Историю этой невероятной и безнадёжной любви Вадим знал исключительно со слов своей подруги и ничуть не сомневался в её правдивости. Ведь если бы между Жанной и Дамиром действительно хоть что-то было, то вряд ли она стала бы так откровенно рассказывать об их совместных поездках в Милан, Рим и Париж. Сначала Вадим всё же приревновал свою подругу и даже иногда выбрасывал в мусор присылаемые Икрамовым букеты, но убедившись в исключительной невезучести своего соперника, успокоился и даже сам предложил пригласить его на юбилей. Дамир пришёл едва ли не самым последним с огромной корзиной цветов и обёрнутой в яркую фольгу подарочной коробкой и занял место за одним столиком с доктором Брашаром – единственным человеком, вхожим в его дом. Сначала Икрамов вёл себя тихо и незаметно, но ближе к полуночи всё же проявил свой восточный темперамент – он произнёс витиеватый кавказский тост о любви и пригласил юбиляршу на танец. Через полчаса Дамир повторил всё заново, а потом ещё и ещё. Вадиму казалось что, он протанцевал с Жанной всю ночь. А что если одними танцами дело не ограничилось? Что если в эту ночь влюблённый тракторист решил достичь своей цели любой ценой? Что если он, взломав почту Романа Волокитина и написав для отвода глаз несколько писем от его имени, под предлогом помощи увёл перепуганную Жанну на Дикий пляж, а там изнасиловал, убил и утопил в море? Впрочем, изнасиловать, убить и спрятать тело можно было где угодно, а полотенце и сумку отнести на пляж только для отвода глаз. Совершить преступление и замести следы для бывшего боевика было несложно. Это здесь в Карпелье Икрамов был таким неприметным и законопослушным, но никому не известно, что он представлял из себя на родине. Даже Жанна за столько лет знакомства не узнала ничего конкретного из его личной жизни и ни разу не побывала в его доме. По её мнению, Дамир был совсем не тем человеком, за которого себя выдавал. По крайней мере, он точно не был сельским механизатором, хотя мог запросто починить мини-трактор, квадроцикл или снегоход. Икрамов без сомнения имел высшее образование и, вполне возможно, гуманитарное. Он очень хорошо разбирался в классической музыке, живописи и литературе, прекрасно катался на горных лыжах и играл в большой теннис и по предположению Жанны, если и имел какое-то отношение к сельской жизни, то только в образе какого-нибудь высокого начальника. К тому же Дамир был слишком богат для заурядного беглого боевика. Нигде не работая и получая мизерное социальное пособие, он умудрялся жить, ни в чём себе не отказывая, и ещё выполнять любые прихоти своей недоступной пассии. До приезда Вадима Икрамов не только водил Жанну по ресторанам, театрам и музеям, но и регулярно делал ей дорогие подарки, а на сорокапятилетие, как раз перед разрывом их отношений, даже подарил шикарную машину – тёмно-вишнёвый «Мини-Купер». По словам Жанны на её вопросы, откуда он берёт деньги, Дамир неизменно отвечал, что это его накопления из прежней жизни. Раз в два-три месяца Икрамов на неделю исчезал из Карпелье и возвращался в неизменно прекрасном настроении, таком словно выиграл в лотерею крупный джек-пот. Про эти отлучки он говорил, будто ездил в гости к землякам, но в это слабо верилось, потому что сами земляки никогда не приезжали в гости к Дамиру. Со своими деньгами Икрамов вполне мог купить крейсерскую яхту и назвать её в честь Жанны. Вот только вряд ли она добровольно поднялась на её борт и отправилась в романтическое путешествие с некогда отвергнутым любовником. Скорее всего, Жанна, испугавшись загадочных угроз, сама обратилась за помощью к бывшему боевику и согласилась спрятаться в его доме или на яхте. А теперь оказалась в полной и безраздельной власти Икрамова. Такая версия выглядела в глазах Морозова самой реальной и всё объясняющей.
Боле-менее успокоившись, Вадим допил ром и уже начал клевать носом, когда из дома Волокитиной, наконец, стали выходить люди. Первыми уехали полицейские и капитан Лурдес, за ними доктор Брашар, и у ворот остался только миниатюрный «Фиат» Регины. Покинув импровизированный наблюдательный пункт, Вадим слегка штормящей походкой, направился к дому своей подруги.
Регина, вооружившись шваброй, мыла истоптанные незваными гостями полы.
– Стой, где стоишь! – раздражённо крикнула она.– А то опять натопчешь!
Вадим послушно остановился в прихожей.
– Тебя инспектор Лурдес опрашивал?
– Опрашивал.
– О чём?
