нас беда, господа начальники. Звонила Оксана Лебеда из Омска. Зиновий Карлович умер.
Белухин опять вздрогнул. Я среагировал более спокойно.
– При каких обстоятельствах?
– В полдень у шефа в ресторане была назначена встреча с партнером. Оксана подготовила договор, который следовало подписать, и спустилась в ресторан. Позавтракала и стала ждать шефа. Партнер пришел вовремя, а хозяина все нет и нет. Она решила подняться в его номер. Дверь была заперта изнутри. Вызвали горничную, та открыла номер. Зиновий Карлович лежал в своей постели мертвым. На столе стояли сердечные лекарства. Приехали врачи и определили смерть вследствие острого сердечного приступа. Сейчас покойного переправили в морг. Составили протокол, но, скорее всего, для проформы. Тело отдадут после вскрытия. Мы должны выслать за ним свою машину. Это все, что она мне успела рассказать.
– Спасибо, Катюша. Иди к Гальперину. Он первый зам Зямы и отдаст все нужные распоряжения.
– Хорошо, – кивнула девушка и ушла.
– Послушай, Андрей, – тихо и вкрадчиво начал Белухин. – Тут сработал восемьсот пятый препарат. И Гальперин придет к такому же выводу. Не забывай, что ближайший друг и помощник Зямы бывший полковник милиции. Он этого дела так не оставит.
– Илья Гальперин бывший снабженец, а не оперативник. Он дачи генералам строил, кафельную плитку и унитазы доставал. Что он может сделать?
– А его связи? Тридцать лет проработал бок о бок с генералами. Из-за его связей Зяма и сделал Илью своим замом. И не ошибся. Мы имеем все то, что академикам недоступно.
– К чему ты клонишь, Иннокентий Василич? – задал я примитивный вопрос.
– Мы не знаем, какие отношения были между Зямой и Гальпериным. Думаю, Илья подбирал надежных клиентов для Зямы. Он ему доверял. А по этой причине Гальперин поймет, кто свалил в гроб директора института.
– Ты говоришь об Оксане? – Я старался не давить на старика. Он был слишком растерян и в любую минуту мог замкнуться. Мы не были друзьями, больше походили на заговорщиков. Нас связывала только работа и ничего больше.
– Здесь и дураку все понятно. Оксана вышла из своего номера и спустилась в ресторан на завтрак. Кажется, такая версия прозвучала? Тебе ли, Андрюша, не знать, что они всегда жили в одних апартаментах. Зачем им разные номера? Второе. Почему она перед завтраком не зашла к Зяме в соседний номер? Или он к ней утром? Он же встает ни свет ни заря. Нет. Она тянула время. Пришла в ресторан на завтрак и сидела там до часа. Представим себе, что это она подсыпала ему восемьсот пятый препарат. В этом случае все ее действия соответствуют логике.
– А если это не так? – пытался я сопротивляться. – Что она может знать о действии восемьсот пятого?
– Не будь дураком, Андрей. Или хотя бы не притворяйся. Зяма брал с собой журналы с нашими исследованиями, и мы ему расписывали все в деталях, как пятикласснику. Он же ни черта не понимает в химии. К отчетам прилагались фармацевтические исследования. Три раза в неделю он ночевал у Оксаны. Она могла видеть все наши документы. Даже если ни черта не понимала в них, то знала, чем кончится применение нашего зелья. И если помнишь, газету я передал тебе вчера. Некролог появился в утреннем выпуске. Они еще на поезд не сели. Некролог стал сигналом. Сработало. Надо действовать. И она сделала то, что от нее требовалось.
– Не вижу мотива, – покачал я головой. – Ты очень трезво рассуждаешь. Грамотно. Но в твоей истории я не вижу смысла. Смерть Зямы, как и нам с тобой, ей не нужна. Мы ничего не получим взамен. Лучше нам не станет. Просто мы сможем вести наши разработки не так открыто и откровенно. Если вообще нас здесь оставят, а не выставят на улицу. Без лаборатории мы беспомощны. Нам нужны дорогостоящие приборы, опыты и грамотный обзор информации. Оксану тоже вышибут за дверь. Она ноль.
