Птиц было слишком много. Отбиться от них на открытой местности — а на море спрятаться негде — не представлялось возможным. Всего боекомплекта «варягов» не хватит, чтобы не только уничтожить стаю, но хотя бы основательно ее проредить.
И все же попытаться стоит. Не в их привычках сдаваться без боя.
Не дожидаясь приказа Гурбана, все дружно вскинули стволы. Выстрелить не успели еще, а с чайками уже начало происходить нечто странное — одна птица, сложив крылья, рухнула в воду, погрузилась и не вынырнула. Вторая, третья… еще одна, и еще. Птицы падали, их сородичей это привело в неописуемое возбуждение. Они заметались в небесах, оглушительно вереща и щелкая клювами.
— Огонь! — выдавил из себя Гурбан, который вместе с подчиненными смотрел на это действо с открытым ртом.
Пальцы вдавили спусковые крючки — и пернатые тушки посыпались с неба активнее. Отдельные капли-самоубийцы превратились в настоящий смертельный ливень, разве что сбитые «варягами» птахи не тонули, а покачивались на воде.
Резиновая моторка мчала к цели в клубах пороховых газов и под градом горячих гильз.
Расстрел чаек, обескураженных суицидом подруг, настолько увлек всех, что никто уже не следил за морем. А напрасно. Ибо этой недопустимой оплошностью тут же воспользовался белый зомбокит, которому даже не пришлось прорываться сквозь заградительный огонь. Он просто вынырнул в десятке метров от лодки, в пару взмахов хвостом достиг ее и, впившись зубами в борт, прокусил резину. Окрашивая воду алым, уже смертельно раненный, он со шматом борта в пасти отплыл чуть в сторону и издох.
Ашот зажал дыру руками, но это не помогло — лодка стремительно спускалась. Точнее — разгерметизировался лишь один воздушный отсек. Плавучесть сохранилась, но лодку сильно перекосило.
До берега метров сто.
Пятьдесят.
Тридцать!
Грохот автоматов, гильзы с шипением падают в воду…
Птаха, плюхнувшаяся рядом с лодкой, внезапно ожила и, вцепившись когтями в борт, принялась яростно долбить его клювом. Бахир тут же выпустил в нее очередь — чайку порвало в пух и в клочья, но и борт продырявило основательно…
Вода плеснула через край.
Мотор взревел, работая на грани своих возможностей. Дан не боялся его запороть — не понадобится больше, это путешествие в одну сторону.
Море заливало спущенные борта, мотор, чихнув в последний раз, заглох, но «варягам» все же удалось добраться до берега. Мужчины спрыгнули в воду, Данила тоже — рулить уже не надо — и, оскальзываясь на мокрых камнях, потащили за собой лодку вместе с Маришей и припасами.
Береговая линия представляла собой гранит, зализанный волнами до гладкости. Знатный кус скал давным-давно смыло в море, вот и образовалась эта бухточка длиной метров сорок, шириной не более двадцати. Ее регулярно затопляло — ничего тут, на камнях, не росло, ни клока травы, ни веточки кустарника. Позади — море со всеми его тварями, по бокам и впереди — отвесные скалы.
Приплыли, называется.
Спаслись типа…
А ведь спаслись! Живы! Не сожрали их белухи, зомбочайки не выклевали глаза, кракены не утопили вместе с подводной лодкой, ордынцы на буксирах не догнали… Под ногами — твердая, очень твердая поверхность, ни грязи липкой, ни песчинки почвы на ней нет. Данила поскользнулся, упал на колено, зашипел от боли. Не хватало еще чашечку повредить!..
— Братишка, аккуратней. — Ашот подал ему руку, помог подняться.
Рядовой Петров, Мариша и Бахир следили за небом по приказу Гурбана, сам же командир осматривал местные достопримечательности — голые, безжизненные скалы — и с каждой секундой становился все мрачнее.
— Сюда бы альпинистское снаряжение… — пробормотал он.
— А лучше лифт, — поддакнул ему Ашот. — У меня дома, ну, в Харькове, отличный лифт в подъезде есть. Правда, сколько я себя помню, он никогда не работал. Так если б тот лифт сюда, да еще чтоб работал…
Его мечтания прервало нечто большое, шумно выбросившееся на берег из воды. Клацнули челюсти, черный хвост чудовища сбил с ног Петрова. Тот с криком упал, выпустил из рук автомат, но не растерялся — тут же пополз за оружием.
Данила вмиг опознал в чудовище пятиметрового палтуса весом, наверное, с полтонны. И как эта придонная, глубоководная рыба здесь очутилась?! Из-за слизня поменяла привычки камбалы и позавидовала чайкам — из моря буквально вылетела? Похоже на то. И сейчас она пыталась ползти к Марише. Плавники, для подобных задач не предназначенные, слабо помогали добраться до цели, плоская рыбина проскальзывала и разевала рот, но глупо при этом не выглядела. Опасно — да. Глупо — нет.
