Но сказал он это как-то нервно.
— А что, у тебя неприятности от Жан-Клода?
— Нет, а почему ты спрашиваешь?
— Для репортера ты врешь очень неумело.
— У нас с Жан-Клодом свои дела. Истребительницы они не касаются.
— Отлично, только ты поглядывай, что у тебя за спиной.
— Очень признателен, что ты за меня беспокоишься, Анита, только не волнуйся, я со своими делами справлюсь.
С этим я спорить не стала. Наверное, настроение у меня было хорошее.
— Как скажешь, Ирвинг.
Он оставил эту тему, и я, соответственно, тоже. От Жан-Клода никому просто не отделаться, но это меня не касается. Ирвинг брал у него интервью. Значит, тогда к нему и приделали веревочки. Не очень большой сюрприз, но и не мое дело. Вот так.
— Это будет сегодня на первой полосе. Я только выясню у Жан-Клода, упоминать ли нам, что этот новый вампир не Мастер.
— Я была бы тебе благодарна, если бы ты от этого воздержался.
— А что?
В его голосе зазвучала подозрительность.
— Может, не так уж плохо будет, если «Человек превыше всего» будет верить, что Алехандро и есть Мастер.
— Почему?
— Чтобы они не убили Жан-Клода, — сказала я.
— А!
— Да.
— Буду иметь в виду, — обещал он.
— Постарайся.
— Мне пора, труба зовет.
— О’кей, Ирвинг, потом поговорим.
— Пока, Анита, спасибо.
И он повесил трубку.
Я стала пить еще горячий кофе — медленно. Первую за день чашку никогда нельзя пить наспех.
Если я заставлю хмырей из «Человек превыше всего» купиться на ту же наживку, что и Эдуарда, никто за Жан-Клодом охотиться не будет. Они будут искать Алехандро. Того Мастера, который убивает людей. Пустят по следу полицию, и диких вампиров задавят численным превосходством. Так, это мне нравится.
Фокус в том, купится ли кто-нибудь? Пока не попробуешь, не узнаешь.
28
Я прикончила кофейник и оделась, когда телефон зазвонил снова. Такое уж утро выдалось. Я сняла трубку.
— Да?
— Мисс Блейк? — произнес очень неуверенный голос.
— У телефона.
— Это Карл Ингер.
— Извините, если мои ответы показались вам резкими. В чем дело, мистер Ингер?
— Вы мне сказали, что согласны снова говорить со мной, когда я придумаю план получше. Я придумал, — сказал он.
— План ликвидации Мастера города? — спросила я.
— Да.
Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула в сторону от трубки. А то еще подумает, что это я к нему дышу неровно.
— Мистер Ингер…
— Пожалуйста, выслушайте меня. Мы этой ночью спасли вашу жизнь. Это все же чего-то стоит.
Здесь он меня поймал.
— Каков у вас план, мистер Ингер?
— Я бы лучше изложил вам его лично.
— Меня еще несколько часов не будет в офисе.
— Могу я посетить вас дома?
— Нет.
Ответ был автоматическим.
— Вы не занимаетесь делами дома?
— Нет, если могу этого избежать.
— Вы подозрительны, — сказал он.
— Всегда, — подтвердила я.
— Мы могли бы встретиться где-нибудь еще? Есть некто, с кем я хотел бы, чтобы вы познакомились.
— С кем и зачем?
— Фамилия вам ничего не скажет.
— Попробуйте.
— Мистер Оливер.
— А имя?
— Мне оно неизвестно.
— Ладно, а зачем мне с ним встречаться?
— У него есть хороший план ликвидации Мастера города.
— Какой?
— Знаете, я думаю, пусть лучше мистер Оливер объяснит вам сам. Он намного лучше меня умеет убеждать.
— Пока что вы неплохо справляетесь, — сказала я.
— Значит, вы согласны со мной встретиться?
— Конечно, почему бы и нет?
— Это чудесно. Вы знаете, где находится Арнольд?
— Да.
— Рядом с Арнольдом на Тессон-Ферри-роуд есть озеро для платной рыбалки. Вы его знаете?
Кажется, я там ездила по дороге на два убийства. Все дороги ведут в Арнольд.
— Смогу найти.
— Как скоро вы сможете там быть? — спросил он.
— Через час.
— Отлично, я буду ждать.
— Этот мистер Оливер будет у озера?
— Нет, я вас оттуда отвезу к нему.
— Зачем такая секретность?
— Да нет, это не секретность. — В его голосе зазвучала неловкость. — Просто я плохо умею объяснять дорогу. Проще будет, если я вас подвезу.
— Я могу ехать за вами на машине.
— Кажется, мисс Блейк, вы мне не вполне доверяете.
