Так и Женька, спроси ее, зачем она спрыгнула на пятачок, ни за что не смогла бы объяснить свой поступок. Просто где-то в затылке шевельнулась правильная догадка: жилище с таким входом должно иметь прямое отношение к народу Лунной кошки. А значит, и к Шепоту. Хотя имеет ли Шепот отношение к Людям крыш, пока было не ясно, но Женя чувствовала: искать Тима нужно в этой мансарде.
Едва ноги коснулись бетонного пола, она поняла, что хочет пить. До шума в ушах и дрожи в коленях. Женька села на корточки перед каменной чашей и начала жадно ловить губами прозрачную струйку.
Вода была кисловатой на вкус и чуть-чуть отдавала ржавчиной. Но она все равно пила ее до тех пор, пока в животе не осталось места даже для самого маленького глоточка. Наконец, Женька оторвалась от фонтана и внезапно ощутила запоздалый страх.
Наверное, в этот момент в ее голове вышел из строя какой-то предохранитель, не дававший воли лишним эмоциям. Ужас от пережитого навалился разом, вызвав острый приступ тошноты. Женьку затрясло. Так что зубы застучали. Часто и громко. В отбиваемой ими дроби ей почудилась детская кричалка. Она не раз орала ее по пути в столовую во время своей единственной смены в летнем лагере:
«Ешь картошку деревянной ложкой!
Лей компот прямо в рот!»
Тошнота незаметно превратилась в дикий голод. «Организм тратит слишком много энергии», - вспомнились Динины слова. Не удивительно! Страшно было представить, с какой скоростью Женька бежала последнюю часть пути. Нужно срочно заправиться.
Женька попыталась встать, но ноги не слушались. Тогда она медленно поползла на четвереньках к приоткрытой двери, толкнула ее лбом и увидела просторную комнату, залитую теплым оранжевым светом.
Там был камин. А в нем – настоящий огонь. Он вкусно трещал поленьями и отбрасывал изменчивые тени на стены и стеллажи с книгами. Перед камином на вишневом паркете вверх животом лежала собака. Французский бульдог. Белый с черными ушами.
Перевернутая морда уставилась на Женьку слезящимися глазами и улыбнулась. Как умеют улыбаться только французские бульдоги. Потом, видимо, решив, что одной улыбки маловато, пес завилял обрубком хвоста. Но вставать не стал - так и остался лежать на спине, елозя попой по полу.
Цепляясь за косяк, Женя медленно поднялась на ноги и перешагнула порог. Никого. Если не считать пса у камина.
- Привет, толстый! – сказала она ему.
Собачья задница закрутилась с утроенной энергией. Женька всегда подозревала, что эту породу вывели, скрещивая толстых зайцев с не менее толстыми свиньями. Поэтому от друга человека в ней осталась разве что способность любить. По-собачьи преданно. Все остальное – упитанная тушка, уши торчком и неуемный аппетит - было унаследовано от настоящих предков.
- Где же твои хозяева?
Собака перевернулась и хрюкнула.
- Прости, друг, я тебя не понимаю, - Вздохнула Женька. Она заметила возле камина низкий темно-синий диванчик со следами собачьих когтей и поковыляла к нему. От голода перед глазами плавали круасаны Мамаши Мурр. – Твой хозяин не Шепот случайно? Куда же он подевался?
- Родион Петрович понес Тимку в лазарет. Его подрали сильно, - ответила собака тоненьким голоском.
От неожиданности Женька тоже хрюкнула и плюхнулась на диван.
***
- А ты Тимкина подружка? – спросил пес и, кряхтя, поскреб задней лапой живот.
- Да… То есть, нет. Я его ученица, - Она не верила своим ушам, тем более что глаза никак не подтверждали услышанного – розовый язык бульдога почти не шевелился. Может, это собака-чревовещатель?
- Правда? Я тоже ученик. Только - Родиона Петровича. Он меня учит людей лечить. Я уже могу головную боль дыханием снять. И раны руками стягивать.
