Плохие кошки - Марта Кетро 15 стр.

— В нашем музее собраны вещи, рассказывающие историю Соллерна, — мягким голосом заговорила она. — История начиналась здесь более ста лет назад, на этом самом месте. Именно сюда пришли первые поселенцы, именно здесь они начали строить первые дома. Они мужественно боролись с трудностями — а их было предостаточно: частые пожары, эпидемии. Но эта небольшая горстка людей не сдавалась. Благодаря им неприветливая земля постепенно превратилась в благодатный край, а те первые пять улиц, которые они построили, разрослись и стали нашим городом.

Посмотрите сюда, — смотрительница указала рукой на снимок какого-то здания, — узнаете? Вы, несомненно, видели его сейчас, это дом одного из первых поселенцев. Он построил здесь школу и много лет преподавал там. Внучка его живет сейчас недалеко отсюда. Она художник и скульптор, и почти все дома в нашем квартале украшены ее работами. Лев на входе держит в лапах глобус — это в память о ее предке. А это, — она подошла к портрету крепкого седого мужчины с пронзительным взглядом черных глаз, — доктор Золтан, врач, выходец из Венгрии, очень много сделавший для первых жителей города. Здесь нередко возникали эпидемии, но стараниями доктора Золтана они прекратились. Дом его не сохранился — сгорел Те здания, что вы видите сейчас, построены из ракушечника как раз после этого пожара, уничтожившего почти половину поселка. Тогда же погиб и сам доктор. На месте его дома на соседней улице вы найдете мемориальную табличку…

— Это очень интересно, спасибо, — вежливо кивнула Анна, бросив взгляд на дверь.

— У нашего квартала есть свои истории и традиции, — словно не заметив этого, продолжала женщина, — скульптуры наши вы уже видели. А знаете ли вы, что жители квартала не держат домашних животных?

— Не любят животных? — удивилась Анна.

— Не в том дело, — торжествующе блеснула глазами смотрительница. — Жители знают, что по ночам собаки мечутся и лают как сумасшедшие. А кошки очень быстро просто пропадают. Говорят, — она понизила голос до шепота, — что это проделки Пироша.

— Кто это? Местный хулиган? — тоже почему-то шепотом поинтересовалась Анна.

— Нет! Это кот, который живет в нашем квартале почти с первых дней его основания…

— То есть больше ста лет? — приподняла бровь Анна.

— Так и есть. Доктор Золтан подобрал его здесь маленьким котенком. Котенок вырос, стал огромным котом, любимцем всего квартала. Он ловил крыс, за что доктор его очень ценил, говоря, что крысы — виновники эпидемий. Крыс истребили, эпидемии сошли на нет, хотя работы у врача, конечно, и без них хватало. Когда доктор погиб во время пожара, Пирош тоже пропал. Если бы кто-то и подумал его искать, то, несомненно, решил бы, что и кот сгорел. Но, скорее всего, никто его не искал — не до кота было. Хотя… Лет пять спустя местная прачка, развешивающая белье во дворе дома, увидела Пироша под своим окном. «Смотри-ка, живой-здоровый!» — обрадовалась она. Но тут же радость ее сменилась раздражением — кот бесцеремонно запрыгнул через окно в комнату. Прачка, разозлившись, вошла в дом, собираясь выгнать непрошеного гостя, но тут же забыла о своем намерении. Ее младший ребенок задыхался, запутавшись в свивальнике, а старшая дочка, которой было приказано следить за младенцем, спокойно спала. Прачка высвободила уже начавшего синеть младенца, подзатыльником разбудила нерадивую няньку… В этой суматохе она забыла о коте и только на следующий день вспомнила, что не видела его в комнате.

— Не кот, а какой-то добрый ангел! — насмешливо протянула Анна.

— Как сказать, — возразила смотрительница. — Артур Морган — хозяин стекольного завода, которому Пирош встретился через пару лет после этого, с этим бы не согласился. Кот набросился на него, искусал, в клочья изорвал дорогой костюм В ту же ночь на заводе взорвалась паровая машина, и все рабочие ночной смены погибли. Началось расследование, которое ясно указывало на вину хозяина. Но он даже не дождался суда — застрелился накануне.

— Бр-р-р! — поежилась Анна.

— Вот этот-то Пирош и дразнит по ночам собак и уводит за собой кошек в вечный май, — как ни в чем не бывало, продолжала смотрительница.

— В вечный май?

— Никто не знает, где живет сейчас Пирош, — таинственно прошептала смотрительница. — Но это явно какой-то другой мир. Где он — тоже никто не знает. Где-то, где нет ни болезней, ни несчастий. Ни войн, ни голода. Где всегда тепло. Где вечный май.

