– Если бы ты сказала, что выходишь замуж, это была бы хорошая новость. Если бы твой брат привел девушку, у которой были бы не только ноги, но и мозги, – это была бы хорошая новость! – Ирэна опять запаниковала, и Давид быстро наполнил бокалы. – А сейчас что мне делать? Я узнаю, что у меня есть внук, которого я ни разу не видела! Что скажут родственники? И я даже не знаю, кто мать этого несчастного ребенка! Хотя нет, я догадываюсь! Это та женщина! Ну конечно! Что обо мне подумают? Что я вас неправильно воспитала? Ты до сих пор не замужем. Когда мы с вашим отцом ездили на свадьбу дочери троюродной сестры, я чуть сквозь землю со стыда не провалилась – все спрашивали меня, когда ты выйдешь замуж! Я чувствовала себя прокаженной! И теперь я узнаю, что мой сын скрывает от меня моего собственного внука. А мой собственный муж называет ласточкой не меня, а свою лодку! В гостинице все держится на мне. Да, надо покрыть лаком трюмо из твоей бывшей детской. Я совсем забыла про трюмо. Но как Константин мог со мной так поступить? Почему скрыл? От меня, собственной матери. Неужели он думал, что я не приму ребенка? А мать? Как она могла так поступить? Ладно, у Константина нет сердца и мозгов, но женщина должна понимать, что ребенку нужны бабушка с дедушкой?! У меня есть внук, ты это понимаешь? Да где твой отец, в конце концов? Если он сейчас появится, я его убью.
– Я всегда хотела, чтобы у меня была племянница, – сказала Елена.
Владимир посмотрел на Соню. В начале их знакомства его умиляло, как Соня «думает» – хмурится, невольно сутулясь. Он видел в этой прозрачности очарование – на Сонином лице отражался весь мыслительный процесс. Впрочем, ее привычка шевелить губами, читая книгу или журнал, тоже восторгала Владимира, как родителя восторгают первые попытки чтения ребенка. Сейчас он видел, что Соня напряженно размышляет, не в силах понять, кто кому кем приходится. Для нее это было важно. Он это знал. И знал, что Соня не умеет быстро переключаться, перескакивая с одного сюжета на другой. Поэтому следующий ее шаг был для него вполне очевиден. Соня подошла к странному мужчине, выхватила из его рук головоломку, разодрала ее и строго спросила у Ирэны:
– То есть он вам не муж?
Ирэна от неожиданности даже потеряла дар речи.
– Конечно, нет, – ответила она, собирая остатки вежливости. – Как вам такое в голову могло прийти?
– А кто он? – Соня не собиралась оставлять тему не закрытой.
– Он мой брат. Родной, – терпеливо объяснила управляющая. – А что он опять натворил? Я же просила тебя не допекать гостей. – Ирэна обращалась уже к брату. – У меня и без тебя проблем хватает. Не могу же я следить еще и за тобой! Господи, у меня голова идет кругом от последних новостей. И что мне делать? Разве что столы еще покрасить? Или подушки сменить? Нет, надо сделать ремонт. Да, здесь все нужно изменить. Сделать детскую для моего внука. Елена, завтра отвезешь меня в город: надо будет выбрать кровать, шкаф, детский стол, ну и все, что требуется. А у меня внук или внучка, я так и не поняла? Какую мне краску покупать? И шторы. Ведь нужно подобрать шторы, текстиль. А если делать детскую для девочки, то она может жить в твоей бывшей комнате. И трюмо тогда не нужно убирать. А если мальчик? Что любят современные мальчики? Елена, надо купить журналы по интерьеру и дизайну. Я совершенно отстала от жизни. За это время столько всего изменилось! Мне нужно быть в курсе!
– Мамуль, мы все купим, ты только не нервничай. – Елена погладила мать по плечу.
– И найди, наконец, своего отца, где бы он ни был! И позвони своему брату. Скажи ему, что я хочу видеть своего внука.
