— Нет.
— Ладно, давай, Максимыч, езжай к Лупандеру за адресами и телефонами…
Только-только скрылся Баздырев, как в кабинет заглянула Нетреба. Куроедов отметил ее весьма решительный вид и приготовился к худшему. Прокурору он, конечно, не жаловался, тем более Полина, как говорится, под ногами не путалась, а что замышляла, к счастью, только ей и было ведомо.
— Привет… Ну, как идет расследование?
— Вдова исчезла… Подозревается в покушении на Лупандера.
— Знаю… — кивнула Полина. — А вот ты знаешь, что Алла Свингер и этот… Леня Лупандер были одноклассниками в свое время?
— Откуда ты узнала? — удивился Куроедов.
Полина удовлетворенно ответила:
— Для этого надо было всего лишь покопаться в их биографиях.
— Это очень интересный факт, — признал Куроедов.
— А ты знаешь, что именно Лупандер и познакомил Зайцева с Аллой на какой-то там вечеринке?
— Полина, ты просто гений сыска!
— Ну, что вы… Я скромная одинокая женщина, — вздохнула Полина.
— …Которая вышла на тропу войны, — рискнул продолжить Иван.
— Никакой войны не будет, — успокоила Нетреба. — Просто мне попался в нужное время нужный свидетель. Мешать вам не буду, тем более мне сейчас своего хватает: убийство семилетней девочки…
— Да, я знаю, — помрачнел Куроедов.
— Так что, пока не найду выродка, покоя мне не будет.
— Удачи…
— Тебе тоже.
СЛЕПОГЛУХОНЕМОЙ И ЧУДО-БЛОКНОТ ИЗ-ПОД ПОДУШКИ
Прежде чем начать мстить, выкопай две могилы.
NN
Показав удостоверение на вахте, Баздырев поднялся на второй этаж. У дверей палаты законопослушно скучали два охранника-милиционера.
— Как больной? — поинтересовался Баздырев.
— Жалуется, — ответил милиционер.
— На что?
— На всё.
Баздырев вошел в палату, поздоровался. Лупандер равнодушно листал журнал и при появлении гостя с видимым удовольствием отложил его в сторону.
— Квартиру обыскали, — поделился новостями Баздырев. — Похоже, она сбежала с девочкой… Так где же ваш чудо-блокнот?
— А вот он!
Лупандер ловко достал блокнот из-под подушки.
— Вот они все тут, голубчики.
— Вижу, компромат собирали на компаньона? — усмехнулся Баздырев.
— Досье! — уточнил терминологию Лупандер. — Впрочем, что такое компромат? Это досье, обогащенное малоприятными фактами.
— Позвольте? — попросил Баздырев.
Баздырев взял блокнот, перелистал его.
— Давайте, я продиктую вам нужные фамилии, — предложил Лупандер.
Баздырев возразил:
— Не стоит, это долго и для вас утомительно. Ради бога не напрягайтесь. Я заберу его, снимем копии со страничек и вернем.
— Нет, нет, ни в коем случае, — испугался Лупандер. — Я без него не могу. Это рабочий блокнот. Без него я — слепоглухонемой.
— Хорошо, — не стал настаивать Баздырев. — Тогда я его прямо при вас фотографирую.
Баздырев вытащил из кармана цифровой фотоаппарат, не теряя времени, положил блокнот на подоконник и тут же начал фотографировать порядком измусоленные странички.
Такой решительный и неожиданный поворот привел Лупандера в полное замешательство.
— Вы не имеете права, это вмешательство в частную жизнь! — заголосил он.
Баздырев, бесповоротно уже повернувшись могучей спиной к больному, убедительно посоветовал:
— Не надо нервничать. Я имею право изъять блокнот в рамках расследования убийства вашего коллеги. И с вас, кстати, еще никто не снял подозрений.
— Какие еще подозрения? — недовольно пробурчал Лупандер. — Ну, хорошо, хорошо…
Закончив съемку, Баздырев вернул блокнот, достал свой не менее потрепанный блокнот, спросил:
— Так у кого, на ваш взгляд, может скрываться Алла?
— Вариантов много. — Лупандер начал перелистывать странички, а Баздырев тут же стал записывать: Абсурдач, Воплевидов, Взяткич, Гризоедов, Замучинский, Стягайло, Хоризматич, Шершик… Успеваете записывать? Есть среди них и иногородние, с области.
— Всех называйте!
* * *После обеда Баздырев собрал оперативников отдела. Заглянул и Куроедов, чтоб не отставать от событий, поделился новостями.
— Представляете, Нетреба откопала, что Лупандер и Алла были одноклассниками!
— То есть вместе учились в одной школе? — уточнил Ребров.
— Потрясающая догадка, — похвалил Куроедов. — И это еще не все, Полина узнала, что Лупандер и познакомил на вечеринке Алку с Борей Зайцевым, к тому времени он был вдовцом.