– Ладно, Андрей. Мой последний аргумент. Я ездил с Зямой в командировку. За пять лет Оксана лишь дважды жила в отдельном номере. Просто для них не нашли апартаментов. Но они постоянно ходили друг к другу по поводу и без и никогда не запирались. Даже ночью. Мало того что она не зашла к нему перед рестораном, но когда нашли его мертвым, номер был заперт изнутри. А теперь элементарный расчет. Если Зяма выпил раствор в ресторане поздно вечером, то его действие он оценил лишь через два часа. Онемение мышц – первый этап. В эту минуту он понимает, что с ним произошло, но встать уже не может. И никаких сердечных лекарств Зяма с собой не возил. Все просто. Оксана создавала антураж. Она зашла в открытый номер и заперла его изнутри. Беспомощный Зяма мешком валялся на кровати. Это она поставила пузырьки с лекарствами на стол, а потом вышла на балкон и через перила перелезла в свой номер. Вот почему она не зашла к нему в номер утром, а отправилась в ресторан в гордом одиночестве. Какие тебе еще нужны доказательства?
– Ты очень убедителен, Кеша. Железная логика. Если все так, как ты рассказал, то надо понять, чью волю она исполняла. Оксана – девушка смелая. Она может пойти на отчаянный шаг. Но не от дури, а с определенной целью. И ей нужны гарантии. Но на что она могла клюнуть, когда имела всё, что хотела? Квартира, деньги, бриллианты, работа и плюс любовник для души. Это я про себя.
– Сейчас, Андрюша, мы не ответим на эти вопросы. Нужно время. Вряд ли с приходом нового шефа ее положение изменится. Она останется в обойме с определенными улучшениями. И знала об этом и раньше. Убийство Зямы готовилось давно. Ждали сигнала. Он прозвучал. Некролог в газете. Испытания прошли с успехом. Пора. Вот почему им дали разные номера. Вот почему у нее в сумочке появились сердечные лекарства. Дальше эту тему развивать бесполезно. Мы можем только ждать.
Белухин выбросил свой пятый окурок в урну и вышел из курилки.
Логика моего руководителя казалась железной. Можно поверить, будто события именно так и происходили. Никто Оксану ни в чём не заподозрит. Начать надо с того, что факт убийства недоказуем. Наши разработки засекречены. Мы специализировались на выпуске психотропных средств и выполняли государственный заказ, имеющий гриф «секретно». Нас опекали и охраняли. Заказчики нас боготворили. Проверки не обнаружили никаких нарушений. Их не было. Талант Зямы как менеджера не нуждался в критике, а хитрость и гениальные способности бывшего мента Гальперина поражали воображение. Он мог достать лунный камень, если бы тот понадобился. И не что-то фантастическое, а настоящий булыжник с поверхности Луны. Один из двоих ушел. Гальперин жив и здоров. Я уже говорил о том, что был единственным собутыльником Гальперина. И то только потому, что мы не нуждались друг в друге. Каждый занимался своим делом. Нас объединяли независимость и свобода. Со своей ленью я завидовал энергичности Ильи. Он же восхищался моими научными открытиями, которыми я никогда не хвастался. Просто забывал о работе, покидая институт. Всегда и везде я чувствовал себя в своей тарелке, а к людям относился одинаково. У меня не было идолов. Ни друзей, ни врагов. И такая жизнь в подвешенном состоянии, когда ты еще не на небесах, но уже оторвался от земли, меня устраивала.
Я дождался Гальперина в машине и окликнул его. Солидный, высокий, сильный, он подошел ко мне и улыбнулся:
– Привет, Андрей. Дела все сделал. Послезавтра его привезут. И с кладбищем все проблемы решил. Единственное, что я не смог сделать, так это позвонить его жене. Послал к ней курьера.
– Тяпнем по рюмашке. Что-то у меня на душе кошки скребут.
Он почесал свой выбритый подбородок, потом махнул рукой и сел в мою машину.
Мы оба любили итальянскую кухню, и я поехал в знакомый ресторанчик, где мы часто бывали. Там никогда не было толкотни и в лучшем случае набиралась четверть зала.
– Привет, Андрей. Дела все сделал. Послезавтра его привезут. И с кладбищем все проблемы решил. Единственное, что я не смог сделать, так это позвонить его жене. Послал к ней курьера.
– Тяпнем по рюмашке. Что-то у меня на душе кошки скребут.
Он почесал свой выбритый подбородок, потом махнул рукой и сел в мою машину.
Мы оба любили итальянскую кухню, и я поехал в знакомый ресторанчик, где мы часто бывали. Там никогда не было толкотни и в лучшем случае набиралась четверть зала.
Мы устроились за дальним столиком, заказали себе мартини с джином и оливками и легкие салаты.