– Или внучку, – подсказала Елена.
– Да, или внучку! Все-таки лучше девочка, как ты считаешь? Тогда я нарисую цветы на стене. Помнишь, как у тебя были? И балдахин над кроватью сделаем! Ты обожала в детстве спать под балдахином! – Ирэна опять отвлеклась на любимую тему.
– Помню, мамочка, – поддакнула Елена.
– Только никаких Барби и розового цвета! Терпеть не могу розовый!
– Конечно, мамочка. – Елена пыталась набрать номер на телефоне.
– И скажи своему брату, что я хочу видеть здесь мать ребенка. Кем бы она ни была. Сегодня же!
Елена убежала на кухню звонить. Над поляной повисла тишина, особенно прозрачная и оглушительная после громких споров. Владимир взял кусок хлеба и вымазал коркой оставшийся на тарелке соус. Давид молча разлил всем вино. Соня задумалась. Ирэна разносила свечи, расставляя их на столах и на тропинке – видимо, так она успокаивалась и думала о будущем семьи. Сколько длилось это молчание, временная передышка перед очередной вспышкой эмоций, выдох перед новым вдохом, никто не знал. Но все думали об одном: хорошо бы, чтобы тишина длилась как можно дольше.
На поляне появилась женщина, которую считали хозяйкой. Никто не заметил, как она ушла, но ее появление означало, что сейчас начнется новое действие. А драма это будет или мелодрама, предположить никто не мог. Хозяйка, имени которой Владимир не знал (так за глаза и звал – «хозяйка»), за это время успела сменить наряд и подправить макияж. Впрочем, до прически руки не дошли и сейчас, в обманчивом вечернем свете – при свечах, но еще не полном закате, с проблесками желтого, красного, – все заметили, что прическа не настоящая. Накладные пряди уже не удерживал лак для волос. Места «приколов» высвечивались, и хозяйка выглядела той, настоящей, какой и была – пожилой женщиной, излишне накрашенной и чересчур броско одетой. Даже ее многочисленные палантины выглядели как застиранные тряпки и сияли многочисленными затяжками на ткани и стежками штопки.
Хозяйка достала из сумки новую порцию кремов и начала расставлять их на столе. Но никто не захотел купить даже тюбик – было очевидно, что волшебные составы «не работают». И их владелица – тому подтверждение. Даже бусы и браслеты, которыми хозяйка была увешана как новогодняя елка, час назад казавшиеся прекрасным образчиком бижутерии, сейчас смотрелись дешево и старчески. Как будто бабушка выудила из шкатулки нанизанные на леску камни и стекляшки и вышла в свет, выдавая их за бриллианты. Серьги – большие, массивные, оттягивающие мочки, которыми восторгалась Соня, принимая их за семейные бриллианты, антикварные, с историей, сейчас сверкали задорным циркониевым блеском.
– Что-то случилось? – Поймав на себе взгляды гостей, женщина отвлеклась от занятия.
– Дорогая, – к ней подошел странный брат Ирэны, который так и держал в руках разодранную Соней головоломку, – а у меня есть дочь. Ты представляешь? Правда, это хорошо?
Мужчина улыбался и говорил так, как будто ему подарили новую игрушечную машинку, о которой он давно мечтал, но даже не надеялся получить.
– У тебя? Дочь? Это невозможно! – Она дернулась и порвала браслет, который тут же обнажил и дешевую леску, и стекляшки, которые звонко рассыпались по каменному полу бара. – Я так и знала! Я чувствовала! Всегда чувствовала! – воскликнула женщина. – Как ты мог? Когда? Как это случилось? Почему я узнаю обо всем последней?
– Мы, женщины, обо всем узнаем последними, – сказал Соня. Видимо, эта фраза ей очень понравилась.
– Только я не понял, кто моя дочь, – сказал мужчина задумчиво.
Владимир поймал себя на мысли, что он чем-то похож на Соню (или она – на него). Гости смотрели на него с жалостью и сочувствием.
