Неудивительно, что волна протестов против торговых методов Америки захлестнула Таиланд и Марокко. Но Америка не согласилась пойти на компромисс, в частности отказалась принять хоть какие-то решительные действия, чтобы положить конец непомерно высоким субсидиям нашему сельскохозяйственному сектору, которые деформируют международный рынок и наносят серьезный вред бедным фермерам в развивающихся странах. Из-за такой непримиримой позиции Штатов были сорваны переговоры, в процессе которых должно было обсуждаться открытие международных рынков. И так во многих областях: президент Буш всячески противостоял многосторонности (понятие, которое подразумевает взаимовыгодное сотрудничество стран) и вместо него стремился насадить систему, предполагающую доминирование Америки. В итоге ему так и не удалось добиться господства Америки, но он прилично преуспел в ослаблении международного сотрудничества.
Администрация президента в очередной раз подчеркнула тотальное неуважение к международным организациям в 2005 году, когда объявила Пола Вулфовица, бывшего замминистра обороны и главного архитектора войны в Ираке, президентом Всемирного банка. Это назначение было изначально встречено негативно, а после того как Вулфовиц попался на неблаговидных поступках и его репутация в глазах международного сообщества была окончательно запятнана, он был вынужден уйти в отставку, не продержавшись на посту президента и двух лет.
Глобализация означает, что экономика Америки и остального мира теперь тесно взаимосвязаны. Рассмотрим те же американские ипотечные кредиты. Когда семьи признавали себя неплатежеспособными, владельцы закладных оставались с клочком бесполезной бумаги на руках. Учреждения, предоставившие проблемные ипотечные кредиты, уже благополучно перепродали их другим организациям, которые, объединив их неявным образом в один пакет с другими активами, перепродали их еще раз непонятно кому. Когда проблемы всплыли на поверхность, глобальные финансовые рынки начало трясти по-настоящему: выяснилось, что миллиарды по «плохим» закладным скрыты в портфелях Европы, Китая, Австралии и даже в топовых американских банках, таких как Goldman Sachs и Bear Stearns. Индонезия и другие развивающиеся страны – невинные в общем-то наблюдатели – страдают из-за того, что резко выросли риски, и инвесторы выводят деньги из этих молодых рыночных систем в поисках более спокойной гавани. Для того чтобы разгрести последствия этого, понадобятся годы.
Между тем мы впали в зависимость от других стран, которые финансируют наш собственный долг. На настоящий момент один только Китай владеет как правительственными, так и частными долговыми обязательствами на сумму более чем $1 триллион. Совокупный размер займов из-за рубежа за шесть лет администрации Буша у власти вырос до $5 триллионов. Маловероятно, что нынешние держатели закладных начнут требовать выплат по кредитам, потому что как только они это сделают, наступит глобальный финансовый кризис. Есть что-то странное и неприятное в том, что самая богатая страна в мире даже отдаленно не способна жить по средствам. Подобно тому, как Гуантанамо и Абу-Грейб подорвали моральный авторитет Америки, фискальная политика администрация Буша подорвала наш авторитет в экономике.
План дальнейших действийКто бы ни пришел на смену Бушу в январе 2009 года, ему придется иметь дело с незавидными экономическими последствиями правления своего предшественника. Помимо того, что ему предстоит вытащить страну из кровопролитной войны в Ираке, ему придется реанимировать экономику в Америке, что обещает оказаться болезненным и затяжным процессом.
В числе первоочередных задач потребуется разогнать экономический метаболизм до нормального уровня. Это значит, что необходимо повысить норму сбережений с нуля (и даже меньше) до более адекватного уровня хотя бы в 4 процента. И хотя повышение нормы сбережений окажет целительное воздействие на экономику страны в долгосрочной перспективе, краткосрочные последствия будут довольно болезненными. Если деньги хранятся в виде сбережений, они не тратятся. Если люди не тратят деньги, двигатель экономики начинает терять обороты. Если домохозяйства резко сократят свои расходы, что вполне может произойти в результате обвала рынка ипотечного кредитования, вероятно наступление рецессии; даже если они сделают это плавно, затяжного замедления темпов роста экономики избежать не удастся. С большой долей вероятности проблема обанкротившихся семей и взысканий на имущество должников, обусловленная чрезмерной задолженностью населения, усугубится, прежде чем ситуация начнет выправляться. В связи с этим правительство находится в очень тяжелом положении: любое слишком скорое восстановление финансового здоровья страны лишь обострит обе проблемы.
