Убийца первого кла$$а - Сергей Дышев 8 стр.


Баздырев понимающе кивнул, сдержанно попросил:

— О содержании нашей беседы, Алла Сергеевна, пожалуйста, никому ни слова.

— Да, конечно… Я не знаю, что делать… Я боюсь Лупандера. Наверное, надо нанять хорошего адвоката? — Алла вопросительно посмотрела на собеседника.

— Наверное, — согласился Баздырев. — Только не делайте, пожалуйста, необдуманных действий.

— Какие еще действия, когда вместо мужа я получила полтора литра пепла? — раздраженно отреагировала Свингер и встала, давая понять, что разговор окончен.

Баздырев тоже встал, изобразил полупоклон-полукивок, молча покинул царство джунглей. «Осталось только еще макаку здесь завести», — подумал он.

Охранники на входе заученно приняли стойку «смирно».

Баздырев походя бросил:

— Вас тоже будем допрашивать.

— Мы готовы! — хором ответили оба молодца.

ДВЕ НОВОСТИ: ОДНА ПОЛУХОРОШАЯ, ДРУГАЯ — УБОЙНАЯ


Настоящие новости — плохие новости.

Маршалл Маклюэн


Баздырев уселся в машину, Петрович спросил: «Куда?»

— Я бы пивка попил, — неожиданно ответил Баздырев.

— Не вопрос.

Но тут затренькал телефон, Баздырев поморщился, предчувствуя, что экспромт с пивом не осуществится. Высветилась фамилия Реброва.

— Слушаю тебя, Сергей.

— Две новости: одна полухорошая, другая — убойная, — стал интриговать Ребров. — С какой начинать?

— Не морочь голову, — скорректировал Баздырев. — Экспертиза по съемкам есть?

— Это — полухорошая новость, — пояснил Ребров. — Вероятность, что снят гражданин, похожий на Зайцева, — 50 на 50 процентов. В капюшоне, сами понимаете, точно не определить.

— Дальше, Ребров, не тяни кота за хвост! — посуровел Баздырев.

— А вот и убойная! — почему-то с торжеством объявил Ребров. — Час назад неизвестный произвел несколько выстрелов в Лупандера. Он стоял как раз у своей машины. Характер ранений пока неизвестен. А Лупандер, значит, сам доехал на своей машине до больницы Скорой медицинской помощи.

— Час от часу не легче. Так он в БСМП сейчас?

— Да, — подтвердил Ребров. — Врач, который делал операцию, сам и сообщил в милицию. Ловейка Иннокентий Савельевич.

— Как? — не расслышал Баздырев.

Ребров повторил:

— Иннокентий Савельевич, Ло-вей-ка.

— Ясно. Петрович, пиво отменяется. Едем в больницу… — Баздырев вздохнул. — Серега, ты давай тоже приезжай, осмотр машины за тобой.

По пути в больницу заехали за Куроедовым.

— Неудобно с пустыми руками. Купить бы гостинчик, — предложил он, садясь в машину.

— Две гвоздички, — буркнул Баздырев.

Петрович рассмеялся.

— Не будем нарушать традиции «Открытых окон»? — отреагировал Куроедов, которому Баздырев уже рассказал о «могильных цветочках».

На входе в больницу Баздырев, «сверкнув ксивой», сообщил дежурному охраннику, что ему нужен хирург Ловейка, который оперировал мужчину с огнестрельными ранениями по фамилии Лупандер.

Дежурный, выбритый под «ноль» парень лет двадцати пяти, близоруко прищурился, потянул, было руку, чтобы взять удостоверение и деловито рассмотреть фотографию, печать и голограмму, но получил лишь краткий совет:

— Очки носить надо.

Парень мечтал работать в угрозыске, но по судьбе вышло стать больничным секьюрити. Он лениво снял трубку телефона, что-то пробубнил.

— Проходите на второй этаж, — кивнул визитерам.