– Да какая разница! – воскликнула женщина, которую считали хозяйкой. От такого известия она начала складывать только что разложенный товар в сумку. Видимо, это было семейное: в минуты стресса этим женщинам нужно было занять делом руки. – А кто ее мать? Ответь мне! Когда это случилось?
– Я не знаю. – Мужчина пожал плечами и улыбнулся. – Но мне хочется, чтобы ребенок был от… хотя нет, возможно, это была… она ведь так хотела детей. Или нет, точно не она… Это наверняка… я ведь ее так любил.
Тут гости дружно начали двигать на столах рюмки, подливать вино, доедать недоеденное, изображать активность, чтобы скрыть эмоции. Представить, что у этого мужчины, одетого в драную одежду, который играет с собакой и делает из бумаги самолетики, могли быть женщины, да и не одна!.. У сумасшедшего, говоря откровенно, больного. Конечно, было чему удивляться. Мужчины посмотрели на него с уважением и долей зависти, женщины – с интересом. Настолько неприкрытым, что мужчина смутился и начал возиться со своей головоломкой, снова вставляя скобы одну в другую.
– Ты понимаешь, что говоришь? – Хозяйка, выронила сумку. – Значит, все эти годы ты мне изменял? И не один раз? И ты сейчас спокойно перечисляешь всех своих любовниц? Прямо мне в глаза?
Она смотрела на мужа с ужасом. Она, женщина, которая несла свой крест – больного супруга, тронувшегося рассудком, закрывала глаза на его странности, делала вид, что все в порядке, заботилась, ухаживала, во многом себе отказывала, стирала его драные футболки, с которыми он не мог расстаться, поскольку очень тяжело привыкал к новой одежде. Она, которая не отдала его на лечение, не положила в стационар, что ей советовали много раз. Сейчас оказалась обманутой, преданной, ненужной. Такой же футболкой в дырках, столь необходимой ему для внутреннего спокойствия. И больше ничем.
Женщина тяжело дышала. Давид поднес ей бокал с вином. Напрасно. Бокал полетел в стену.
– Но как такое может быть? Кто с тобой мог? – Женщина оглядывалась на гостей, ища поддержки. – Ты же ненормальный, сумасшедший, это все знают. Ты же не можешь даже до города доехать без меня. Ты – больной человек!
– Я – больной? – удивился мужчина. – А чем я болею?
Женщина подошла к шезлонгу, который Ирэна выставила на просушку, тяжело села и прикрыла глаза.
Мужчина подошел к ней, присел рядом и попытался обнять.
– А дай мне монетку, – сказал он, как ребенок, который просит у матери деньги на мороженое, – я еще фокус с монетой сегодня не показывал.
Женщина посмотрела на него так, словно видела впервые в жизни. Рядом с ней сидел тот, кто мучил ее последние годы, после душевного срыва, объяснения которому никто найти не мог. Большой ребенок, который любил делать кораблики, показывать фокусы и играть с мячиком. Мужчина, целовавшийся с собакой и кормивший бродячих кошек из помойки. Ее муж, которого она не могла бросить, потому что у нее никого, кроме него, не было. Ни детей, ни домашних животных, о которых можно было бы заботиться. В их большой семье именно они не смогли продолжить фамильную ветвь. Значит, так и должно было быть. Она приняла это покорно, как данность, как испытание, которое ей выпало, – судьба. И нервное расстройство, которое превратило его сначала в овощ, потом в младенца, и вот теперь, благодаря врачам и ее, жены, усилиям, в подростка, было лишним тому подтверждением. Правильно, что Бог не дал им детей – нельзя, чтобы такая судьба передавалась по наследству. Она смирилась. Но как смириться с тем, что муж мог вести двойную жизнь и был не настолько беспомощным, как она считала? И как смириться с тем, что у него есть ребенок?
– Я подам на развод, – сказала тихо женщина.
