В ближайшие десятилетия лишь у немногих террористических организаций хватит навыков и решимости на проведение терактов такого масштаба. На самом деле технический прогресс усиливает уязвимость лидеров террористов, поэтому их число будет снижаться. Но зато оставшиеся станут еще опаснее. В будущем фору террористическим организациям обеспечит не готовность их членов умереть за свою идею, а хорошее знание высоких технологий.
Так, например, экстремистские группы будут использовать различные онлайн-платформы для планирования, мобилизации ресурсов, исполнения терактов и, что немаловажно, вербовки новых членов. В интернете, может быть, и не так много сайтов, где творятся мерзкие дела, в том числе размещаются детская порнография и чаты террористов, но они никуда не денутся и в будущем. Террористы создадут собственные безопасные и технически сложные социальные платформы, которые станут выполнять роль виртуальных лагерей боевой подготовки. Такие сайты позволят доносить информацию до потенциальных новых членов организации, обмениваться данными между ячейками преступной сети и формировать онлайн-сообщество единомышленников. Эти своего рода виртуальные конспиративные квартиры будут иметь особую ценность для экстремистов (конечно, при условии, что там не окажется двойных агентов, а система шифрования будет достаточно надежной). Естественно, подразделения по борьбе с терроризмом, правоохранительные органы и независимые активисты попытаются отключить такие сайты или взломать их, но, скорее всего, безуспешно. Ведь в безграничном виртуальном пространстве так просто перенести данные или изменить ключи шифрования и сохранить работоспособность платформы.
Особую важность для будущих международных террористов приобретут медийные навыки: помимо прочего, именно на них станет строиться вербовка новых членов. Большинство террористических организаций уже «пробуют на зуб» медийный маркетинг, и то, что пока выглядит фарсом – сайт «Аль-Каиды», перегруженный спецэффектами, или твиттер сомалийской повстанческой группировки «Аль-Шабааб», – скоро станет новой реальностью.
Ярким подтверждением является недавнее убийство Анвара аль-Авлаки, радикального американского проповедника, связанного с йеменской ячейкой «Аль-Каиды». Известность он во многом приобрел в результате самопродвижения, при помощи вирусных видеороликов и социальных сетей распространяя свои харизматичные проповеди по всему миру. Аль-Авлаки, несомненно, был первой террористической «звездой» YouTube. Его влияние бесспорно, ведь многие и состоявшиеся, и потенциальные террористы называли его своим вдохновителем. Кроме того, именно популярность сделала его первым номером американского списка лиц, подлежащих немедленной ликвидации. Он был убит в результате удара беспилотного бомбардировщика в сентябре 2011 года.
Мастерское владение аль-Авлаки социальными СМИ произвело большое впечатление на саудовского принца аль-Валида бин Талала аль-Сауда, миллиардера и реформатора, который считал это проявлением более широкой тенденции, характерной для всего региона. «Почти все, даже наиболее нетерпимо настроенные к Западу, религиозные деятели Саудовской Аравии сегодня пользуются высокотехнологичными устройствами, – сказал он нам и добавил: – Многие даже имеют мобильные телефоны и распространяют через социальные сети фетвы» (фетвы – это мусульманские указы). Специалисты по Ближнему Востоку понимают, что это говорит о глубоких изменениях, особенно в Саудовской Аравии, где религиозная верхушка особенно активно сопротивляется новым технологиям. И такая тенденция сохранится.
Учитывая важность виртуального маркетинга для будущих террористов, мы предполагаем, что они постараются проникнуть в компании-операторы сотовой связи и интернет-компании. Некоторые исламистские группы уже предпринимали такие попытки. Мааджид Наваз, бывший лидер «Хизб ут-Тахрир» (ХТ) – международной экстремистской организации, ставящей своей целью свержение правительств в странах, где большинство жителей исповедуют ислам, и создание всемирной исламистской супердержавы, – рассказал нам, что эта организация практиковала политику вербовки сотрудников операторов сотовой связи. «Мы разместили пропагандистские материалы у офисов Motorola в Пакистане, а затем привлекли в свои ряды нескольких служащих компании, которые смогли узнать и сообщить нам номера телефонов редакторов пакистанских национальных газет», – сказал он. А потом члены ХТ начали атаковать этих редакторов SMS с пропагандистскими сообщениями, вопросами и даже угрозами. Этим помощь ХТ со стороны служащих Motorola не ограничилась: по словам Наваза, они изменяли персональные данные членов организации, заключивших контракты на мобильную связь, что позволяло тем действовать под чужими именами.