— Я никому не доверяю вполне, мистер Ингер, ничего личного здесь нет.
— Даже людям, которые спасли вам жизнь?
— Даже им.
Он не стал углубляться в эту тему — наверное, и к лучшему, и сказал:
— Значит, мы встречаемся у озера примерно через час.
— Договорились.
— Спасибо, что согласились приехать, мисс Блейк.
— Я у вас в долгу, а вы постарались, чтобы я это поняла.
— Не надо обижаться, мисс Блейк, я не хотел вас оскорбить.
Я вздохнула:
— Я не обижаюсь, мистер Ингер. Я просто не люблю быть в долгу.
— Посещение мистера Оливера подведет черту всем обязательствам. Я вам обещаю.
— Ловлю вас на слове, Ингер.
— Итак, я жду вас через час.
— Я буду.
Мы каждый повесили трубку.
— А, черт!
Я забыла, что сегодня еще не ела. Иначе я бы назначила через два часа. Теперь мне в буквальном смысле предстояло что-то перехватить по дороге. Терпеть не могу есть в машине, но черт побери, что значит небольшой беспорядок в салоне между друзьями? Или даже между людьми, которые тебе жизнь спасли? Чего это меня так достает, что я в долгу у Ингера?
Да того, что он правый фанатик. Зелот. А с зелотами я дела иметь не люблю. И уж точно не люблю быть обязанной жизнью кому-то из них.
Ладно, он сказал: когда я с ним повидаюсь, это сведет все счеты. Так он сказал. С чего бы мне ему не верить?
29
Озеро Чип-Эвэй — это искусственный водоем площадью в пол-акра с искусственными насыпными берегами. Тут же палаточка, где продаются еда и наживка. Вокруг — плоская автостоянка с гравийным покрытием. На стоянке — автомобиль последней модели с плакатом «Продается». Платная рыбалка и тут же продажа подержанных автомобилей. Отлично придумано.
Вправо от стоянки тянулся участок, заросший травой. На нем — небольшой сарайчик-развалюха и что-то, похожее на остатки промышленного барбекю. Трава кончалась древесной опушкой, переходящей в лесистый холм. С левой стороны к озеру подходила река Мерамек. Забавно было видеть свободно текущую воду рядом с искусственным озером.
В этот холодный осенний день на стоянке было только три машины. Рядом с сияющим бордовым «крайслер-бароном» стоял Ингер. Горстка рыбаков закидывала удочки в озеро. Хорошая должна быть рыбалка, если вытащила людей наружу в такой холод.
Я поставила машину рядом с автомобилем Ингера. Он пошел навстречу мне широким шагом, протягивая руку, как агент по продаже недвижимости, который счастлив показать покупателю дом. Что бы он ни продавал, мне это не нужно. В этом я была почти уверена.
— Как я рад, что вы приехали, мисс Блейк!
Он пожал мою руку обеими руками, сердечно, душевно, неискренне.
— Что у вас на уме, мистер Ингер?
Его улыбка слегка померкла.
— Я вас не понимаю, мисс Блейк.
— Отлично понимаете.
— Серьезно, не понимаю.
Я вгляделась в его озадаченное лицо. Может быть, я слишком много времени провела с ловчилами. Тут в какой-то момент забываешь, что не все в мире — ловчилы. Если всегда предполагать худшее, это сильно экономит время.
— Простите, мистер Ингер. Я много времени провожу в поисках преступников, это вырабатывает цинизм.
У него все равно был озадаченный вид.
— Не обращайте внимания, мистер Ингер, давайте просто поедем к этому Оливеру.
— Мистеру Оливеру, — поправил он.
— Да, конечно.
— Поедем на моей машине? — Он сделал жест в сторону своего «крайслера».
— Я поеду за вами.
— Вы мне не доверяете.
Кажется, это его задело. Вообще люди не привыкли, что бы их подозревали только за то, что когда-то они что-то такое сделали. По закону каждый невиновен, пока его вина не доказана, но если ты повидал достаточно боли и смертей, для тебя каждый виновен, пока не доказана его невиновность.
— Ладно, поедем на вашей.
Он просто просиял. Именины сердца.
К тому же у меня было с собой два ножа, три креста и пистолет. Преступник он или нет, а я подготовилась. Я не ожидала, что мне понадобится оружие для разговора с мистером Оливером, но потом — потом может понадобиться. Время ходить вооруженной до зубов — хоть на медведя. Или дракона. Или вампира.
30
Ингер проехал по старому шоссе 21 до Восточного Рок-Крика. Рок-Крик — это узкая извилистая дорога, где еле могут разминуться две машины. Ингер вел машину достаточно медленно, чтобы вписываться в повороты, но не так, чтобы поездка успела надоесть.
