Ни WikiLeaks, ни Anonymous не являются террористическими организациями, хотя кто-то может заявить, что хакеры, крадущие и публикующие персональные данные и секретную информацию, вполне могут считаться террористами. Публикации WikiLeaks создали угрозу множеству жизней и нанесли серьезный ущерб дипломатическим отношениям[38]. Дело в том, что после терактов 9 сентября 2001 года становится все сложнее проводить водораздел между безобидными и опасными хакерами (или в нашем случае между хакерами и кибертеррористами). Такие децентрализованные коллективы, как группа Anonymous, явно демонстрируют, как легко могут организоваться и какое влияние на виртуальное пространство оказывать несколько целеустремленных людей, совершенно не знакомых друг с другом и никогда не встречавшихся лично. Речь даже не идет о какой-то критической массе, ведь выдвинуть свои требования может любой технически подкованный человек (скажем, инженер-компьютерщик), способный управлять тысячами компьютеров. Что будет, когда появится больше таких групп? Все ли они будут выступать за свободу слова? Недавние события говорят о том, что стоит подготовиться и к другим вариантам.
В 2011 году мир узнал о хакере Comodohaker – двадцатилетнем иранском программисте, по всей видимости, жителе Тегерана. Он отличался от других хактивистов, обычно борющихся с попытками контроля над интернетом со стороны правительства. Как стало известно из его электронного письма в New York Times, наоборот, он считал, что его страна «должна контролировать Google, Skype, Yahoo! и так далее». Comodohaker дал понять, что сознательно мешает работе диссидентов в Иране. «Я взламываю все алгоритмы шифрования, чтобы моя страна могла держать их под контролем», – заявил он.
Если отбросить хвастовство, то Comodohaker действительно смог подделать 500 сертификатов интернет-безопасности, благодаря чему обошел проверку на подлинность сайта и украл конфиденциальную или персональную информацию у ничего не подозревавших жертв. По некоторым оценкам, всего за одно лето в результате его действий была взломана переписка ни много ни мало 300 тысяч иранцев. В качестве своих мишеней Comodohaker выбирал те компании, продуктами которых, как известно, пользуются несогласные с политикой правительства иранцы (Google и Skype), а также те, которым он придавал особое, символическое значение. По его словам, он атаковал голландскую компанию DigiNotar только потому, что в 1995 году в Сребренице голландские миротворцы не смогли защитить боснийских мусульман.
Всего несколько месяцев спустя появился еще один идеологический хактивист с Ближнего Востока. Он называл себя OxOmar, говорил, что живет в Эр-Рияде, столице Саудовской Аравии, и заявлял, что «ненавидит Израиль» и «прикончит Израиль электронным способом». В январе 2012 года он взломал широко известный израильский спортивный сайт и перенаправил его посетителей на другой сайт, где они могли скачать файл с данными о 400 тысячах кредитных карт (по большей части они дублировали друг друга, и общее количество уникальных украденных номеров приближалось к 20 000). OxOmar утверждал, что входит в группировку хакеров-ваххабитов Group-XP, и написал в своем заявлении: «Можно будет повеселиться, увидев 400 000 израильтян, которые выстроились в очередь к банкам и офисам компаний-эмитентов кредитных карт… и услышали о том, что израильские карты не принимают во всем мире, как будто они нигерийские». Через несколько недель, когда из-за DDoS-атак была нарушена работа израильской авиакомпании El Al и фондовой биржи, OxOmar сказал журналисту, что эту атаку он провел совместно с пропалестинской группой хакеров Nightmare и что она будет приостановлена, если Израиль извинится за «геноцид» против палестинцев. Заместитель министра иностранных дел Израиля Дэнни Аялон считает, что «удостоился чести стать мишенью кибертеррористов». Позднее он подтвердил атаку на свою страницу в Facebook, но добавил, что «хакеры не заставят нас сдаться – ни в интернете, ни где бы то ни было еще».
Действительно ли Comodohacker – молодой иранский программист? Правда ли, что OxOmar проводил свои атаки совместно с другой группировкой? Скрываются ли за этими никами конкретные люди или коллективы хакеров? А вдруг кто-то из этих взломщиков – или они оба – выдуманный персонаж, призванный прикрывать какое-то государство? Любой из сценариев может оказаться правдой – в этом-то и заключается проблема кибертерроризма будущего. Поскольку доказать, откуда началась кибератака, крайне трудно, в распоряжении жертвы нападения имеется весьма ограниченный набор ответных мер независимо от того, кто берет на себя ответственность за него. Такая неопределенность добавляет новое измерение для проведения кампаний дезинформации, и не приходится сомневаться в том, что и государства, и отдельные индивидуумы воспользуются этим преимуществом. И будет труднее понять, с кем или с чем мы имеем дело.