Даже если экстремистские группы и не сделают мобильные компании своими мишенями напрямую, то найдут возможности влиять на эти мощные платформы. Группам вроде «Хамас» или «Хезболла» удается обеспечить поддержку населения за счет того, что они оказывают людям услуги, которые не могут или не хотят в полной мере оказывать официальные власти. Благодаря таким услугам, а также материальной и моральной помощи террористические организации завоевывают доверие и упрочивают лояльность жителей. Поэтому специалисты «Хамас» могли бы разработать серию приложений для недорогих и широко распространенных смартфонов, предлагая пользователям все, что угодно, от медицинской информации и мобильной валютной биржи до детских игр. Такая платформа принесет «Хамас» огромную пользу, а создать ее можно силами членов организации и сочувствующих им энтузиастов. И даже если Apple блокирует приложения по распоряжению правительства США или вступят в действие соответствующие санкции ООН, приложения можно разрабатывать без какой-либо официальной привязки к «Хамас», а затем продвигать их при помощи «сарафанного радио». Влияние такой тактики на молодое поколение было бы огромным.
Поскольку глобальное распространение мобильной связи и интернета делает экстремистские группы все более опасными и сильными, традиционные методы борьбы с ними теряют эффективность. Обычное заключение террористов в тюрьму практически не поможет ослабить их влияние. Они смогут контролировать свои организации и отдавать команды прямо из-за тюремных стен, при помощи тайно пронесенных сотовых телефонов. Конфисковать их или иным образом ограничить их использование будет все труднее, ведь основные элементы смартфонов – процессоры, SIM-карты (на которых можно переносить данные с одного аппарата на другой) и все остальное – становятся все компактнее и мощнее.
Такая практика уже существует, и иногда доходит до комичных ситуаций.
В 2011 году внимание охранников одной из колумбийских тюрем в Медельине привлекла одиннадцатилетняя девочка, которая пришла на свидание к родственнику-заключенному: им показался странным ее свитер. В результате они обнаружили 74 мобильных телефона и револьвер, закрепленные на ее спине. В Бразилии заключенные выдрессировали почтовых голубей, научив их прилетать в тюрьму с деталями телефонов, а один местный бандит заплатил какому-то подростку, чтобы тот доставлял телефоны за тюремные стены при помощи лука и стрел. (Его поймали, когда одна из выпущенных стрел попала в офицера.)
Это характерно не только для развивающихся стран. Бывший член лос-анджелесской банды рассказал нам, что сегодня в американских тюрьмах стоимость контрабандного смартфона доходит до $1000. За соответствующую цену вы купите даже планшет. Используя эти устройства и популярные социальные сети, можно управлять своим незаконным бизнесом прямо из камеры. Когда в 2010 году заключенные как минимум шести тюрем в американском штате Джорджия одновременно устроили забастовку, протестуя против условий содержания, эта акция была организована почти исключительно при помощи мобильных телефонов, контрабандой доставленных за решетку.
Хорошим примером успешной деятельности заключенных является Афганистан, где уровень проникновения связи один из самых низких в мире. В пригородах Кабула находится крупнейшая в стране печально известная тюрьма «Пуль-э-Чархи». Ее строительство было начато в 1970-х и закончено во время советской оккупации. В те времена там ежегодно гибли десятки тысяч политзаключенных, еще больше людей подвергались пыткам за антикоммунистические настроения. После ввода американских войск тюрьма превратилась в «нервный центр» афганских террористов. В 2008 году в Третьем блоке произошел бунт заключенных, и только тогда власти страны выяснили, что там действовала полноценная террористическая ячейка. Имелся и узел связи, который заключенные использовали для организации терактов за пределами тюрьмы. Дверь запасного выхода была опутана проводами под напряжением, которые, словно вены, проходили между прутьями решетки и освещали коридор мягким красным светом, а на стенах были нарисованы мечи и написаны цитаты из Корана. Оказалось, что Третий блок был взят под контроль членами движения «Талибан» и «Аль-Каиды» еще несколько лет назад. Наладив контрабандную доставку мобильных телефонов и радиоприемников, вербовку сообщников среди заключенных и угрожая охранникам и их семьям, они превратили его в «тюрьму без стен» – безопасное укрытие, которому не страшны удары американских беспилотников. Это позволяло им развивать свою организацию, заниматься вымогательством и координировать теракты в городе, расположенном в двадцати милях от них. Террористы пользовались услугами мелких воров, наркоманов и заключенных-христиан (статус парий в афганском обществе делал их легкой добычей для радикалов), кого-то привлекая за деньги, кого-то заставляя угрозами.