– Обо всём – о юбилее, о Жанне, о её родственниках.
– Искал возможных наследников?
– Типа того…
Из близких родственников у Волокитиной был только сын Глеб. Родители Жанны давно умерли, а ни братьев, ни сестёр у неё не было. Глеб окончил исторический факультет МГУ, работал в институте археологии и сейчас находился на раскопках где-то в Средней Азии. Он собирался приехать на юбилей матери, но по каким-то причинам не получил отпуск и прислал в подарок восточный сервиз искусно расписанный золотом и лазурью. Морозов знал, что по завещанию Жанны её сын становился единственным наследником. Оспаривать это завещание он не собирался.
– А про меня инспектор что-нибудь спрашивал?
– Интересовался, как давно ты живёшь с Жанной, есть ли у вас какой-нибудь совместный бизнес, и не предлагал ли ты ей узаконить отношения.
– И что ты ответила?
– Что вы живёте вместе с тех пор, как она стала вдовой, а насчёт законного брака и бизнеса я ничего не знаю.
Регина, мягко говоря, слукавила. Вадим и Жанна стали любовниками задолго до гибели её мужа, и домработница прекрасно знала об этом. К тому же Морозов формально являлся совладельцем одной из фирм своей подруги, но об этом он сам уже успел позабыть и вспомнил только сейчас, когда разговор коснулся вопроса о наследстве.
– Спасибо, ты молодец.
– Я знаю, что я молодец. Только никто этого не ценит…
Регина бросила мыть пол, оперлась о швабру и снова заплакала.
– Ты сама-то веришь, в то, что Жанна утонула? – участливо спросил Вадим.
– Нет.
– А чего тогда плачешь? Бросай эту уборку, поезжай домой и как следует выпей. Хорошо помогает в стрессовых ситуациях.
– Мне не поможет.
– Ну, а я, пожалуй, выпью…
Вадим прошёл в кухню, выпил немного водки с огуречным рассолом и, ободряюще похлопав Регину по плечу, отправился к Диане Мантальго.
Та, тщательно накрашенная и уложенная, сидела как обычно на своём любимом диване в гостиной и что-то писала в планшете.
– Редактирую последнюю главу – думаю сегодня окончить свой первый серьёзный роман. Я так понимаю, что в полицию обращаться уже ни к чему – инспектор Лурдес сам пришел к тебе.
– Абсолютно верно.
– Тогда докладывай, о чём вы беседовали.
Слово «докладывай» неприятно резануло слух Морозова, но он сдержался и обстоятельно рассказал о своей поездке в гавань, разговорах с инспектором Лурдесом и Региной, а так же изложил свою версию о похищении Жанны Дамиром Икрамовым.
– Это хорошая версия, – согласилась Диана.– Конечно, трудно представить, что Икрамов сумел взломать почтовый ящик Романа Волокитина и провернул такую сложную комбинацию, но что не сделаешь, ради восстановления отношений…
– Ты о чём?! – возмущённо воскликнул Вадим.– У Жанны не было ничего серьёзного с Дамиром! Их отношения были чисто платонические!
– А на чём основана такая уверенность? – вкрадчиво спросила Диана.– На рассказах самой Жанны?
– Именно на этом. Если бы у Жанны был роман с Дамиром, то разве она стала мне что-нибудь рассказывать об их совместных поездках? – вопросом на вопрос ответил Морозов.
– Ты слишком плохо знаешь женщин, – усмехнулась писательница.– В любви мы бываем невероятно изобретательны и коварны.
– Может, я действительно плохо знаю женщин, но я очень хорошо знаю Жанну. Она не стала бы мне врать! – самоуверенно парировал Вадим.
– А Жанна, по-твоему, не женщина? Я уже больше двадцати пишу исключительно любовные романы и знаю о женщинах всё, – так же самоуверенно откликнулась Диана.– Лучший способ скрыть правду – это размешать её пополам с ложью.
– Это я и сам это прекрасно знаю! Я всё-таки тоже писатель! – раздражённо согласился Морозов.– Но если тебе известны конкретные факты, то говори прямо, а не доканывай меня сомнительными намёками!
– Жанна, надо признаться, ничего конкретного мне не рассказывала, но я не верю, что кавказский мужчина может столько лет безуспешно ухаживать за женщиной, возить её в Милан, Париж и Ниццу, делать роскошные подарки и при этом ничего не получать взамен.
– Тоже самое было со мной. Ты просто не знаешь, сколько лет я ухаживал за Жанной ещё при жизни её мужа, и какие я ей делал подарки, прежде чем мы в первый раз переспали! – неожиданно для самого себя зачем-то соврал Морозов.