— Здорово, — похвалил Баздырев, открыл блокнот с компроматом от Лупандера, стал зачитывать фамилии, адреса, телефоны. — Абсурдач, улица Садовая, дом 3, телефон 933-234-55-29, Воплевидов — улица имени Дударика, дом 4, Замучинский… Успеваете записывать? В общем, так, тупо по всем адресам, искать Аллу Свингер и девочку, приемную дочь, Алену Зайцеву, на вид 12–13 лет. Фотографии вам роздали, сами распределите между собой адреса и маршруты движения.
Когда оперативники ушли, Ребров, которого Максимыч попросил остаться, заметил:
— Я думаю, что она сейчас далеко.
— А я считаю, что она не уехала за пределы Московского региона, — задумчиво возразил Баздырев. — Вот что, Сергей, сделай-ка запросы по Интернету во все гостиницы Москвы с официальным письмом начальника МУРа, а я съезжу подпишу у шефа. Так быстрей будет. Бери в помощники кого хочешь из отдела… Я думаю, гостиничная история надоумит ее прятаться не у знакомых, а в гостинице.
— Откуда иногда выносят вперед ногами.
— Это если будет всякую дрянь в рот брать.
* * *Через пару часов Баздырев получил необходимое письмо за подписью начальника управления уголовного розыска ГУВД по городу Москве, отсканировал его, скачал на флэшку.
— Генерал подписал письмо…
Ребров чувственно вздохнул.
— Понимаю, Серега, что в Москве гостиниц — хренова туча, да еще с присыпкой, но этот вариант надо отработать. Наш шеф сказал, можно задействовать любой компьютер в нашем ОВД, где есть выход в интернет-пространство. У психолога, к примеру… Да, и Куроедов еще обещал подключиться со своими ребятами. Надо только распределить кому чего.
— Задачу понял, — вздохнул Ребров. — Милиционер! Всемерно используй Всемирную паутину!
— Надо только между всеми по алфавиту распределить эти чертовы гостиницы, от «А» до «Я».
Ребров взял флэшку, протянутую Максимычем, поплелся в кабинет, где имелся «продвинутый» компьютер. Из-за режима секретности доступ в Интернет для сотрудников был строго ограничен, впрочем, большинство имели выход в «паутину» у себя дома. Хозяйка кабинета, пухленькая Нинель Семеновна, по специальности психолог, уже зная о распоряжении шефа, с плохо разыгранной обидой произнесла:
— Ну, что ж, раз ваша работа важнее, не смею мешать. Ключ, пожалуйста, оставьте у дежурного. Я ушла…
— Прошу покорнейше извинить, Нинель Семеновна.
— Ничего-ничего… Кстати, вы ни разу не были у меня на беседе, — пожурила она. — Да как и все ваши ребята с розыска. А ведь у вас самая экстремальная служебная деятельность, предрасположенная к стрессам, психическим и психопатологическим процессам, которые могут принять необратимый характер.
— Какой ужас… А можно вас спросить, Нинель Семеновна, из какой службы к вам чаще всего приходят на исповедь?
— А это — тайна, как и любой другой исповеди, — уходя, ответила Нинель. — Так что, жду вас на сеанс психологической разгрузки.
Впрочем, Ребров, как и все сотрудники ОВД «Стригунино», прекрасно знал эту «тайну»: на «психологические этюды» регулярно хаживали тыловики-хозяйственники. И, наверное, небеспричинно. Они же сделали приличный ремонт в домашнем стиле, с непременными полочками, на которых тут же появились вазочки, миниатюрки, цветы в горшках, макраме и прочая канитель. В углу под вышитой салфеткой стояло какое-то техническое средство для пыток расслабляющей музыкой. Конечно, эта комнатушка и рядом не стояла с «джунглями» кабинета Аллы Свингер… Кстати, любил здесь подолгу психологически разгружаться и непосредственный начальник Нинели — подполковник Адам Нурейко, он же — заместитель по воспитательной работе начальника ОВД «Стригунино». Адам Иосифович выходил от психолога умиротворенно-опустошенным с непременной пухлой папкой документов под мышкой. А подчиненная, в соромливых пунцовых пятнах, выждав пяток минут, торопливо цокая каблучками, убегала домой.
Ребров, пообещав непременно записаться на прием, включил компьютер, вошел в Интернет, набрал позицию «гостиницы Москвы». Только на букву «А» сразу выплыл длинный, как портянка, список: от «Алены» до некой «Африканочки». Ребров приуныл: гостиничный бизнес в Москве стал прибыльным делом, наводнив столицу всяческими отелями, мотелями, гостиными двориками, «домашними уютами», «нумерами», «апартаментами», где «все включено» для временно одиноких мужчин.