– Неужели смерть Зямы тебя выбила из седла? – спросил Гальперин.
– Нет, конечно. Но я консерватор. Не люблю резких переходов. Люблю гладкое течение. Ты веришь в то, что его убила Оксана?
– В этом нетрудно убедиться. Если она привезет документацию назад, значит, это ее рук дело. Если нет – ее подставили, но сделали это очень грамотно. В любом случае следствие касается только нас, и никого больше. Для остального мира Зиновий Карлович умер от инфаркта.
– А это следствие нужно?
– Конечно. Оно будет определять нашу политику. Тебе пора бы кое-что узнать. Зяма поехал в Омск для продажи формулы восемьсот пятого препарата со всеми разработками. Обычная общая тетрадь стоимостью пять миллионов долларов. Покупатели – люди нечистоплотные. Таким нельзя давать в руки оружие. Они полмира отправят на тот свет. Хочу сразу оговориться. Были и другие покупатели. Более солидные и надежные, но они требовали от Зямы полного отказа от дальнейших разработок. Давить на него было бесполезно. В нашем институте работает сорок семь лабораторий, и каждая состоит из специалистов высокого класса. Найти гения, создавшего препарат, невозможно. Зяма решил отказаться от восемьсот пятого индекса, но на его основе создать более качественный продукт. Эту идею он унес с собой в могилу. Но произошла утечка. Заказчики узнали о встрече Зямы с покупателями в Омске. Тетрадка попала бы в руки тех, кто мог ею неправильно воспользоваться. Ему помешали совершить опрометчивый шаг. И конечно, Оксана здесь сыграла главную роль. Следующий вопрос. Если она не привезет документы, значит, Зяма продал проект. Но если привезет, то кому отдаст? Вернет в институт или сдаст заказчикам? От таких денег никто не откажется. О суммах можно говорить абстрактно. На жизнь ей хватит. А главная фишка заключается в том, что Оксана уверена, будто мы – институт – не знаем о целях поездки Зямы в Омск. Один из бывших покупателей продал мне всю информацию о предстоящих торгах. Я его не знаю, но эти люди имеют силу и власть. Меня предупредили, что сотни людей не позволят провести эту сделку. Они хотят получать чистый товар из первых рук, а не путаться с отребьем, которое за фикцию взвинтит цены. Таков их приговор. К убийцам следствие нас не приведет. Просто мы сможем понять, кто выиграл в этой схватке.
– Оксана в такой ситуации не выживет.
Илья пожал плечами.
– Даже думать о ней не хочу. Девчонка сделала свой выбор. Теперь важно не переходить на личности. Она оплошала, и ей конец.
3Мысль о том, что я стал дублером Оксаны, выглядела смехотворной. Мало того, толкнуть меня на умышленное убийство не мог ни один человек, кроме женщины, в которую я безумно влюбился. Но она этого не делала. Инициатива исходила от меня. Идея тоже принадлежит мне. Допустим, что наше с Леной знакомство в баре было подстроено. Я человек резкий и даже буйный, если на моих глазах происходит произвол. Тут все точно выверено. Но я не собирался везти ее к себе домой. Мне просто хотелось выпить, и я подцепил собутыльника. Это потом в моих глазах начали меняться краски. Цепь случайностей не могла привести к этому. На следующий день Лена ушла. На этом всё. Сказка закончилась. Может, я бы и сорвался, но дня через два или три. Нет, черт во мне не спал. Я сам к ней поехал и только потом принял решение.
Есть одна деталь. Оксана обеспечила себе алиби. Но когда я приехал, девушка была в ванной. По идее порошок она могла дать ему в ресторане за ужином. А это значит, что к двум часам ночи он покрылся бы красными пятнами и уже не смог бы встать с кресла и даже пошевелить рукой. Никаких симптомов. Живой, энергичный, полный планов. Значит, Оксана не давала ему раствор. Это должен был сделать кто-то другой, но я его опередил. Подставить меня невозможно. Когда я вошел в его номер, он сюсюкал по телефону со своей женой, будучи с ней в ссоре. Кто кому звонил? Она ему, чтобы убедиться в его жизнеспособности, или он ей, дабы извиниться за скандал. На этот вопрос нет ответа. Человек умер, а не был убит. Но если подозрения в убийстве возникнут, то первой подозреваемой будет Оксана, и она это понимала.
