– Что ж, хорошо, – выдержав небольшую паузу, как бы все обдумав, согласилась я. – Если вам удобно, мы можем встретиться завтра. Часов в девять утра.
– Отлично. А сегодня вечером вы очень заняты?
Глаза Джеймса Бонда снова смотрели призывно и нежно, но я устояла. Дело – прежде всего, а роль господина Борзова во всем этом пока мне не очень понятна. Такой удалец на все может оказаться способным. А спать с убийцами – не в моих правилах. Даже если они совершили это черное дело чужими руками.
Но поскольку доказательств непричастности Борзова у меня не имелось точно так же, как и доказательств его причастности, отказывая, я улыбнулась просто ослепительно.
– Боюсь, что вот именно сегодня – очень.
– Но ведь есть и другие дни?
– Разумеется.
Подарив на прощанье многозначительный и многообещающий взгляд, я поднялась из-за столика и пошла к выходу так, как ходят только по подиуму.
В том, что впечатление, произведенное мною на Борзова, было совершенно сногсшибательным, я не сомневалась ни минуты. Чему удивляться? Он и сам произвел на меня впечатление. Так что я старалась.
Но чем все это может помочь делу, пока не ясно.
Ясно было, что Борзов не хотел, чтобы я озвучила свое предложение в магазине, поэтому пригласил в кафе. И что это может означать? Только одно – он считает вероятным, что в руках у меня действительно раритет, и не хочет делиться прибылями.
Ну что ж, как минимум одно дело мы сделали – рыбку на крючок подцепили. Теперь нужно воспользоваться преимуществом и извлечь из ситуации все возможные выгоды.
Я села в машину и стала обдумывать, какая стратегия будет самой подходящей.
Чего я, собственно, хочу добиться всеми этими маневрами? Точной и достоверной информации о том, как в действительности совершилась сделка с «Троеручицей».
Пока мне известно, что с Колей контактировал Стряпухин, а со Стряпухиным и, скорее всего, с покупателем – Борзов. Что же касается прочих лиц, которые здесь, вполне возможно, участвовали…
И тут меня поразило как громом.
Думая об этих самых «прочих» лицах, я как-то совсем вскользь вспомнила о Плешивом, и вдруг до меня дошло, что, если верить словам буфетчицы Зины (а не верить тому, что поведали мне даже втайне от «своих», не было ни малейших оснований), так вот, если верить Зине, Коля-то, собственно, по поводу продажи обращался к Плешивому, а Стряпухина, может быть, и в глаза не видал.
Да, конечно. Я очень хорошо помнила, что на протокол Стряпухин показал, что получил икону из рук Коли. Но если бы он сообщил, что получил ее от Плешивого, на кой черт тогда вообще сдались бы его показания? Информация получена через внештатного агента, и понятно, что никто не заинтересован в том, чтобы перечислять всех посредников и оценщиков, называть фамилию покупателя и разворачивать всю цепочку, когда для раскрытия дела достаточно и одного звена.
Стряпухин не назвал даже Борзова – человека, непосредственно участвовавшего в сделке и, как мы уже могли убедиться, вполне интеллигентного. Как же он мог сдать Плешивого, о котором я слышала такие ужасающие отзывы буфетчицы Зины? Тому, поди, и заказывать ничего не понадобится – самолично так отделает, что костей не соберешь.
Предложил икону Коля – это все, что требовалось доказать. А кому именно и сколько там было посредников и участников – дело десятое.
Но это – когда речь шла о краже.
А теперь, когда речь идет об убийстве, посредники и участники – вопрос совсем не праздный. Как раз между ними могло произойти что-нибудь такое, благодаря чему возник мотив и соответственно – преступление.
Только вот как узнать, что же это такое могло произойти? И – произошло ли?
Впрочем, для начала не мешает определиться с действующими лицами. Кроме покойного Коли в сделке участвовали: Стряпухин, Борзов, пока неизвестный мне покупатель и ни в каких списках не значащийся Плешивый.
Хм… а ловко получается. Если Коля со своим вопросом обращался только к Плешивому, значит, выходит, что для посредника Плешивый и был реальным продавцом. И этот самый Стряпухин контактировал вовсе не с Колей, а с Плешивым, который, учитывая, что сделка в итоге состоялась, по-видимому, и загреб весь куш. Сумма с шестью нулями, так, кажется, сказали мне сегодня за чашечкой кофе?
Очень, очень недурно.
Таки, похоже, придется мне еще раз повидаться с Андреем и выспросить, что же это за Плешивый такой. Не делал ли он в последнее время приобретений каких дорогостоящих… ну и так, вообще. Не было ли новенького чего в красивой его жизни.
Впрочем, хватит лирики. Продолжим рассуждать.