В любом случае помимо этого есть еще много других вопросов, нуждающихся в решении. То, что необходимо сделать, можно довольно просто описать так: необходимо положить конец сегодняшней модели нашего поведения и действовать в противоположном ключе, то есть перестать тратить деньги, которых у нас нет, повысить налоги для богатых, урезать льготы и бонусы для корпораций, развивать систему социальной помощи менее обеспеченным и больше инвестировать в образование, развитие технологий и инфраструктуры.
В плане налогообложения нам следует сместить фокус с позитивных аспектов, таких как рабочая сила или сбережения, и переключиться на негативные, например загрязнение окружающей среды. Что касается программ социальной поддержки, нам необходимо осознать простую вещь: чем активней государство способствует тому, что рабочие имеют возможность повышать свою квалификацию и получать качественное медицинское обслуживание, тем более конкурентными становятся американские предприятия в системе глобальной экономики. Наконец, мы преуспеем гораздо больше, если будем сотрудничать с другими странами на пути к развитию справедливой и эффективной международной торговли и финансовой системы. У нас будет гораздо больше шансов выйти на рынки других стран, если мы перестанем вести себя так лицемерно, то есть если мы сами откроем свои рынки для зарубежных продуктов и перестанем так агрессивно субсидировать собственный сельскохозяйственный сектор.
Какие-то негативные последствия правления Буша можно устранить в довольно короткие сроки. Для исправления других потребуются десятилетия, и это при условии, что Белый дом и Конгресс окажутся единодушны в своем желании сделать это. Только подумайте о процентах, которые мы год за годом выплачиваем по увеличившемуся почти на $4 триллиона долгу, – даже при ставке в 5 процентов сумма ежегодных выплат составляет $200 миллиардов. Подумайте о налогах, которые будущие правительства должны будут взимать для того, чтобы выплатить хотя бы часть накопившегося у нас долга. И подумайте об увеличившемся разрыве между богатыми и бедными – феномене, который простирается далеко за пределы экономики и угрожает будущему американской мечты.
Подытоживая сказанное, можно отметить, что для исправления сложившейся ситуации потребуется потрудиться на протяжении минимум одного поколения. В ближайшие десятилетия мы должны критически осмыслить наши традиционные представления. По-прежнему ли Герберт Гувер заслуживает своего сомнительного титула? Полагаю, что у Джорджа Буша есть все шансы претендовать на еще более неприятное звание.
Ошибки капиталистов
[32]
Рано или поздно придет время, когда угрозы, возникшие в связи с кризисом кредитной системы, отступят, и нам придется заняться еще более серьезным вопросом определения вектора экономического развития. Это будет опасный момент. Неминуемо грядут споры не только о будущей экономической политике, но и о фактах истории, а именно о причинах, приведших к текущей ситуации. Битва за прошлое определит исход битвы за будущее. Именно поэтому так важно адекватно оценить историю.
Какие решения оказались решающими для того, чтобы погрузить страну в кризис? Ошибки допускались на каждом шагу. На языке инженеров это называется сбоем в системе, когда не одна ошибка, а целая их череда приводит к трагичным результатам. Давайте рассмотрим пять знаковых ошибок нашей системы.
№ 1. Увольнение председателяВ 1987 году администрация Рейгана приняла решение убрать Пола Волкера с поста председателя Федеральной резервной системы и поставить на его место Алана Гринспена. Волкер делал то, что и следует делать руководителю центрального банка страны. При нем инфляция снизилась с 11 процентов почти до 4 процентов. По здоровой логике мира центральных банков, он должен был быть удостоен оценки 5+ и гарантированного переназначения. Однако Волкер понял еще и то, что финансовые рынки нуждаются в регулировании. Рейгану же нужен был кто-то, который не верит в подобные вещи, и он нашел такого человека в лице фанатичного сторонника концепций Айны Рэнд с ее философией объективизма и пропагандой системы свободных рынков.
В 1987 году администрация Рейгана приняла решение убрать Пола Волкера с поста председателя Федеральной резервной системы и поставить на его место Алана Гринспена. Волкер делал то, что и следует делать руководителю центрального банка страны. При нем инфляция снизилась с 11 процентов почти до 4 процентов. По здоровой логике мира центральных банков, он должен был быть удостоен оценки 5+ и гарантированного переназначения. Однако Волкер понял еще и то, что финансовые рынки нуждаются в регулировании. Рейгану же нужен был кто-то, который не верит в подобные вещи, и он нашел такого человека в лице фанатичного сторонника концепций Айны Рэнд с ее философией объективизма и пропагандой системы свободных рынков.