«Варяги» дружно попятились, посылая в гигантскую камбалу очередь за очередью. Пули рикошетили от камней, дырявили плоское тело насквозь. Рыба должна была уже погибнуть, но не погибала! Закончился ее жизненный путь на суше, лишь когда Ашот, рискуя нарваться на пулю, подскочил к ней впритык и, приставив к слизню СВД, дернул спуск.
— Когда это все закончится?! — У Мариши сдали нервы.
Данила прижал ее к себе, она попыталась вырваться, он чуть сильнее сдавил, пока не перестала сопротивляться и не всхлипнула.
— Что такое, Петрушевич? Захотелось к мамочке? Чтоб вытерла сопельки носовым платочком? — Ашот сменил магазин на СВД, смахнул рукавом камуфляжа со ствола рыбью кровь и ошметки слизня.
— А где подлодка? Кто-нибудь видит? — Бахир первым заметил пропажу.
Длинной черной сигары чертовски не хватало на поверхности моря. У Данилы неприятно защемило в груди. Прощай, капитан, спасибо за всё.
— Эй, Петров, ты чего разлегся? Подымайся! — Гурбан подошел к рядовому, который вернул себе оружие, но вставать не спешил.
— Да я… — начал было Петров, но море вновь оказалось щедрым на сюрпризы.
На сей раз оно исторгло из себя сразу трех палтусов, самый маленький из которых был раза в полтора крупнее того, что уронил Петрова. Одна из этих гигантских рыбин едва не снесла голову Гурбану. Еще одна пролетела над Ашотом — тот успел пригнуться, иначе ему не поздоровилось бы. А третья приземлилась у самых ног Мариши и Дана.
Мариша вскрикнула. Дан оттолкнул ее подальше от себя и от берега, а сам вскинул автомат и, отступая от неимоверно живучей твари, принялся посылать очередь за очередью. Ему никак не удавалось попасть в слизня, устроившегося на рыбине. Тот умудрялся уйти с траектории огня, а носитель, казалось, не чувствовал боли, и существенная нехватка плоти, вырванной пулями, его ничуть не смущала.
И еще — этот палтус не собирался ползать за людьми.
Он изгибался и, пружиня хвостовым плавником, швырял свое отнюдь не маленькое тело сразу на пару метров вперед. А полоса берега не просто узкая — очень узкая, скала вздымается над «варягами», еще чуть-чуть — и отступать некуда, упрутся лопатками в вертикальную твердь. Над ухом у Дана загрохотал автомат — это Мариша из-за его спины открыла огонь по морскому чудовищу.
Это хорошо, это чуть-чуть остановит тварь, которую пули пусть не убивают, но все же сбивают с толку, не дают сконцентрироваться для очередного прыжка. А Данила пока перезарядится… Но ведь так не может продолжаться бесконечно! Пусть даже они прикончат этих зомборыб, у моря наверняка найдется чем еще порадовать людишек.
Надо срочно что-то придумать. Безвыходных ситуаций не бывает. В конце концов, всегда можно пустить себе пулю в висок или, за неимением оружия, перегрызть вены… Но это уже крайности, то есть не вариант.
Сидя на камнях, рядовой Петров всаживал очередь за очередью в палтуса, который ворочался в паре шагов от него. И чего он там расселся?..
Мариша шагнула в сторону, чтобы удобней было целиться, и Данила почувствовал холодок, пробежавший по спине. От страха? Но ничего, кроме азарта боя, его сейчас не беспокоило, а потому…
Он обернулся. Меж здоровенных валунов за ним змеилась щель, в которую при необходимости можно протиснуться.
— Мариша, глянь, что там! — велел он жене, и та, спасибо небесам, не стала ему перечить — юркнула в указанном направлении.
Ее не было долгих несколько секунд, за которые Дан расстрелял еще один магазин, Гурбан с Ашотом и рядовым Петровым завалили-таки палтуса, который уже чуть ли не обгладывал Петрову пятки, а Бахир истратил на свою зомбокамбалу «муху» — взрывом рыбину разорвало на куски.
И тут их атаковали зомбочайки — Данила встретил пташек залпом из «шмеля». Небо над «варягами» превратилось в огненный, еще живой ад. С криками горящие птицы сталкивались в воздухе, рвали друг друга когтями, падали на берег, на людей. «Варяги» тут же сбрасывали их с себя и затаптывали.
— Надо уходить! — Мариша положила Дану руку на плечо и крикнула так, чтобы все услышали: — Там проход! Наверх можно, ступеньки в скале! Уходим!
К ней обернулись, посмотрели с надеждой.
Мариша скользнула в щель, показав пример:
Мариша скользнула в щель, показав пример:
— Там проход!