В 2008 году казалось, что для ликвидации или как минимум серьезного ограничения возможностей этой террористической сети достаточно перевести заключенных в разные тюремные блоки. Однако спустя два года, после серии масштабных терактов в Кабуле, тюремные власти официально признали практически мгновенное восстановление террористической сети в «Пуль-э-Чархи». Попытки подавить ее деятельность путем глушения сигналов сотовой связи (чтобы блокировать контрабандные телефоны) ни к чему не привели. В тюрьме содержалось много заключенных высокого ранга, и, хотя охраняла ее афганская армия при поддержке американских инструкторов, похоже, контролировать мобильные сети не мог никто. Когда Джаред приехал в Кабул вместе со специальным представителем в Афганистане Ричардом Холбруком, он посетил тюрьму и встретился с одним из бывших главарей Третьего блока, лидером экстремистов по имени Мулла Акбар Аджи, чтобы оценить, насколько в «Пуль-э-Чархи» изменились условия после подавления бунта 2008 года. В ответ на шутливую просьбу дать номер телефона Аджи опустил руку в карман робы и достал модный смартфон последней модели. А потом гордо вывел на клочке бумаги свое имя и номер: 070-703-1073.
Уроки «Пуль-э-Чархи» говорят о том, что в цифровую эпоху становится опасным содержать в одной тюрьме гангстеров, религиозных экстремистов, наркоторговцев и мелких преступников. Конечно, на свободе эти группы тоже пересекаются и пользуются одними и теми же техническими средствами. Но когда их представители тесно общаются между собой внутри тюремных стен, да еще имеют возможность пользоваться запрещенными устройствами связи, они становятся очень опасной силой. Скажем, банда мексиканских наркоторговцев в обмен на деньги или помощь в выходе на новый рынок поделится с исламистскими экстремистами ценной информацией о возможностях контрабанды оружия. И когда стороны придут к соглашению, каждый может позвонить кому-то из членов своей организации и рассказать о новом партнере. Очень сложно не допустить сделок, которые заключаются в тюрьме, а затем исполняются за ее пределами. Для этого нужно или помещать всех заключенных в одиночные камеры (что нереально), или пресекать контрабандную торговлю (так же нереально, несмотря на огромные усилия), и поэтому администрации тюрем вряд ли добьются видимых успехов в предотвращении случаев, подобных этому.
Как не допустить осуществления сценария «Пуль-э-Чархи» во всем мире, если мы считаем, что система контрабандных поставок товаров в тюрьмы всегда будет сильнее тех, кто пытается ее уничтожить, а мобильные телефоны продолжат пользоваться таким высоким спросом среди заключенных? Самое очевидное решение – ограничить доступ, глушить сети, чтобы незаконно оказавшиеся в камерах телефоны превратились в дорогие устройства для игры в Tetris. Однако есть все основания полагать, что кто-нибудь найдет возможность обойти и эту проблему. Ее не решат почтовые голуби, а вот небольшие беспилотники, выглядящие как голуби и действующие как мобильные точки доступа сети Wi-Fi, точно смогут.
Правоохранительные органы могут отслеживать и перехватывать разговоры и сообщения заключенных. Полученная таким образом оперативная информация могла бы пролить свет на то, как работают незаконные сети. Еще более радикальное решение – использовать в своих интересах контрабандные поставки товаров в тюрьму и передать в руки заключенных мобильные устройства, снабженные «ловушками для информации». Такие телефоны с загруженным в них программным обеспечением позволили бы тайно отслеживать все, что делается с его помощью. Это эффективнее, чем использовать информаторов, да и безопаснее.
В некоторых странах будет сделано все, чтобы человек, оказавшись за решеткой, совсем исчез из интернета. Его виртуальная личность будет заморожена в соответствии с приговором суда, с его профилем будет запрещено вступать в контакт, обмениваться информацией и даже размещать в нем рекламу, а на испытательный срок придется передать представителю закона все права доступа к своим аккаунтам. В цифровую эпоху эквивалентом ножных кандалов станет специальное программное обеспечение для мониторинга и ограничения онлайн-активности, необходимое не только в очевидных случаях вроде покушения на растление малолетних (иногда судья ограничивает таким лицам доступ в интернет), но и для всех осужденных по уголовным статьям на период их испытательного срока[37]. Человеку, признанному виновным в инсайдерской торговле, могут временно запретить заключать онлайн-сделки любого рода: никакой торговли, онлайн-банкинга и даже простой покупки товаров через интернет. А если в отношении кого-то выпущен запретительный судебный приказ, его могут ограничить в посещении страниц в социальных сетях, принадлежащих тем, кого этот человек преследовал, и их друзьям, возможно, даже запретят делать поисковые запросы по их именам и фамилиям.