— А там — где? — спросил Баздырев.

— Вы ж с уголовного розыска — найдете, — нахально ответил дежурный.

— Найдем. Ну а ты на что здесь?

— Для порядку.

— Вот сидит в своей каморе пень пнем и медленно тупеет, — шагая по коридору первого этажа, распалялся Баздырев. — Пуп вселенной. Лет двадцать назад все эти «секьюрити» были в диковину, как какая-нибудь фейхуя, а сейчас…

— Фейхоа, — поправил Куроедов.

— Один черт, меня эту гадость никто не заставит есть. Вся охрана держалась на старушках на проходной.

Они шли по коридору, как по оживленному проспекту, уклоняясь от тележек с лежачими больными, опасливо обходя ковыляющих доходяг, осваивающих свободное хождение с костылями или без оных. Потом поднялись по лестнице на второй этаж.

Кабинет хирурга с табличкой «Ловейка Иннокентий Савельевич» был в самом конце коридора. Куроедов постучал в дверь.

— Разрешите? — Иван вошел первым, назвал себя: — Куроедов, следователь межрайонной прокуратуры.

— Баздырев, уголовный розыск.

Хозяин кабинета — гладко выбритый коренастый мужчина лет сорока в медицинском халате — встал из-за стола, шагнул навстречу. Быстро и крепко пожал руку каждому визитеру, дав оценить им хирургическую хватку, назвал себя:

— Иннокентий Савельевич. Прошу вас, присаживайтесь, товарищи… Вас интересует господин Лупандер, я так понимаю. Поступил к нам с огнестрельными ранениями в 20 часов 15 минут. Как положено по инструкции, я тут же сообщил в милицию. По характеру ранений можно предположить, что выстрелы производились из пистолета. Два ранения: в левое плечо, навылет, второе ранение — в правую ногу, выше колена. Ранения средней тяжести, кости не задеты, опасности для жизни не представляют. Прооперировал. Как минимум неделя постельного режима под наблюдением. Потом — стационарно.

— Нам необходимо встретиться с потерпевшим, — выслушав про огнестрельные дырки, сказал Баздырев.

— Понимаю, понимаю, — деловито закивал Ловейка. — Розыск по горячим следам. Так сказать, дорога каждая минута! Только, пожалуйста, не долго. Поймите правильно, раненый, помимо всего, перенес сильнейшую психологическую травму.

— Я думаю, целебность человеческого общения с милицией пойдет ему на пользу, — заметил Баздырев.

— Да, если только разумно дозировать. Пойдемте, я вас проведу.

С ТРУПАМИ ПРОЩЕ — ОНИ НЕ ИРОНИЗИРУЮТ


Каждый в этой жизни жертвует собой.

Григорий Стернин


В одноместную палату вошли втроем. Лупандер, перевязанный бинтами, лежал поверх одеяла и с мучительным выражением на лице глядел в потолок.

— Наши сочувствия, — вместо приветствия произнес Баздырев. — Как это произошло?

Лупандер перевел взгляд на вошедших, на лице его отразилась целая гамма чувств: раздражение, боль и насмешка.

— А-а, господа сыщики… И как я вам в роли несостоявшегося трупа?

— По-моему, неплохо, — похвалил Баздырев.

А Куроедов нетерпеливо заметил:

— Расскажите, пожалуйста, во всех подробностях, мне надо составить протокол допроса.

Лупандер подтянулся поближе к спинке кровати, видно, раны дали о себе знать, и простонал от боли.

— Прошу вас, только недолго, — напомнил хирург и вышел из палаты.