По дороге были фермы, стоявшие уже много лет, и новые дома в новых кварталах на голой и красной, как рана, земле. К одному из таких кварталов Ингер и свернул. Там было полно больших и красивых домов, очень современных. Вдоль дороги — тоненькие деревца, привязанные к кольям. Эта жалкая поросль трепетала на осеннем ветру, и несколько листиков цеплялись к тонким, как паучьи ножки, веткам. Здесь был лес, пока не прошли бульдозеры. И зачем проектировщики снесли все старые деревья, а потом посадили саженцы, которые еще несколько десятилетий не будут иметь приличного вида?
Мы остановились возле коттеджа, оформленного под деревянный, который был больше любого настоящего деревянного дома. Слишком много стекла, голый двор цвета ржавчины. Белый гравий, покрывавший подъездную дорожку, явно привезли за много миль. Местный гравий был красен, как местная земля.
Ингер начал обходить машину — чтобы открыть мне дверь, наверное. Я открыла ее сама. Ингер, кажется, слегка растерялся, но виду не подал. А я никогда не понимала, почему совершенно здоровый человек не может сам себе открыть дверь. Особенно дверцу автомобиля, когда мужчина должен обойти ее вокруг, а женщина сидит, как… как бревно.
Ингер повел меня вверх по ступеням веранды. Отличная веранда, достаточно широкая, чтобы сидеть там в летние вечера. Сейчас же она была сплошь голое дерево и большое картинное окно с задвинутыми шторами, выполненное как окно амбара, а над ним повсюду нарисованы фургонные колеса. Очень деревенский пейзаж.
Ингер постучал в резную деревянную дверь. В середине двери была панель свинцового стекла, высокая и сверкающая, предназначенная скорее для декорации, чем чтобы сквозь нее смотреть. Он не подождал, пока дверь откроется, а открыл ее ключом и вошел. Если он не ждал, что ему откроют, зачем было стучать?
В доме было сумеречно от действительно красивых штор, отгораживающих от густого солнечного света. Полы полированного дерева были ничем не покрыты. Решетка тяжелого камина без экрана, камин холоден. Весь дом был новый, не пользованный, как рождественская игрушка. Ингер, не задумываясь, пошел вперед в деревянный коридор, а я последовала за его широкой спиной. Он не оглядывался, успеваю ли я за ним. Очевидно, когда я дала понять, что дверь мне открывать не надо, он решил, что дальнейшая галантность излишня.
Мне это годится.
Вдоль всего коридора через широкие простенки шли деревянные двери. Ингер постучал в третью слева. Чей-то голос ответил:
— Войдите!
Ингер открыл дверь и вошел. Потом придержал для меня дверь, стоя возле нее очень прямо. Кто же это такой там в комнате, кто может Ингера так построить? Только один способ выяснить.
Я вошла в комнату.
На северной стене был ряд окон с тяжелыми шторами. Тонкий луч солнца перерезал комнату, выделив полосу на большом и пустом столе. За столом в большом кресле сидел человек.
Он был очень мал, почти лилипут или карлик. Я бы сказала, что карлик, но у него не было выступающей челюсти или укороченных рук. И под отлично сшитым костюмом он казался вполне правильно сложенным. У него почти не было подбородка, лоб был скошен назад, и это привлекало внимание к широкому носу и развитым надбровным дугам. Что-то было знакомое в этом лице, будто я его уже где-то видела. Но я знала, что ни одного человека такого вида среди моих знакомых никогда не было. Очень необычное лицо.
Я глядела на него, чувствуя, что озадачена, и это мне не нравилось. Потом я перехватила взгляд его глаз; они были чисто карие и улыбались. Темные волосы были подстрижены чуть ли не по одному — очень дорогая стрижка, и уложены феном. Он сидел в кресле за своим чистым полированным столом и улыбался мне.
— Мистер Оливер, это Анита Блейк, — сказал Ингер, все еще застыв у двери.
Человек поднялся с кресла и обошел вокруг стола, протягивая мне маленькую, правильной формы руку. Он был ростом четыре фута и ни дюйма больше. Рукопожатие у него было твердым и куда сильнее, чем можно было предположить по его виду. Краткое пожатие, и я ощутила силу в этой маленькой фигуре. Он не казался на вид мускулистым, но была в нем какая-то легкая сила — в лице, руке, осанке.
Он был низкорослым, но не считал это недостатком. Мне это нравилось. Совпадает с моим мироощущением.
Улыбнувшись, не разжимая губ, он сел в свое большое кресло. Ингер принес из угла стул и поставил его перед столом. Я села; Ингер остался стоять у закрытой теперь двери. И стоял по стойке «смирно». Человек в кресле пользовался у него уважением. И мне он тоже вроде бы нравился. Впервые в жизни. Обычно я с первого взгляда склонна не доверять.