Ее услышали все, кроме странного мужчины.
– Так ты не дашь мне монетку? А хочешь я тень сделаю руками? Смотри, кто это? – Мужчина растопырил пальцы и пытался поймать свет от свечи, чтобы изобразить птичку.
– Это птичка? – Она смотрела на мужа, как на ребенка, который мог заплакать в любой момент.
– Да, это птичка! – обрадовался он.
И отправился к другим столам показывать фокус с тенью. Казалось, его память тут же вычеркнула и дочь, и болезнь, оставив только птичек, кораблики, самолетики и другие радости.
– Я ничего не понимаю! – громко воскликнула Соня. На самом деле она не кричала, просто ее голос, звенящий, надрывный, услышали все. – Кто кому кем приходится? Я совсем запуталась!
Теперь внимание гостей переключилось на нее. Такую же, в сущности, несчастную женщину, как и странный мужчина. Которая никак не могла понять очевидного. Гости заклацали столовыми приборами, снова разлили вино по бокалам и с энтузиазмом принялись узнавать животных, которых изображал руками странный мужчина.
В этот момент на поляне появился Дмитрий. Он нес в руках рыбу – улов оказался хорошим. Дмитрий улыбался, здоровался с гостями, насвистывал и был очень доволен жизнью. Наверное, в тот момент он был самым счастливым из собравшихся на поляне людей.
– Добрый вечер! – Дмитрий отвесил связкой рыбы всем собравшимся шутовской поклон. – Ирэна, дорогая, я хочу пожарить рыбу! Смотри, сколько я поймал! Там такое место, туда я еще не заплывал. Даже не думал, что там столько рыбы! Пусть Макс приготовит свой фирменный салат. Даже я его съем! Я голодный, как собака! У нас сегодня много гостей? Тогда рыба на гриле будет готова через пять минут! Макс не успеет порезать овощи!
– Я приготовила рагу, – тихо сказала Ирэна.
– Рагу? Ты приготовила? Ну и отлично! Никто же не собирается расходиться! Сейчас будет рыба! Где Константин? Пусть мне поможет!
Над поляной опять нависла тишина.
– Что-то случилось? – Дмитрий оглядел гостей. – Ирэна, если это по поводу сломанного душа на пляже, то я завтра же его починю! Обещаю! А сегодня вечером – всем гостям вино за счет заведения по случаю удачного улова! А почему у вас так тихо? Константин не вызвал гитариста? Он же обещал вечер гитары! Хотя бы включите диск! Почему все такие мрачные? Дорогая…
Дмитрий не стал ждать ответа. Он зашел на кухню, включил музыку, и по поляне немедленно распространился запах рыбы – свежей, приправленной лишь лимоном, вкусной настолько, насколько может быть вкусной рыба, не требующая никаких специй. На поляне появилась кошка с помойки. Она подошла к странному мужчине и уселась у его ног, ожидая своей порции с хозяйского стола. Брат Ирэны взял ее на колени и начал играть, как с котенком. Кошка, распластавшись, отдыхала – от котят, от необходимости ковыряться в мусорном баке, от животного желания прятаться и скрываться. Она потягивалась худющим, изможденным телом, изъеденным блохами, с отвисшими сосками, и урчала под руками сумасшедшего человека, которому была обязана жизнью. Не только своей, но и жизнью своих котят. Если бы не он, помогавший доставать лакомые куски из помойки, принесший картонную коробку, которая худо-бедно укрывала от непогоды, она бы не выкормила потомство. И если бы не было таких вечеров, когда кошка сама могла полакомиться вкусными кусками, она бы давно ушла отсюда, в поисках лучшей доли и пропитания. Но осталась – ради этого мужчины, который каждое утро вытаскивал ее котят из коробки и приучал к человеческой ласке.