Он вздохнул, вошел на сайт первой по списку гостиницы, «прицепил» послание на электронный адрес, шлепнул «ввод».
Гуд бай!
Тут же раскрыл и «оплодотворил» очередную гостиницу. На все действо, подсчитал Ребров, уходило около двух-трех минут. Значит, чтобы охватить полторы тысячи гостиниц Москвы, надо было… Сергей открыл калькулятор, сделал подсчет. Выходило 75 часов, более трех суток без сна и отдыха…
За этими расчетами его и застал Баздырев.
— Чего считаем?
— Через сколько часов я откину копыта.
— Ну, и?..
— Более двух суток не выдержу.
— Не ссы… Генерал распорядился аналитиков подключить и ОРБ. Скинь им файл с письмом. Только сообщи, какие буквы мы себе оставляем. И не жадничай…
— Вот уж чего за мной отродясь не водилось, Василий Максимович.
Баздырев ушел, а повеселевший Ребров потянулся к телефону, чтобы согласовать работу с коллегами из МУРа.
— Есть такая буква в этом слове!
* * *Вечером Баздырев больше по привычке заехал к Куроедову. Хозяин кабинета стоял спиной к окну и думал думу. Обернувшись к вошедшему, без предисловий заметил:
— В этой истории я все больше чувствую себя идиотом. Какой-то дьявольский спектакль, в котором сцепились Змея и Крыса. И есть кто-то Третий, кто стоит над ними. Ждет своего часа…
— Я бы сказал б…дский спектакль, — уточнил на свой лад Баздырев. — Учитывая, что все началось с проститутки. А «Третий» кто — призрак Зайцева, который явился на кладбище?
— Почему-то он явился только вам. Остальные и не заметили.
— Лупандер тоже засек, — возразил Баздырев. — Мы его спугнули.
— Кстати, у Зайцева нет брата-близнеца?
— Нет у него братьев. А может быть, этот Мистификатор, загримированный под Зайцева, решил довести до безумия Аллу и Лупандера? — предположил Баздырев.
— Я думаю, он скоро проявит себя в другом качестве.
— Каком?
— Мстителя! — пояснил как само собой разумеющееся Куроедов. — Вот только какое оружие он выберет?
* * *Тут в кабинет буквально вломился Ребров, сорвал кепку-кожанку, стряхнул капли дождя.
— Нашли! — с порога объявил он. — Ребята из МУРа позвонили. Алла Сергеевна Свингер поселилась вместе с падчерицей в гостинице «Текстильная» в номере № 320.
— Алла попалась — во Всемирной паутине… Как муха! — прокомментировал благую весть Баздырев. — Ордер на арест готов?
— А как же? Давно готов, — довольно отозвался Куроедов, потирая ладони.
— Ну, тогда — вперед, на задержание! — воззвал Баздырев. — Пока не смылась, волчица. Петрович внизу, на парах.
«Жигуленок» старчески крякнул, приняв в нутро троих увесистых мужиков. Петрович же, оценив их возбуждение, равнодушно бросил:
— Куда такая спешка в столь поздний час и в дождь?
— На задержание, Петрович, — ответил Баздырев.
— Это мы любим. Небось за неутешной вдовой?
— За ней. Гостиница «Текстильная».
— Это на 12-й Криволоманной?
— Точно.
— Знаю такую…
ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ ФАНТОМА
Если вы ущипнули себя, но видение не исчезло, — ущипните видение.
Геннадий Малкин
Нет ничего тоскливее, чем в поздний субботний вечер, в промозглый дождь и слякоть оказаться во дворе больницы скорой медицинской помощи. Именно в эти минуты по ступенькам центрального входа БСМП поднимался высокий мужчина; сырой ветер рвал полы его темного плаща, но он не замечал этого и лишь перед стеклянными дверями поправил капюшон, закрывавший почти половину его лица. Он уверенно толкнул створку, вошел через вертушку в вестибюль, бросил вахтеру:
— Доброй ночи. Я из хирургии.
Вахтер сонно кивнул, поленившись почему-то спросить пропуск.
Человек в плаще между тем стремительно прошел по коридору, оставляя за собой на полу капли дождя, поднялся на второй этаж. Остановился он у палаты, где лежал раненый в ходе бандитского покушения Леонид Яковлевич Лупандер. Бдительная охрана, приставленная к ВИПу, состояла на сей час лишь из одного милиционера. Впрочем, толку от него было мало: сидя на стуле, он СПАЛ НА ПОСТУ, совершая чудовищное нарушение служебной инструкции!