Я поняла, что улыбаюсь. Мне было тепло и приятно смотреть ему в лицо, будто он был мой любимый дядюшка, от которого у меня нет секретов. Я нахмурилась. Что за чертовщина со мной творится?
— Что тут делается? — спросила я.
Он улыбнулся, и глаза его заискрились в мою сторону.
— Что вы имеете в виду, мисс Блейк?
Голос был мягкий, тихий, густой, как сливки в кофе. Его можно было почти попробовать на вкус. Приятная теплота в ушах. Я знала только один еще голос, который умел вытворять такие штуки.
Я уставилась на тонкую полоску солнечного света в дюйме от руки Оливера. Яркий день. Этого не может быть. Или может?
И я всмотрелась в очень живое лицо. Нет и следа той чужести, которая выдает вампира. И все же его голос, это теплое чувство уюта — нет, это все неестественно. Я никогда никому не доверяла и не симпатизировала с первого взгляда. И сейчас начинать не собиралась.
— Отлично работаете, — сказала я. — Просто отлично.
— Что же вы имеете в виду, мисс Блейк?
В этот пушистый голос можно было завернуться, как в любимое одеяло.
— Перестаньте!
Он вопросительно посмотрел на меня, будто недоумевая. Актерская игра была великолепна, и я поняла почему: это не была игра. Я бывала рядом с древними вампирами, и ни один из них не мог сойти за человека — вот так. Этого можно привести куда угодно, и никто не узнает. Ладно, почти никто.
— Поверьте мне, мисс Блейк, я ничего не пытаюсь делать.
Я сглотнула слюну. Было это правдой? Был он настолько силен, что ментальные трюки и голос действовали автоматически? Нет. Если Жан-Клод может этим управлять, то и это создание тоже может.
— Уберите ментальные фокусы и отключите голос, о’кей? Если хотите говорить по делу, говорите, а трюки бросьте.
Его улыбка стала шире, но все еще не настолько, чтобы стали видны клыки. Несколько сотен лет тренировки дают возможность выучить эту улыбку.
И он рассмеялся. Это был чудесный смех, как теплая вода, падающая с высоты. В него хотелось прыгнуть и купаться в нем.
— Прекратите!
Сверкнули клыки, и смех прекратился.
— Это ведь не метки вампира позволяют вам видеть насквозь мои, как вы их назвали, игры. Это природный талант?
Я кивнула:
— Он есть почти у всех аниматоров.
— Но не в такой степени, как у вас, мисс Блейк. У вас тоже есть сила; я ощущаю ее кожей. Вы некромант.
Я стала возражать, но прикусила язык. Нет смысла лгать такому. Он был старше всего, что мне могло присниться во сне или привидеться в кошмаре. Но от него у меня не ныли кости. Он был хорош, лучше Жан-Клода, лучше всех.
— Я могла бы быть некромантом, но решила им не быть.
— Нет, мисс Блейк, мертвые отзываются вам, все мертвые. Даже я чувствую эту тягу.
— Вы хотите сказать, что у меня есть что-то вроде власти и над вампирами?
— Если вы научитесь использовать свои таланты, мисс Блейк, то да — у вас есть определенная власть над всеми мертвыми в их многочисленных обличьях.
Я хотела спросить, как это сделать, но одернула себя. Вряд ли Мастер вампиров поможет мне обрести власть над его последователями.
— Вы меня разыгрываете.
— Заверяю вас, мисс Блейк, что я абсолютно серьезен. Это ваша потенциальная власть притянула к вам Мастера города. Он хочет взять под контроль эту возникающую силу из страха, что она повернется против него.
— Откуда вы это знаете?
— Я чую это по меткам, которые он на вас наложил.
Я только таращилась. Он чует Жан-Клода. Вот черт!
— Чего вы хотите от меня?
— Очень напрямую, это я люблю. Жизнь человека слишком коротка, чтобы расходовать ее на тривиальности.
Это была угроза? Глядя в его улыбающееся лицо, я не могла сказать с уверенностью. Глаза его все так же искрились, и меня все так же тянула к нему теплая и пушистая тяга. Контакт глаз! Уж кто-кто, а я должна была бы помнить. Я уставилась в стол, и мне стало лучше. Или хуже. Теперь меня можно было напугать.
— Ингер сказал, что у вас есть план, как убрать Мастера города. Что это за план?
Говоря эти слова, я смотрела в стол. По коже бежали мурашки от желания поднять глаза. Встретить его взгляд, ощутить теплоту и уют. Упростить все решения.