— Данила, дуй за ней! — скомандовал Гурбан. И с Ашотом заодно кинулся на выручку к рядовому Петрову. Если что, Бахир готов был прикрыть их огнем. Причем огнем — в прямом смысле слова. Это же весело — зажигать. В смысле — жечь скопления зомбоптиц на подлете. Понравилось Бахиру, как Данила из своего одноразового «насекомого» фейерверк устроил.
Дан кинулся выполнять приказ командира — дунул за Маришей, но уже у самой щели обернулся напоследок и понял, что боевым товарищам нужна помощь.
Причем нужна срочно.
Оказалось, Петрову зомборыба перебила ноги, сломала ребра. Острые сколы костей, прорвав одежду, торчали наружу. На все попытки поднять его и утащить за собой Петров орал, чтобы его оставили, а сами уходили, он прикроет. При этом все внимание Гурбан и Ашот сосредоточили на раненом, ничего больше вокруг не замечая. Бахир же пялился в небо, надеясь устроить огненное шоу. И потому никому не было дела до черных плавников, что, рассекая воду, стремительно приближались к берегу.
Один плавник, второй чуть дальше, третий… шестой… еще…
— Ко мне! — Данила махнул рукой. — Быстро! Быстро ко мне!
На него даже не посмотрели.
Идиоты. Дан побежал к ним, на ходу вскинув автомат и открыв огонь по ближайшему плавнику, который тут же ушел под воду — похоже, Данила таки попал. Жаль, что проблема не в плавниках, а в том, что к ним прилагается…
Вода у берега взорвалась.
В первый момент он подумал, что это Бахир разрядил в нее «муху», но все оказалось куда хуже — плавник решился выбраться на сушу. Вместе со спиной, из которой он рос, и прочими частями тела косатки, двухцветной и ужасной. И у нее-то как раз хорошо получалось передвигаться по суше. Не зря ведь косатки частенько выпрыгивают на берег в погоне за тюленями. И уж если палтусы слабо реагировали на автоматный огонь, то косатка и подавно. Но это все равно не помешало «варягам» дать дружный залп в ее белое пятно над глазом и в белую нижнюю челюсть.
Косатка — молодая очень, метров пять всего, — довольно резво, учитывая ее тоннаж, двинула по камням.
Не сговариваясь, Ашот с Гурбаном бросили Петрову по магазину к «калашу» и побежали к щели, в которой скрылась Мариша. Бахир уже был там. И то верно, не стоит ждать десятиметрового папашку, который уже на подходе, и прочих родственников кита-убийцы. Но как же Петров?! Данила застыл на месте, не в силах сделать шаг к обреченному на смерть рядовому. Но и оставить его тут одного Дан тоже не мог. Вода взбурлила у берега, с плеском там что-то заворочалось…
— Уходи! — крикнул Петров, заметив растерянность Данилы. — Убей их всех! Отомсти за меня! — И тут же открыл огонь из «калаша» по молодой косатке.
Отомстить, да. Отомстить!.. Дан последним протиснулся в щель между валунами.
Когда на тебе броник, подсумки с магазинами и на спине ни хрена не пустой ранец, лазить по всякого рода узким местам — удовольствие еще то. Это ведь круто, застрять — ни вперед, ни назад — где-нибудь у черта на куличках, пока рядом стреляют и гибнут товарищи, верно? Куда уж круче…
Данила дернулся, ткань с хрустом порвалась. И вот он возле вырубленных в скале ступеней, под крутым углом ведущих наверх.
Некоторое время еще слышался грохот «калаша» Петрова.
Недолго слышался.
Глава 9 ОЛЕНЬИ РОГА, ЩУЧЬИ ЗУБЫ
Орудийные башни торчали над поверхностью уродливыми прыщами на бетонных основах. Внушительные стволы — краска облупилась, появилась ржавчина — грозили морю расправой, но давно уже не могли ничего предъявить. Из них не стреляли лет эдак семьдесят, а то и больше. Батарею здесь, на скалистом берегу моря, поставили после Великой Отечественной, а потом пушки стали не нужны — ядерное оружие, как выяснилось, куда эффективнее.
Если что, там можно переночевать, прикинул Дан. Наверняка подземелья фортификаций в подходящем состоянии — предки строили на совесть. Другое дело, что близость моря и его «дружелюбных» обитателей, мягко говоря, не радовала.
После покатушек на моторке и солнечных ванн в бухте ни у кого из «варягов» не возникло ни малейшего желания задержаться тут хотя бы на минуту. Заброшенная советская батарея не возбудила интереса даже в плане мародерства. Потому сразу двинули прочь, решив, что поселок, о котором говорил Никола Морской Бог, должен быть где-то там — указывая направление, Гурбан неопределенно махнул рукой, обозначив четверть видимого горизонта.