* * *Внезапно обретенный доступ к высоким технологиям не превращает автоматически людей с радикальными взглядами в кибертеррористов. Существует барьер в виде необходимых для этого технических навыков, который до настоящего времени препятствовал взрывному росту количества хакеров-террористов. Но мы предполагаем, что этот барьер будет играть все меньшую роль по мере того, как распространение сотовой связи и доступа в интернет, а также недорогих мобильных устройств достигнет таких удаленных уголков планеты, как район афгано-пакистанской границы, африканский Сахель или область в месте пересечения границ трех латиноамериканских стран (Парагвая, Аргентины и Бразилии). Хакерами в развивающихся странах, как правило, становятся самоучки, и если предположить, что молодые люди со склонностью к решению технических задач распределены по миру равномерно, то при наличии времени и доступа в сеть потенциальные хакеры способны получить всю необходимую информацию для того, чтобы отточить свои навыки. Одним из результатов этого станет появление класса виртуальных новобранцев, вполне созревших для вербовки.
В то время как сегодня мы слышим о мусульманах – выходцах из среднего класса, которые живут в Европе и ездят в афганские лагеря подготовки террористов, в будущем может возникнуть обратное движение. Афганцы и пакистанцы будут ездить в Европу, чтобы учиться на кибертеррористов. В отличие от лагерей подготовки террористов с оружейными комнатами, гимнастическими снарядами и полосой препятствий, инженерные лагеря подготовки будут представлять собой несколько ничем не примечательных комнат где-нибудь в Париже или Лондоне, в которых напряженно работают на своих ноутбуках новобранцы – студенты технических факультетов. Полевые лагеря часто видны со спутника; лагеря для подготовки кибертеррористов не отличишь от интернет-кафе.
И террористические группировки, и правительства попытаются привлекать на свою сторону хакеров. Понимая, насколько опытный в техническом смысле персонал повышает их деструктивную мощь, они станут все активнее отбирать инженеров, студентов, программистов и специалистов-компьютерщиков, выращивая следующее поколение воинов киберджихада. Убедить человека стать террористом нелегко, учитывая возможные физические и юридические последствия, поэтому в процессе вербовки по-прежнему важную роль будут играть идеология, деньги и шантаж. В отличие от правительства террористические группировки могут разыграть карту недовольства властью, что усилит их позиции в среде молодых, настроенных против истеблишмента хакеров. Кроме того, решение стать кибертеррористом почти всегда означает меньшую угрозу для здоровья, нежели согласие на мученическую участь террориста-смертника.
Важную роль в том, где именно в мире возникнут кластеры кибертерроризма, сыграет культура. Традиционно самой плодородной почвой для вербовки террористов являлись глубоко религиозные общества с явными элементами радикализма. Так же будет и при подготовке кибертеррористов, особенно после того, как в виртуальном пространстве появятся представители пока не имеющих доступа в сеть регионов. Поведение пользователей в интернете в значительной степени определяется их связями и ближайшим окружением. Мы не думаем, что в обществе произойдут радикальные социальные изменения исключительно из-за появления мобильной связи и интернета. Зато точно появятся новые каналы коммуникации, больше возможностей для сотрудничества, а также больше виртуальных злодеев.
Конечно же, найдутся государства – спонсоры терроризма, которые пожелают проводить кибератаки. Сегодня наиболее известным спонсором террористических группировок является Иран, снабжающий оружием, деньгами и продуктами такие организации, как «Хезболла», «Хамас», «Палестинский исламский джихад», «Бригады мучеников аль-Аксы» и многочисленные вооруженные формирования в Ираке. Поскольку кибертерроризм кажется все более выгодным занятием, Иран постарается в той же степени развивать и виртуальные возможности своих протеже. Это означает поставки компьютеров и сетевого оборудования, необходимого программного обеспечения, в том числе систем компьютерной безопасности, а также обучение персонала. Вполне возможно, что иранские технические университеты начнут приглашать из Ливана программистов-шиитов с конкретной целью – интегрировать их затем в создаваемую киберармию «Хезболлы». Или передавать им самые дорогие средства шифрования. Или финансировать технические медресе в таких оплотах «Хезболлы», как Миние-Дахие, Баальбек и юг Ливана, создавая там «инкубаторы», в которых талантливых инженеров научат тому, как совершать кибератаки на Израиль. Возможно, вместо передачи шиитским предпринимателям из Бразилии денежных средств, чтобы те начали свое дело (известная тактика иранского режима), власти этой страны будет поставлять им планшетные компьютеры и мобильные устройства с заранее установленным специализированным программным обеспечением.