Плешивый загреб куш, это прекрасно. Но ни Стряпухин, ни тем более Борзов не станут беспокоить себя за чьи-то красивые глаза. То есть они должны были либо иметь долю в цене, либо отдельно оговорить свое вознаграждение.
Кто платит его? Покупатель или продавец?
Скорее всего, покупатель. Но кто бы это ни был, единственная проблема, которая могла здесь возникнуть, это – неполадки во взаиморасчетах, а поскольку, отдав икону, Коля вышел из игры, к нему претензий по этому поводу не могло возникнуть в принципе. Единственное, за что можно было разозлиться именно на Колю, – это «неполадки» с самой иконой, а не с расчетами по ней. И разозлиться мог именно Плешивый. Ведь товар пришел как бы от него.
Нет, не миновать мне свидания с Андрюшей.
Новый расклад, выявленный силой моего могучего интеллекта, практически полностью отводил подозрения от Борзова, да, в общем-то, и от Стряпухина, но зато выводил на первый план загадочную фигуру Плешивого, держателя игорных притонов и неумолимого кредитора несчастных проигравшихся бедолаг.
Интересно, Борзов знаком с ним?
Кстати, о Борзове. Он не мог не узнать предложенную ему икону и, учитывая, что, скорее всего, он же оценивал ее для Хромова, и если и был в ней изъян, то уже изначально, при покупке ее чиновником. И Борзов о таковом изъяне должен был знать.
То, что икона оказалась чудотворной, ни о чем не говорит. Ценности антикварные и духовные существуют в совершенно разных измерениях, и если Хромову нужны чудеса, напрасно он так гоняется за историческими подлинниками. Я как-то слышала в новостях, что мироточило изображение на обычном настенном календаре. Так что на это опираться не будем. В нашем деле надежнее оперировать реальными категориями.
А реальность такова, что, зная неопытность Хромова в подобных делах, Борзов вполне мог подсунуть ему… ну, не совсем уж подделку, но, скажем так, экземпляр не самый ценный. А цену заломить… с шестью нулями. С Хромовым это прокатило, а с новым покупателем могло и не прокатить.
Борзов взял свой процент и был таков, а виноват оказался Коля. То есть Плешивый.
Фу, кажется, я совсем запуталась во всех этих продавцах-посредниках. Пожалуй, лучше отвлечься ненадолго и подумать о том, как мне завтра преподать новую информацию Борзову. Вторую икону он, конечно же, тоже узнает и легко может заподозрить неладное.
Если сравнить ситуацию с карточной игрой, то сейчас у меня все поставлено на кон. Если я смогу достоверно изложить историю появления у меня второй иконы, это – отличный шанс получить информацию о первой. Если же Борзов что-то заподозрит, о нем, как об источнике эксклюзивных сведений, можно просто забыть.
Итак, что же должна содержать моя легенда?
Во-первых, мужа меняем на любовника. Поскольку мы с Борзовым встретимся уже второй раз, можно сказать, мы давние знакомые, я по секрету нехотя открою ему страшную тайну, что икону подарил мне любовник. И так как он и без того знает, кому она принадлежала, можно будет вскользь намекнуть, что любовник этот – большая чиновная шишка. Вот и достаточно. Об остальном пускай догадывается сам.
Бедная Наталья! Как я сейчас нехорошо поступаю по отношению к ней. К своему клиенту! Но, если так нужно для дела…
Так, что там дальше? Помнится, в разговоре мы упоминали про месть… Задел весьма неплохой. Там месть, тут месть… Интересно, в курсе ли всего этого Борзов? Того, что «Троеручица» попала повторно к нему в руки после весьма драматичных происшествий.
За что хотел отомстить Коля, точнее даже не он, а обиженная скупостью хозяйки Дарья Степановна, – это понятно. А вот за что мстила своему «любовнику» я? Это нужно хорошенько обдумать.
Что там плела я Борзову? Муж не захотел признать ценность принадлежащей мне вещи, за это я хочу выразить в денежном эквиваленте то, что так неизмеримо ценно для него… Кажется, такой была моя основная мысль? Что ж, в подобном контексте замена мужа на любовника ничего не меняет. Возможно, только подчеркивает всю черноту измены. Был бы и вправду муж, а то…
Предположим, я ему что-то подарила… а он как-то не так с этим обошелся. А он мне подарил икону. Типа – талисман. Ну вот, и я тоже захотела показать ему, где видала его талисманы.
А что? По-моему – вполне. Осталось только придумать, что же такое подарила я. Галстук?.. Брелок?.. О! Я знаю! Запонки! Волшебные запонки, обладающие свойством делать воровство невидимым. Какую бы бумажку какой бы прохвост ни подписал, если в рукава его рубашки вдеты эти запонки, – ни одна финансовая махинация никогда не откроется.