Самое смешное то, что я не ощущал никаких угрызений совести. Смерть директора меня не волновала и не трогала. Меня больше всего удивлял я сам. Тихий, равнодушный, безразличный, я вдруг вырвался из бутылки, как сказочный джинн, совершил тяжкое преступление и вновь закупорился. А главное, что все случившееся вряд ли как-то повлияет на мою жизнь. Лена – это непреодолимая стена. Даже если она так же влюбилась, то с ее наследством она становится хозяйкой положения. Весь мир у нее в кармане. Зачем ей связываться со мной? Я лишь обуза. Нет. Не дальновидно. А по сути, проявился избитый детективный сюжет. Жена хочет убить престарелого богатого мужа, будучи при этом молодой красавицей, и находит самый простой способ. Точнее, не способ, а лоха, который в нее влюбляется и делает всю черную работу. Об этом писали Кейн, Чандлер, Чейз, да кто только ни испытывал на прочность старый, как мир, сюжет. Согласен на роль лоха, лишь бы все сработало по-моему.
В темном подъезде моего дома, где лампочки горели через этаж, я остановился на площадке, не дойдя одного пролета до своей квартиры. Рядом с дверью на ступеньках сидел сгорбившийся комок, будто мешок картошки прислонили к стене. Я замер, и у меня вновь заколотилось сердце. В этот момент я ничего не чувствовал. Просто меня парализовало. Странный комок зашевелился, выпрямился и встал в полный рост. Я увидел Лену. Она сделала первый шаг мне навстречу. Я пулей пролетел пролет, и мы оказались в объятиях. Две минуты молчания и ничего, кроме чувств.
– Я решила повторить нашу предыдущую ночь. Ты не будешь возражать?
В руке я держал папку со всеми документами, украденными из сейфа ее мужа. Выйдя вчера из института, я бросил ее в багажник и до сих пор возил с собой. Зачем я это сделал, мне было не понятно.
Я открыл дверь своего клоповника и пропустил ее.
– Не страшно? Он завтра утром возвращается, – спросил я.
– Я оставила ему записку, что ночую у подруги. И мне плевать, о чем он подумает. Есть силы, которым я не могу сопротивляться.
На этот раз водка нам не понадобилась. Мы лежали на кровати – единственном достоинстве моего интерьера. До самого утра мы занимались только собой и не обсуждали наше будущее, будто этот вопрос был уже решен.
– Ты знаешь, Андрюша, я полюбила тебя с первого взгляда. Меня это даже напугало. Я человек сдержанный и уравновешенный. Мужчина может мне понравиться, но тут же вмешивался разум – мой главный противник, и ни одна история дальше флирта не заходила. Вчера разум не вмешался. Видимо, он тоже понимал, что его силы не беспредельны. Сумасшествие разуму не подчиняется.
– Согласен. Ты женщина, которую я искал всю жизнь. Уверяю тебя, к нашей встрече я был не готов. Не ждал ее и даже не думал. Угодил в тиски, из которых нет выхода. И это навсегда. Мы обязаны быть вместе.
Она тяжело вздохнула.
– Последствия могут стать катастрофическими для обоих. Мой муж своего не отдаст.
Я понял, что о смерти Зямы она ничего не знает.
– Ты хотела бы соединить наши судьбы навсегда? – спросил я.
Лена улыбнулась и закурила. Над моей кроватью висели вырезки из журналов. Это были портреты американской звезды Ланы Тернер. Сногсшибательная блондинка. Она умерла в девяносто пятом году в возрасте семидесяти четырех лет. Шесть раз была замужем. Ее слава прокатилась по свету в сороковые-пятидесятые. На эту женщину я всегда смотрел с восхищением. Но я родился не в Америке, а когда она стала звездой, меня еще на свете не было. Так создают себе идолов. Им стала Лана, и опускаться на ступень ниже я не собирался. Лена встала на колени и начала разглядывать снимки.
– А представь себе, что я перекрашусь в блондинку, сделаю такую же прическу, накрашу губы яркой помадой, так же подведу глаза, а еще куплю себе накидку из белого песца.
До меня только дошло, что они очень похожи. Возможно, где-то в подсознании я уже понимал это. Лена становилась Ланой, но живой, и я мог ее чувствовать. К тому же у Лены была более современная фигура и тоньше талия.
– Мужчины часто вешают портреты звезд в доме. Мальчишество.
– Но у тебя нет других звезд. Только эта, – сказала она, закуривая. – Мечтательный мальчик.
Черт подери, но я даже не думал об этом. И действительно, Лена очень похожа на Лану Тернер. У меня мурашки побежали по телу.