Конечно же, найдутся государства – спонсоры терроризма, которые пожелают проводить кибератаки. Сегодня наиболее известным спонсором террористических группировок является Иран, снабжающий оружием, деньгами и продуктами такие организации, как «Хезболла», «Хамас», «Палестинский исламский джихад», «Бригады мучеников аль-Аксы» и многочисленные вооруженные формирования в Ираке. Поскольку кибертерроризм кажется все более выгодным занятием, Иран постарается в той же степени развивать и виртуальные возможности своих протеже. Это означает поставки компьютеров и сетевого оборудования, необходимого программного обеспечения, в том числе систем компьютерной безопасности, а также обучение персонала. Вполне возможно, что иранские технические университеты начнут приглашать из Ливана программистов-шиитов с конкретной целью – интегрировать их затем в создаваемую киберармию «Хезболлы». Или передавать им самые дорогие средства шифрования. Или финансировать технические медресе в таких оплотах «Хезболлы», как Миние-Дахие, Баальбек и юг Ливана, создавая там «инкубаторы», в которых талантливых инженеров научат тому, как совершать кибератаки на Израиль. Возможно, вместо передачи шиитским предпринимателям из Бразилии денежных средств, чтобы те начали свое дело (известная тактика иранского режима), власти этой страны будет поставлять им планшетные компьютеры и мобильные устройства с заранее установленным специализированным программным обеспечением.
В вербовке хакеров для любого правящего режима или террористической группировки есть определенный риск. Юных окажется довольно много, и не только по демографическим причинам. Психологи давно пришли к выводу, что тинейджеры удивительно восприимчивы к идее радикализма. (Однако по-прежнему продолжаются споры о том, какие именно факторы отвечают за это: одни считают, что дело в химических процессах, происходящих в мозге, другие уверены, что причина кроется в социологических параметрах общества.) Так что вербовщикам предстоит не только организовать хакеров, до этого момента явно сопротивлявшихся попыткам любой формальной организации, – им придется иметь дело с подростками. Мы поговорим далее о том, что участие в виртуальной террористической сети потребует высочайшей дисциплины, а это не самая характерная для подростков черта. Большинство молодых людей жаждут одного и того же: внимания, приключений, самоутверждения, ощущения принадлежности и статуса. И при этом всего одна ошибка или брошенное вскользь хвастливое замечание юного хакера (или его знакомого) может привести к провалу всей террористической сети.
Как сегодняшние контртеррористические операции основаны на обмене разведданными и военном сотрудничестве (например, США и их союзников в Южной Азии), так и в будущем двусторонняя поддержка будет обязательно включать виртуальный компонент. Поскольку многие страны с наиболее радикальными режимами совсем недавно получили доступ в интернет, им понадобится иностранная поддержка для обучения тому, как отслеживать деятельность онлайн-террористов и как пользоваться недавно поступившими в их распоряжение средствами. Сегодня крупные поставщики зарабатывают целые состояния на продаже оружия иностранным государствам, соответственно, по мере того как взаимный обмен начнет включать и элементы кибербезопасности, выгоду от этого получат и новые, и давно существующие на рынке компании, специализирующиеся на компьютерной защите.
В ответ на угрозу, которую несет кибертерроризм, изменится и военная политика. Сегодня большинство террористических организаций базируются в несостоятельных странах со слабым правительством или в никем не управляемых регионах. В будущем в таких местах появится мобильная связь и интернет, что позволит террористам заниматься своими грязными делами в виртуальном пространстве, совершенно не опасаясь возмездия. Однако если разведка получит данные о том, что кибертеррористы планируют что-то действительно опасное, придется рассматривать возможность применения чрезвычайных мер вроде ударов беспилотных бомбардировщиков.