- Руками?!! – Женька начала в растерянности искать у бульдога руки, но тут из-за подлокотника дивана вынырнула курносая физиономия мальчишки лет семи. Его волосы были совершенно белые, как рафинад или лунный свет. Или рафинад в лунном свете. А глаза наоборот – по-цыгански темные. – Что, не веришь? Спорим?
- Верю-верю, - С облегчением хихикнула Женька. – Я – Женя, а тебя как зовут?
- Федор. – Мальчишка сел рядом. На нем была фланелевая рубаха. Точно такая же, как у Шепота, только маленькая.
- Дядя Федор?
- Почему дядя? – Мультфильм про Простоквашино он, похоже, не смотрел.
- Да так, не важно, Федь. Значит, Шепот – врач?
- Нет, целитель. Это другое. Он взглядом может от гриппа вылечить и от этой, как ее, плевмонии…
- А ты?
- И я! Даже ногу сломанную могу срастить.
- Тоже взглядом?
- Почему взглядом? – Федя по-взрослому наморщил лоб. – Слова нужно правильные знать. Я вот знаю. Родион Петрович, когда хочет поспать, меня зовет и говорит: «Смотри, Федор, ты за главного. Если кому голову оторвет – не буди. Сам разбирайся». Знаешь, какой я талантливый? Чего смеешься? Не веришь?
Оттопыренные уши мальчишки вспыхнули малиновым цветом.
- Да, верю же! – У Женьки даже щеки свело, так она старалась не засмеяться. – А поесть у тебя не найдется?
Собака, услышав вопрос, радостно захрюкала. Наверное, слово «поесть» она знала не хуже своей клички.
- Тихо, Боров, ты и так полторта сожрал! – цыкнул Федя, на что толстый пес ответил громким урчанием в животе.
Неприметная дверь за камином отворилась, впустив приглушенный перебор гитарных струн и знакомого старика. Увидев Женьку, он, не говоря ни слова, шагнул к дивану, протянул руку и прижал сухие пальцы к ее шее. Пощупал пульс. Женька громко сглотнула. Ей стало не по себе от хмурого взгляда его желтых глаз с узкими зрачками.
- Федь, быстро на кухню. Тащи все, что найдешь. И чая горячего, покрепче. Наша гостья сейчас упадет в голодный обморок.
Белобрысый мальчишка немедленно испарился, а старик сел рядом. Куртки на нем уже не было – только джинсы и рубаха. На ногах смешные носки в красно-желтую полоску. Наверное, он не такой уж грозный, раз Федя его не боится, и Боров вон какой раскормленный. Злой человек собаку баловать не будет.
- Ты Женя? – Тихо спросил Шепот своим странным, хрустящим голосом, и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Прости, что пришлось тебя погонять. Тим мог не дотянуть.
- Что с ним?
- Сейчас уже все нормально. Утром встанет.
В комнату влетел Федор с полным подносом. Ученик целителя принес полбатона вареной колбасы, хлебную нарезку, кусок шоколадного торта, баночку с медом и большую кружку горячего чая. Женька накинулась на еду, пытаясь разом запихнуть в рот торт и отрезать себе кусок колбасы.
- Сейчас твой организм меняется от любой серьезной нагрузки. Перестраиваются мышцы, укрепляется скелет. Все это требует энергии, - объяснил Шепот, отбирая у нее нож и делая бутерброд. - Пей чай, голова будет меньше кружиться.
- А как вы наф так быфтро нафли? – Спросила она с набитым ртом.
- Что, удивил? - Старик улыбнулся и стал похож на своего курносого ученика. – У Тима в телефоне маячок. На тот случай, если он не сможет позвать на помощь.
- И часто такое бывает? – Она перестала жевать.
- Со временем сама узнаешь. Ты же всего ничего с детьми Лунной кошки. Думаешь, они единственные в этом городе, кто обладает необычными способностями? Нет, юная барышня. Ешь пока, а я тебе лекцию почитаю. Про эволюцию. Как дожуешь, расскажешь мне о вашем с Тимофеем приключении.