Казалось, прошло минут пять, не больше, как Дмитрий появился на поляне с огромным подносом, устланным рыбой. Гости воодушевились – от рыбы шел такой аромат, что можно было забыть о рагу. Дмитрий прошел по столам, раскладывая рыбу, раздавая порезанный дольками лимон. Гости сосредоточились на тарелках, желая за вечер испытать все, о чем мечтали долгие месяцы, – нарушить все диеты, наесться вволю, до отвала, до тошноты, напиться вина и стать невольными свидетелями чужих откровений.
– Наконец-то, – сказала Ирэна, когда Дмитрий принес ей на подносе тарелку с рыбой. – Где ты был? Я чуть с ума тут не сошла!
– Что случилось? – заботливо спросил Дмитрий. – У тебя плохое настроение? Ну, прости меня за этот душ на пляже! Обещаю, завтра все будет работать!
– Да при чем здесь душ! Ты знаешь, что мы стали с тобой бабушкой и дедушкой? У нас есть внук!
– Елена выходит замуж? Дочка! Где ты? Дай я тебя поздравлю! – Дмитрий подскочил и оглядывался, не понимая, почему не видит дочь. – А где мой будущий зять? Он здесь? Подожди, какой внук? Елена беременна? Но этого не может быть!
– Да при чем тут Елена? – ахнула Ирэна. – Константин! У него есть сын! Или дочь! И не говори мне, что ты не знал! Не поверю!
– И вы еще за это не выпили? Это же отличная новость! Тогда у нас точно есть повод потанцевать! Завтра же нужно устроить вечеринку! И пусть Константин зовет гитариста, саксофониста и кого угодно. Макс испечет торт, а Надя украсит поляну цветами! Ты не рада? Почему ты не рада?
– А у меня есть дочь, и я болею. – К Дмитрию подошел странный мужчина.
Дмитрий посмотрел на Ирэну. Потом на гостей, которые замерли в ожидании очередной сенсации.
– Почему вы мне не позвонили? – спросил Дмитрий. – И где Елена и Константин?
– Я буду разводиться, – сказал женщина, которую считали хозяйкой.
– Ты с ума сошла? Да что тут у вас происходит? – Дмитрий, наконец, забыл о своей рыбе и понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее. – Ты не можешь сейчас разводиться! У нас ведь появился внук! И это надо отпраздновать.
– Ты не понимаешь! Он мне изменял много лет! – воскликнула женщина и заплакала.
– На самом деле, у него нет дочери, это ошибка. И я не знаю, кто у нас – внук или внучка. Константин сбежал, а Елена не признается, – начала объяснять Ирэна.
– Мне уже все равно, есть у него дочь или нет! Я услышала то, что услышала, – он признался, что у него были женщины. Не одна, а много! – кричала Дмитрию женщина, считавшаяся хозяйкой.
– А я вообще не понимаю, кто кому кем приходится, – не смогла смолчать Соня. – Вы говорили, что у вас семейная гостиница, а кто хозяин, непонятно! И никто не может объяснить!
Тут заговорили все сразу. Ирэна что-то объясняла Дмитрию, гости переговаривались друг с другом. Соня что-то бурно обсуждала с хозяйкой. Брат Ирэны, воспользовавшись суматохой, кормил рыбой кошку, которая уже даже есть не могла, но из последних сил жевала, наслаждаясь неожиданным пиром.
Владимир буквально на минуту, нет, на секунду прикрыл глаза, чтобы отгородиться, отпустить от себя этот гвалт, людей, сидевших рядом, Соню, как стало очевидно, уже совсем чужую. Когда он снова открыл глаза, Давида рядом уже не оказалось. Не было и старика с палкой. И странного мужчины. Из кухни доносился голос Ирэны, шумела вода. Остальные гости тоже расходились.
Владимир встал и пошел домой. И только сделав несколько шагов, сообразил, что не подумал о Соне. Не искал ее глазами, хотя ее тоже не было за столом. И даже был этому рад. Дома ее тоже не оказалось. Но этот факт никак его не встревожил. Владимир лег в спальне и тут же уснул.