* * *Правительства западных стран также постараются привлечь способных хакеров на свою сторону. На самом деле в США хакеры и государственные агентства уже сотрудничают, по крайней мере в вопросах кибербезопасности. На протяжении многих лет различные ведомства, подобные Агентству передовых оборонных исследовательских проектов США (DARPA) и Агентству национальной безопасности (NSA), набирают талантливых специалистов в ходе таких мероприятий, как серия конференций по компьютерной безопасности Black Hat и съезд хакеров Def Con. В 2011 году DARPA объявило о запуске новой программы Cyber Fast Track (CFT), созданной бывшим хакером, а ныне менеджером проектов в DARPA. Она была направлена на углубление и упорядочение сотрудничества с этими сообществами. В рамках CFT агентство привлекает отдельных специалистов и небольшие компании к работе над краткосрочными целевыми проектами в области сетевой безопасности. Эта инициатива направлена на работу с мелкими игроками, и ее отличает возможность быстро одобрять выделение грантов. В течение первых двух месяцев после запуска программы DARPA одобрило заключение восьми контрактов – иными словами, оно работает со скоростью света по сравнению с нормальными для государственных ведомств темпами. Это позволяет опытным специалистам, которые иначе вряд ли согласились бы работать на правительство, внести свой вклад в важное дело укрепления кибербезопасности, причем легко и в те временны́е рамки, которые соответствуют срочности задачи. Программа CFT стала одним из признаков сдвига агентства в сторону «демократических инноваций с использованием краудсорсинга», провозглашенного Региной Даган.
Мы спросили Даган о мотивах столь необычного подхода: в конце концов, решение пустить хакеров «в дом» и доверить им серьезные вопросы безопасности вызвало немало удивления. «Многие считают, что хакеры и члены группы Anonymous – все как один злодеи, – говорит Даган. – Но мы пытаемся донести до других то, что поняли сами: слово “хакер” представляет собой описание набора талантов. Те, кого называют хакерами (даже если они сами себя так называют), должны внести какой-то значительный вклад в дело кибербезопасности, учитывая их подходы к решению проблем, график их решения и способности этих людей бороться с трудностями и добиваться своего». Успех Cyber Fast Track, по ее словам, стал подтверждением жизнеспособности модели. «Не думаю, что нужно пользоваться только этой моделью, но она точно должна входить в наш инструментарий», – сказала Даган.
В ближайшее время следует активнее работать с хакерами и другими независимыми специалистами-компьютерщиками, и мы рассчитываем на то, что правительства западных стран продолжат сотрудничать с ними – или открыто, с помощью программ, аналогичных CFT, или скрытно, по линии разведки. Власти постараются найти за рубежом виртуальных партнеров, чтобы расширить сеть своих тайных агентов и информаторов в реальном мире, вербовать хакеров и других технических экспертов для получения информации и удаленной работы с ними по защищенным онлайн-каналам. Однако у виртуальных партнеров есть очевидные недостатки. Разведчики веками полагаются на личное общение, чтобы удостовериться в том, можно ли доверять источнику, а в данном случае это невозможно. Личное общение не заменишь видеочатом, так что спецслужбам придется придумать эффективный способ проверки своих новых агентов. Завербовать их, возможно, будет легче, чем начать им доверять.
Ахиллесова пята террористов
Террористы будущего быстро убедятся, что высокие технологии необходимы, но использовать их рискованно. Гибель Осамы бен Ладена в 2011 году стала завершением эры пещерного терроризма, полностью изолированного от современной технологической инфраструктуры. Как минимум пять лет бен Ладен прятался на своей вилле в Абботтабаде (Пакистан) без мобильного телефона и интернета. Чтобы оставаться в живых, ему приходилось жить в офлайне. Неспособность постоянно быть на связи значительно уменьшала его возможности и влияние в «Аль-Каиде». Но, по иронии судьбы, именно отсутствие интернета на его вилле помогло сотрудникам спецслужб – место, где скрывался бен Ладен, им указал один из курьеров, которых был вынужден использовать террорист.
Но, несмотря на то что бен Ладен, скрываясь от преследования, избегал интернета, он все же получал информацию на «флешках», жестких дисках и DVD. Эти средства позволяли ему оставаться в курсе международной деятельности «Аль-Каиды», а его курьерам – передавать большие объемы информации между ним и различными террористическими ячейками по всему миру. Пока он находился «в бегах», эта информация оставалась в безопасности: ее невозможно было получить. Но когда бойцы шестого отряда «морских котиков» захватили дом бен Ладена, они забрали все его устройства, то есть добрались и до самого разыскиваемого преступника в мире, и до сведений о тех, с кем он поддерживал связь.