Шепот встал, подошел к стеллажу, почти полностью закрывавшему две стены комнаты, и вернулся через минуту с толстой книгой в потрепанной коричневой обложке. «Джулиан Хаксли, - прочитала Женя. – Синтетическая теория эволюции».
- Джу, молодец. Если бы он не издал монографию о наших с ним исследованиях, теория эволюции так и топталась бы на месте, - Шепот постучал ногтем по звонкой обложке. Женька пригляделась и чуть не подавилась колбасой – она увидела год издания: 1942-й. Сколько же Шепоту лет? – Мы синтезировали естественный отбор Дарвина с открытиями генетики и пришли к выводу: эволюцией движут мутация и селекция…
Женька почувствовала, что от еды и обилия малознакомых слов ее клонит в сон. Заметив это, старик сменил тактику. Он отложил Хаксли, взял из нарезки квадратный кусок пшеничного хлеба и положил его на диван между собой и Женей.
- Это человечество. Долгое время оно было совершенно однородным. Но постепенно люди изменили окружающую среду до неузнаваемости. Изуродовали ландшафт, понастроили мегаполисов и гигантских заводов. У их ареала обитания возникли края, - старик провел пальцем по хлебной корочке. - Края, куда большинство жителей городов почти никогда не заглядывают - подвалы и крыши. Сначала появились первые люди, больше других приспособленные жить на границе цивилизации, - Он разложил вокруг ломтика мелкие кусочки розовой колбасы. - Люди, которые могли видеть в темноте, прыгать на невероятные расстояния и не боялись падений с большой высоты. Их влекла туда эйфория от вида ночного города с высоты птичьего полета. Мутанты-романтики. Они жили на крышах, влюблялись друг в друга и заводили детей. Это называется селекцией. Со временем их становилось все больше и больше, пока не пришел час создавать свой клан и выбирать его руководителя. Так появился народ Лунной кошки. Но почти одновременно с нами в подвалах человеческих городов зародился другой клан – Братство нор.
- Крысюки?
- Да. Мы считаем, что это потомки преступников, скрывавшихся под землей от закона. Они тоже прекрасно ориентируются во мраке, обладают огромной физической силой, быстро регенерируют, и еще, у них гипертрофированные руки – большую часть жизни крысюки строят новые коридоры под землей. Внизу, под городом лежит сложный лабиринт из тоннелей. Все это территория Людей нор.
- Подучается, что Люди крыш и Люди нор – это мутанты?
- Обычный человек – тоже мутант, - Улыбнулся Шепот. – Мутант обезьяны. Пойми, мутация – естественный механизм эволюции. Мутант перестает быть мутантом, когда его способности начинают передаваться из поколения в поколение. Иными словами, мы не мутанты. Скорее – другая раса.
- А как же Лунная кошка?
- Можно сказать, она наш тотем. Подобно Крысоматери у Людей нор. Знаешь, что такое «тотем»?
- Животное-предок?
- Правильно. В древности многие племена верили: между ними и животным-тотемом существует мистическая связь, поэтому они во многом подражали ему. Например, в Северной Америке мужчины племени омаха из рода оленя делали себе подобие рогов, смазывая глиной две пряди волос. А в африканском племени ботока подросткам принято выбивать передние зубы, чтобы они походили на быков. У этих животных, как известно, нет верхних резцов. Так же и Люди крыш, считая кошку своим предком, заимствуют ее повадки. Даже главный разящий прием у нас в драке называется «удар кошачьей лапы».
Женька тут же вспомнила страшные раны на шее одного из крысюков, так похожие на следы когтей гигантского зверя.
- Мы живем гораздо дольше обычных людей. Ни одну, и не две сотни лет, - Продолжил Шепот, а его гостья чуть не пролила на себя чай от удивления. – За это время каждый из народа крыш проживаете девять жизней - девять ступеней. Поднимаясь с одной ступени на другую, мы снова проходим посвящение и получаем новое имя.