А что? По-моему – вполне. Осталось только придумать, что же такое подарила я. Галстук?.. Брелок?.. О! Я знаю! Запонки! Волшебные запонки, обладающие свойством делать воровство невидимым. Какую бы бумажку какой бы прохвост ни подписал, если в рукава его рубашки вдеты эти запонки, – ни одна финансовая махинация никогда не откроется.
– Джеки! Джеки! – вдруг донеслось до меня.
Я припарковала машину недалеко от парковой зоны, – как-то тянет в такую погоду к живописным местам, – и пока я предавалась размышлениям, люди в парке просто отдыхали. И люди, и животные.
Повернувшись на голос, я увидела, что какой-то заигравшийся пес во весь дух мчится к проезжей части, удирая от своей юной хозяйки. Девочка, в ужасе расширив глаза, летела за ним, боясь, что вот-вот любимое существо угодит под колеса.
Жаловаться на реакцию мне никогда не приходилось, и мохнатый разбойник сообразил, что произошло, только через минуту после того, как, мгновенно выскочив из машины, я его изловила. Это был огромного размера, но, кажется, совсем еще маленький щенок какой-то чрезвычайно шерстяной породы.
Я не слишком разбираюсь в собаках, но выражение, с которым смотрела на меня-спасительницу запыхавшаяся, чуть не плачущая от счастья девочка, подсказало мне гениальную идею подарка.
Конечно! Живое существо – что может быть ценнее? Я подарила ему собаку, друга, как символ, как звено, связывающее нас. Хотела, чтобы он, глядя на своего нового друга, вспоминал обо мне в те моменты, когда мы не можем быть вместе… А он оказался таким черствым. Сказал, что почти не бывает дома и что собаке лучше будет пожить у его знакомых на даче…
Супер! Это – именно то, что нужно. Конкуренции с живой собакой никакая неодушевленная доска не выдержит.
Итак, история на завтра была готова, цепочку «продажа – покупка» я более-менее обмозговала, теперь, пожалуй, можно и мотор заводить.
Только вот куда первым делом податься?
Достаточно много уже накопилось у меня и вопросов, и сообщений для Мельникова и, в принципе, можно было съездить к нему, но, с другой стороны, – совершенно неприкаянные и никак еще не проявившие себя в моем расследовании, – болтались без дела Колины личные друзья, не входящие в список карточных партнеров. Да и проведать господина Стряпухина не помешало бы. Он – один из фигурантов текущей версии, а единственное, что мне на сегодняшний день о нем известно, – домашний адрес, переписанный из дела, любезно предоставленного Мельниковым. Не мешало бы поподробнее узнать, что это за человек такой, чем живет, чем дышит…
Да, все это можно и нужно будет сделать. Но все-таки оставался в этом деле один вопрос, к которому я даже не знала, с какой стороны подойти. Этот вопрос – сам Хромов.
Независимо от того, что я думаю о его причастности, версию эту тоже необходимо проверять, а как – я не имела ни малейшего представления. Ни слова, ни полслова из всей полученной мною информации даже не намекали на то, что большой чиновник мог быть здесь как-то замешан.
Конечно, если это убийство – заказ, оно и не удивительно… Но если это так, версия с иконой, скорее всего, пустышка, и копать нужно совсем с другой стороны.
А как же «раскрытие дел», которое насулили мне кости?
Нет, наверное, я забегаю вперед. Разберемся для начала с иконой. К тому же Борзов и Хромов – фигуры близкие, да и легенда моя – из той же оперы. Кто знает, может, как раз в завтрашней беседе с Борзовым как-нибудь невзначай мелькнет что-то интересное о Хромове. О «любовнике» моем.
А пожалуй, это к лучшему, что Наталья не стала говорить ему о расследовании.
Еще раз перебрав в уме всех возможных адресатов, к которым можно было сейчас отправиться, я все-таки остановилась на Мельникове. В сущности, то, что сама я имела ему сообщить, можно было бы сообщить и по телефону, но мне требовалась от него информация эксклюзивная, а в таких случаях всегда надежнее личный контакт.
Время было неурочное, но я решила позвонить. В конце концов, мне сегодня напророчили удачу.
– Алло!
Прекрасное настроение абонента чувствовалось даже по голосу, и, вдохновленная, я бодро произнесла:
– Андрюша? Это Танюша. Как твои дела?
– Ничего, ничего. Пока еще терпимо.
– Рада слышать. Как хромовское дело? Продвигается?
– Хромовское пока не бойко, зато вот на днях убийство раскрыли – такое, что сами ни ожидали. Все указывало на стопроцентный висяк, ан поразмыслили, покумекали да и вышли на исполнителя. А за ним целая банда оказалась. Поработали с ними – вот и еще три дела на подходе к раскрытию. Таких же глухих. Так что – рулим. Даже начальство решило отметить нашу хорошую работу.