– Это хорошая версия, – согласилась Диана.– Конечно, трудно представить, что Икрамов сумел взломать почтовый ящик Романа Волокитина и провернул такую сложную комбинацию, но что не сделаешь, ради восстановления отношений…
– Ты о чём?! – возмущённо воскликнул Вадим.– У Жанны не было ничего серьёзного с Дамиром! Их отношения были чисто платонические!
– А на чём основана такая уверенность? – вкрадчиво спросила Диана.– На рассказах самой Жанны?
– Именно на этом. Если бы у Жанны был роман с Дамиром, то разве она стала мне что-нибудь рассказывать об их совместных поездках? – вопросом на вопрос ответил Морозов.
– Ты слишком плохо знаешь женщин, – усмехнулась писательница.– В любви мы бываем невероятно изобретательны и коварны.
– Может, я действительно плохо знаю женщин, но я очень хорошо знаю Жанну. Она не стала бы мне врать! – самоуверенно парировал Вадим.
– А Жанна, по-твоему, не женщина? Я уже больше двадцати пишу исключительно любовные романы и знаю о женщинах всё, – так же самоуверенно откликнулась Диана.– Лучший способ скрыть правду – это размешать её пополам с ложью.
– Это я и сам это прекрасно знаю! Я всё-таки тоже писатель! – раздражённо согласился Морозов.– Но если тебе известны конкретные факты, то говори прямо, а не доканывай меня сомнительными намёками!
– Жанна, надо признаться, ничего конкретного мне не рассказывала, но я не верю, что кавказский мужчина может столько лет безуспешно ухаживать за женщиной, возить её в Милан, Париж и Ниццу, делать роскошные подарки и при этом ничего не получать взамен.
– Тоже самое было со мной. Ты просто не знаешь, сколько лет я ухаживал за Жанной ещё при жизни её мужа, и какие я ей делал подарки, прежде чем мы в первый раз переспали! – неожиданно для самого себя зачем-то соврал Морозов.
– А вот это я как раз очень хорошо знаю, – саркастически ухмыльнулась Диана.– Ты ни дня не ухаживал за Жанной – она сама влюбилась в тебя. И подарком, после которого она отдалась тебе, был написанный специально для неё любовный рассказ. Кстати, очень интересный рассказ – мне понравился.
– И она тебе всё это рассказала?! – обескураженно удивился Вадим.
– Разумеется, – буднично ответила писательница.– Ты на самом деле совершенно не знаешь женщин. Мы часто доверяем своим подругам такие тайны, о которых никогда не рассказали бы ни родителям, ни мужу, ни священнику. Жанна рассказывала мне обо всех своих приключениях. Вот только об Икрамове ничего конкретного не говорила. Возможно, между ними действительно не было ничего личного. Только деловые отношения.
– Рассказывала обо всех своих приключениях? – обескураженно пробормотал Морозов, пропустив мимо ушей последние слова Дианы.– У Жанны что, было несколько любовников?
– Ну, было у неё несколько увлечений, и что с того? – примирительно произнесла писательница.– Всё это было ещё до твоего приезда, когда Жанна жила здесь одна. А ведь она обычная женщина, а не какая-нибудь Пенелопа, ждущая своего Одиссея.
– И кто эти счастливчики?
– Какое это теперь имеет значение? Забудь всё, что я тебе сказала. И, главное, не проговорись об этом Лурдесу. А то у него помимо мотива о наследстве, возникнет ещё и мотив ревности.
– Мотив о наследстве – глупость! Уверенно отчеканил Вадим.– Лурдес сам сказал, что юридически я не имею к Жанне никакого отношения. И, значит, ни на какое наследство претендовать не могу.
– Это по местным законам ты не имеешь к Жанне никакого отношения, но ведь она ещё не получила местное гражданство? У неё до сих пор только вид на жительство? уточнила Диана.
Морозов утвердительно кивнул головой. Жанна после пяти лет жизни в Карпелье получила постоянный вид на жительство. И уже давно имела право подать прошение о предоставлении местного гражданства, но почему-то этого не делала и до сих пор имела только российский паспорт.
– А раз так, – продолжила Мантальго, – то наследственное дело будет открыто по месту её московской прописки и будет вестись по российскому Гражданскому Кодексу. А по вашим законам, если ты докажешь, что в течение трёх последних лет проживал вместе с Жанной и вёл с ней совместное хозяйство, то будешь считаться её гражданским мужем, и будешь иметь такое же право на наследство, как и другие родственники, в частности её сын. Я думаю, Регина легко подтвердит, что ты живёшь с её хозяйкой более трёх лет и поможет отсудить твою часть наследства.