К сожалению, в век кибертерроризма многие решения подобного рода можно будет обойти, поскольку все больше преступников учатся действовать в интернете скрытно.
Активизация террористов-хакеров
То, насколько серьезно люди воспринимают угрозу кибертерроризма, похоже, зависит от их отношения к хакерам. Некоторых забавляет образ подростка, взламывающего защиту офисной АТС ради забавы. Однако за последние десять лет хакеры сильно изменились, а взлом систем превратился из хобби в довольно обыденное, хотя и неоднозначное занятие. Появление «хактивистов» (политически или социально мотивированных хакеров) и хакерских групп вроде Anonymous говорит о зрелости как идей, так и методов и позволяет представить, что нас ждет в ближайшие годы. Хакеры начнут все чаще объединяться вокруг какой-то общей задачи. Они будут тщательно планировать атаки на тех, кого сочтут подходящей целью, а затем активно делиться информацией о своих успехах. Эти группы окажутся в зоне постоянного внимания со стороны органов власти и институтов, становящихся объектами их атак. Их угрозы придется воспринимать гораздо серьезнее, чем можно судить по сегодняшней их деятельности, которая часто кажется простым хулиганством. Ярким примером этого может быть история WikiLeaks – сайта, на котором публикуются секретные материалы (мы уже говорили об этом), и симпатизирующих ему хакеров.
Арест основателя WikiLeaks Джулиана Ассанжа в декабре 2010 года вызвал возмущение во всем мире, особенно у политических активистов, хакеров и специалистов-компьютерщиков, уверенных, что обвинения в изнасиловании имеют политическую подоплеку. Вскоре после этого последовала серия хакерских атак, в частности против компании Amazon, которая отказала WikiLeaks в праве использования своих серверов, и MasterCard и PayPal, прекративших обработку пожертвований в ее пользу.
Эту операцию, официально названную «Месть за Ассанжа», координировала группа Anonymous – объединение хакеров и их сторонников, уже бравшее на себя ответственность за серию шумных DDoS-атак против Церкви сайентологии и других организаций. В ходе операции группа призывала отомстить всем, кто встал на пути WikiLeaks: «Хотя мы не связаны с WikiLeaks, нас объединяют одни цели. Мы выступаем за прозрачность и боремся с цензурой. Попытки заставить WikiLeaks замолчать быстро приближают нас к миру, в котором мы не сможем говорить что думаем, выражать свои мнения и идеи. Мы не можем этого допустить… Вот почему мы намерены использовать имеющиеся у нас ресурсы для информирования общества, атакуя тех, кто мешает вести наш мир к свободе и демократии, и поддерживая тех, кто способствует этому». В течение нескольких часов корпоративные сайты снова заработали, но их отключение вызвало большой резонанс, поскольку потенциально затрагивало миллионы пользователей, большинство которых понятия не имели об уязвимости этих сайтов. Иными словами, хактивисты добились своего. Началось международное расследование, в ходе которого были арестованы десятки подозреваемых в Голландии, Турции, США, Испании, Швейцарии и других странах.
Ни WikiLeaks, ни Anonymous не являются террористическими организациями, хотя кто-то может заявить, что хакеры, крадущие и публикующие персональные данные и секретную информацию, вполне могут считаться террористами. Публикации WikiLeaks создали угрозу множеству жизней и нанесли серьезный ущерб дипломатическим отношениям[38]. Дело в том, что после терактов 9 сентября 2001 года становится все сложнее проводить водораздел между безобидными и опасными хакерами (или в нашем случае между хакерами и кибертеррористами). Такие децентрализованные коллективы, как группа Anonymous, явно демонстрируют, как легко могут организоваться и какое влияние на виртуальное пространство оказывать несколько целеустремленных людей, совершенно не знакомых друг с другом и никогда не встречавшихся лично. Речь даже не идет о какой-то критической массе, ведь выдвинуть свои требования может любой технически подкованный человек (скажем, инженер-компьютерщик), способный управлять тысячами компьютеров. Что будет, когда появится больше таких групп? Все ли они будут выступать за свободу слова? Недавние события говорят о том, что стоит подготовиться и к другим вариантам.