Именно на агрессивном кредитовании и грабительских условиях займов зарабатываются миллиарды.
Гринспен играл двойную роль. Федеральная резервная система контролирует денежный кран, и в начале десятилетия она выкрутила его на полную мощность. Вместе с тем Федеральная резервная система выступает в качестве регулятора. Если вы назначаете исполнителем человека, который изначально против политики регулирования, можно догадаться, каких решений от него следует ждать. Поток дешевых денег и прорвавшаяся дамба системы регулирования в совокупности привели к катастрофическим последствиям.
Под председательством Гринспена случился даже не один, а два финансовых пузыря. После того как в 2000–2001 годах схлопнулся пузырь доткомов, Грипспен помог раздуть пузырь на рынке жилья. Первоочередная зона ответственности центрального банка – это поддержание стабильности финансовой системы. Если банки активно предоставляют кредиты в момент раздувания цен на активы, результатом может стать обвал рынка, в чем мы сейчас и убеждаемся и что Гринспен не мог не понимать. В его руках было достаточно инструментов для того, чтобы урегулировать ситуацию. Так, например, для того чтобы справиться с пузырем доткомов, он мог повысить предписываемую маржу (обязательный размер первоначального взноса, необходимый для того, чтобы купить в кредит некий актив). Чтобы сдуть пузырь на рынке жилья, он мог взять под контроль кабальное кредитование для семей с низкими доходами, а также запретить другие коварные схемы (предоставление кредитов без требования документации или по поддельным документам, кредиты только под проценты и так далее). Такие меры серьезно бы нам помогли. Даже если бы у него не было инструментов на руках, он мог бы обратиться в Конгресс и получить их.
Безусловно, наши сегодняшние проблемы в финансовой системе обусловлены не одной лишь необдуманной политикой в сфере кредитования. Банки заключали необычайно рискованные сделки с другими банками посредством сложных инструментов вроде деривативов, кредитно-дефолтных свопов и других. В подобных сделках одна сторона платит другой, если происходят определенные события, например банк Bear Stearns объявляет себя банкротом, или взлетает курс доллара. Изначально эти инструменты задумывались как механизм управления рисками, но они могут использоваться и для спекуляций. Так, если вы, скажем, уверены в том, что курс доллара упадет, вы делаете высокие ставки, и когда ваш прогноз сбывается, вы получаете серьезную прибыль. Проблема в том, что в условиях тесного переплетения сделок с настолько высокими ставками никто не может быть уверен в финансовом положении другой стороны, да и в своем собственном тоже. Неудивительно, что в какой-то момент рынки кредитования оказываются парализованы.
Гринспен сыграл свою роль и здесь. Когда я был председателем Совета экономических консультантов в период правления Клинтона, я также был членом комитета, состоящего из ключевых федеральных финансовых регуляторов, куда входили Гринспен и министр финансов Роберт Рубин. Уже тогда было понятно, что деривативы представляют серьезную угрозу. Несмотря на это стоящие у руля финансовой системы (в Федеральной резервной системе, в Комиссии по ценным бумагам и биржам) сторонники политики дерегулирования, игнорируя риски, предпочли бездействовать под предлогом того, что любое вмешательство может воспрепятствовать инновациям в финансовой системе. Но инновации, как и перемены, не несут в себе внутреннюю ценность. С равными шансами они могут оказаться как хорошими, так и плохими (наглядный пример – предоставление кредитов заемщику на основании сфальсифицированной информации о его доходах).
№ 2. Разрушение стенВыплачивать дивиденды за политику дерегулирования придется еще много лет. В ноябре 1999 года Конгресс отменил закон Гласса – Стиголла – эта инициатива была проведена через Конгресс сенатором Филипом Грэммом и ознаменовала победу лоббистов из банковской сферы и индустрии финансовых услуг, стоившую им $300 миллионов. Когда-то закон Гласса – Стиголла разделил коммерческие (те, что предоставляли кредиты) и инвестиционные (те, что осуществляли продажу ценных бумаг) банки. Закон был принят после Великой депрессии и задумывался как способ сдерживания побочных явлений эпохи, включающих среди прочего и конфликты интересов. Например, если в отсутствие организационного разделения банков некая компания, чьи акции были выпущены инвестиционным банком с его полного одобрения, испытывает трудности, не будет ли это означать, что коммерческое отделение банка (если таковое имеется) обязано дать этой компании кредит, что может оказаться неразумным? Предвидеть исход закручивающейся спирали из необдуманных решений практически невозможно. Я выступал против отмены закона Гласса – Стиголла. Создатели закона словно говорили: «Доверьтесь нам. Мы возведем Китайскую стену, чтобы не повторить ошибок прошлого». Будучи экономистом, я, конечно, обладаю здоровой порцией веры в то, что под мощью экономических стимулов человеческое поведение может накрениться в сторону личных интересов, и совсем не тех, о которых Токвиль говорил как о «личных интересах, понимаемых должным образом».