— Я подъехал к своему дому, где-то уже было почти восемь, — стал рассказывать Лупандер. — Еле нашел место, где припарковать машину. В гараж уже ехать не хотелось, сами понимаете, устал как собака за эти дни. Вышел, взял портфель, собирался уже закрыть машину. И тут вдруг подъехала темная машина, резко так притормозила рядом, ну, метров пятнадцать. Из открытого окна рядом с водителем, появилась рожа в черной маске с прорезями. Я сначала не понял: что за кино! А тут смотрю: пистолет у него в руке. Бах! Одни выстрел, второй, третий, четвертый… Я пригнулся, потом упал на землю. И тут же они уехали. Смотрю: ранили меня, попали в плечо и ногу. Подумал тогда, голова так еще соображала: домой подниматься, потом «Скорую помощь» ждать? Быстрей кровью истечешь. Решил вот сам доехать. Хирург потом сказал: правильно сделал! Ну, и чего — заштопал меня… И вот, господа сыщики, я к вашим услугам, — с сарказмом завершил Лупандер.

— Что за машина была, запомнили? — поинтересовался Баздырев.

— Какая-то иномарка. Седан. По-моему, темно-синяя. Номера в грязи, не различишь.

— И кто, на ваш взгляд, мог послать этих головорезов? — спросил Баздырев.

— А вы не догадываетесь? — усмехнулся раненый.

— Нет.

— Вот вы уйдете, и она снова пришлет этих подонков, и на этот раз меня добьют. — В голосе Лупандера проскользнула истерическая нотка.

Куроедов заметил:

Она, кстати, тоже вас боится.

— Нам надо осмотреть вашу машину. Где ключи? — перевел допрос на деловую почву Баздырев.

— В пиджаке, в боковом кармане. Вон там, на полу. — Лупандер показал на полиэтиленовый пакет, добавил с легкой насмешкой: — Только осторожней, кровью не испачкайтесь, господа пинкертоны!

Глянув на Куроедова, Баздырев брякнул:

— С трупами проще — они не иронизируют.

Лупандер обиделся:

— Шутки у вас дурацкие!

Баздырев без тени брезгливости достал из пакета окровавленный пиджак, брюки, стал комментировать, а Куроедов записывать:

— Пиджак мужской, темно-синий, размер… — Он глянул на Лупандера, — примерно 52–54, к нему присовокуплены штаны, тоже имеются пятна бурого цвета, не исключено, что биологического происхождения.

Лупандер не выдержал:

— Да что вы там пишете? Это моя кровь!!!

— Так положено, — пояснил Куроедов. — Экспертиза разберется, что там: кровь или кал.

Баздырев невозмутимо продолжал:

— Костюм по внешнему виду производства фабрики «Большевичка», в боковом кармане, — Максимыч вытащил связку, — ключи, предположительно от автомобиля. Так?

Лупандер вновь возмутился, даже подскочил:

— Какая «Большевичка»! Костюм от Версачи!

— А мне показалось, что «Большевичка». Сам такие ношу.

Баздырев развернул пиджак изнутри, громко и с пафосом прочел название на этикетке: «Фабрика „Большевичка“!

Куроедов расхохотался, Лупандер сконфузился.

— Что ж вы так не уважаете отечественный швейпром?

— Совсем забыл! — Лупандер хлопнул себя по лбу. — Я этот костюм покупал, когда был какой-то очередной кризис, уже не упомню. Жена посоветовала: типа, скупаем все подряд.

— Понятно, — перебил Баздырев. — Костюм приобщаем к уголовному делу. Какая марка вашей машины?

— Черный «Мерседес»… с дырками… Что, уходите, господа хорошие? — язвительно спросил Лупандер, когда визитеры поднялись. — Ну а в крематорий придете — с моим пеплом попрощаться?

Баздырев посмотрел мрачно, как студент медвуза на подопытную лягушку.

— Не надо истерик, Леонид Яковлевич. У вашей палаты выставят круглосуточную охрану: двух бойцов с автоматами, гранатами и полным боекомплектом. На этот счет есть распоряжение начальника ГУВД. Поправляйтесь!