«Пора убираться отсюда!» — подумала Анна и решительно сказала вслух:

— Это все, конечно, интересно, но, по-моему, просто выдумка! Люди с незапамятных времен демонизируют черных котов, сочиняют про них страшные истории.

— Вы, наверное, правы, но при чем здесь… — слегка растерялась смотрительница. — Разве я говорила, что Пирош был черный? Доктор Золтан не слишком задумывался, подбирая ему имя. Назвал его просто Рыжий. По-венгерски это звучит как Пирош.

Когда Анна вышла из музея, уже стемнело. Улица все так же была пуста и освещалась только светом из окон домов.

«И кот, наверное, тоже давно ушел, — подумала Анна, свернув на соседнюю улицу. — Видимо, забрел из другого квартала, раз местные жители не держат здесь кошек».

И в тот же момент она разглядела в темноте кота, сидящего у входа в один из домов.

— Теперь не будешь убегать? — спросила его Анна, подойдя поближе.

Кот не шелохнулся. Он не сдвинулся с места, даже когда девушка осторожно протянула к нему руку.

— Вот умница! — Анна коснулась его головы, но пальцы ее наткнулись не на теплую бархатную шерстку, а на холодный и гладкий камень.

Вздрогнув, она отступила назад. Охватила пальцы ладонью другой руки, стараясь отогреть их и прогнать ощущение холода.

Посмотрела вниз, и то ли поначалу она была не слишком внимательна, то ли глаза к этому времени привыкли к темноте, но теперь она поняла, в чем дело. Сидящий у входа кот оказался просто одной из работ внучки первого учителя, той самой, что весь квартал украсила львами, феями и петухами. Фигурка была довольно грубой, и Анна даже удивилась, как она могла принять ее за настоящего кота, пусть даже и в темноте. Списав это на усталость после тяжелого рабочего дня и впечатления от баек, услышанных в музее, она заспешила вниз, к набережной.

К обеду Анна спустилась уставшая, как никогда. Наведение последних штрихов на готовый уже к открытию филиал оказалось самой тяжелой работой. Ее приятели уже сидели за столиком.

— Сегодня наш последний совместный обед! — улыбнулась им Анна.

— Как? Разве вы не остаетесь на церемонию открытия? — поразилась Вероника.

— Нет, — покачала головой Анна. — Завтра утром уезжаю, надо сдать документацию до выходных. А на открытие приедет уже новый управляющий.

— А кто? Кто управляющий? — наперебой заговорили девочки. — Это мужчина? Молодой?

— Я не знаю, — растерянно ответила Анна. Кандидатура управляющего соллернского филиала не была утверждена до ее отъезда. Сейчас-то, конечно, человека на эту должность уже назначили, но вот кого — она понятия не имела.

— Где вы были вчера вечером? — молчавший до этого Феликс решил переменить тему разговора.

— В старом квартале наверху, — Анна взмахнула рукой в направлении, где находился, по ее мнению, вчерашний квартал. — Там еще музей и скульптуры…

— А-а, понятно, — подмигнул Феликс. — В гостях у Пироша?

— Пироша? — пробормотала Анна. — Ах, да, в музее мне рассказывали эту сказку.

— Сказку? — возмутился Феликс. — Ничего подобного!

— То есть вы видели своими глазами кота, который живет в этом квартале сотню лет? — немного раздраженно поинтересовалась Анна.

— Своими глазами, к счастью, нет. А вот мой дед чуть не пострадал от него! — убежденно ответил Феликс.

— Как это? — заахали девочки.

— Когда моему деду было лет пять, — Феликс вдруг стал непривычно серьезным, — он с компанией других мальчишек погнался за здоровенным рыжим котом, который прохаживался по улице. Дед был слишком мал, поэтому долго бежать не мог. Он только видел, как остальные мальчишки скрылись за углом, преследуя кота. Никто из них больше домой не вернулся, в том числе и старший брат деда.

— Заблудились? — предположила Анна.

— Да что вы! — Феликс невесело рассмеялся. — Вы же знаете наш город, в нем не заблудились бы даже вы. Что уж говорить о выросших здесь мальчишках. Да и город наш разросся только последние несколько лет, а во времена деда все, что здесь было, — три улицы, два переулка. Нет, Пирош увел детей за собой в вечный май.

— Ой, я тоже слышала эту историю! — оживилась вдруг Жанна. — Мы еще в детстве рассказывали ее и пугали друг друга встретишь рыжего кота — не обижай его, не гладь и не иди за ним!