Человек, пришедший с дождя, мельком глянув на спящего, тихо открыл дверь палаты и, войдя, так же бесшумно закрыл ее за собой. Перевязанный бинтами Лупандер, утомленный за день больничной скукотищей и размышлениями о судьбе фирмы, делами которой никто сейчас не занимался, забылся в тревожном сне. В синем свете ночника на тумбочке его напряженное лицо казалось неживым. В окно безжалостно светил уличный фонарь. Пришелец остановился у кровати; в плаще и капюшоне, опущенном на глаза, он был, словно монах ордена иезуитов, пришедший исповедовать еретика перед путевкой на костер.
В зыбком сне Лупандер таки почувствовал, что в палате — чужой. Открыв глаза, он сначала увидел огромную тень на стене. А потом… дикий крик застрял в его горле. Напротив окна возвышался силуэт в плаще, лицо наполовину скрывал капюшон. Пришелец вдруг шагнул к кровати, остро пахнуло сыростью. Ужас парализовал Лупандера. Не в силах что-то вымолвить, он судорожно натянул до глаз одеяло, безнадежно пытаясь защититься.
Призрак погрозил пальцем, молча повернулся, тихо открыл дверь, и бесшумно вышел, будто поплыл, не касаясь пола в коридоре. Упакованный в бронежилет милиционер, надежно и прочно обосновавшийся на стуле в обнимку с автоматом, и ухом не повел: на его устах сияла блаженная улыбка человека, не обделенного здоровым и крепким сном.
Таинственный гость растворился в глубине коридора, так же тихо прошел сквозь стеклянные двери, кивнув на прощанье озадаченному вахтеру.
Лупандер в полубезумном состоянии, поджав к подбородку колени, сидел на кровати и трясся от страха. В свете ночника капли пота на его мертвенном лице отливали синевой…
* * *А дождь, судя по всему, зарядил надолго. Прохожие в бестолковой зонтичной толчее прыгали через лужи, а у кого не было нейлонового щита от стихии, закрывались целлофановыми пакетами супермаркетов, предоставляя таким образом им бесплатную рекламу.
Дворники «жигуленка» исправно разгоняли дождевые струи, а Петрович, поругивая нерасторопных водителей иномарок, неожиданно заметил:
— Вечером в дождь по центру Москвы одно удовольствие ездить.
— Интересно, почему? — спросил Ребров, которому, как молодой гончей, застоявшейся на псарне, не терпелось поймать жертву.
— Во-первых, воздух чище…
— А во-вторых?
— Во-вторых, красивше. Смотри, как на мокрых тротуарах огни отражаются.
— Ни разу не обращал внимания… И в самом деле красиво.
— Ты, Петрович, у нас просто поэт, — заметил Куроедов.
— Покрутишь с мое баранку, тоже станешь. Красота — она вокруг, только ее замечать надо.
ПОШЛИ, АЛЁНУШКА, В ТЮРЬМУ!
Нехорошо быть слишком свободным. Нехорошо ни в чем не знать нужды.
Блез Паскаль
К гостинице подъехали уже ближе к полуночи. Баздырев сунул удостоверение охраннику.
— Уголовный розыск. У вас в одном из номеров проживает вместе с дочерью находящаяся в розыске гражданка Свингер Алла Сергеевна.
Охранник встрепенулся:
— Я должен…
— Вы ничего не должны, — сразу внес ясность Баздырев. — Сохраняйте равнодушие.
Куроедов не удостоил секьюрити взглядом, а следовавший последним Ребров, сверкнув удостоверением, погрозил пальцем.
— Федеральный розыск!
Охранник потянулся к радиостанции, висевшей на поясе, Ребров, заметив это, пресек:
— Никому ничего сообщать не надо.
По долгой ковровой дорожке «три богатыря» подошли к номеру. Баздырев негромко постучал.
Спустя несколько мгновений послышался раздраженный голос Аллы.
— Кто там?
Ответил Куроедов.
— Алла Сергеевна, я, следователь прокуратуры Куроедов, имею санкцию на ваше задержание. Откройте!
Из-за двери донесся обреченный голос:
— Какие же вы все тупые!
После затянувшейся паузы Баздырев вновь постучал. Дверь неожиданно распахнулась, на пороге стояла Алла, одетая в джинсы и короткую куртку.
— Ну, проходите, надевайте наручники, ребенку тоже будете надевать? — глаза женщины сверкали ярче электросварки.
Протиснувшись боком, чтоб не задеть пышущую грудь Аллы Сергеевны, «гвардейцы правосудия» прошли в гостиничный номер люкс. Алена тоже успела одеться в трико. Она сидела на не застланной кровати и равнодушно смотрела на ночных визитеров.
— Неужели вы не понимаете, что я не от вас скрывалась? — с тоской произнесла Алла. — Я же не последняя дура, понимаю, что вы первым делом все гостиницы проверите. И вам сразу дадут информацию… Мне надо пересидеть, переждать. Мне и дочке угрожает смертельная опасность. Мы не хотим отправиться вслед за Борисом!.. Ну, как вам еще разжевать? Какие же вы тупые…