- А Тим на какой ступени?
- На первой, конечно. Перейти на вторую он сможет только после тридцати лет.
- А Марта?
- Марта одна из самых опытных кошек. Недаром она уже почти пятьдесят лет возглавляет клан.
- Пятьдесят лет?!! – В это было невозможно поверить, стоило только вспомнить гладкое лицо и легкую походку женщины.
- Да, она на седьмой ступени.
- А вы?
Старик замолчал, уставившись на пляшущий в камине огонь.
- У меня осталось совсем немного времени. – Наконец, прошелестел он. - Свое последнее, девятое, имя я получил почти сорок лет назад.
Женьке стало не по себе. Выходило, что человеку рядом с ней никак не меньше трехсот лет.
- Ну что же, ты доела, и теперь твой черед рассказывать свою историю.
Рассказывать она не умела. Наверное, потому, что особо было некому. Любые попытки поделиться школьными новостями с мамой заканчивались нравоучениями, а с друзьями она общалась исключительно в сети. Но под внимательным взглядом Шепота нужные слова приходили сами собой, и рассказ вышел стройный, без сбоев и перескоков.
Старик попросил ее несколько раз повторить разговор бандитов. Услышав, что какой-то бригадир приказал убить Женьку, он начал озабоченно потирать подбородок.
- … А потом я увидела светящиеся нити. Они болтались повсюду. Прямо в воздухе…
- Что? Что ты увидела?! – Его косматые брови взлетели к кромке волос.
- Ну, нити, веревки, канаты - не знаю, как это называется у людей крыш. Я схватила одну и ударила ею громилу…
- У Людей крыш нет такого приема, - медленно ответил стрик. Он взял Женькино лицо в свои жесткие ладони и внимательно посмотрел ей в глаза. Потом зачем-то заглянул в правое ухо и пощупал затылок, потребовал показать зубы и ногти. То, что он увидел, погрузило целителя в еще большую задумчивость. - Зато есть у другой расы.
- У крысюков?
- Нет. Я рассказал тебе не все. Кроме Людей крыш и Людей нор существуют еще два народа, предпочитающих жить не в городах, а на природе. Судя по всему, ты ударила Гоблина Воздушным Хлыстом - главное оружие Людей ветра. Они видят линии движения, пронизывающие весь мир. Видят и могут управлять ими.
- Что это значит? Я не кошка?
- Ты – полиморф. Я абсолютно уверен в этом. За свою жизнь я знал только одного такого. Почти десять лет он правил всеми четырьмя кланами.
Глава 6
- Девчонка применила Воздушный Хлыст - они не смогли ее взять. Я же предлагал послать кого-нибудь из высшего эшелона! - Кайзер говорил писклявым голосом. Такой голос подошел бы манерным мальчикам, работавшим в известном на весь подземный город клубе «Голубая мышь», и совсем не вязался с увесистым подбородком и свирепым взглядом начальника охраны.
- Мне нужно было убедиться, что информация верна, - Спокойно ответил Глухой. – Тому, кто ее передал, доверять не следует.
- С ранеными что делать?
- Крысам отдать, - Чухонь с ужасом узнал голос Сиплого. Горбун бесшумно появился из-за бархатной портьеры.
Кайзер радостно закивал.
- Отставить! - поморщился Глухой. – Вы скоро все братство изведете на жратву для крыс. В лазарет их. Пусть Глистер поколдует.
Внутри у Чухони стало холодно, точно в погребе дядьки Хрыся. Глухой с Кайзером все знают. Это с их разрешения проклятый горбун бросил его на съедение грызунам!
- Крысоматери не нужны слабаки! – Проворчал Сиплый. – Сами же говорили, чистка рядов…
- Молчааать! – Глухой завизжал и вскочил из-за стола, оттолкнув от себя массивное кресло. – Ты когда в последний раз перечитывал Армагедариум?