— Ну, «не обижай» понятно. «Не иди за ним» тоже, если у вас дети пропадают… — рассуждала вслух Анна. — Но почему «не гладь»?

— Ну, «не обижай» понятно. «Не иди за ним» тоже, если у вас дети пропадают… — рассуждала вслух Анна. — Но почему «не гладь»?

— Это тоже понятно! — пожала плечами Вероника. — У котов могут быть блохи и эти, как их…

— Пироша ни в коем случае нельзя гладить! — таинственно прошептал Феликс, склонясь к уху Анны. — А то вдруг вы ему так понравитесь, что он захочет увести вас за собой!

Утренние лучи нежно освещали пустую улицу. Переводя дыхание то ли от подъема в гору, то ли от непонятного волнения, Анна осмотрелась. Так, вот лев, держащий в лапах глобус. Теперь пройти немного в глубь квартала, там, где ворота с феями и музей напротив. А от музея нужно свернуть в переулок налево. И там…

Вот он! Каменная фигурка кота сидела на мостовой, словно охраняя тяжелые ворота, на которых висела небольшая металлическая табличка. Еще раз удивившись, как можно было эту грубую статую принять за грациозного кота, Анна осторожно провела рукой по каменной кошачьей спине. Потом она достала фотоаппарат — в конце концов, пришла сюда именно за этим. Во всяком случае, так она сказала себе: в старый квартал нужно вернуться, только чтобы сделать последний кадр, и ни за чем больше.

Ну вот и все. Пора возвращаться домой. Анна заспешила вниз по улице. На какое-то мгновение ей показалось, что под ногами у нее мелькнул рыжий хвост. Но нет, это всего лишь ветер играет опавшей листвой.

Дома Анна даже не стала разбирать чемодан. Наскоро приняв душ и переодевшись, она схватила зеленую папку, которая увеличилась как минимум вдвое, и поспешила вниз по лестнице. Завела машину и уже готова была тронуться с места…

На капоте сидел огромный рыжий кот и смотрел на нее круглыми янтарными глазами, словно перечеркнутыми узким вертикальным зрачком.

— Не может быть! — прошептала Анна, дрожащими руками пытаясь открыть дверцу. С третьей попытки ей это удалось. Когда она на подгибающихся ногах вышла из машины, кот мягко спрыгнул вниз с противоположной стороны капота и пропал из поля зрения. Она бросилась за ним, но кота уже и след простыл.

— Кис-кис-кис! — позвала Анна. Обошла вокруг машины, даже заглянула под нее. — Выходи, где же ты… Пирош?

И тут же рассердилась на себя. Решительно забралась на водительское сиденье и забормотала, выруливая со стоянки:

— Это просто кот. Другой кот. Чужой. То есть местный. Он не мог приехать за тобой из Соллерна. Мало ли котов в городе! И половина из них — рыжие. Это просто кот.

Это заклинание она прекратила повторять, только оказавшись в приемной Главного. Отдала зеленую папку секретарше и собралась было уходить, но та воскликнула:

— Нет-нет! Вы должны к нему зайти! Он хотел поговорить с вами после приезда.

День определенно не складывался. Обреченно вздохнув, Анна вошла в кабинет.

Главный долго изучал отчет. Закончив, он откинулся в своем кресле.

— Теперь я вижу, что Клара не зря настаивала, чтобы именно вы занялись соллернским филиалом Все выполнено как нельзя лучше.

— Спасибо, — прошептала Анна и перевела дух. Кажется, все в порядке.

— Осталось только передать все отчеты новому управляющему до его отъезда в Соллерн. — Главный сделал эффектную паузу.

— Я могу передать! — с готовностью отозвалась Анна. — Только скажите, кому.

— А вот вы мне и скажете, кто поедет в Соллерн на новую должность. — Главный прищурился, очень довольный собой. — Может, это будете вы?

— Я?.. — опешила Анна.

— Вы понимаете, что нам нужен свой человек в филиале, расположенном так далеко. А для вас это — прекрасная возможность показать свои способности. Кроме того, откроются новые перспективы, ну и в материальном плане, вы понимаете…

Анна молчала, не зная, что ответить.

— Я ни в коем случае не тороплю вас с ответом, — покровительственно пробасил Главный. — У вас впереди выходные. Подумайте. А после выходных сообщите мне свое решение и выезжайте. Церемония открытия назначена на первое число. Удачи на новом месте.