– Вот оно что. Поэтому ты такой веселый?
– А чего мне грустить? Награда нашла героя. У тебя как?
– У меня новости. Для тебя.
– Да ну? Это на какой же предмет?
– Да я с Хромовым все колупаюсь, мне ж за вами не угнаться, быстрые вы наши.
– Ладно, не прибедняйся. Если хочешь про Хромова знать – там вообще все зависло. Убийца… ну, или исполнитель, – явно из пришлых, искать его теперь – все равно, что ветра в поле, а без него на заказчика не выйдешь. Если он там вообще был.
– Ну да, ну да. У меня приблизительно такие же выводы… разве что с некоторыми дополнениями.
– Новенького чего нарыла? – оживился Андрей.
– Не без того.
– Говори.
– Ух ты, какой шустрый! Прямо так вот и говори ему. Чай, не на допросе. Ты меня в гости пригласи, напои, накорми, развлеки…
– Начинается…
– Нет, правда, Андрюша, разговор не телефонный. Давай я лучше подъеду. Когда тебе удобно?
– Ну, если у тебя и правда есть информация, прямо сейчас подъезжай. Изыщу для тебя минут десять свободных.
– Десять маловато будет.
– Ладно, пошутил. Подъезжай, у меня сейчас свободно со временем… более-менее. Думаю, поговорить сможем.
Глава 5
Бодрая и веселая, на всех парах летела я к старому другу. Хорошее расположение духа Андрея давало мне надежду не только вызнать что-нибудь про Плешивого, но и получить частицу той закрытой информации, которую он наотрез отказался дать мне при нашей прошлой встрече. А неотразимая внешность Татьяны Алексеевны, владелицы эксклюзивной иконы, гарантировала, что эти надежды имеют все шансы перейти в непоколебимую уверенность.
Конечно, получить имена и адреса внештатных осведомителей я не рассчитывала, да мне оно, собственно, было и ни к чему, а вот выяснить что-то дополнительное по поводу покупателя иконы я бы не отказалась. В прошлый раз Андрей был уставшим и грустным после длинного рабочего дня. А сейчас он бодрый и веселый после удачно раскрытого дела, в ожидании, если я все правильно поняла, материального поощрения.
Ну же, кости, не подведите!
И они не подвели.
Андрюша встретил меня радостный, гостеприимно отвел руку, приглашая в кабинет.
– Милости просим, милости просим, – восхищенно осматривая меня с ног до головы, улыбался он. – Доброму вестнику…
– Первый кнут, – мрачно пошутила я.
– Самокритичная наша. Какой тут кнут, тебя хоть сейчас прямиком на подиум отправляй. Чаю хочешь?
– Давай. Я сегодня весь день то на кофе, то на чае. Совсем плохая стала, не с кем даже в ресторан сходить.
– Я и смотрю, – как-то недоверчиво ответил старый друг. – Да, впрочем, какие твои годы, успеешь еще. Расскажи лучше, чего накопала. А то там Синицын совсем загрустил.
– Ну, что вам сказать, товарищ начальник… Как бы ни было это для нас мучительно больно, но приходится признать, что следователи ваши работают недобросовестно. Спустя рукава работают. Халатно относятся к делу.
– Ты сейчас хорошо подумала? – сразу нахмурился Андрей. – Да мои ребята…
– Ой-ой, только не убей! – притворно испугавшись, я поспешила отбежать в дальний угол комнаты.
Я знала, что за своих следователей Андрюша любого порвет, как Тузик грелку, но что поделаешь – такой характер. Хотелось немножко его подразнить.
– Ну ты тоже… думай, что говоришь, – все еще сердился Андрей, разливая кипяток по чашкам с одноразовыми пакетиками.
– Да ладно, Андрюш, – примирительно произнесла я. – Ты же знаешь, что я шучу. Но горькая правда в том, что повторные опросы показали некоторую скрытность некоторых фигурантов. Проще говоря, при допросах вам рассказали не все.
– Вот как? – взгляд моего друга стал серьезным и заинтересованным. – И что же от нас утаили? И кто?
– Ну, во-первых, старикан, сосед потерпевшего по комнате в общежитии. Он скрыл, что к потерпевшему ходила подруга с того же этажа, а у подруги был очень ревнивый друг. Проживающий, разумеется, там же. То есть как сам понимаешь, любовный треугольник, и мотив – налицо.
– Понимаю… – с досадой протянул Андрей.
– Не стоит так огорчаться, – ободряюще проговорила я. – Эту версию я уже отработала, у друга алиби.
– Надежное?
– Стопроцентное. В этом хоть расписаться могу. Кровью.
– Да не надо, я верю. Кровью на закладной распишешься, когда душу свою погибшую будешь выкупать.