Косвенные последствия, возникшие в связи с отменой закона Гласса – Стиголла, оказались наиболее важными. Отмена закона изменила культуру страны в целом. Деятельность коммерческих банков не должна быть связана с большими рисками, их задача – управлять деньгами людей в предельно консервативной манере. При таком понимании государство должно брать на себя ответственность в случае, если у банка возникают проблемы. Инвестиционные банки, напротив, традиционно имеют дело с деньгами состоятельных людей, то есть тех, кто может позволить себе идти на большие риски, чтобы получать большую прибыль. Когда в результате отмены закона Гласса – Стиголла произошло слияние инвестиционных и коммерческих банков, на передний план вышла именно культура инвестиционных банков. Существовал спрос на высокую отдачу, которая возможна только при условии высокого уровня левериджа и больших рисков.
На пути к дерегулированию были сделаны и другие серьезные шаги. Одним из них было решение, принятое в апреле 2004 года в результате собрания Комиссии по ценным бумагам и биржам, которое практически все проигнорировали и которое в итоге прошло практически в отсутствие участников. Согласно этому принятому решению инвестиционные банки могли повышать коэффициент соотношения заемных средств и собственного капитала (с 12:1 до 30:1 и выше), вследствие чего банки могли покупать больше ипотечных ценных бумаг, попутно раздувая пузырь на рынке недвижимости. Согласившись на эту меру, Комиссия негласно заявила о своей вере в саморегулирование: очень причудливая убежденность в том, что банки могут самостоятельно и эффективно наводить у себя порядок. Идея саморегулирования абсурдна, что теперь признает даже Алан Гринспен, в практическом плане оно никоим образом не в силах диагностировать системные риски (разновидность рисков, которые возникают, когда, например, методы управления портфелями каждого из банков предписывают им продавать единовременно определенный вид ценных бумаг).
В то время как мы отменяли старые методы регулирования, мы не делали ровным счетом ничего для того, чтобы решать проблемы, возникшие на рынках в XXI веке. Самую серьезную проблему породили деривативы. В 1998 году Бруксли Борн, глава Комиссии по торговле товарными фьючерсами, пыталась привлечь внимание к необходимости регулирования, которая стала особенно очевидной после того, как в том же году Федеральная резервная система запустила программу спасения хедж-фонда Long-Term Capital Management, крах которого грозил обернуться убытками в размере более триллиона долларов для глобального финансового рынка. Но министр финансов Роберт Рубин, его заместитель Ларри Саммерс и Алан Гринспен были непреклонны и успешны в продвижении своего оппозиционного мнения на этот счет. Никакие меры приняты не были.
№ 3. Лечение пиявкамиА затем в силу вступила инициатива по сокращению налогов, утвержденная администрацией Буша 7 июня 2001 года и усиленная два года спустя. Президент и его советники, казалось, считали, что снижение налогов, особенно для корпораций и американцев с высоким уровнем дохода, – самое действенное лекарство от любой экономической болезни, практически современный аналог лечения пиявками. Снижение налогов сыграло центральную роль в подготовке почвы для сегодняшнего кризиса. Поскольку данная мера оказалась неэффективной, серьезно заниматься стимулированием экономики предстояло Федеральной резервной системе, которая подошла к решению этой задачи с беспрецедентно низкими процентными ставками и ликвидностью. Война в Ираке усугубила ситуацию, так как из-за нее сильно поднялись цены на нефть. Учитывая тот факт, что Америка серьезно зависит от импортной нефти, наши заграничные расходы выросли на несколько сотен миллиардов, которые при других обстоятельствах можно было бы потратить на американские товары. Было бы логично, если за этим последовал экономический спад, как было в 1970-х. Однако Федеральная резервная система отреагировала на вызов обстоятельств самым близоруким образом, какой только можно вообразить. Резко возросшая ликвидность сделала доступными ипотечные кредиты даже для тех, кто раньше их не мог бы себе позволить. И действительно, экономический спад удалось пресечь, при этом коэффициент сбережений большинства американских семей упал до нуля. Нельзя было закрывать глаза на то, что мы живем на не принадлежащие нам деньги и время.