* * *

Баздырев и Куроедов только вышли в коридор, а навстречу уже шагали два дюжих милиционера в бронежилетах, касках и с автоматами — прямо из их родного ОВД «Стригунино».

— Лупандера охранять? — спросил Баздырев сержанта.

— Так точно, товарищ майор! — браво прогудел тот.

— Следующая палата… — показал Баздырев и тихо добавил: — Смотрите, с поста ни шагу. Его заказала сицилийская мафия.

— Надо же! — изумился сержант.

* * *

Во дворе дома, где проживал Лупандер, Баздырев сначала увидел худую фигуру Реброва. Он битый час скучал возле автомобиля Лупандера.

— Вот он, наш герой.

— Вижу, — отозвался Петрович, подруливая поближе.

Выйдя из «жигуленка», Баздырев критически оценил дырки на корпусе раненого «Мерседеса». Потом достал ключи, пискнул брелоком, Ребров открыл двери в салон, залез внутрь, посветил фонариком. Через какое-то время раздался его торжествующий крик.

— Вот и пулька от «пээма», — показал он коллегам примятую желтую пулю, похожую на вырванный зуб с коронкой.

— Ладно, завтра при свете нормально все осмотрим, — подвел итог Баздырев. — Ты на чем приехал?

— На дежурной вместе с караулом. Я отпустил ее.

— Садись за руль, отгони «мерс» на нашу стоянку, — распорядился Баздырев и протянул Сергею ключи.

СКОЛЬКО НЕ ТЕРЕБИ, ТОЛЩЕ НЕ СТАНЕТ!

Если вы однажды почувствовали себя Робин Гудом, постарайтесь остановиться на достигнутом.

Автор


Поздним вечером Куроедов вернулся в кабинет, чтобы «приобщить» к делу последние события — протокол допроса Лупандера и покумекать в тишине, как распутать клубок ядовитых змей, пока они насмерть не перекусали друг друга. Но в голову ничего не приходило. Иван поймал себя на том, что завязывал и вновь развязывал тесемочки толстой картонной папки, в которых бумаг было по делу — всего ничего. Он чертыхнулся в душе и пробормотал:

— Сколько не тереби, толще не станет!

Тут кто-то тихо приоткрыл дверь. «Кого это принесло?» — раздраженно подумал Куроедов.

Это была Полина. Она явно услышала последнюю фразу.

— Ты сильно занят?

— Заходи.

Иван глянул на Полину, ему показалось, что она только что плакала. Глаза выдавали. В прокуратуре, при авралах, приходилось работать на компьютере и по ночам, до помидорной красноты глаз. Но сейчас явно был не тот случай… Участливо посмотрев на коллегу, тактично поинтересовался:

— У тебя что-то случилось?

— Скажи мне, Иван, кто это сделал?

— Ты имеешь в виду убийство патологоанатома?

— Да, Василия Малосольного.

— Подозревается некий старик, который появился под видом папаши покойного бомжа. А почему ты интересуешься, дело ведь мое…

— Значит, надо, — сухо ответила Полина.

— У тебя что-то… связывало с Василием?

— Ничего не связывало, — устало отреагировала Нетреба. — У тебя есть сигареты?

Куроедов протянул пачку. Она вытащила сигарету, Иван щелкнул зажигалкой.

— Я попрошу, чтобы это дело поручили мне, — вдруг сообщила она.

— А говоришь, ничего не связывало, — укоризненно отреагировал Куроедов. — Если у тебя что-то личное, то тем более не надо тебе ввязываться. Ты отличный следователь, профессионал, спору нет. Обещаю тебе, я его найду и покажу тебе… Он слишком наследил и зарвался…

Полина раздавила недокуренную сигарету.

— Я сама его найду. И приведу его к тебе…

— Полина, прекращай, мне что — пожаловаться на тебя прокурору?

— Я тебе не помешаю, ты меня даже не заметишь…

Куроедов вздохнул:

— Может, тебе коньячку капнуть, успокоишься… А, Полин?..