Просьба отомстить, напряженное лицо, голубые глаза Петрова… Все это Данила никак не мог выкинуть из головы. Казалось бы, он должен привыкнуть к тому, что боевые товарищи умеют гибнуть и делают это с незавидным постоянством, а вот поди ж ты…
Полярная сова пролетела над «варягами». Еще покружила и убралась дальше — потому что добыча ей не по когтям и клюву. Хорошая пташка, слизнем не обиженная. Нормальная фауна еще встречается, но уже скорее как исключение из правила.
Весна в этом году на Кольском полуострове началась значительно раньше, чем в Москве и в том же Архангельске. Вовсю розовел иван-чай. На лесной подложке из хрустящего под ногами мха вылезло великое множество подберезовиков и белых грибов, чему несказанно обрадовался Ашот.
— Хоть голодать не будем, — заявил он.
— Некоторым не помешало бы…
— Петрушевич, ты давно не оригинальна. Придумай что-нибудь новенькое.
Деревья в лесу, по которому двигались «варяги», были непривычно низкими, скрюченными. Чтобы остаться сухими, диверсантам приходилось внимательно смотреть под ноги — тоненьких, едва сочащихся ручьев тут хватало.
Вскоре они вошли в молочный, кисельный даже, туман, что натянуло со стороны небольшой реки, берега которой сплошь покрывали крупные валуны.
По ощущениям Данилы давно уже наступила ночь, но вокруг было светло как днем. Точно, тут ведь наступил уже полярный день, который продлится аж до конца июля.
На берегу реки наткнулись на лодку — почерневшую, со щелями в бортах. На дне ее валялась обрезанная канистра, такая вот приспособа для черпания воды. Правда, из этой лодки хоть ковшом экскаватора черпай — не поможет…
— Не заблудились? Верно идем? — усомнился Бахир, когда они добрались до покосившейся деревянной церквушки. Годы после Псидемии не пошли ей на пользу. Дерево — не самый лучший материал для строения высотой метров сорок. Ветер и осадки вместе с мхом и плесенью скоро обрушат святой храм на грешную землю…
Примерно через километр уткнулись в мощный бетонный забор, поверху обвитый ржавой колючей проволокой. Ворота оказались открыты, что смутило и навело на мысли о ловушке.
— Эй, есть тут кто?!
Никого, но дымок над трубой поднимается. Странно. Очень странно.
— Хозяева, отзовитесь!
Мариша пару минут напрягала глотку, но ответа так и не последовало.
Ашот отодвинул ее и, выставив перед собой винтовку, первым проскользнул во двор.
— Тихо вроде, чисто. — Толстяк прошелся по двору, прощупал своими ножками поверхность на предмет обнаружения мин и ловушек. И те, и другие, конечно, маловероятны в такой глубинке, но так уж доставщиков учили, и это уже на уровне рефлексов.
За Ашотом во двор пожаловали остальные — и ничего, что без приглашения. Раз хозяева не спешат встречать гостей, то и гости церемониться не будут.
— Водички кто-нибудь желает? — Первое, что здесь бросилось в глаза Даниле, — это колодец: два бревна вкопаны вертикально, на них — третье, с ржавой цепью, на конце которой помятое ведро. Над дырой в земле крышка из некрашеных досок, ветхая, гнилая. То ли хозяин такой, что подновить ленится, то ли вовсе нет хозяина.
Второе вряд ли — дым сам по себе в трубе не заведется.
Рядом с колодцем стоял большой камень. Не возвышался, не торчал, а именно стоял. Камень напоминал старуху, сгорбившуюся, уставшую от жизни. Рядом лежали две стрелы, ржавый магазин для АК и расколотая ножная кость оленя с видневшимся внутри красноватым мозгом. Кость, по всему, положили недавно.
Данила почувствовал, что в спину ему пристально смотрят. Он едва сдержался — захотелось отпрыгнуть, развернувшись, и жахнуть очередью. Он тут не сам. Тот, кто за ним наблюдает, наверняка держит на прицеле и его товарищей. Дан покосился на Ашота — тот побагровел, лицо напряженное, — значит, Данила не один такой чувствительный.
Что делать, а?!
— Ой, какие собачки! — послышался из-за спины восторженный вопль Мариши. — Красивые, пушистые!
Ашот и Данила тут же обернулись и вскинули оружие.
Среднего размера самоедские собаки молча смотрели на пришлых из незапертого загона в дальнем углу. Они не лаяли, не скалили клыки, но чувствовалось — если что, готовы напасть в любую секунду. Данила, выросший в остроге, где животных терпели лишь в качестве источника белков и жиров, отказывался понять, почему собак держат без надзора. Опрометчивая беспечность. И уж тем более его удивила реакция Мариши — «красивые, пушистые»? Блохастые и опасные! А ну как на них слизни?!