Длинный палец постучал по обложке толстой книги. Чухонь сразу узнал ее. «Метро будущего». Армагедариум. Она, как великая ценность, хранилась в каждой Норе. Лежала на почетном месте, под портретом Старшего Сына. Бригадир по вечерам читал ее вслух и подолгу обсуждал с дядькой Хрысем Пророчество, скрытое между строк.
В книге шла речь о будущем человечества после ядерной войны. Жалкая горстка людей спустилась под землю, чтобы укрыться от радиоактивного излучения. Они ютились на заброшенных станциях метро, ели грибы и сражались с монстрами, пришедшими с зараженной поверхности.
Когда это случится, а Глухой в каждой торжественной речи утверждал, что людям осталось полшага до самоуничтожения, члены Братства окажутся самой приспособленной к новому миру расой. И тогда ничтожества, живущие наверху, узнают, кто на самом деле венец природы. Ждать осталось совсем недолго.
Так говорил Глухой…
Сиплый тоскливо взглянул на книгу и пробормотал что-то невнятное.
- Тебе, похоже, плевать на нашу миссию! Люди, эти мерзкие опарыши - вот, кого должны жрать твои мохнатые зверушки. Крысам хватит одного задохлика раз в неделю, а сильным бойцам место на передовой! Это они – соль Народа! Основа величайшей расы на земле!
Глава Братства распалялся все больше. На его щеках вспыхнули красные пятна, глаза болезненно заблестели. Кайзер вжал в плечи шишковатую голову, а Сиплый, похоже, мечтал провалиться сквозь землю. Хотя куда дальше? И так под землей!
- Распустились! Забыли для чего живете! Я вас заставлю весь Армагедариум вызубрить! Чтобы ночью в туалет вставали и повторяли до потери сознания! Я…
Голос Глухого вдруг сорвался, глаза вылезли из орбит, на губах выступила пена, и Глава Братства повалился на бок.
Кайзер и Сиплый переглянулись. Начальник охраны осторожно обошел неподвижную фигуру, выдвинул ящичек стола, и достал маленькую склянку с ярко-зеленой жидкостью. Он склонился над Глухим, привычным движением повернул ему голову и влил несколько капель в ухо.
- Что-то он нервный сегодня,- Вздохнул Кайзер. - Говорил я ему, осторожней со стимуляторами. Да разве он кого слушает!
Сиплый взял со стола пульт и направил его на один из мониторов, висевших над столом Глухого.
- Давай что ли, пока не очухался, на крыс посмотрим. У них сейчас все в самом разгаре.
- Включай, - Оживился Кайзер, - Это дело я люблю.
На экране появился уже знакомый Чухони каменный колодец. Шары черепов отчетливо белели среди шевелящейся массы.
- Сожрали уже,- Разочарованно вздохнул Сиплый, - Хотя там и жрать-то нечего было. Совсем костлявый попался. Прикинь, этот идиот думал, что его в чесальщики взяли!
Горбун гнусно заржал, отчего у Чухони заскрипели зубы.
- Раньше таких в Братстве не водилось, - Откликнулся Кайзер, приглаживая редкие волосы. – Правильно ты сказал - ряды надо чистить.
Они разговаривали и не подозревали, что прямо над их головами, задыхается от ненависти и бессилия маленький Чухонь.
Его мир только что умер.
Мир, где ворочался в углу шерстокан, сушились у печки портянки, и рассказывал свои истории сварливый дядька Хрысь. Все, что он знал и любил, разлетелось на тысячу бесполезных осколков. Словно чмокнул кроваво-красными губами мохнорыло - смертоносный, похожий на ежика зверек, вызывающий обвалы. Чухонь не успел схватить его за слюнявый рот и теперь лежит под грудой камней, раздавленный, жалкий и никому не нужный.
Он вскочил на ноги и побежал.
Впереди маячил темный вход в тоннель. Сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит через горло. Отчаяние стучало в виски. Он всего лишь корм для крыс! Еженедельное развлечение! Ничто и никто! Чухонь спотыкался, падал, разбивая в кровь руки и колени, вставал и бежал дальше.