— Спасибо, Ваня, но я — за рулем…

ИСЧЕЗНУВШАЯ ВДОВА И ШАРИК ОТ ПЕЙНТБОЛА


Женщина всегда пожертвует собой, если предоставить ей для этого подходящий случай. Это ее любимый способ доставить себе удовольствие.

Сомерсет Моэм


Утром Баздырев буквально ворвался в кабинет Куроедова. Тот, как всегда, одновременно занимался, на этот раз, сразу пятью делами: листал дело, печатал текст, разговаривал по телефону, прихлебывал из кружки чай да еще отмахивался от огромной мухи, которая с жужжанием атаковала его со всех сторон.

— Ты чего влетаешь, как шарик от пейнтбола? — спросил Куроедов.

— Вдова исчезла, — удрученно объявил Баздырев.

— Какая? — не понял Иван.

— Какая… Алла Свингер! Свинтила в неизвестном направлении вместе с дочерью… Кстати, она ей мачехой приходится. Алёна — дочь Бориса. С утра Свингер не пришла на работу в офис. В квартире — тишина.

— Ха, а может быть, там два трупа? — Куроедов свернул трубочкой газету, лежавшую на столе, резким ударом пришлепнул обнаглевшую муху. — Надо брать разрешение на вскрытие квартиры.

— Надо.

Баздырев вытащил из кармана телефон, набрал Реброва.

— Зайди срочно к Ивану Дмитриевичу.

— Что еще узнал об Алле Сергеевне? — спросил Куроедов, на листке эвакуируя труп мухи в мусорную корзину.

— Мадам имеет среднее образование, незаконченное музыкальное. Подрабатывала игрой на скрипке в подземном переходе. Задерживалась за мелкую кражу в супермаркете, уголовное дело не возбуждали. На какой-то вечеринке познакомилась с Зайцевым. Он был к тому времени вдовцом. Через полгода вышла за него замуж.

* * *

В кабинет заглянул Ребров, жизнерадостный от предвкушения новых событий.

— Оформляй разрешение на вскрытие квартиры Зайцевых — в связи с исчезновением хозяйки и дочери. Поезжай туда со следователем и с присущим тебе нюхом обшарь всю квартиру.

— Понял, Василий Максимович! — кивнул Ребров и тут же исчез.

— Знаешь, кому я сейчас позвоню? — загадочно спросил Баздырев.

— Алле Сергеевне?

— Нет, Лупандеру.

Глянув в потрепанный блокнот, набрал номер.

— Леонид Яковлевич? — теплым голосом начал Баздырев. — Здравствуйте, как здоровье?

— Не дождетесь! — буркнул Лупандер.

— А вы знаете новость? — еще теплее продолжил Баздырев. — Алла Сергеевна пропала вместе с дочерью!

На другом конце «провода» разразилась буря чувств.

— А что я вам говорил? А вы мне не верили! Поняла, мерзавка, что меня не достать. Спасибо вашей охране, ребятам правда спасибо! Усекла гадюка, что кольцо сжимается… И Аленушку в заложницы забрала. Она ж ненавидит ее! Чужое семя…

— Где она, по-вашему, может скрываться? — перебил эмоциональный поток Баздырев.

— Вам повезло! — торжественно объявил Лупандер. — При мне сейчас мой личный блокнот, там есть телефоны, адреса их родственников, друзей, знакомых.

— Сейчас приеду, — оживился Баздырев.

Ребров позвонил Куроедову через час и сообщил, что квартиру вскрыли, но она оказалась пустой. Везде разбросанные вещи, как будто собирались в большой спешке.

— Раз такое дело, — подумав, посоветовал Куроедов, — изымите все документы, фотографии, вытащите жесткий диск из компьютера, — и, положив трубку, огорченно добавил: — Сбежала. И «наружка» прошляпила… И — горелые лапти не предъявили на опознание?

Назад Дальше