Анна притормозила у дома Леона. Еще в Соллерне она решилась наконец-то на действительно серьезный разговор, расставляющий точки над «а». Кажется, сейчас будет даже легче, чем она ожидала. Она просто скажет ему, что получила повышение и уезжает в Соллерн, словно уже все решено. Вот тогда посмотрим, позволит ли он обстоятельствам разлучить их. И почему-то Анне казалось, что он позволит. А раз так, то так тому и быть.

Она открыла дверь своим ключом, вошла в пустую квартиру и первое, что заметила на столике под зеркалом, был начатый флакон духов. Чужих духов. В комнате валялась пара розовых пушистых тапочек, а в ванной обнаружился небрежно брошенный шелковый халат.

Все точки над «i» были расставлены, вещи были названы своими именами, и обстоятельства оказались сильнее них. Ключ от квартиры Леона она аккуратно опустила в почтовый ящик.

«В конце концов, что меня здесь держит? — рассуждала Анна уже дома, делая глоток свежесваренного кофе. — Только работа. Близких у меня здесь нет. Уже нет. А там? Новая работа с перспективой, тут Главный прав. Приятный коллектив — вот, например, Феликс… То есть, конечно, не только Феликс. А какой там чудесный город! Зеленые улицы, море, тепло, вечный май!»

Стараясь не обращать внимания на как-то неприятно царапнувший ее «вечный май» (и чего только в голову не придет!), она подключила фотоаппарат к компьютеру. На экране появились начинающие желтеть ясени соллернского парка.

«Я хочу туда!» — решительно сказала себе Анна.

Кадры сменяли друг друга. У деревянного причала теснились лодки. Забыв о таявшем мороженом, не сводила глаз друг с друга парочка в летнем кафе. В подсвеченной витрине магазина радужно переливались стеклянные безделушки. По стене дома карабкались смешные человечки. Феи под одним на двоих зонтиком уселись на воротах, свесив крошечные ножки.

И только последний снимок был безнадежно испорчен. Лишь в левом верхнем углу видна была часть таблички, и даже можно было разобрать несколько слов: «Доктору… С вечной признат…». Все остальное пространство экрана занимало круглое янтарное пятно, перечеркнутое узкой черной вертикальной полосой.

Дарья Лебедева ВСТУПАЯ В ОСЕНЬ

При обыске в кабинете Нэйла Гимана, бывшего охотника, давно подозревавшегося в сочувствии тем, кого он обязан был преследовать, найден дневник. В нем Гиман сознается во множестве преступлений, включая интимную связь с одной из так называемых людей-кошек. Сам предатель скрылся и пока не найден. Архив документов, упоминаемый в этом письме, также пока не обнаружен: очевидно, Гиман прячет его в надежном месте. Поиски архива и бывшего охотника продолжаются. За любую информацию об этом человеке и его «друзьях» назначено вознаграждение. Напоминаем, что люди-кошки очень опасны! Содействуя властям в поимке преступника, покрывающего их, вы обеспечиваете безопасность себе и своим близким.

Несмотря на запрет властей, мы берем на себя смелость и публикуем отрывок из найденного у Гимана дневника. Люди должны знать и другую сторону правды! Читайте и думайте — преступник этот человек или нет? Опомнитесь, за что мы преследуем людей-кошек?

проснулся сегодня, спустя два года, и сразу вспомнил о ней. Как она ничего не боялась, какой теплый тогда был сентябрь… Как она трогала мыском кроссовки струю фонтана, а вода теряла свою прозрачную стройность и рассыпалась блестящим бисером.

Я проснулся спустя два года после того, как потерял ее, и подумал, как сильно она изменила мою жизнь. Здесь, на двадцать четвертом этаже, снова слышен свист, вой, смятение ветра — поток воздуха проносится мимо в попытке снести высотное здание, с угрожающим кличем, но здание продолжает стоять. Он проходит насквозь — невидимый и злой, как привидение. А мне остается смотреть в окно — там темно и неуютно. И радоваться, что я здесь, в тепле, и лампа светит неярким желтым светом.

Я проснулся сегодня, спустя два года после того, как узнал о ее смерти, позавтракал и вспомнил, что она не могла начать день без чашки кофе. Тогда я вылил кофе в раковину и запил завтрак простой водой. Прилег на диван и открыл книгу, которую с интересом читал все предыдущие дни — оставалось всего несколько десятков страниц. Но я прочитал слова: «Она остается на краешке времени, непреклонная, целая и невредимая, всегда — по ту сторону, за пределом, и однажды ты откроешь глаза и увидишь ее, а потом не увидишь вообще ничего — только тьму».[5] И понял, что не смогу прочитать больше ни строчки, пока не вспомню ее, не напишу о ней хотя бы несколько слов.