– Надо же! А я ничего об этом не знал! – удивлённо присвистнул Вадим.
– Вот видишь – я знаю российские законы лучше тебя! – горделиво произнесла Диана.– И думаю, что Лурдес тоже знает об этом. И подозревает у тебя наличие корыстного мотива. И именно поэтому выспрашивал Регину о родственниках Жанны. Но если тело Жанны не найдут, то по вашим законам её признают умершей только через пять лет, и лишь тогда откроют наследственное дело.
– Только я по этому делу ничего не получу. По завещанию Жанны весь её бизнес достаётся сыну. Неделю назад она сама прочитала мне новый текст.
– Надо же! Словно чувствовала, что с ней что-то случится!
– Да почему вы все решили, что с Жанной что-то случилось?! А, тем более, что её кто-то утопил?! – не выдержал Морозов.– Я скорее поверю в то, она отправилась в романтическое путешествие с Икрамовым, чем в то, что она утонула! Какого чёрта этот инспектор лезет в нашу личную жизнь, если до сих пор не нашёл тела Жанны? По российским законам: раз нет тела – значит, нет и дела!
– А разве Лурдес не сказал тебе, на основании чего завели розыскное дело? – интригующе спросила писательница.
– Нет. Он сказал, что это конфиденциальная информация, и меня она не касается.
– Тоже мне конфиденциальная информация! Секрет Полишинеля! – презрительно фыркнула Диана.– Всё очень просто – сегодня ночью в полицию пришло письмо, в котором сообщалось, что госпожу Волокитину утопил в районе Дикого пляжа неизвестный мужчина. И по этой информации была немедленно возбуждена доследственная проверка.
– Если я правильно понимаю, то эта информации недостоверна и её автор никому неизвестен?
– Пока неизвестен, – уточнила писательница, акцентируя слово «пока». – Почтовый ящик зарегистрирован в России. Но специалисты быстро установят, кому он принадлежит. Мне почему-то кажется, что это письмо пришло с того же адреса, что и поздравление с юбилеем. А его отправитель находится где-то здесь на улице Сонгри.
– Но почему полиция уделяет столько внимания сомнительной информации от какого-то анонима?
– Потому что после последних терактов она обязана незамедлительно проверять любые сообщения о тяжких преступлениях – хоть авторизованные, хоть анонимные. Особенно, если это касается иностранных диаспор. Может, Жанна случайно узнала о готовящемся теракте, и её устранили, как опасную свидетельницу?
– И для этого террористы приехали в Карпелье на роскошной яхте, и зачем-то запугали её письмами от неожиданно воскресшего мужа, – иронично обыграл эту версию Вадим.– Кстати, забыл сказать тебе самое важное – ноутбук Жанны исчез.
– То есть, как исчез? – удивлённо выгнула брови Диана.
– Я сам ничего не понимаю, – озабоченно нахмурил лоб Морозов.– Ещё сегодня утром ноутбук лежал в незапертом ящике письменного стола и был почему-то не запаролен. Я достал его, прочитал письма от мнимого Волокитина и положил обратно. А когда инспектор Лурдес при мне выдвинул тот же ящик, то в нём уже ничего не было…
– А может, инспектор тоже прочитал письма, и забрал ноутбук как вещественное доказательство?
– Если бы он прочитал эти письма, то непременно упомянул о них. Ноутбука в столе не было – его кто-то украл.
– А может, ты просто положил его в какой-то другой ящик?
– Все остальные ящики были заперты, и Лурдес спрашивал, нет ли у меня ключей. Я даже вывернул перед ним свои карманы! А доктор Брашар и полицейские искали эти самые ключи во всех книжных шкафах. Дался инспектору этот стол!
– А ты не мог унести этот ноутбук с собой?
– Да что я, по-твоему, идиот?! – не выдержал этого неожиданного допроса Вадим.
– Пока – нет. Но если продолжишь пить, то вполне можешь им стать, – спокойно резюмировала Диана и задала последний каверзный вопрос.– А почему ты ничего не сказал Лурдесу ни о пропавшем ноутбуке, ни о письмах от покойного Волокитина?
– А зачем мне ему об этом говорить? Если уж ты подумала, что это я унёс ноутбук Жанны, то что бы подумал этот прозорливый инспектор? Я и так у него главный и единственный подозреваемый, – вполне логично объяснил своё поведение Морозов и с нескрываемым подозрением добавил.– А ты сама от кого узнала об анонимном письме в полицию? От Лурдеса?
– От Лурдеса?
– От его начальства. Я позвонила, чтобы узнать к кому тебе лучше подойти с заявлением, а мне сказали, что Жанну Волокитину уже ищут.